Изображение
Общайся на форуме и получи денежный приз! Подробнее

Читальный зал.

Обсуждение тем касающихся кладоискательства, коллекционирования и т.д ...флуд ниже ...!!!
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#71

Воображение рисовало черные картины последних минут жизни колдуньи, Сергей представил себе сомкнувшиеся над головой женщины темные воды, тянущий ко дну груз и разрывающиеся от нехватки кислорода легкие… И облегчение, которое наверное испытала эта женщина, расставаясь с таким нечеловеческим существованием… Почему-то Сергею было жалко ее. В глубине души он верил, что если в рассказанной старой бабкой истории и была какая-то правда, то в реальности скорее всего все было не так как в легенде. Наверняка девушка просто стала жертвой людской молвы и темных средневековых страхов неизвестного. Прогнав от себя нехорошие мысли Сергей еще раз осмотрел пруд. Обычный деревенский пруд прямоугольной формы, когда-то глубокий, но сейчас заиленный и обмелевший, по периметру пруда были видны увалы земли, насыпанной при рытье водоема, две стороны, которые ближе к лесу обсажены старыми вязами, в десяти метрах от пруда старая полусухая яблоня – пруд как пруд, ничего особенного. Выключив прибор Сергей направился к палатке. На улице к этому времени уже совсем стемнело, костер давно потух, но топливо было заготовлено загодя и поэтому уже через десять минут оранжевые языки пламени весело лизали гревшийся над костром котелок. Поужинав и приняв на грудь еще беленькой для успокоения души, Сергей пристроился поближе к огню, закурил и стал смотреть в иссиня-черное звездное небо. Он любил вот так сидеть ночью у костра, смотреть в небо и думать казалось бы о простых, но таких важных для него вещах… О работе, которая вроде бы до смерти уже надоела, но по сути своей Сергея не напрягала, да и платили вроде нормально… О Катьке, которая сейчас уехала проведать больную мать в Липецкую область. Последнее время у них с Катькой что-то не складывалось, но Сергей знал, что по настоящему любит ее и все в конце концов будет хорошо… О дочке от первого брака красавице Женьке, которую в силу обстоятельств видел не так часто, как хотелось бы, и по которой безумно скучал… Ближе к полуночи Сергей забрался в спальник – надо было отдохнуть, завтра с утра еще не много стоило покопать, а к обеду нужно было быть дома – обещал помочь матери с уборкой к Пасхе. Сон к Сергею долго не шел, навеянный звездным небом позитив растворился в черной темноте палатки, уступив место мистическим страхам – вернулись мысли о деревенской колдунье, о ее улыбке на мертвенно бледном лице, о людях видевших женщину уже после смерти на берегу черного пруда. Проворочавшись в спальнике до двух часов ночи и тревожно вслушиваясь в ночную тишину Сергей наконец забылся рваных, нехорошим сном…. А ночью к нему пришла она… Сергей, почему-то еще молодой, шел вниз по склону залитого предзакатным светом холма, а на берегу пруда рядом с цветущей яблоней стояла девушка.. Она была не такой, как нарисовала ее деревенская долгожительница в своем рассказе. На Сергея смотрела и улыбалась молодая черноволосая девушка с зелеными, глубокими как лесные озера глазами. Девушка была в простом бело-красном деревенском сарафане, длинные черные волосы ее были убраны в тугую косу. Не зная зачем, Сергей шел к ней. Его влекла мягкая улыбка, игравшая на красивом, словно освещенным яблоневым цветом лице девушки… Сергей ускорил шаг, он практически бежал к ней но неожиданно споткнулся и упал.. Мир, совершив замысловатый кульбит, перевернулся перед Сергеем, и последнее что он увидел во сне было вечернее солнце, пробивающееся сквозь цветущие ветви яблони и скользнувший в густую траву хвост маленькой ящерицы… Сергей резко проснулся, его била непонятная мелкая дрожь и терзала жажда действия… Часы показывали половину четвертого, до рассвета было еще далеко. Не думая ни о чем Сергей нацепил налобник, взял лопату и прибор почти бегом двинулся в сторону пруда. Все было как во сне - склон, пруд, яблоня… не было только девушки и яблоневого цвета. В десяти шагах от яблони Сергей включил прибор и стал остервенело щупать катушкой землю.. Есть! Точно есть! Под яблоней Аська бешено заголосила колокольчиком а указатель дискриминатора остановился как вкопанный на правом сегменте! Бросив прибор, ни о чем не думая и ни во что не веря Сергей ударил лопатой землю…Еще и еще… С четвертого удара из под лопаты раздался разорвавший мозг звук треснувшей керамики и земляные стенки ямы изнутри осветились мутно блеснувшим в свете налобника имперским серебром…


Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#72

Автор -no name.

История на ночь.
Два года подряд мы с моим напарником искали постоялый двор на старом московском тракте. Информация по нему была абсолютно точная. Мало того, что он "выстреливал" по двум старым картам, так еще нами был найден текстовой документ "Акт о производимых ремонтных работах на постоялом дворе при переправе через реку Еловую" (название речки я изменил). Исчез постоялый двор примерно в 1830-х годах и просуществовал где-то лет 80, года так с 1750. Так вот, на месте, где он должен быть, его не оказалось. Первые разы мы ездили его искать вдвоем и очень активно. Есть небольшая речушка Еловая, есть старая дорожная насыпь, есть лес. А вот никаких признаков жилья нет. Причем тракт абсолютно точно в этом месте не изменял свое направление. Помотавшись в это место раза 4, мы немного охладели к поискам.

Дело было 23 мая 2011 года. Был это будний день, и поехать на поиски у меня не получилось. Напарник Саша поехал один, с одной ночевкой на два дня. Ну и конечно зарулил на поиски постоялого двора. Уж слишком аппетитной была информация о нем. Дальше с его слов:

" Заехал я на ту поляну, что на другом берегу. Думаю, мало ли, вдруг на старой карте перепутаны берега. Бывало это, и не раз. Хожу с металликом, пикаю, сигналов почти нет. В основном пробки или шестеренки от тракторов. Пробью полянку, сяду на машину, проеду метров 100 и опять хожу.
Смотрю краем глаза - в поле, метрах в 150, столбик стоит. Хожу дальше, пикаю. Глядь - нету столбика. Исчез. Через некоторое время смотрю - столбик уже метрах в 100. И вообще, это не столбик, а человек. Ну, думаю, пастух наверное ходит. Дай подъеду, может, слышал что, а может, и находил. Местные пастухи и трактористы знают больше всего по нашей теме. Смотрю - а его опять нету. Ну наверное, пьяный, скотина, упал и валяется. Подъехал ближе, а он за кротовьей кучей притаился, за мной наблюдает и сидит там такой... В общем, рожа красная, как помидор. Такая красная - просто неестественно, не бывает у людей такого цвета лица, даже у самых последних пропойц. И надето на нем что-то странное, вроде как шуба или бекеша шиворот-навыворот. Я сначала подумал, что это какой-нибудь ваш реконструктор или ролевик, но откуда там ему взяться. В общем, шерстяной весь, лохматый как сволочь. И роста совсем небольшого, может, с десятилетнего ребенка. Я сначала-то на это не обратил внимания, а потом когда он на ноги встал, заметил.
Смотрю, он в мою сторону на четвереньках приближается и опять притаился. И тут я понимаю, что это вовсе не человек, а непонятно что. Т.е черты лица и форма туловища-то у него человеческая, но явно это не человек. Как-то сразу не по себе мне стало. Хотел я дать газу и машиной его переехать, но что-то струхнул. Были бы мы с тобой вдвоем, то можно и лопатой подойти огреть, а одному уж очень некомфортно. А когда он еще ко мне приблизился, то совсем не по себе стало. Развернул я машину и дернул оттуда."

