Константин Батюшков ( kelinfo) творческие порывы.

[kelinfo]

Тонкие нитки то и дело рвались, поддаваясь натяжению словно паутинки.
- Фикция, одно слово набор ниток,- ворчал он, раздраженно.
Он в сущности никогда не мог научиться шить, как правило всё за него делала мама, максимум, что он умел, это пришить пуговицу. Да и то, пуговица висела на несуразной ножке, мачалясь длинными вихрами, недотянутых ниток. С заплатками была полная беда, они пузырились буграми, швы походили на гофрированную трубку, стежки то частили, то перескакивали виляя словно лис уходивший от погони. Как-то ему пришлось подшивать шеврон, так мучительный процесс повторялся раза четыре, пока несмотря на смех товарищей, он не остался слегка удовлетворён результатом.
Он посмотрел на часы сотового телефона, такими темпами он явно опаздывал на электричку, а ведь ему лезть обратно через забор, денег на входной билет у него не было, тут уж одно из двух: либо через забор и двадцать минут на маршрутке с относительным комфортом, либо входной билет и сорок пять минут пешком. Не известно ещё выдержат ли нитки штурм забора и какова прочность наложенного им шва, было бы одно из двух, было бы легче, а тут два безнадёжных факта и он решил пройтись по прорехе второй раз, на крайний случай также прикроется пакетом, главное, чтобы в электричке были пустые места, и тут же успокоил себя, станция то конечная, не может не быть пустых мест.
В коридоре неожиданно послышался шорох, и вдруг раздался майский гром.
- Дверка холодильника,- подумалось ему, и он вспомнил ободранный от утеплителя лист железа. Точно так же раньше воспроизводили шум грозы на театральной сцене.
Дверь заскрипела и в комнату заглянул парнишка студенческого возраста с налобным фонариком и рюкзаком.
- А фонарик то зачем? – подумалось ему,- Здесь и так светло.
- Пардон, - прохрипел незнакомец, увидев человека в неглиже, и набравшись наглости, добавил,- Я , так… Совсем на минутку, тут мне нужно кое что посмотреть.
- Заходите, - недовольно ответил он, и про себя подумал,- Вот тебе и укромное местечко! Очутись я в глухой тайге, и там найдётся кто-то из семейства Лыковых, кто в самый неподходящий момент, просипит у тебя за спиной,- Пардон, мне тут кедровые шишки нужно посмотреть.
- Что, живёте здесь? – ехидно спросил пришелец.
- Нет, штаны починяю, для себя и на заказ,- разозлился он.
- Хорошо, буду знать, если вдруг на чердаке, за гвоздь зацеплюсь, неприменно прибегну к вашим услугам. У вас нитки зелёные есть?
- Есть, у меня полный набор, восемь цветов. – И он показал зелёную катушку.
- Немного другой оттенок, но до дома доехать хватит. Флекторный окрас в этом универсален, там несколько оттенков зелёного.
- Какой окрас?- не понял он.
- Флекторный, - и пришлец погладил свою куртку окраса пятнистой тропической лягушки.
Нитка очередной раз оборвалась, он выругался, а незнакомец улыбнулся.
-Да, нитки у вас неважные, я даже не буду прибегать к вашим услугам.
- Китайщина, - оправдываясь сказал он.
- Так у вас иголка с медицинским ушком, вы туда нитку в четыре слоя можите вставить.
- С каким ушком?- не понял он.
- С хирургическим, нитка сама защёлкивается. Ника дайте…- И парень взял иголку, оторвал нитку, сложил её пополам и отмерив середину направил на игольное ушко, оно щёлкнуло и от иголки стало отходить четыре конца ниток.
-Учитесь, пока я жив. Что единственные штаны?- рассеяно спросил гость, оглядываясь по сторонам, словно утратив интерес к беседе.
- Здесь единственные, дома ещё есть.
- А… Ну, бывайте… Хотя нет, я пожалуй здесь задержусь.
