Разграбление курганов в Сибири и первые археологические раскопки

[El jaguar]

В докладе 1670 г. царю Алексею Михайловичу говорится, что в 1669 г. в ведомостях из Тобольска сказано:

«Около реки Исети и в окружности оной русские люди в татарских могилах или кладбищах выкапывают золотые вещи, посуду… и такие вещи около Исету и в прочих местах, где оной народ, называемый Чуды, жил, в их могилах и поныне находятся».

В другом акте по тому же делу сказано:

«Русские люди раскапывают татарские тризны и находят всякое серебро и золото в «судах» (сосудах) и слитках».10) О некоторых археологических памятниках в Сибири упоминает Спафарий11) в своем описании путешествия. О раскопках в Приуралье и Сибири в конце 17 в. сообщает также Н. Витзен.12) В 1712 г., по распоряжению кн. Гагарина, Шадринский воевода кн. Мещерский послал во владение монастыря

«…как знатоков, драгуна Слободчикова и крестьянина Лобова с товарищами, для прииску, при вспоможении бобылей монастырских, золота, серебра, меди и иных вещей в недрах насыпей, для казны Государевой».13)

В Казанской губернии голландец Дорт, арендовавший ломки слюды, находил много разных вещей в древних могилах. По его просьбе в 1714 г. Петром I ему было дано разрешение на раскопки «в земле Башкиров, вдоль Волги».14)

Сосланные в Сибирь пленные шведские офицеры Миллер и Штраленберг сообщают, что во время их пребывания там (1716) пленные шведы участвовали в партиях русских, которые ходили раскапывать могилы. Калмыки нападали на грабителей и убивали их. Поэтому партии собирались иногда в количестве до 300 человек и выходили на [12] промысел раскопок курганов вооруженными. Они сообщают также, что караваны раскопщиков формировались и выходили на промысел с разрешения и под покровительством комендантов сибирских городов, которым отдавали часть своей добычи.15)

Капитан Унковский, посланный к калмыцкому контайше, в своем дневнике приводит неприятный разговор по поводу разграбления русскими могил, который он имел с контайшиным посланником Даржею. Разговор возник по дороге. Проезжая вдоль среднего течения р. Иртыша, они

«...видели множество разрытых бугров, а паки землею не забросаны, и тако иные, яко погреба раскрытые по всей степи видны».

Штраленберг сообщает, что русские отказывали калмыцким послам в разрешении посетить могилы их предков, опасаясь, что массовое разорение могил вызовет озлобление и вражду со стороны калмыков.

Доктор Мессершмидт, посланный Петром I в Сибирь для собирания разного рода коллекций, в том числе и археологических, рассказывает в своем дневнике (1721), что раскопки составляют обычный промысел ишимцев-русских, живущих по верхнему течению р. Оби. Жители некоторых мест, специально занимавшиеся раскопками, назывались «бугровщиками». Свои находки они, согласно указу, сдавали в приказы, но многое отдавали и воеводам, а себе оставляли еще больше. Белль, проехавший Сибирь в 1720 г., также сообщает о том, что из Томска и других мест много народу выходит каждое лето в степи, раскапывают курганы, в которых находят много золота, серебра, бронзы и т.д.16)

В 1718 г. Петром I были изданы два известных указа наместникам и комендантам городов о собирании и доставке в Петербург всяких предметов «зело старых и необыкновенных».

«Ежели кто найдет в земле какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости скотские, рыбьи или птичьи, не такие как у нас ныне есть, тако же бы приносили, за что давана будет довольная дача».

Кроме того, в указе содержится интересное требование:

«где найдутся, такие всему делать чертежи, как что найдут».

Это определенно указывает на то, что составителями указа руководили не материальные, а научные интересы. Конечно, ни разграбления курганов, ни расхищение археологических ценностей после этих указов не прекратились. Огромное большинство находимых вещей [13] оставалось на местах, и эти вещи, как памятники, погибали. Однако часть находок после указов стала поступать в Петербург.

Так, в 1727 году Мануфактур и Бергколлегия уже смогли передать в Кунсткамеру свыше 250 золотых и серебряных вещей, весом в 74 фунта из курганных находок. Сохранившиеся до наших дней единичные экземпляры этих находок, представляют высокий художественный и научный интерес.17)

Кроме сбора предметов, находимых раскопщиками, русское правительство иногда и само производило раскопки, поручая их местному начальству или даже снаряжая для этого экспедиции. В 18 в. правительством было предпринято ряд экспедиций для обследований и раскопок археологических памятников, причем во всех случаях выдвигалось требование описания работ и объектов исследования.18)

В 1733—1744 гг. по Сибири путешествовал известный ученый академик Г. Миллер, которому было поручено Академией наук приобретать древности. Г. Миллер приобретал эти древности и сам производил раскопки курганов. В раскопках им было найдено много бронзовых изделий, главным образом оружия и украшений. Археологические находки и приобретения были переданы им в Кунсткамеру, и Академия начала подготовительную работу к изданию «Monumenta Sibiriae», но при пожаре Кунсткамеры в 1747 г. заготовленные для издания медные доски с гравюрами погибли и работа по изданию была прекращена.

По словам Г. Миллера в Сибири

«...никто больше на могильный промысел не ходил, потому что все могилы, в коих сокровища найти надежды имели, были уже разрыты».19)

Конечно, это сообщение Г. Миллера нельзя понимать в том смысле, что грабительские раскопки были вообще прекращены полностью. Прекратились лишь массовые раскопки в виде промысла. Отдельные же раскопки небольшими группами, или даже в одиночку, продолжали практиковаться, может быть, сокращаясь лишь количественно, вплоть до нашего времени. Можно считать, что период наиболее интенсивного, массового разрушения и разграбления южносибирских курганов приходится на период с половины 17 до половины 18 вв.

Об археологических памятниках Сибири писали все путешественники 18 века — Фальк, Георги, Рычков, особенно же подробно писали о сибирских курганах и могилах Паллас и Гмелин.20)

Во всяком случае в 18 в. понимание научного значения археологических памятников настолько поднялось в России, что уже в 1739 г. историк Татищев написал инструкцию для археологических раскопок, некоторые положения которой не устарели и до наших дней.