Рассказал мне этот случай Саша на следующий день. Причем когда рассказывал, сам себе не верил и вообще не верил, что такое создание в принципе может водиться в природе. На мой вопрос: "А рогов у него не было?" Саша однозначно заявил: "Хотелось бы думать, что не было". Т.е рога-то он разглядел, но будучи по природе материалистом, он сам себя пытался убедить, что все что он видел - совсем не то, что он видел. На это место мы больше не ездили и постоялый двор этот не искали. Не потому что боялись - просто как-то не довелось побывать в том районе. На мое предложение поехать туда специально еще раз на следующий день, проверить и, может, выяснить что это был за зверь, Саша отреагировал однозначно: "Мало ли что там еще может водиться. Особенно в том лесу, что напротив. Как-то нет желания". Копаем мы с моим напарником вместе уже много лет, не верить ему я не вижу ни малейшего повода.

Что в этой истории необычного. Ну, во-первых, мы не нашли то, что искали, то есть место, где когда-то был постоялый двор. Хотя ездили туда раза 3 или 4 до этого случая и шарились на совесть. А, извините, это не иголка в стоге сена. Причем информация, что он был и был именно тут, самая верная, ориентиры лучше не придумаешь, и подтверждена из разных источников. Такое впечатление, что он как бы спрятался от нас, что ли. Во-вторых, как выяснилось позже, 23 мая - это день святого Симона Зилота, покровителя кладоискателей. И это тоже необычный факт. Ну и в-третьих, само появление этого красномордого и именно на этом месте - совершенно не понятно, что или кто это было и зачем следило за Сашей? То, что это не был зверь, и то, что это существо не из мира людей - совершенно очевидно.
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#73

Автор -no name.

ЗОЛОТОЙ ПЕРСТЕНЕК
Совершенно неожиданная находка произвела на нас неизгладимое впечатление. При всем этом мы не ищем сокровища, нам важно само очарование момента, свободы, красоты природы, тишины и приключения. С полем возле нашей деревни была связана одна мистическая история. Когда мы были совсем маленькими, нас с братом сюда приводил дедушка и рассказывал ее. И вот я делюсь ею с вами. Это история о золотом кольце, которая передавалась в нашей семье из поколения в поколение.
Все началось 25 сентября 1902 года, сразу после уборки урожая. В деревне был большой праздник, и не только потому, что урожай был хорошим. Моя прапрабабушка Жозефа вышла замуж за прапрадедушку Павла. Они переехали в небольшую избу, которую Павел унаследовал от отца. А времена тогда были плохими, земля страдала от засухи. Молодая семья жила скромно. Павел уехал на заработки, а Жозефа плела корзины и продавала их на рынке. В общем, перебивались, как могли. Через год, однако же, хозяйство стало процветать, урожаи прибавились, и Павел решил фермерствовать, чтобы оставить наследство сыновьям. Шел 1914-ый год, и ничто не предвещало, что со дня на день грянет война. Когда в деревню пришла весть о страшном событии, Павел сразу начал собираться на войну, в ополчение, в город. Жозефа запричитала, закричала, накинулась на мужа. Что только она ни делала — и на коленях стояла, и за ноги обнимала, не хотела отпускать, но муж был непреклонен. Тогда Жозефа сняла свое единственное золотое колечко и повесила Павлу на шнурочке на шею. С ним она отдавала свое сердце... Павел и Жозефа попрощались и он ушел. Павел писал письма с фронта. В 1916 он рассказал, что был ранен и попал в полевой госпиталь. Затем письма пропали. Жозефа поняла, что больше не увидит мужа. 15 декабря 1918 года она побрела в лес, чтобы нарубить дров, взяла санки. Пройдя поглубже, она увидела солдата в синей форме. Она побежала к нему. Это оказался друг Павла, с которым они вместе уходили на войну. Он достал из-под одежды тот самый шнурок с золотым колечком и передал Жозефе...

