Константин Батюшков ( kelinfo) творческие порывы.

[победитель]

[kelinfo]

XXX
Александр Ильич отмывал свои вчерашние находки, насвистывая любимую мелодию, он всячески пытался перебороть в себе суеверный страх, поэтому часто шел наперекор обывательским приметам, как бы испытывая их: на улице он радовался, что дорогу перебежала черная кошка, иногда возвращался с половины пути домой, если к этому представлялся малейший повод, он не боялся сглаза и свистел дома, если у него было хорошее настроение, а сейчас у него оно было именно таким. Вчера он добыл несколько редких пузырьков. И хоть был менее удачлив чем Лиза, зато нашел редкую «аптеку на Девичьем поле» о которой никто и не слышал, к тому же флакон был крупным, да ещё и синего стекла, вот сейчас он оценивал его состояние и не обнаружив сколов и трещин, засвистел от радости. С такой вещью нужно было не спешить, следовало раздразнить аппетит собирателей аптекарской тематики и пусть он достанется самому азартному. Кроме того он нашел те самые флаконы о которых мечтал собиратель, купивший у него «сретенскую аптеку братьев Лукьяновых», плюс ещё кое что… Да Лиза принесла пакет своих, семейных находок. Суббота определённо должна удастся, главное грамотно всё распределить, чтобы дубли не понизили цену. Пожалуй, как приманку он выложит на прилавок кучу «орластиков», это должно остановить взгляд стекольщиков, и тогда каждый будет спрашивать нет ли интересующей его темы. А они будут лежать под прилавком, и он с видом и ловкостью фокусника будет выдёргивать раритеты, представляя их изумлённой публике. Главное не торопиться, и не перепутать свои находки с Толиковыми, со своих то он имел все сто процентов выручки, это его тоже веселило.
В это время раздался телефонный звонок, звонил старый коллега по театральному цеху, оказывается у театра- юбилей, и современная труппа давала праздничную постановку, зрителями должны быть старые актёры и прочие работники, ну и гости из других театров. Потом банкет. Внутренний спектакль был назначен на будний день, чтобы не срывать сборы, возраставшие к выходным. Это совпадало с планами Александра Ильича, у которого в выходные тоже намечался аншлаг.
Ах, театр, театр… Театр которому было отдано сорок лет жизни, и пусть он почти не играл главных ролей, не его вина, что он не находил общего языка с режиссерами… А ведь он мог, он даже Гамлета выдюжил бы… А сколько интересных людей он встретил там, и из предыдущих поколений и из последующих. Кто из них жив? Кто из них ещё играет?
Александр Ильич полез в сервант и извлёк два толстых альбома, обтянутых полинявшей плюшевой тканью. На стол высыпалось несколько фотографий, на некоторых были запечатлены актёры и актрисы в сценических образах, это были постановочные кадры. А вот и групповые, после премьеры, на которых труппа в полном составе и даже костюмеры и декораторы, по краям.
Это «Гроза» островского, там он играл роль изобретателя Кулигина. Это «на дне» он там в массовке. Это Обломов, грандиозная постановка, вот он сам, а рядом с ним Ольга Ильинская… А это кто?- Александр Ильич подошел к окнам, руки его дрожали он перевернул фотографию, и принялся читать, поясняющую надпись: « с лева на право, сидят Макаров , Прохоров, Силина А.М…. Силина, постой эта сумасшедшая, у неё ещё сын дефективный рос, что-то с речью у него было, она недолго в театре работала, потом ушла из-за сына на гастроли не смогла поехать… Ну да , она, нервная была. Потом она в ТЮЗе работала, там гастролей меньше… практически совсем не было…- Он достал увеличительное стекло и вгляделся в слегка пожелтевшую карточку.
В это время Толик сердито выговаривал Лизе, решившейся пойти за ним.
- И чего, попёрлась ? Здесь говно, стекло и гвозди… и самое главное здесь использованные шприцы. Ты понимаешь чем это чревато? У тебя даже фонарика толкового нет, с сотовым ничего не видно.
- Мне там скучно было…
- Скучно, заказала бы себе чай, пирожное…
- Ага, ты бы видел их цены… Лучше я себе на эти деньги, рушник куплю… Или ещё, что полезное для дома…
Но спорить было уже бессмысленно, когда до цели оставался один шаг.
- Хорошо, пойдём, только осторожно.
Здание было двухэтажным, и основное логово местных жильцов нужно было искать на втором этаже, не любят они располагать свои квартиры на первом… Очередной раз хряпнуло стекло, Толик глухо закашлялся. На верху было коридорное расположение кабинетов, и Толик заметил, где переделывали стены, дом был безнадёжно перестроен.Он прислушался, с лева неслись тихие звуки, он подошел к одной из дверей и толкнул её ногой. В комнате вроде бы никого не было, но создалось ощущение, что кто-то стоял за створкой двери. Тогда Анатолий посветил фонариком и вогнал в комнату пустую баклажку из под воды, она громко бухнула от удара ноги, и кто-то за дверью встрепенулся, тогда толик резко проскочил в комнату и захлопнул за собой дверь, в кабинете стоял один из обитателей дома.
-Тихо, не бойся… - Сказал Толик, - я почти свой… Я одного вашего ищу, Виктора… Шепелявит он … Шушилкой его зовут… Нужен он мне. Знаешь его?
Но бомж молчал.
- Знаешь такого?- Ответа не было.- Водки поставлю… Да не бойся ты, я не бить его собираюсь… Я так, по делу…
- Больно мы богимся… Наш много…
Толик рассмеялся, по красочному описанию Александра Ильича, он понял , что перед ним стоит тот кого он искал, особенно старику удалось передать шепелявый выговор Виктора.
- Шево, шмиёшься?
- Да вот , Виктора нашел…
- А жачем он тебе нушен?
- Да, вот один мой знакомый, купил у него пачку старых газет , и вазу… А мне нужны такие же… Может у него есть?
- Мошет и ешть, но мало… Продал уше…
- Давай, я него куплю, вот держи двести рублей задатка.
- Двешти?
- Двести, двести…- тут в дверь поскреблась Лиза, Толик открыл дверь,- Вот знакомься, моя зазноба…
У Лизы защипало в глазах, так Толик её ещё никогда не называл. Когда он был доволен, называл её Киской, или Ласточкой, когда злился говорил просто- «дорогая» но вот зазнобой назвал впервые…
- Хороша.
- Так, те газеты, ты где взял?
- Ижвестно, где в вышеленном доме. Не я нашел, матушка моя.
- Так ты с матушкой живёшь?
- Да, как вышелили наш…
- А вообще, старина попадается?- задал Толик стандартный вопрос, стараясь навести собеседника на интересующую его тему.
- Попадаютша…
