Денежная реформа 1961 года.(из журнала Огонёк)

[серый345]

Если бы вам сейчас предложили приобрести подержанный платяной шкаф эа два с лишним миллиона рублей или самую обыкновенную кухонную табуретку за сорок тысяч, вы бы, естественно, приняли это за шутку.

Но счет, причем счет оплаченный, в котором проставлены такие цены, мне недавно показали в одной московской семье. ...Тарелки — 2 глубокие — по двести восемьдесят тысяч рублей каждая... Вилки — 3 — сто восемьдесят тысяч...

Неправдоподобно? Все дело в дате.

Было это марта двадцать второго дня 1922 года, как гласит документ. Тогда сотруднице «Цент- ропечати» по случаю ликвидации этого учреждения и было продано по сравнительно умеренным ценам названное выше имущество.

Да, это было время, когда цены на товары и предметы первой необходимости начинались с десятков тысяч рублей и заканчивались миллиардами. Время падавшей валюты...

Я листаю страницы газеты «Рабочая Москва» за тот год и узнаю: частная пекарня продает черный хлеб по цене двести тысяч рублей фунт. «Мародерство!» — возмущается газета. Рядом в кооперативе или в Моссельпроме хлеб стоит только сто — сто десять тысяч рублей за фунт.

...Миллионы, миллиарды. Впрочем, в обиходе они звучали более кратко и мелодично: лимоны, лимарды ..

Началось резкое падение русской валюты одновременно с первой мировой войной. Новый ощутительный толчок в пропасть дало рублю Временное правительство. Больше довоенного гривенника к концу существования этой власти он уже не стоил. За свой короткий век «Временное» успело увеличить выпуск бумажных денег в два раза. Нищее духом, оно прикрывалось своеобразными простынями «керенок». От обычных фиговых листков они отличались более внушительными размерами, а от нормальных общепринятых денег тем, что разменять их было не на что. Ходит по базару с целой простыней «керенок» хозяйка и клянет на чем свет стоит главу «Временного»: ни разменять, ни сдачи получить. Бывали а истории такие дефективные деньги...

Это, однако, не повергло в смущение дожившего до наших дней в Стокгольме одного русского князя. Не далее чем 27 сентября 1960 года он обратился в советское посольство со скромной просьбой обменять ему огромную сумму «керенок» на наши советские деньги.

Сейчас этот доживающий в изгнании белогвардеец выглядит по меньшей мере слабоумным старцем, впавшим в детство, но какие бесконечные козни он и ему подобные типы предпринимали в свое время против молодого Советского государства, чтобы помешать ему создать новую устойчивую

денежную систему. Пусть Керенский бежал. Но покуда  Советской  власти не удавалось отказаться от денег, связанных с его именем, и сбросить их в мусорную яму истории, белогвардейцы с вожделением продолжали смотреть на герб Временного правительства и двуглавый орел. «Керенки» продолжали пьянить их кровь.

Между тем подготовка к созданию советских денежных знаков уже шла. Для их лучшего оформления еще в начале восемнадцатого года Президиум Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов объявил конкурс. Над созданием рисунка работала большая группа художников. В состав жюри в числе других известных художников вошел С. Т. Коненков. В апреле того же восемнадцатого года были подведены итоги конкурса. Высоким требованиям удовлетворил рисунок, представленный под девизом «И таи далее...» Его автором оказался крупный художник-офортист Александр Викторович Ман- ганари.

Дело было за изготовлением новых денежных знаков. Уже собирались приступить к их печатанию ■ мастерских бывшего Строгановского училища. Удалось найти литографские камни и краски. Мастера ждали указания. И все же выпустить тогда первые советские деньги не удалось. То была весна восемнадцатого года, года боевых поход<5в и горячих сражений. «Керенки» получили отсрочку




 




Первые подлинно советские прежде всего по духу да и по форме деньги родились а девятнадцатом году. Это были расчетные знаки РСФСР.