А сейчас немного забежим в будущее. Сентябрь 2016 года выдался дождливым. Я как раз гостила в родной деревне. В тот день шел проливной дождь, но к пяти часам он прекратился, выглянуло солнышко, и я вышла на поле — побродить со своим металлоискателем Minelab Go-Find 40. Через несколько минут я дошла до того пригорка, на которое обычно становился мой дед, чтобы рассказать нам с братом историю Жозефы и Павла. По пути я собрала, возможно, всю фольгу от шоколадок, которая тут скопилась за те годы, пока мы бегали детьми. Вот и еще один сигнал меня не поразил. Я копнула — еще пара комочков фольги. Второй раз проверила металлоискателем ямку — сигнал все еще был четким и громким. Копнула еще. Перстенек! После того, как я его отчистила, я с большим удивлением обнаружила на нем надпись: «Ж.П. 25.9.1902. Это оказалось обручальное кольцо моей бабушки Жозефы... История ожила. Правда, я не поняла, почему колечко потерялось в поле и лежало много десятилетий в земле.
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#74

Автор -no name.

Проклятие клада
История произошла весной (апрель) 2009г., в Тверской области. Я и трое моих приятелей решили вместе вырваться на коп. Вычислили на наш взгляд перспективное местечко и утром решено было ехать. Итак, прибываем на точку, осматриваемся, расчехляем приборы и вперед. Час поисков особых результатов не принес (пару крестиков, деньга Анны, копейка Грозного, ну и конечно разного рода метало мусор). Решено было сделать перекур и обсудить дальнейший план действий. Пока мы в троём стояли курили, четвёртый отдалился от нас метров на 300-350 и упал на колени, встал прошёл два шага и опять упал на колени. После пяти-шести таких пируэтов было решено посмотреть что там происходит! Подходим, спрашиваем что да как, а в ответ:
-Парни, походу распашка.... Я уже 9 чешуйку достаю с этого пятачка, а вокруг все звенит!!! hurray
Ну тут и началось. diggin_smilie Перекопав пару кубометров земли было извлечено 752 чешуйки Михаила Фёдоровича на четверых. sunduk
Усталые, но ДОВОЛЬНЫЕ стоим курим и обсуждаем что да как, у кого сколько и какие. Тут, тот самый четвертый нашедший распашку и говорит:
-Парни, хотите верьте, хотите нет, но вчера вечером я в инете нашёл закленание-молитву для "Ищущих клад&quot. И сегодня перед выездом я прочёл закленание. crazy
Мы хором с ухмылкой:
-Ну и ... sarcastic
Он:
- Что ну и, сами видите, результат на лицо.
Пару минут спустя он оговорился о последствиях. Типа, кто прочтёт это закленание и найдет клад того ждут неприятности (вроде того что за всё надо платить).
Посмеявшись от души, решено ехать домой. Прыгнув в наш болотоход (Нива) мы трогаемся и движемся в направление дома. Но не проехав и 500 метров падаем в калию от белоруса, да так что все четыре колеса находятся в подвешенном состояние, 1.5 часа подкапывания, подкладывания и подталкивания результатов не приносят. Решено идти в ближайшую деревню за сельхозтехникой, типа того что прорезал эту колею. До ближайшей деревни 2.5-3км, быстро организовали пару добровольцев и в путь. Приходим мы в эту деревню, находим трактор, за 500 деревянных мужик соглашается нам помочь. Приезжаем на место крушения нашего болотохода, цепляем трос длинной метров примерно 8-10 и рывка с 8 трактор нас выдирает из этой колеи. Но, наш четвёртый он же водитель, он же находчик клада очень увлёкся процессом и не заметил, что в заде него воронка от авиабомбы которая хорошо маскировалась под весенней шубой из травы и в которую он удачно угодил.
Теперь мы любовались нашей машинкой с открытыми ртами, т.к находилась она практически в вертикальном положение. Из кабины трактора доносилась нецензурная брань, которую перебивал рокот мотора. Но делать нечего, цепляем опять трос и всё по новой. Спустя 25-30 мин., мы все в четвером едем по полевой-болотистой дороге и прикалываемся, что типа все эти засады из за закленания который прочел наш четвертый. Смешно и весело было только нам троим, четвертый был не весел.
Проехав большую часть пути до асфальтированной дороге, для нас была уготовлена ещё одна засада. Это мелкая болотистая речушка которую мы пересекли без труда ехав на коп. Но никто же не знал, если взять чуть правей то можно напороться на борону и порвать практически в хлам правое переднее колесо, точнее новую покрышку. Благо что трактор ковылял в заде. Вытащил он нас на ровное место, где мы удачно заменили колесо, после чего завелся разговор о доплате ещё 300р за переработку.
К моменту выезда на твёрдую асфальтированную дорогу уже стемнело. Нам троим нужно было в г.Зубцов, а нашему четвертому в Москву. Благополучно доехав до города, он высадил нас и попрощавшись двинулся в путь...
23:40 Звонок на мобильный, на определители высвечивается четвертый, унылый голос в трубку:
- Пашок, прикинь меня прав лишили......