Он скинул одну лямку рюкзака и перекинул его на живот, быстро извлёк молоток, зубило и плоскогубцы с длинными ручками, напоминающие разводной ключ. Затем покопавшись возле подоконной ниши, где раньше стояла батарея, оторвал кусок отслоившихся обоев.- Надо же сохранился, все батареи в чермет гастарбайтеры сдали… А кран под слоем штукатурки остался… Тут стояк при переделке замуровали…
Он отложил своё шитьё и с любопытством наблюдал за парнишкой, тот сбил штукатурку и обнажил старый кран.
- Охотник за цветметом, - подумал он, про себя и принялся зашивать брюки усиленной нитью.
Гость тем временем пытался поддеть кран , но шлицы его инструмента, то и дело соскальзовали.
- Придётся подпортить вещь, - озабоченно пробормотал он, и принялся орудовать молотком и зубилом, как механики сбивают безнадёжно заржавевшие гайки, ударяя по зубилу упертому в грань, в направлении откручивания. ????
- Автоген нужен… Черт… Поехало, ещё разок… Уф…
Что-то лязгнуло, парень ещё раз чертыхнулся.
- Готово. С шильдиком…
Что-то было нехарактерное в поведении и словах парня, нехарактерное для простого сборщика цветмета, наверное тот не стал бы заморачиваться и просто сбил молотком кран, раскрошив его на куски, цветмет он и в помятом виде - цветмет.
- Смотрите какое чудо… Целый, правда пришлось его подпортить зубилом, никак не снимался. Кран времён НЭПа, - и молодой человек соскоблил краску с венчающего кран кругляша.
- Армстрой…. Ну и названьеце, сейчас точно такие же придумывают… Трест «Армстрой» , во как…
- Типичное название для двадцатых, тридцатых годов, - откликнулся потерявший интерес к брюкам портной, он осторожно взял кран. Покрытый многими слоями краски, разделённых просочившейся ржавчиной и накипью, он был весьма увесистым, это была даже не латунь а скорее бронза, тогда не экономили на металле. Не то , что сейчас не успел поставить новый кран, а тонкостенное его нутро уже лопнуло, затопив соседей. Те краны выдерживали небольшие морозы.
- Что вы будите с ним делать?- спросил он с жалостью отдавая кран, сейчас он не мог предложить за него даже цены металлолома.
- Сначала в едкий натр, чтобы краска слезла, а потом поглядим… Может на полку поставлю, у меня уже есть пара таких… Только с другими надписями.
- Только не забудьте нейтрализовать щёлочь, хоть бронзе она не особо страшна, но всё же остаточные количества могут вызвать в будущем разрушение отдельных мест, лучше всего буферные смеси.- ответил он.
- Ну, вы шейте, а я поброжу ещё по квартирке, - сказал обладатель крана.- Потом покажу улов, если вам интересно.
Он встрепенулся, конечно интересно, это конечно не семнадцатый век, с которым он привык работать, но всё же, для разнообразия годится.
- Конечно, интересно, - отозвался он, принимаясь за иголку, работы был непочатый край, ещё двадцать сантиметров обратного шва.
- Эх жаль, что поснимали старинные ручки с окон, - сокрушенно проговорил парень.
Портной взглянул на оконные рамы и увидел мелкие отверстия от бывших когда-то здесь шурупов, и след от ручек, под которым обнажался самый глубокий первоначальный слой краски, и там же виднелись выбранные стамеской пара углублений, скрывавших выступающие за пределы пластины шпингалета детали.
Вскоре со стороны кухни послышался шум выдвигаемых ящиков, гость явно копался в раздолбанном буфете, звякнули стаканы, покатилась бутылка, что-то грохнуло и рассыпалось звонким эхом разбиваемого стекла.
- Утюжок,-раздался самодовольный возглас. Затем звуки отодвигаемого стула.
Когда брюки были зашиты лишь в один шов, он не выдержал, решил, что зашьёт позже, и натянул их на соответствующую часть тела. Завязывая кроссовки он слышал неторопливое копашение на кухне. Когда же заглянул туда, парень стоял на табурете поставленном на старый ящик и балансировал на одной ноге и пытаясь лыжной палкой, что-то выудить на антресолях.
- Поддержите меня за ноги, а то я грохнусь,- попросил гость.