Обеспечить всю республику в первые месяцы, даже в годы Советской власти необходимыми денежными знаками было невозможно. Меры для этого принимались Советским правительством самые энергичные. Владимир Ильич неоднократно давал указания, где и как наладить печатание денежных знаков, контролировал их распределение. Но гражданская война, разруха накладывали свой тяжелый отпечаток и на денежное обращение.

«Из Петрограда сообщают, что Наркомфин разрешил Уральскому областному Совету выпуск бон, имеющих хождение в пределах 4 губерний Уральской области (Пермской, Вятской, Оренбургской и Уфимской),— сообщали своим читателям «Известия Пермского исполнительного комитета» 8 марта 1918 года.— В течение ближайших трех недель центр не сможет снабжать денежными знаками».

Так появились на свет кредитные билеты Урала, вначале достоинством в один, а затем и в пять рублей. Фигуры вооруженных матросов и красноармейцев, воспроизведенные на «уралках», как их уменьшительно  называли местные жители, достаточно красноречиво говорили о том, в какой обстановке создавались эти деньги.

«Уралкам» были сродни и денежные знаки, выпускавшиеся  в годы гражданской войны Амурским областным Советом, Совнаркомом Дальнего Востока, местными Советами Северного Кавказа.

Фронты отрезали от центра в числе других и Благодаренский уезд, Ставропольской губернии. Где было взять уездному исполкому денежные знаки? И уездный Совет народных комиссаров, как именовал себя этот местный орган власти, решил воспользоваться вексельной бумагой, доставшейся ему от бывшей земской управы. Из нее-то и были изготовлены боны в разных купюрах. На оборотной стороне разменных знаков говорилось о том, что они гарантируются уездным хлебным магазином в сумме 10 миллиардов рублей, имеющихся за центральной властью... Обстановка, однако, сложилась так, что воспользоваться этими деньгами не пришлось.

БоЛее пеструю картину, чем может составить выставка бон и местных денег, обращавшихся в те годы по стране, и представить себе трудно. Кооператив «Долой хвосты» в городе Екатеринославе выпускает в 1918 году на бумаге для визитных карточек свои рукописные боны в номиналах от 1 до 25 рублей. По городу Николаевску-на-Амуре ходят в девятнадцатом году боны с портретом Петра Николаевича Симада . Не знакомы с такой персоной? «Предъявитель сего талона имеет право получить товара в магазине П. Н. Симада на 3 рубля» — значится на оборотной стороне одной из купюр, напечатанных в его собственном «казначействе».

Происхождение этой торговой фирмы выдает японская бумага, на которой печатались боны лавочника. На самих бонах указана типография в Токио, в которой они печатались.

Выбор материалов для местных денег был по необходимости самым широким — от тетрадной бумаги и продовольственной карточки до шелковой ткани включительно. К слову сказать, «шелковые коврики», представлявшие собой разновидность денег в Хорезмской народной республике, были по своей орнаментовке и форме довольно оригинальны. Но, пожалуй, единственные в своем роде деньги пустил в обращение по Якутии первый наркомфин автономной республики Алексей Семенов.

«Из всех бумажных денег, которые выпускались в оборот на безграничном пространстве Союза Советов,— вспоминал А. М. Горький  лично знавший Семенова,— самые оригинальные деньги выпустил Алексей: он взял разноцветные этикетки для бутылок вина, своей рукой написал на «Мадере» — 1 рубль, на «Кагоре» — 3 рубля, «Портвейне» — 10 р., «Хересе»— 25 р., приложил печать наркомфина, и якуты, тунгусы очень хорошо принимали эти деньги, как заработную плату и как цену продуктов. Когда Советская власть погасила эти своеобразные квитанции, Семенов прислал мне образцы их».

Природу этих «денег», их историю и характер объяснял в своих письмах Алексею Максимовичу Горькому сам Семенов.

«Я очутился в новой должности наркома финансов в самый трудный период — перехода края от натурального товарообмена к денежному обращению,—писал Алексей Семенов.— Нашлепав в одно из воскресений денег на 30 млн. рублей, мы сносно вышли из затруднения».

Признавался Семенов в своих письмах Горькому и в том, что ему, по его словам, Москва за эту затею шею намылила.