- Послушай уважаемый,- Толик не любил этого слова «УВАЖАЕМЫЙ» более того он его ненавидел, если с таким определением обращались к нему, он игнорировал собеседника, но сейчас он не мог подобрать ничего лучше, и сам с гадливостью воспользовался этим словом.- мы ищем одну женщину. Видимо в её бывшей квартире твоя матушка нашла подборка старых газет, возможно она посетила квартиру сразу после отъезда нашей знакомой, вот мы и хотим выяснить её судьбу, может твоей маме, что-то известно. Да те газеты ты продал в прошлую субботу одному моему знакомому на Вернисаже. Было такое? Помнишь?
- Шоже, разве я дурень? Продавал жа двешти рублей. У меня его телехон сохранился… А гажеты мамаша нашла, он шпецалист, она вшо жнает.
- Так где же твоя мамаша их взяла?
-А я по шом жнаю? У неё шпроси…
- Так отведи нас к ней.
- Ждесь у неё отдельная комната. Вшё не привыкнет шить артелью…
- Веди нас к ней.
-Не примет, её гоштинцы нужны, водка и конфеты… Она водку даше иж графина пьёт… Привычка.
- Гостинцы потом купишь…
- Лучше шразу…
- Давай деньгами…
- Мошно и деньгами…
- Ну,так идём?
- Шейчас…
В это время у Толика зазвонил телефон.
- Да, Александр Ильич,- затем наступила тягостная тишина,- извините, я сейчас не могу разговаривать, если честно пока я ничего не понял. Мы сегодня у вам заедем, вот тогда и объясните.
На немой вопрос Лизы он ответил,- Про какую-то актрису мне рассказывал, Силину что ли, и что-то про Серафиму Павловну, в общем я не понял, он слишком волновался. Ладно любезный веди нас к твоей матушке.
- А моя мама тоше артиштка, в теятре работала…- С гордостью сказал Шушилка.
Толик пристально посмотрел на него, этот Виктор казался ему недоразвитым, по детски наивным и в то же время выглядел он далеко не молодо, такие бывают только больные дети выросшие за несгибаемой спиной родителей, им по жизни не приходится принимать ответственных решений, за них исполняют и думают родители, и оказавшись рано или поздно наедине с жизнью, они смотрят на мир глазами затравленных кроликов, не решаясь на взрослые шаги и даже поход в магазин, за хлебом, для них трагедия.
Шушилка двинулся по коридору, перелезая через сломанные ящики и драные матрасы, невесть откуда здесь взявшиеся. Дверь была закрыта, что-то в ней показалось Толику странным, фантастическим, из прошлой жизни. Он обернулся к Лизе, та с расширенными глазами смотрела на написанную мелом фразу: « Дверь не вскрывать, идёт суд, живут люди». Здесь то, эта надпись к чему? Бывшее медучреждение, при чём тут живущие люди? Шушилка постучался, сложным условным стуком, внутри послышались шаги, и щёлкнул отодвинутый шпингалет.
Комната была на удивление чистой, по стенам стояла уцелевшая казённая мебель. А в центре комнаты стояла Серафима Павловна, кутаясь в оренбургскую шаль. Толик не верил своим глазам, он снова обернулся, ища поддержки у Лизы, по её взгляду он понял, что это была действительно разыскиваемая старушка.
- Фот мама, они хотели тебя фидеть,- сказал Виктор.
- Здравствуйте Серафима Павловна,- решился заговорить Толик.
- Вы ошибаетесь, меня зовут Александра Михайловна.- ответила седовласая старушка.
- Значит вы не Игнатьева?- спросила Лиза, ставшая сомневаться, ведь она видела Серафиму Павловну всего один раз, и то при сумеречном освещении всего одной свечи, не дававшей почти света.
- Я не Игнатьева, я Силина с достоинством ответила старушка.- Вы не бывали в театре юного зрителя в шестидесятые годы? Я была там примой.
- Мы тогда ещё не родились,- ответил Толик, он начал припоминать последний телефонный разговор с Александром Ильичом, старик сбивчиво заверял, что Серафима Павловна, которую они встретили в том самом доме, на самом деле актриса Силина, работавшая в его театре около года и перешедшая в ТЮЗ.
- Серафима… Простите, Александра Михайловна, вы меня не помните? Вы мне отдали две банки с фотографиями, подзорную трубу, портупею…- начал Толик.
Старушка рассмеялась, в её голосе звучала гордость за себя, за свой талант.
- А вы разве поверили? Теперь я вас припоминаю, это ты «мародёр»? Что струхнул тогда?
- Струхнул,- честно признался Толик.
- Мы все струхнули,- ответила Лиза.
- И ты там была? Я тебя не помню… Хотя может быть.
- Была, но вы всё на Александра Ильича смотрели и на Толика…
- Ах на Александра Ильича, да я потом припомнила, я с ним работала в театре… То-то мне его лицо показалось знакомым, а он наверное подумал, что я его помню по кино… - и она снова засмеялась.- Я им докажу, что я великая актриса, и что меня рано выпроваживать на пенсию. А то выселили из ведомственной квартиры, меня с сыном инвалидом… Вот гадины, да я лучше их всех. Пусть я старуха, но я ещё жива, я ещё поиграю…
Немного успокоившись, она сказала, - Вы меня простите, это для меня единственная отрада, входить в роли бывших жильцов квартиры и исполнять их роль. Там где мы познакомились, действительно жила Серафима Павловна, я нашла её документы. И на мужа её тоже нашла. Седые старушки, очень часто бывают похожими, она была выше ростом, я прикинула по её платьям, и наверное красивее меня и удачливее. Но как я сыграла боевую подругу? Жену военного, так что даже старый актёр меня не распознал, это триумф…
- Так, Серафима Павловна жива?- спросила Лиза когда та успокоилась.
- Да переехала, в новостройку… А муж её действительно умер. Не стала она поминки справлять в их квартире… А я справила, её же водкой и конфетами… А вы вот не справили… Давайте сейчас, хоть помянем, не его, так хоть мой талант.
- Серафима… Э… Александра Михайловна, мы многим вам обязаны…- начала Лиза. – Но нам пора… Не можем мы водку пить…
- Что или беременна?- хитро спросила актриса.
- У, нас дела… А не осталось ли чего из вещей Игнатьевых?
- Нет милые, я всё распродала… Последний раз газеты и вазу…
- Спасибо вам, мы многим обязаны вашему пистолету…- сказала Лиза.
- Пистолету? Да, что вы не держим… Тогда это была детская брызгалка, вон Виктор балуется… Сынок… А вы и не рассмотрели…
Молча они вышли из дома.
- Ну, что ты и дальше будешь искать Серафиму Павловну?- Съехидничал Толик.
- И всё таки мы ей многим обязаны,- ответила Лиза,- не проснись у меня чувство жалости к тебе, когда ты был в её руках, может и не стали бы мы встречаться.
- Возможно, но тебя же тянуло ко мне?
- Меня тянуло к старинным вещам, в первую очередь… Мне тогда показалось странным, почему эта лже Серафима Павловна, так легко рассталась с фотографиями и личными вещами своего мужа, я бы точно такого не сделала… Всё из-за той же тяги с старому.
Толик обнял супругу и ткнулся носом в её висок, это была его женщина, добытая в борьбе, и он её никому не отдаст. Дурак всё таки этот Серёга, если не сказать хуже.

