Возьму на себя смелость заявить, что наибольший интерес для человечества всегда представляло обустройство его обеденного стола, а не оружие, наряды и красивые цацки. Воевать, вести государственные дела или волочиться за красотками может не каждый, а едим мы ежедневно, и хочется делать это красиво. И хотя, как заметил один остроумный писатель, самым совершенным орудием является человеческая рука, наши предки придавали этому ритуалу большое значение и экипировались очень основательно.
Главным другом человека во все времена являлась ложка. Доказательством тому служит внушительное количество видов этих самых ложек, из которых нам известны в основном столовая, десертная, соусная, чайная да горчичная. В ходу были также ложки: для салата (с большой и неглубокой чашечкой), для соли (в виде миниатюрного совка), кофейная (чуть поменьше чайной), для ухи (с изображением рыбки), для пунша (размером с чайную, но поглубже и с длинным черенком), для простокваши (с мелкими дырочками), для вина (глубокая чашечка на длинном черенке), для извлечения костного мозга (с желобообразным узким черенком, коим, собственно, мозг и извлекался) и, конечно, ложка для разливания супа, именуемая уполовником (не путать с тривиальным половником!). Перечислить все виды ложек довольно затруднительно, тем более, что к ложкам можно условно отнести и всевозможные лопатки для пирога, рыбы и т. п.
Рядом с ложкой, согласно работающему на правшей этикету, пристраивался другой большой друг человека — нож. По разнообразию ножи не уступают ложкам, и вот что интересно: на лезвиях некоторых из них можно встретить выгравированные заботливой рукой надписи, вроде "Масло" или "Сардины", что должно было существенно облегчить жизнь неопытным едокам и начинающим официантам. В числе наиболее заковыристых стоит, пожалуй, выделить чем-то напоминающий восточную алебарду нож для резки сыра, применявшийся как парное оружие с вышеупомянутой кнопкой для сыра. Кнопка по виду напоминала увеличенную канцелярскую, имела раздвоенное острие и служила упором для пальца отважного едока во время схватки с куском какого-нибудь "Пармезана".
Что касается вилок, то можно проследить очень интересную тенденцию в развитии этого популярного приспособления. Появившись на русской земле в конце XVII века, вилки имели два зуба, в конце XVIII века добавился третий зуб, а в конце XIX — четвертый. Не надо быть пророком, чтобы определить облик вилки XXI века. Среди многих всевозможных цельнометаллических загогулин особняком стоит вилка для салата, имевшая деревянные или костяные зубья и серебряный черенок. Самые маленькие вилки обычно использовались для лимона — просто диву даешься, сколько лет потребовалось людям, чтобы научиться брать этот непростой фрукт голыми руками. И, наконец, венцом инженерной мысли можно считать дорожную складную ложко-вилку, представлявшую из себя вилку со складным черенком, на зубья которой могла надеваться ложечная чашечка.
В отличие от своих нержавеющих потомков, серебряные приборы не хранились грудой в выдвижном ящике кухонного стола, а имели собственное обиталище — став. Внешне похожий на суповую кастрюлю, став имел деревянную основу, обитую серебром, а ножи и вилки вставлялись в просверленные в дне глубокие отверстия. Бывший тогда же в обиходе ставчик предназначался вовсе не для хранения маленьких ножичков и вилочек, а служил чем-то вроде походного котелка, но использовали его не столько в армии, сколько в монастырях.
Иногда в старинных столовых приборах можно встретить нечто, подобное небольшому шампуру или вязальной спице с красивой декоративной головкой. Это есть не что иное, как игла для дичи, и служила она не для приготовления пищи, а для красивой ее подачи; вот, мол, с пылу, с жару, от охотничьего костерка. Ну и как в такую романтическую минуту можно позволить себе пустить в ход нож и вилку?!.. Руками, милостивые государи, непременно руками!