[korsar]

kelinfo,
Приветствую, Константин!
Интересно начали... По возможности, подкидывайте продолжение...
С уважением...

[kelinfo]

Сначала на антресолях разорвался какой-то мешок, и ему на голову посыпалась какая-то меловая пыль.
- Побелка, - успокоил его гость, орудовавший в квартире словно хозяин.
Звякнули вездесущие банки, которые всю жизнь накапливаются и благополучно бросаются же при переезде. Отлетел в сторону узел из старой наволочки, сквозь прорехи которой проглядывала допотопная тюль.
- Для дачи, наверное, оставляли, - съехидничал фактический хозяин квартиры.
- Ага, - продолжил он.- Похоже на патефон… Убитый, наверное…
На антресолях что-то задвигалось, лыжная палка несколько раз сорвалась и ударилась об потолок вышележащей квартиры.
- Принимайте, осторожно, он может развалиться… Крепления здесь не к черту. А теперь отпустите мою ногу. – и парень спрыгнул со своего возвышения.
- Ни разу рабочий не находил, в основном мембраны, негодные, или пружина… Пружину ещё можно починить, а вот выдранную мембрану уже невозможно, тонкая деталь, - и новый обладатель патефона щелкнул застёжкой и попытался открыть крышку, петли заржавело скрипнули, но поддались усилию и обнажили пыльную внутренность.
-Молот…
Портной не понял, и протянул парню лежавший на столе молоток.
-Зачем? – спросил молодой человек.
- Ну ты же попросил молоток, - ответил он, удивляясь разительной перемене происходивший на лице парня, тот схватился за бока, покраснел и прыснув смехом сполз по стенке.
- Ой, не могу! – сквозь слёзы, в задыхающемся приступе смеха, стонал гость.
Только теперь бывший портной понял свою оплошность, на крышке патефона красовалась изогнутая надпись «молот» увенчанная красным стягом .
Он кисло улыбнулся. – Ну всё, теперь заклюёт… Определённо, задолбает своими шуточками.
- Я же не знал, - начал оправдываться он, - я патефонов то почти и не видел, в детстве только во дворе ручку крутили, пока пружину не сорвали, а потом разбили, раскрутили по винтикам… Блестящие детальки потом на велики прикручивали, но и они быстро надоели. Один корпус от мембраны у кого-то еще с полгода словно старинный клаксон был привязан проволокой. Он очень похож был на ранние, что на автомобилях стояли…
Утираясь рукавом , парень сказал.
- Ну хоть на старости лет вволю насмотрись…- и без перехода, представился.- Меня Вовкой зовут, Вольдемаром значит.
- Тимофей, - представился бывший портной.
- Тимоха, значит...
- Можно и так, - правда Тимохой его никто с института не называл, называли по разному, мама- Тимошей, Тимой, когда они были одни, при людях Тимофей. Начальство в зависимости от настроения, тоже Тимофеем, а если было не в духе, то Тимофеем Ивановичем, но всегда на вы. Приятели, да их почти не осталось… Были конечно в школе, институте, но всех жизнь разбросала, они и не виделись давно. А если и виделись, случайно встречаясь в вагонах метро, то не узнавали друг, друга и разъезжались в разные стороны. Эта встреча была случайной, кратковременной, не предвещавшей второй возможности, так, что можно было и потерпеть, просто так, ради любопытства, ради концовки, что-же можно ещё найти в старом доме, где прошли толпы гастарбайтеров, а перед ними грузчики, электрики, сантехники и газовщики, отключавшие свет, газ и воду. Потом пенсионеры –дачники, затем детвора- бившая стёкла и крушившая мебель, любители старины, не одним заходом, бомжи скрывавшиеся от непогоды, наряд полиции или охранники выгонявшие бомжей, коммунальщики, забивавшие окна кусками кровельного железа, заваривавшие двери и лазы кусками арматуры, потом опять любители старины или бомжи, и так пока дом не сгорит от неосторожно разведённого на чердаке костра, от головешки скатившейся из мятого корыта, служившего печкой. Ну вот Вовка, находил же он, что-то, вон и кран, и утюг, которым гладили бельё до начала двадцать первого века, а всё потому, что электроутюг вещь ненадёжная, опасная если его не выключить, а этот чугунный стоит себе на газу, хоть разогрейся он до белого каления, ему ничего не будет, остынет, красноту можно оттереть и снова в дело, и даже если его оставить разогретым на гладильном столе, рубашку конечно он прожжет, но быстро остынув не вызовет никакого пожара, а потом за электричество нужно платить, а газ по фиксированной цене, хоть целые сутки его жги, формально никакого расхода, для без того мизерной пенсии. Да на работе у Тимофея ими до сих пор пользовались, любили конечно не такие, а мелкие для воротничков. Что, что а в утюгах он разбирался, знал, что до революции они выпускались под номерами, в зависимости от размера и веса, были утюги для пальто, брюк, рубашек, воротников и манжет, были для кружев, не говоря об разнообразии конструкций нагревательных элементов, угольные, спиртовые, керасиновые, со сменными ручками и без, советская власть некоторое время продолжала дореволюционные традиции, но в итоге номера и размеры утюгов исчезли, как и декор чугунного литья, максимум, что позволялось, это литой знак завода изготовителя, а так всё стандартно, всё по госту. Но был ещё был один утюг, выпущенный во времена хрущёвской оттепели, лебединая песня утюжного производства, отлит он был в виде кита, на нём стояла послереформенная цена шестьдесят первого года, Гагарин был в космосе, а на заводах лили утюги, нагревавшиеся на печке или газу, такова сила традиции.
И вот у Вовы был агрегат, который судя по фильму «Добровольцы» мог использоваться и как гири для накачки мышц. А Тимофею как раз нужен был такой утюг, для работы, у всех они были, а у него, нет. И тут повезло Вольдемару, а не ему, если бы он только знал, то плюнул бы на шитьё и на эти самые, порванные брюки и оббежал бы все квартиры и наверняка на его счет, что ни будь, перепало бы, пусть не всё, но что-то должно было перепасть. Но ещё не всё упущено, может он тоже найдёт утюг, может даже дореволюционный, как у Марьи Кирилловны, с античным орнаментом по бортику, красивой изящно изогнутой ручкой и цифрой четыре на массивном основании, на худой конец он найдёт такое, от чего Вольдемар обомлеет и с радостью согласится обменять Тимофееву находку на свой советский утюг, и ещё сломанный патефон вручит в придачу, нужно только успеть, прошарить квартиры первому, пока Вова здесь будет копаться на антресолях. Нужно всегда быть первым и тогда всё получится.