[kelinfo]

С НОВЫМ ГОДОМ БРАТЦЫ!!!!!!!!!!!!!! ПОКА ВПАДАЮ В ТВОРЧЕСКУЮ СПЯЧКУ.

[победитель]

Да не ожиданная концовочка Успехов вам и С новым годом

[ЛАДИК]

Прочитал с большим интересом

[kelinfo]

Начинаю новый опус под названием--- " СКАЗКИ ОТ ПАПКИ-ЁЖКИ"

Глава первая, « о том как Папка-Ёжка стал Ёжкой» Ёжка- обыкновенный папа, только имя у него необыкновенное ,на самом деле зовут его Алексей, но в детстве прозвали Ёжкой, так он Ёжкой и остался. Сначала был маленький мальчик Ёжка, затем был школьник Ёжка, студент, солдат, жених и наконец Папа-Ёжка, когда у него появятся внуки он станет Дедушкой-Ёжкой, а пока он папа. У него пятеро детей, пятеро маленьких охламонов, которые не понимают почему иногда их папу за глаза, и в глаза называют Ёжкой, ведь для них он самый любимый папа, а не какой то там Ёжка, да и зовут его Алексей. А Ёжкой их папа стал в далёком детстве, когда ему было всего три года, как сейчас его дочери- Зиночке. Тогда мальчика Алёшу звали Лёшкой, и он пытался с гордостью выговаривать это имя, но как у всех детей, не все буквы у него получались.- Как тебя зовут?- Спрашивала, какая ни будь тётенька в очереди за колбасой.А он отвечал,- Ёжка!- Это он проглатывал первую букву Л и заменял Ш на Ж, не будь этого, несомненно получилось бы Лёшка, а так только Ёжка.Тётенька тем временем недоумевала и переспрашивала.- Как, как?- Ёжка,- с гордостью повторял мальчик Алексей, тётенька смеялась, а мама объясняла.- Лёшкой его зовут, Алексеем…Так и повелось Ёжка да Ёжка, затем это имя подхватила вся окрестная детвора, и мальчик Алексей так и остался Ёжкой, даже когда перестал картавить и мог произнести не только своё детское имя, но и выговорить совсем взрослое, и если бы его спросили: - Мальчик как тебя зовут?Он с гордостью ответил.- Меня зовут Алексеем Петровичем.- Но тётеньки почему то уже не спрашивали, может они задают этот вопрос только маленьким мальчикам, а может все окрестные тёти и так знали, что его зовут Ёжкой…С самого детства Ёжка очень любил сказки, мама и бабушка их часто ему рассказывали, что-то ему читали, но детских книг тогда было недостать, и он стал сам сочинять сказки, рассказывая их своим машинам и алюминиевым солдатикам. Когда пришло время, и он стал папой, то стал рассказывать сочинённые сказки своим детям, сначала это были сказки для мальчиков, но когда у него родилась дочь, то появились сказки и для девочек, а потом чтобы было необидно, появились истории интересные и тем и другим. Дети с нетерпением ждали ночи, готовясь услышать новую сказку, а папа их сочинял и сочинял, иногда заговариваясь в полудрёме и отправлял Красную Шапочку петь песню про Колобка, на нос хитрой Лисе. На следующий день он забывал всё рассказанное, и так погибло множество смешных сказок, пока он не стал включать диктофон, и лишь благодаря этому несколько сказок сохранилось. Глава втораяЧик и Чирик.