Исторически сложилось так, что тарелками на Руси стали пользоваться лишь в конце XVII века. То есть тарелки-то были, но все больше декоративные, а вместо них запросто использовали большие ломти хлеба. Сами же тарелки, согласно одной из версий, пришли к нам из Европы и своим названием обязаны "талеру" — старинной монете, которую они напоминали формой, а может быть, и стоили примерно так же. Помимо плоских тарелок, в ходу были также глубокие миски, которые, в отличие от своих упрощенных особаченных потомков, могли иметь собственные ножки, поддоны и крышки. Крышки, кстати, иногда также снабжались ножками, и удачливый ловец мяса в супе мог использовать их в качестве дополнительной посуды. Для подачи кушаний издревле использовались всевозможные блюда, имевшие самые различные размеры и формы, в зависимости от назначения. Те, что были поглубже, назывались миса (киска — киса, миска — миса, аналогия очевидна), плоские овальные блюда с ручками называли веком, а рассольником в те времена назывался не суп, а предназначенное для соленых овощей блюдо на высоком поддоне. Словом, наши предки были весьма искушены в столовом оснащении, однако — согласитесь — что может сравниться с традиционной русской трапезой из общего котла под веселый ложечный перестук и философское потирание лбов?
"Съел — запей!" — гласит народная мудрость, и трудно с этим спорить. Для питья на Руси употреблялись сосуды самой разнообразной формы и емкости, так что пьющий всегда мог подобрать орудие по руке и соответственно выносливости. Наиболее колоритным в этом ряду, пожалуй, является ковш, верно служащий нам и поныне. Разновидностью ковша был также корчик, небольшой ковшик с поддоном, обязанный своим названием не столько состоянию похмелья, сколько сходству с корабликом. Еще раньше вошли в обиход чаша и чара—глубокие сосуды почти полусферической формы, часто употреблявшиеся для питья "вкруговую". Чара, как правило, была пониже, помельче и могла иметь плоскую ручку. Чарка изначально предназначалась для употребления "зелена вина" и тому подобных крепких спиртных напитков и потому являла собой уменьшенную до благоразумных размеров чару. Позднее чарки стали делать самой разнообразной формы, не менялось только назначение, а с начала этого века их часто стали обзывать "стопками", и это, похоже, прижилось. Стопа, понятное дело, была емкостью поболе и походила на высокий стакан с поддоном и крышкой. Сам стакан изначально называли достаканом, он был пониже стопы и тоже мог иметь крышку. Комплект из шести или двенадцати стаканов, графина и подноса назывался кабаре, что, видимо, должно было ассоциироваться с возможностью славно повеселиться. К разряду экзотики можно отнести складной дорожный стакан, имевший хождение в XIX веке и состоявший из нескольких хорошо пригнанных колец, вставлявшихся друг в дружку. Нередко на столе можно было встретить братину или ендову—почти сферические сосуды, нередко оснащенные крышками. Ендова была размером поболе и предназначалась для разлива напитков в мелкую посуду, для чего имела небольшой носик, а братинами, как явствует из названия, непосредственно братались. Привычные для нас кружки вплоть до конца XVII века были довольно редким гостем, их привозили купцы из просвещенной Европы. Примерно так же обстояло дело с кубками, бокалами и рюмками, которые нередко использовались в качестве подарков сильным мира сего. В экспозиции Оружейной палаты Московского кремля есть потрясающие кубки в виде птиц, кораблей и прочего, при изготовлении которых использованы такие экзотические материалы, как раковина моллюска-наутилуса, скорлупа страусового яйца и кокосового ореха. Позднее стали украшать и подаваемые к столу бутыли: в пробку втыкали литое украшение с острым стержнем, иногда прикрепляемое к горлышку бутылки цепочкой, а то и навешивали ярлык — плоскую серебряную пластинку с названием вина.
Разумеется, пили за столом не только вино и медовуху, и потому в ходу был целый арсенал всяких чайных и кофейных приспособлений, подчас довольно занятных. Взять хотя бы бульотку — аристократичный аналог русского самовара. Этот аппарат состоял из чайника для кипятка, подставки и спиртовки, пламя которой не позволяло остывать воде во время затяжных чаепитий. Помимо известных нам чайников, кофейников, сливочников, молочников, сахарниц и шоколадниц на столе часто стояли сухарница —вазочка для печенья и сухариков, чайница — емкость для хранения чая, похожая на граненую бутыль с коротким горлышком, и полоскательница — нечто вроде небольшого тазика для ополаскивания чайных чашек. Минимальный чайный комплект, состоящий из чайника, сахарницы и молочника, иногда называли тройником. Любопытно, что сахарницы нередко делали в виде ларца, снабженного к тому же замком, дабы отпрыски не таскали сахар.