«Завтра эти деньги будем жечь, больше 25 миллионов уже изъято»,— писал он Горькому.




 




Да, в денежных суррогатах не было недостатка. Но особенно отличились в их выпуске всякого рода белогвардейские правители. Ведь не всем им удавалось, как адмиралу Колчаку, воспользоваться деньгами, напечатанными для Временного правительства в Америке, или, как «народному социалисту» Чайковскому, возглавлявшему «Северную Россию», получать кредитные билеты, изготовленные по его заказу непосредственно в Англии. И эта диверсия не обошлась без накладок. Ослиные уши обличали «демократическое» лицо каждого из таких опереточных правительств.

Случалось, что деньги, заготовленные для белогвардейцев и интервентов в чужеземных странах, малость и запаздывали. Был же такой эпизод, когда деньги, изготовленные по заказу Врангеля и выпущенные в Англии от имени «государства Российского», сразу же по выгрузке в Севастопольском порту попали в руки Красной Армии.

А в общем более чем в ста городах, находившихся в руках белогвардейцев, выпускались всевозможные деньги. Но народ знал, что бумажки эти так же недолговечны, как и сами творцы липовых денег, и зло высмеивал валюту временщиков.

Классический образец остроумной издевки над одним из таких временщиков представляла собой карикатура на деньги гетмана Скоропадского, родившаяся в большевистском подполье на Украине. На сторублевой купюре скоропадского образца был изображен ненавистный украинскому народу гетман в разгар буйного пиршества. Тут же его верная охрана в облика немецкого городового с каской немецкого образца на голове, с винтовкой в руке и плетью за поясом. По поводу прочности самой валюты гетмана в карикатуре говорилось:

«За сто рублей в Государственном банке выдаются одна или две фиги... Сто рублей ходят по свету наравне с туалетной бумагой... Размен этих рублей обеспечивается добром скоро-лади, ложью пана гетмана, немецким штыком и гайдамацкой нагайкой».

Уникальные экземпляры таких карикатурных денег хранятся в Музее революции и у одного из старейших советских бонистов, режиссера Анатолия Туннеля.

Неимоверно тяжело было Советской власти в условиях гражданской войны налаживать нашу денежную систему. Владимир Ильич предупреждал о сильнейшем противодействии, которое окажет не только буржуазия, но и деревенские кулаки, разбогатевшие на войне и зарывшие в землю бутылки, наполненные тысячами бумажных денег.

«Я думаю, — говорил В. И. Ленин в ноябре 1922 года,— что можно русский рубль считать знаменитым хотя бы уже потому, что количество этих рублей превышает теперь квадриллион. Это уже кое-что. Это — астрономическая цифра. Я уверен, что здесь не все знают даже, что эта цифра означает. Но мы не считаем, и притом с точки зрения экономической науки, эти числа чересчур важными, ибо нули можно ведь зачеркнуть».




 




И процесс вычеркивания нулей на бумажных деньгах шел последовательно и решительно. «Один рубль 1922 года равен одному миллиону рублей дензнаками, изъятыми из обращения...» — гласил текст надпечаток на оборотной стороне государственных денежных знаков, выпущенных в 1923 году.

При завершении денежной реформы 1922—1924 годов один рубль в новых деньгах приравнивался к 50 тысячам рублей 1923 года или к 50 миллиардам рублей более ранних выпусков.

Пятьдесят миллиардов рублей за один действительно полноценный советский рубль! Таков был финал борьбы за его стабилизацию.

И тут нельзя не вспомнить добрым словом наш червонец, явившийся первым вестником, зачинателем самой устойчивой в мире советской валюты.

Перелистывая страницы «Огонька» за декабрь 1923 года, я нашел рассказ о том, «Как родился червонец».

«На нашей бирже они (червонцы) стоят дороже, чем фунты стерлингов и доллары,— писал журнал.— В прошлом году за червонец надо было заплатить 4,67 доллара, а в октябре текущего года он стоит 4,82. В январе за червонец платили 80 франков, а в октябре 89,8. А на бирже знают цену деньгам».