Чик и Чирик, это самые обыкновенные воробьиные имена. Если по улице бежит кошка, и Вам говорят,- Вон бежит Барсик.- Вы и не видя кошки, знаете, что бежит кошка, ведь имя Барсик, это самое распространённое имя кота.
Или если говорят, что бежит Шарик, Вы знаете, что бежит собака, ведь имя Шарик, это самое распространённое собачье имя.
Так, что знайте, если Вам скажут,- Вон летит Чик, или Чирик, - Знайте, это летит именно воробей, а не какая ни будь ворона, ведь у ворон есть свои, распространённые вороньи имена.
Так вот, Чик и Чирик жили, как и мы в городе Москве, в самом центре, на чердаке старинного высокого дома. Этот дом был настолько стар, что его построили во времена, когда страной правил Царь.
На чердаке было много старинных вещей. Эти вещи были повсюду, в углах стояли старые комоды и стулья, по стенам висели растрескавшиеся велосипедные камеры, ржавые педали и керосиновые лампы. В укромных уголках притаились, покрывшись слоем пыли, старые учебники и ученические ранцы, набитые тетрадками, хранящими отметки своих уже состарившихся учеников. Из одного ящика торчали уши плюшевого зайца. На одном из комодов, среди банок, примостились чумазые от пыли мишка и фарфоровая кукла, у мишки из лапы торчали опилки, а у куклы не хватало одного башмачка, и на когда-то белоснежном фартуке, красовалось огромное пятно вишнёвого варенья. Внизу у маленького столика лежала на боку деревянная лошадка со сломанной тележкой. В углах стояли сломанные удочки, без поплавков и грузил. В картонных ящиках лежали разбитые чашки и чайники, а возле маленького чердачного окошка, возвышался словно крепость, позеленевший от времени, медный самовар. По всему полу были разбросаны голубиные перья, обрывки верёвок, новогодние открытки, конфетные фантики и обвертки от шоколадок. В жестяных коробках от старинного печенья, скрывались, притаившись в засаде, оловянные солдатики, вместе с боевыми лошадьми и броневиками, здесь же хранилась полковая казна, в виде маленьких монет с двуглавым орлом.
Вот, на каком волшебном чердаке жили два маленьких воробьишки с именами Чик и Чирик. Здесь же жили их папа и мама, и сотни других воробьиных семей. Место здесь хватало всем, ведь под каждым стулом, в каждой коробке и между каждой стопкой книг, был свой уютный домик из пуха, травинок, веточек и конского волоса.                                                                                                                         