[kelinfo]

Боком, стараясь не привлекать к себе внимания, Тимофей вышел из кухни, сделал вид, что ходит где-то рядом, осматривая коридор, а между тем выскользнул на лестничную площадку и ринулся в соседнюю квартиру, надеясь быть там первым и собрать все знаковые находки. Дверь предательски скрипнула, и но протиснулся во внутрь, в этой квартире света было меньше чем в предыдущей, из-за забитых фанерой окон. В углу комнаты были набросаны старые , рваные с торчащей в разные стороны бурой ватой, матрасы. Кто-то на них спал, укрывшись старушичьим зимним пальто, в углу были свалены баулы, с которыми челночники пересекают границу, в комнате было накурено, и кисло пахло давно не мытым человеческим телом. Тряпьё зашевелилось и на Тимофея смотрели слипающиеся от гноя, покрасневшие , ничего не понимающие глаза.
Пытаясь быть не принуждённым он пролепетал.
- Здрасти, я тут у вас кое, что посмотрю…
- Чего посмотришь то? Здесь всё моё, - прохрипел проснувшийся.
- Ну, старое, - начал Тимофей.
- А здесь всё старое… Иди ищи в другом месте. Водяры нет? Если есть, то оставайся, а без неё нечего здесь копаться…
Тут Тимофей увидел покорёженную станину от зингеровской швейной машинки, её нужно было забирать, он помнил такую с детства, у его бабушки была такая, он всё время порывался покрутить её маховик, за что нещадно был наказуем, из-за опасения, что ему оторвёт колесом пальцы, поэтому внутреннее пространство, между двумя ножками, всегда было заложено тяжелыми коробками в несколько рядов, а само колесо было перевязано со станиной толстой проволокой, и только когда бабушке нужно было подшить шторы или подол у юбки она разбирала эти баррикады. Пока он не научился раскручивать проволоку, была проволока, потом её сменил новенький замок, на обрывке ржавой цепи. Всё было не просто так, у Тимофея до сих пор остался деформированный ноготь, после тех попыток покрутить маховик. Потом машинка куда-то делась, вроде досталась тёте Любе по наследству, она что-то там шила, и он её так и не видел, ни машинку ни тётю Любу, жившую в другом городе. Может потому он и не научился шить, что не смог преодолеть препятствий стоявших между ними. Не было бы проволоки и замка, не щеголял бы он сейчас в рваных брюках, отсвечивая кривозашитым, складчатым, диагональным швом.
Станину нужно было спасать, обречённая на сдачу в металлолом, она одиноко стояла, колченого опираясь, на свои чёрные, решетчатые ножки с овальной эмблемой производителя. Пусть на ней не было столешницы, он сделает, он видел в журнале по дизайну, как на остатки такой швейной машинки прикрутили щит обклеенный пластиком, украсили его кусочками цветного стекла, а старинную часть покрасили приторной фиолетовой краской, выглядел столик тошнотворно… Тимофей ни за что не стал бы так делать, он бы использовал столешницу из пропитанного воском дуба, в крайнем случае из жидко покрашенной сосны, в скандинавском стиле, вот только правильно подобрать цвет… Это не лёгкая задача, ему часто приходилось подбирать цветовые соотношения, не всегда это давалось с первого раза, иногда не давалось вовсе, но он бы подобрал, будь станина в его полном распоряжении. Сейчас её нужно было вынести из комнаты, будь у него деньги, он дал бы на бутылку и дело с концом, или сбегал бы за поллитрой, в знак особого уважения не то к бомжу, не то к станине. Но денег не было, можно было принести их завтра, но кто уверен в современном мире? Через час обломки чёрных решеток могли валяться на весах ближайшего пункта приёма чермета, и самое главное денег-то вырученных за неё и на чекушку водки едва хватит, а вещь будет уничтожена на веки, благо если приёмщик окажется ушлым и перепродаст её антиквариям, а если нет?