«...Все, что надо для удобства человечьего»,— писал Маяковский о советском рубле на плакате, воспевающем устойчивую советскую валюту.

Для удобства человечьего нам надо было поднять из руин гражданской войны города и села. И мы их подняли. Для удобства человечьего нам нужно было осветить города и села электрическим светом, создавать тракторы и комбайны, строить школы и Дома культуры. И во всем этом нам был надежным и верным помощником советский рубль. Для удобства человечьего нам надо было разгромить гитлеровских извергов, вторгшихся на нашу землю. Советский рубль и здесь сослужил нам свою верную службу.

Но война есть война. И когда она закончилась, надо было и рублю набрать новую силу.

Для удобства человечьего мы с каждым днем убыстряем темп семилетки. Счет приближается к триллионам. Одна Москва продает в день товаров на 200 миллионов рублей. Чтобы вообразить, какую огромную массу представляет собой эта выручка, достаточно сказать, что в миллионе, состоящем из одних рублей, больше полутон- ны веса. Поди сосчитай, рассортируй, упакуй бумажную гору в 200 миллионов рублей...

Мне рассказывали, что когда в Ленинском районном отделении Госбанка Москвы появляются в дни зарплаты кассиры крупнейших промышленных предприятий, их встречают приветливыми возгласами: «Киты за деньгами приехали!»

Один из таких «китов» дважды в месяц получает по пять мешков денег. У главных кассиров заводов хранятся целые штабеля чемода ов.

Это — достояние цеховых раздатчиков зарплаты. Каждый из них уносит свой чемодан. Теперь весь груз главного кассира составит полмешка, а цеховому раздатчику и вовсе достаточно будет скромного пакета.

Это удобство сразу ощутит каждый из нас. На новый гривенник сделаешь то же, что на прежний целковый. Вот когда и копейка займет свое достойное место в твоем кошельке!




...Последние инкассаторы Государственного банка, доставившие поездами, самолетами, автомашинами, оленьими упряжками новые деньги в самые отдаленные районы страны, возвращаются в Москву. Все в порядке! Торговые базы, магазины уже получили новые прейскуранты.

Горячие денечки у работников заводов торгового оборудования. Новая монета торопит: «Друзья хорошие! Где автоматы для продажи бутылочного молока, кефира, мороженого? Я готова!»

Новые деньги не застанут врасплох работников московского городского транспорта. Билеты для проездов в троллейбусе, автобусе, трамвав готовы. Опустите пять копеек в автомат метро, и можете пройти на платформу. Переделаны счетчики такси. Гривенник — километр.

Сегодня начался обмен старых денег на новые. Тридцать тысяч обменных пунктов страны открыли свои двери. И где бы ни жил советский человек, он спокоен: времени вполне достаточно. За три месяца он обменяет старые деньги на новые. Потерь никаких не понесет.

...Москва, Гознак. Вот здесь, в цехах этого предприятия, создавались новые советские деньги. Создавались в творческом содружестве ветеранов и молодых кадров Гознака.

Беседуем с главным художником, заслуженным деятелем искусств Иваном Ивановичем Дуба- совым. Трудно разговорить этого скромного человека. Но как интересна его биография! Командир взвода в годы гражданской войны, художник сатирического журнала «Лапоть» после ее окончания, он создал к пятилетию Советской власти марку, получившую первую премию на всероссийском конкурсе. Тридцать семь лет Иван Иванович Дубасов трудится на Гознаке. На деньгах, обращавшихся в нашей стране до Великой Отечественной войны, Иван Иванович запечатлел образы советского рабочего, красноармейца, парашютиста. В новых деньгах, созданных всем -коллективом, есть и доля его труда, которой он вправе гордиться.

Только те, кто непосредственно создавал новые деньги, могут передать волнение, с которым художники и граверы воспроизводили образ великого Ленина на банковых билетах всех четырех достоинств.

И как бы радовался Владимир Ильич вместе с нами тому, что советский рубль действительно знаменит в самом лучшем смысле этого слова!...