Глава третья. « Рождество»Однажды Чик и Чирик гуляли по улице, вернее даже не гуляли, а скакали, и вовсе не по улице, а по веткам заснеженной липы, листьев на ней давно не было и им ничего не мешало и было так радостно прыгать с ветки на ветку , играя в дагонялки. Когда они наконец устали и присели отдохнуть, то заметили, что многие прохожие спешащие домой. Несут в руках зелёные ёлки.- Чирик, смотри,- сказал Чик,- Люди тоже соскучились по лету, вот и несут домой зелёные деревья.- Оник, как и мы скучают по листьям,- ответил Чирик.- Конечно скучают, и когда только кончится эта зима…- Полетели, расскажем об этом маме.- Полетели.Когда они рассказали родителям о странностях людей, мама рассмеялась.- Это люди готовятся к Рождеству…- К какому Рождеству?- Есть у людей такой праздник, перед ним они наряжают ёлки, поэтому и приносят их к себе домой…- А как люди наряжают ёлки?- Подожди придёт срок и сам увидишь.- Ну, мам, ну расскажи,- законючили одновременно Чик и Чирик.- Мне сейчас некогда, а если хотите узнать про Рождество, то слетайте к бабушке, она что-то слышала от своей пра, пра, прабабушки…- А что она слышала?- Это тайна, летите и не забудьте взять мешочек с пряничными сухариками, бабушка их очень любит.- Ура! Полетели! – закричали маленькие воробушки.Когда они приземлились на чердак, где жила их бабушка, то им очень обрадовались, все готовились к какому-то празднику. Бабушка накрыла праздничный стол где главным угощением служили пряничные сухарики и крошки миндального пирожного. Бабушка пригласила соседей и когда все наелись, то удобно расселись и принялись слушать.- Про Рождество?- переспросила бабушка, и сама же добавила.- Хорошо, правда слышала я это давно, когда была маленькой , такой же как вы, а рассказывала это моя прапрапрабабушка, поэтому попробую вспомнить все её слова, ничего не меняя. Начинала она, так.-  Я  тогда была маленькая, жизненного опыта у меня ещё не было, и приходилось учиться на своих ошибках. Я росла и поэтому всегда была голодна, а зима… Моя первая зима выдалась морозной и снежной, когда не было мороза, падал густой и обильный снег, когда не было снега, был трескучий мороз. Прокормиться в такое время всегда сложно, снег укрыл все кусты лебеды и репейника, а рябина и шиповник были съедены уже после первых морозов. Мы часто голодали, одно было спасение, это лошади, тогда их много было, на них ездили и возили дрова, на больших площадях стояло много лошадей запряженных в сани, ожидая работу, извозчики бросали им сено, а то и привязывали холщёвые мешки называемые торбами, а в тех мешках было наше спасение- овсяные зёрна. Опустит лошадь голову в мешок и жуёт сладкие зёрна, да нет, нет и высунет морду из мешка, да с набитым ртом, от этого глядишь и выронит несколько зёрнышек… Тут уж не зевай, на эту добычу и голуби и сороки и вороны метят, не говоря уж о наших собратьях- воробьях. Если успеешь перехватить пяток зёрнышек, значит живёшь, не успеешь, значит умрёшь с голода.В тот день мне не везло, сначала ворона отогнала от щепоти овса, затем голуби налетели, потом вовремя не заметила и дворник их лопатой сгрёб в сугроб, а в сугробе их не найдёшь, как иголку в стоге сена. Я совсем очумела от голода и мороза, сижу , а снег к крыльям ледышками примерзает, поклевала снега, а он от голода не помогает, есть ещё сильнее хочется. Тут увидела я, что возле соседней лошади извозчик торбу отвязывает, пассажир к нему в сани садится, а лошадь, набив полный рот овса, тряхнула головой, да ещё и фыркнула, так зёрна и разлетелись веером. Я не о чем не думая бросилась их подбирать, проглотила пять зёрнышек, а больше и не лезет, зоб от голода у меня маленьким стал, больше пяти крупинок и не вмещает. Сижу я и пытаюсь шестое расклевать, чтобы по частям его… Да разве его расклюёшь? Его целиком глотать нужно, а оно не глотается. А в это время пассажир уселся, и извозчик тронул лошадь, я и не заметила, как она мне на крыло копытом наступила, а копыто блестящей подковой ковано, так у меня косточка и хрустнула, отлетела я в сугроб, лежу ни жива ни мертва, от боли себя не чувствую. Только пошевелюсь, боль усиливается, так и сидела почти не дыша, пока окончательно не примёрзла, а с верху ещё и снег нападал. Снеговик прям получился. Уже ночь наступает, а мне и деваться не куда, лететь не могу, двигаться тоже, одно моё дело, пропащее.В это время, по праздничному  зазвонили колокола, это в Страстном монастыре служба закончилась. Слышу народ стал расходиться, да всё мимо меня, а я сижу на краю сугроба и не видно меня. Всё одно либо замёрзну, либо кошка с собакой догрызут, а ещё хуже если крыса, та нянчиться не станет, сначала искусает, а потом уж горло перегрызёт, лучше уж кошка, так чтобы сразу. Забылась я и слышу сквозь забытьё, мелкие шашки, ну точно- собака… Но нет, рядом раздался детский голос.- А я в тебя Настенька, снежком…- И чья-то рука схватила меня, я встрепенусь, меня от неожиданности уронили.- Ой, бабушка, там крыса!Услышала я, как рядом девочка завизжала.- Эх, ты- крыса! Это же воробей, воробушек,- сказала бабушка.- Как воробей? А почему он не улетел?- спросил мальчик.- Он к льдышке примёрз,- ответила бабушка.- Ну, Никита и перепугал ты меня,- отозвалась девочка.- Я страсть. Как крыс боюсь…- Я и сам испугался, беру кусок снега, а он как зашевелится…- Отозвался радостно мальчик, и все вокруг засмеялись.- Бабушка давай его возьмём, хотя бы отогреем?- предложила девочка, которую звали настенькой.- Что ж, придётся взять.- ответила бабушка,- разве в такую Святую ночь можно бросать птаху в беде? Христос среди них и родился.Меня снова подняли и посадили в варежку, а мне было уже всё ровно, жизнь моя – пропащая. Очнулась я в большой комнате, на столе, вокруг меня столпились люди.- Это я нашел,- хвастался мальчик,- схватил ком снега, а он как зашевелится… Я как закричу,- крыса. Кто ж ещё может быть? А Настя. Как завизжит, от её визга я и сам испугался… Только бабушка не испугалась, сразу поняла, что это воробушек. Он к сосульке примёрз, поэтому и не смог улететь. Дядя Степан, посадим его в клетку, а то он оттает и улетит.- Ну, это не она, а она, вишь какая серенькая,- сказал грубый мужской голос, и надо мной склонился бородач, я испугалась и попыталась улететь, махая здоровым крылом, но меня ловко схватили.- У неё крыло сломано, поэтому она и примёрзла,- ответил всё тот же грубый голос.- Значит, она никогда не будет летать?- Посмотрим,- ответил мужчина.Потом меня посадили в клетку, насыпали проса, поставили плошку с водой. И перенесли в другую комнату. Есть мне не хотелось, и я задремала. Неожиданно меня разбудил ярко зажженный свет, раздались радостные крики, и я решила, что это пришли снова на меня смотреть. Но я ошиблась, дети радовались стоящей посреди комнаты ёлке. Одно удивило меня, все ветки были украшены игрушками, были здесь и клоуны, и зайцы, медведи, шишки- обёрнутые золотистой фольгой, пряники, кораблики, снежинки, гирлянды и разноцветные флажки, и всё это, венчала блестящая звезда. А под ёлкой лежали мешочки, в которых оказались подарки. Настя с Никитой, оказались не единственными детьми в доме, была ещё старшая сестра Люба и совсем маленький Серёжа, они тоже радовались ёлке, правда Серёжу держали на руках, а он тянул пухленькие ручки к игрушкам, пытаясь их ухватить. Насмотревшись на лесную красавицу, дети стали водить хоровод, распевая весёлые песни, а родители и бабушка стояли в сторонке и улыбались, но вот и их схватили и поставили в круг. Потом на ёлке зажгли свечи и все любовались её красой, а любоваться было чем, в ёё ветвях могла прокормиться не одна птичка, голодной зимой. Потом дети рассматривали подарки, и пели славу Христу. Всех песен я не помню, но начало одной не забуду никогда. « Рождество твое Христе Боже, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии, звездою учахуся, тебе кланятися солнцу правды, и тебе ведети с высоты востока, Господи слава тебе» Затем потянулись весёлые дни, с гостями, подарками, смехом, часто приходили соседские дети славить Христа, им давали пряники и показывали меня, а Никита с гордостью рассказывал мою историю. Сначала я пугалась. Но вскоре привыкла, к людям. Дядя Степан выстругал для меня тонкую дощечку и привязал к моему больному крылышку. Вскоре боль отступила и я стала есть и поправилась благодаря этой Рождественской атмосфере. А весной меня выпустили, на Благовещение, по моему тогда много птиц, томившихся в неволе выпускают, с приходом весны. Я потом часто к ним прилетала, дети даже кормушку специальную устроили, и в течение лютых зим подкармливали мелких пичуг.Бабушка откашлялась, и сказала.- Это всё, что рассказывала моя прапрапрабабушка.Она оглядела внуков, но они уже спали, и им снилась во сне, Рождественская ёлка, нарядная, вся в миндальных пирожных и пряничных сухариках, и дети славящие Рождество.