Кажется, мы ничего не забыли, разве что: помыть руки перед едой! Для этого гигиенического акта предназначались кувшин рукомой и широкое блюдо лохань, имевшее в центре возвышение для постановки этого самого кувшина.
Вкусный ужин и хорошее вино пробуждают романтическое настроение, а тут уж требуются другие аксессуары. Перечисление видов и названий носимых в различные времена украшений (как дамских, так и мужских) займет довольно плотную книжицу, поэтому ограничимся описанием лишь самых ходовых предметов обихода. Итак, помимо всевозможных колечек-брошек-сережек, дама могла нести на себе шатлен — украшение, по назначению аналогичное современной косметичке и имевшее вид нескольких красивых футлярчиков, содержащих в себе ножницы, иголки, кисточки. Там же красиво висели печатка, часики, ключики, мушечница (не для мух, которых ловят, а для мушек, которых наклеивают куда кому надо) и прочие штучки. Эта массивная связка цеплялась красивым крюком к поясу дамы и мелодично позвякивала при ходьбе, как бы предупреждая: "Ау, милый, я уже иду и минут через десять буду на месте!" Если же даме было необходимо подобрать длинный шлейф платья для более быстрого и аккуратного перемещения, на помощь ей приходил паж — не человек, а сложной формы раздвижные щипцы, которыми захватывали конец шлейфа, подтягивали к поясу и за него цепляли.
В торжественных случаях в руках у дамы вполне мог быть серебряный портбуке—полая коническая ручка с воронкообразным расширением кверху, предназначенная для красивого и безболезненного удержания букета. Это, несомненно была очень полезная штуковина, подобные, но уже из пластмассы, можно встретить и в наше время. Молодожены и сочувствующие им — обратите, пожалуйста, внимание!
Что касается кавалера, то томительное ожидание он вполне мог скоротать, ковыряя в носу пальцем или в ухе копоушкой — маленькой круглой серебряной или костяной ложечкой, черенок которой мог завершаться небольшим украшением.
Если он предпочитал коротать время за сигарой или трубкой, то наверняка в его кармане лежала симпатичная спичечница—что-то вроде предохранительного кожуха, закрывавшего спичечный коробок с трех сторон. Возможно, там же рядом пригрелась коробочка с карточными фишками—маленькими серебряными пластинками для счета взяток в игре, их потом меняли на деньги. Обычно фишки имели с одной стороны монограмму владельца, а с другой — карточную масть; форма фишек зависела от их условной стоимости. В общем, все почти так же как в современном казино. Если, положим, его дама задерживалась дольше привычного, кавалер мог заскучать и по такому поводу стрельнуть телефончик (пардон, скорее адресок) у какой-нибудь прошедшей мимо развеселой девицы, для чего наверняка воспользовался бы карнэ — небольшой плоской коробочкой, в коей находятся тонкие костяные пластинки и карандашик для записи.
Впрочем, предположим, что им обоим повезло, они встретились, поужинали и поехали укреплять отношения. Бокал вина при свечах, а дальше — либо съемы, либо гасильник Вопреки ожиданию оба этих термина не имеют отношения к гопническому лексикону, а обозначают лишь два необходимых в работе со свечным освещением приспособления. Съемы предназначались для удаления со свечей нагара (отчего те, разумеется, должны были светить ярче) и имели вид щипцов или ножниц с припаянной коробочкой для обрезков фитиля. Гасильник же имел вид небольшое перевернутого стаканчика или колпачка с крючком, коим цеплялся к подсвечнику. Соответственно, наши герои могли либо добавить света в комнате и предаться совместному чтению стихов, музицированию и т.п., либо погасить огни и... галантно распрощаться. А вы как думали? В это трудно поверить, но подобные отношения тогда были самым обычным делом, как были привычны вещи, вызывающие у нас неподдельное удивление.
Редакция журнала "Витта" благодарит господина полковника А.А. Фролова за любезно предоставленные материалы и консультацию.
В оформлении использованы фотографии О.Истомина, Ю.Лишенко и то, что удалось стащить в Интернете.