[kelinfo]

Глава четвёртая.- Задавака этот Чуфик с соседнего чердака,- сказал как-то Чирик.-Задавака,- согласился с ним Чик.- Помнишь, как он весело чирикал, когда мы учились летать? Он постарше на месяц, вот и возомнил себя взрослым.-Он чуть не лопнул от радости, когда ты полетел кубарем с берёзы.- Но теперь мы летаем не хуже его.- Мы летаем лучше, нужно вызвать его на поединок, чтобы он не задавался…- Но мама не разрешает нам драться,- возразил Чирик.- А мы и не будем драться, мы вызовем его на соревнование.- Верно, посмотрим, кто из нас лучше летает.- Посмотрим, а то смеяться над маленькими, все горазды.- А помнишь, как он показывал на нас, девчонкам? Когда мы купались в грязной луже?- А помнишь, как накормил нас волчьей ягодой?- А помнишь…- так братья долго перечисляли все обиды, причинённые этим задавакой Чуфиком, но тут прилетела мама и с порога услышав возбуждённое чириканье, она решила что её сыновья передрались, такое не редкость в шумных воробьиных семействах. Но не обнаружив следов драки, поспешила выпроводить их на улицу, пусть там растрачивают свою бушующую энергию.Братья выпорхнули на улицу сквозь слуховое окно, и первое, что они увидели, был Чуфик. Вот сейчас бы поквитаться, но не до этого было, за мирно прыгающим Чуфиком из-за трубы наблюдал рыжий кот. Тот самый, что разорил гнездо старой Чирки, этого кота все боялись, особенно в их квартале, вот и сейчас он задумывал очередную пакость. Братья переглянулись, и хоть беда грозила их единственному врагу из числа сородичей, но не оказать ему помощи было нельзя, нужно было спасать злейшего врага. И Чик и Чирик закричали.- Чуфка, там кот. Чуфка спасайся…Но Чуфка решил, что воробьи его дразнят, и в ответ заверещал.- Ну, вы братцы, что смотрите? Не свалитесь с крыши, а то все рёбра переломаете. Как вас только на улицу выпускают? Вы и летать то не умеете!А братцы кричали.- Чуфка, спасайся, там кот…Но забияка не слушал, а продолжал весело чирикать, наслаждаясь собственным голосом.Тем временем, кот стал тихо приближаться к глупому воробьишке.- Чуфик, дуралей, за тобой кот охотится,- закричал Чирик.- Ах вы ещё и обзываться! Ну, я вас сейчас клюну.А рыжий тем временем оказался всего в одном скачке от Чуфика, Чирик не выдержал, взметнулся и полетел в сторону кота, намериваясь своей жизнью спасать жизнь заклятого врага. Чик последовал его примеру. Видя такой оборот и решив, что братья обиделись на него и летят драться, и сейчас зададут ему жару, Чуфик испугался и взлетел, собираясь задать стрекача. И полетел восвояси. А в это время, где он только что сидел, опустился кот, Чуфик видел мелькнувшую тень, но решил, что это прилетели братья, и от этого ещё сильнее замахал крыльями, вереща на ходу.- Чик, Чирик я же пошутил, что уж и пошутить нельзя?- и скрылся на своём чердаке, так и не узнав какой подвергался опасности, и если бы не Чик с Чириком, то летали бы его пёрышки по всем крышам. Зато с тех пор он стал опасаться братьев, и больше не смеялся над ними, и весело не чирикал. А Чик и Чирик, так и не догадались, что Чуфик их испугался, и эту перемену в их отношениях приписывали его благодарности за спасение от гибели.

[kelinfo]

Глава пятая « кругосветное путешествие Колобка»- Надоели твои Чики и Чирики,- забрюзжал с вечера младший сынок, Папки Ёжки.Папка удивился.- То есть, как надоели?- А так, всё чирикают, да чирикают. Ты мне лучше про Колобков расскажи.К такой сказке папка Ёжка не был готов, он даже растерялся, но собравшись с мыслями и выдохнув, начал.- Ну, тогда расскажу  вам про кругосветное путешествие Колобка.- Годится… Путешествие. Это интересно, пусть обязательно с пиратами, в Африке их много…Сказку Папка-Ёжка начал вполне традиционно .- Жил был дед, да баба, как-то говорит дед.- Испеки мне старая колобок.А баба отвечает,- Из чего я испеку-то? Муки у нас нет.- Эх старая, ты по амбарам помети. По сусекам поскреби, авось наберёшь пару пригоршней муки.Так старуха и сделала. По амбарам помела, по сусекам поскребла, набрала две пригоршни муки, замесила тесто на сметане, скатал колобок, и посадила его в печь. А Колобок получился румяный, при румяный, хороший, при хороший, пригожий, при пригожий. Положила его баба на окошко – простынуть. Колобок лежал себе, лежал, да и покатился с окошка на заваленку, с заваленки на сырую травку, да и покатился по дорожке, катится себе Колобок, катится, а навстречу ему серый зайчик, увидал он Колобка и говорит.- Колобок, Колобок, я тебя съем.- Ну куда тебе серый зайчик съесть меня, это же всем известно, что от свежего хлеба у зайчиков животики болят, а я свеженький, дождись когда зачерствею, тогда и ешь, а пока послушай мою песенку.- И Колобок запел,- Я Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, и от тебя, Зайчика подавно укачусь.- И покатился Колобок по дороге.Катится себе Колобок, катится, а на встречу ему Серый Волк, идёт под мышками двух карасей несёт, увидал он Колобка и говорит,- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну как ты меня съешь Серый Волк, у тебя же рыбины под мышками, станешь ловить меня, рыбины и упадут, все испачкаются, обидно будет, лучше послушай мою песенку,- и Колобок запел,- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, и от тебя Серый Волк подавно убегу.И покатился Колобок дальше, катится себе Колобок, катится, а навстречу ему Кабан, пятачком землю роет, желуди ищет, увидал он Колобка, и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну, куда тебе Кабан есть меня? Я же ещё не остыл, вот прикоснись к моему боку свои пятачком, - Кабан прикоснулся к горячему боку, да как завизжит.- Я же говорил тебе, подожди, пока остыну, а теперь мою песенку послушай.- И Колобок запел.- ,- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, я от Волка ушел, и от тебя Кабана подавно укачусь. И покатился Колобок дальше, катится себе Колобок, катится, а навстречу ему Змея, увидала она Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну куда тебе такой узкой глотать меня, пожалуй ты и не проглотишь, а яда своего змеиного в меня напускаешь, я и буду ядовитым, ещё кто отравится. Лучше послушай мою песенку.- И Колобок запел.- ,- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, и от тебя змея я подавно укачусь.И покатился Колобок дальше, катится себе Колобок катится, а на встречу ему Черепаха, увидала она Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Да, как же ты меня Черепаха есть то будешь? Неужто ты не знаешь, что мы родственники? В давние времена черепахи были круглые, как я и поэтому быстро катались, а потом кто-то отгрыз у них половинку панциря и они стали полукруглыми, и сейчас медленно ходят, лучше найди себе вторую половинку, и склейтесь, тогда вы станете круглыми и будете быстро кататься, как я. А пока послушай мою песенку.- .- И Колобок запел.- ,- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, и от тебя Черепаха я подавно укачусь.И покатился Колобок дальше, катится себе Колобок, катится, а на встречу ему Обезьяна, увидела она Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Как, же ты будешь есть меня? Я же не вкусный, ты разве не знаешь, что в ресторанах подают Колобков обсыпанных кокосовой стружкой? Лучше залезь на пальму сорви кокос и сделай из него стружку, вот тогда и будет вкусно, а пока послушай мою песенку.- .- И Колобок запел.- ,- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел, и от тебя Обезьяна подавно укачусь.Пока обезьяна лезла на пальму, рвала кокос, разбивала его, доставала мякоть, и тёрла её на тёрке, Колобок далеко укатился. Катится себе Колобок, катится, а на встречу ему Носорог, увила он Колобка и говорит.- Сейчас я Колобок насажу тебя на рог, а то со мной никто играть не хочет, боятся, что я их забодаю.- Ну, зачем тебе Носорог меня на рог насаживать, глазки у тебя меленькие, за мной тебе ничего не будет видно, так и будешь об пальмы шишки набивать. Ты лучше пальмовым волосом обмотай себе рог, это мягче будет, а пока послушай мою песенку. .- И Колобок запел.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел, и от тебя Носорог подавно укачусь.И покатился себе Колобок дальше, катится себе, катится, а на встречу ему Жираф, увидал он Колобка и говорит.- Колобок, Колобок, я тобой в футбол поиграю.А Колобок и отвечает.- Ну, где это видано, чтобы хлебом в футбол играли, так только невоспитанные хулиганы поступают. Лучше послушай мою песенку.- И Колобок запел.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел, от Носорога я ушел, и от тебя Жираф  подавно укачусь.И покатился себе Колобок дальше, катится себе Колобок, катится, захотелось ему пить, видит он бревно лежит, и решил по нему до воды добраться, а это Крокодил был, хотел он Колобка проглотить, да тот сам прыгнул ему в горло, Крокодил подавился им, да и выплюнул его на другой берег, а Колобок рассмеялся и запел свою песенку.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел, а от тебя Крокодил веселее всех уйти.И покатился Колобок дальше, катится себе Колобок, катится и прикатился он на берег моря, видит а там плавает Акула, увидала она колобка и говорит по своему.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну, как тебе съесть меня? Я на берегу, а ты в море, прыгай на берег, и съёшь меня.А глупая Акула и прыгнула на берег, а по берегу двигаться и не может, а Колобок ходит вокруг и свою песенку поёт.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел, от Крокодила я ушел, и от тебя Акула подавно убегу. И покатился Колобок по берегу, катится себе, катится, а в море плывёт Синий Кит, увидал он Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну, как ты меня съешь то? У тебя китовый ус, больше чем креветка живности не пропускает, а я гораздо больше, лучше отвези меня в Австралию, а я тебе песенку спою. Сел Колобок киту на спину и всю дорогу до Австралии ему песенку пел.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, а с тобой Кит, мне подавно по пути.Приплыл Колобок в Австралию, катится себе катится, а на встречу ему Кенгуру.- Колобок, Колобок, я тебя в сумку к себе положу.- Ну, зачем меня в сумку? Эдак у тебя и места не останется для твоих кенгурят.- И то верно, - согласилась Кенгуру.- Лучше послушай мою песенку.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел. А от тебя Кенгуру я тоже убегу.И покатился дальше, катится себе Колобок, катится, а на встречу ему Страус.- Колобок, Колобок я тебя клюну.- Ну зачем тебе клевать меня? Я ведь могу от этого подпрыгнуть, а ты испугаешься и голову сунешь в песок, разве это приятно, когда голова в песке? Лучше послушай мою песенку.- .- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, и от тебя Страус я подавно укачусь.И покатился Колобок дальше, прикатился он к океану, видит а в океане плавают дельфины, они и говорят.- Колобок, Колобок мы тебя съедим.- Ну зачем вам есть меня лучше переправьте меня в Индию, я знаю вы дельфины любите играть в мячик, а могли бы вы перекидывая меня друг к другу доставить меня сухим в Индию? А я вам песенку спою.- .- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, я от Страуса ушел, а с вами Дельфины я поплыву.Приплыл Колобок в Индию, и покатился. Катится себе Колобок, катится, а на встречу ему Слон, идёт деревья таскает, увидал он Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну, зачем тебе есть меня? Я вон опять запарился, лучше помаши на меня своими ушами, чтобы я остыл, а я тебе песенку спою.- .- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, я от Страуса ушел, и с Дельфинами я плыл, а от тебя Слона я дальше побегу.И покатился дальше, катится себе Колобок, катится, а на встречу ему Верблюд, увидал он Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну, зачем тебе есть меня? Я же так хорошо могу усесться у тебя между двумя горбами, идёшь себе ни кто тебя ногами не толкает, вот попробуй.Верблюд попробовал, и так ему это понравилось , что он подвёз Колобка, а тот всю дорогу ему свою песенку пел.- .- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, я от Страуса ушел, и с Дельфинами я плыл, и от Слона я ушел, через пустыню с Верблюдом прошел.Приехал Колобок в родные места, а на встречу ему медведь идёт, улей мёда несёт, увидал он Колобка и говорит.- Колобок, Колобок я тебя съем.- Ну, как ты съешь меня? Я же такой чумазый, весь в пыли, нельзя такую грязную пищу есть.- И то верно,- согласился Медведь,- больно ты чумазый.А Колобок засмеялся и запел.- .- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, я от Страуса ушел, и с Дельфинами я плыл, от Слона я ушел, через пустыню с Верблюдом прошел, и от тебя Медведушка подавно укачусь.И покатился себе Колобок дальше, катится Колобок, катится, а на встречу ему Лиса.Лиса и говорит.- Какой ты Колобок хорошенький, какой ты Колобок пригоженький.- Ты, что Лиса не видишь, какой я чумазый?А Лиса продолжает.- Какой ты Колобок румяненький, какой ты Колобок мягенький.- Совсем ты Патрекевна ослепла, я же чёрствый.А Лисе этого только и надо.- Ослепла я Колобочек, ослепла, сядь ко мне на носок я тебя получше рассмотрю.- Ну, Лиса я тебя предупреждал,- сказал Колобок и прыгнул на нос к Лисе, а она как зачихает от пыли, а когда попыталась Колобка укусить, аж два зуба сломала, такой он черствый стал за время кругосветного путешествия, так Лиса за щёку и схватилась, а Колобок дальше покатился, напевая свою песенку.- .- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, я от Страуса ушел, и с Дельфинами я плыл, от Слона я ушел, с верблюдом пустыню прошел, от Медведя я ушел, а Лисе и вовсе не нужен.Покатился себе Колобок дальше, катится себе Колобок Катится, и прикатился к Деду с Бабой, пощупали они его, пощупали, а он и действительно как сухарь, тогда смахнули они с него пыль, и положили на полочку, да полотенцем расписным накрыли, теперь когда к Деду с Бабой приходят внуки, они достают Колобка с полки и он им свою песенку поёт. Вы спросите, какую, а вот такую.-.- Я  Колобок, Колобок, по амбарам метён, по сусечкам скребён, на сметане мешон, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от Зайца ушел, Я от Волка ушел, от Кабана я ушел, от Змеи я ушел, от Черепахи я ушел,  от Обезьяны я ушел,  от Носорога я ушел, и от  Жирафа я ушел ,от Крокодила я ушел, от Акулы я ушел, ну а с Синим Китом я полмира прошел, от Кенгуру я ушел, я от Страуса ушел, и с Дельфинами я плыл, от Слона я ушел, с верблюдом пустыню прошел, от Медведя я ушел, Лисе зубы я сломал, и обратно к Деду с Бабой прибежал.- Уф!- выдохнул Папка- Ёжка и лёг спать…

[ТВА]

Костя, - дело близится к зиме! Сезон в стадии закрытия, - продолжение твоих литературных подвигов предвидится?

[kelinfo]

Возобнавлю.

ПОЛКА.

I
Висит на стене полка. Толстый слой пыли лежит на её поверхностях. И лишь два раза в год, в канун Нового года и перед Пасхой стирается с неё эти напластания. Это целый, сложный и ответственный процесс- сделать на ней генеральную уборку. Её я не доверяю никому. Для этого необходимо сосредоточиться, важно чтобы разновозрастная детвора не ходила на головах, если это соблюдено, то с полки нужно снять все флакончики и пузырёчки, а их немало. Они награможденны во много рядов, и хоть первые шеренги состоят из малюсеньких флакончиков, но возрастая ряд за рядом, они закрывают самые большие и высокие, да так, что у тех торчат только горлышки, и даже мне уже не понятно, что там маячит на заднем плане- замысловатый парфюм в стиле Модерн или флакон редкой аптеки. Почти каждый экземпляр на полке имеет обозначение, где и когда он найден. И мне без труда удаётся растеребить воспоминания, связанные с этим. Но самые редкие и аппетитные экземпляры не требуют никаких обозначений, все они в моей памяти. Я их историю помню наизусть, и лишь изредка поглядываю на запылённое дно, чтобы проверить свою память или скорее смахнуть прилипшие пылинки.
II
Начну пожалуй с истории самой полки, она у меня необычная, старинная в псевдорусском стиле. Из самых удивительных её особенностей сразу вспоминается, её патологическая страсть собирать пыль. Казалось бы, вот только всё протёр, ан нет, через день она уже в окружении подружек пылинок. Что поделаешь , я собираю пузырьки, она собирает пыль. Типичная полка коллекционера. Я бы с радостью стирал с неё пыль почаще, но у полки есть ещё одна особенность,- снятые с неё флаконы, ну никак не желают помещаться обратно. Вроде всего час назад все стояли плотными рядами, и пусть среди них буквально- «негде было яблоку упасть», но как только я пытаюсь их поставить обратно, он не пускают в свои ряды пару-тройку, последних, припозднившихся. И как их не переставляй, как не двигай, как не играй ими в пятнашки, два, три флакона приходится убирать в коробку, где хранятся дубликаты. Их жалко, флаконы-то интересные, но ничего не попишешь,- «МЕСТ НЕТ». Зато я точно знаю, когда мне повезёт и в куче земли попадутся новые интересные экземпляры, я их без труда поставлю на свою пыльную полку. И места хватит, и ряды легко подвинутся впуская свежие находки. И они будут радовать мой глаз и ласкать мой взор своей эксклюзивностью. И так до очередной уборки, и я снова буду чихать, пылесосить, вздыхать и разгадывать очередную геометрическую головоломку, «как расставить свою коллекцию».
Можно было бы заказать застеклённый стеллаж с подсветкой, но он слишком современен, можно купить старинную горку, но она для фарфора, а вот открытая полочка как раз под стать, она делалась для парфюмерных флаконов и баночек. Я помню те времена, когда на ней красовалось каких-то два десятка одиноких, неприкаянных пузырьков, когда ещё было можно рассмотреть рисунок обоев, над её верхним урезом. А теперь это можно сделать только два раза в году, и один из этих дней,- грядёт!