Вот такая вот история. Может конечно это совпадения, но факт остаётся фактом! Права потом конечно вернули за 10.000р., но это уже совсем другая история...
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#75

Автор - Владимир Порываев

Клад старого генерала
С глубокой древности и до настоящего времени русский человек, наученный горьким опытом междоусобиц, смутных времен, революций, гражданских войн, интервенций, когда грабят все и всех, следует поговорке «своя рубаха ближе к телу!», поэтому клады всегда были, есть и будут. Ценности прячут не как клад, а как тайник, схрон, создавая сейфовую ячейку на подконтрольной территории… Когда события жизни развиваются так, что человек в силу каких-то причин уже не может воспользоваться содержимым своего тайника, оно автоматически переходит в разряд кладов.
Так было и до войны, и после войны, и в смутные времена лихих 90-х, и во время некоторой стабилизации, и прямо сейчас… Вот я и хочу вам рассказать историю про современный военно-исторический клад.

В офисе «Кладоискательской конторы» раздался звонок, и развязный хрипловатый женский голос поинтересовался расценками, сроками исполнения заказа на поиск тайников, а затем предложил работу. Я задумался: клиентка, как мне показалось, находилась в состоянии изрядного подпития – и это отталкивало; с другой стороны, меня приглашали на поиск современного клада, что случается нечасто (все-таки люди все более доверяют банковским ячейкам!), и к тому же в районе метро «Сокол», где я ходил в детский садик, в первый класс… Мое детство прошло поровну – в селе Семеновском и на Соколе. Вот эта ностальгическая возможность лишний раз побывать в родных и милых моему сердцу местах в конце концов заставила меня согласиться.

Этот красивый большой дом – ближайший к метро «Сокол», около церкви Всех Святых, – называется Генеральским. Его построили сразу после Победы, в 50-х годах, на Ленинградском проспекте, и заселяли в основном полководцами Великой Отечественной войны, поэтому весь фасад увешан мемориальными досками. В одну из его просторных квартир я и был приглашен. На первый же звонок дверь открыла женщина трудно определяемого возраста – из-за ее неухоженности и неопрятности. Из-под несвежего махрового халата глядели растянутые на коленях пижамные брючки, густая нахимиченная шевелюра выглядела непрочесанной, а лицо – опухшим и неумытым. Женщина изобразила приветливую улыбку и, шаркая стоптанными тапками, повела меня вглубь.
Это была огромная четырехкомнатная квартира с высокими украшенными лепниной потолками, с которых свисали дорогие и массивные хрустальные люстры (впрочем, утратившие свой первоначальный праздничный блеск из-за отсутствия ухода), с антикварной натурального дерева мебелью, обилием картин в дорогих рамах, изысканных фарфоровых, хрустальных и чеканных безделушек повсюду. Но на всей этой патриархальной роскоши присутствовала печать запустения и небрежения. Дубовый паркет на полу потемнел от грязи и светил щербинами вывороченных и не поставленных на место дощечек. Шелкографические обои от старости выцвели, кое-где вздулись пузырями, углы листов приметно отклеивались. С потолка облетала штукатурка, а на лепнине разместилась паутина. Толстым слоем пыли и паутины было покрыто все, кроме часто используемых вещей; на крышке старинного немецкого пианино красовались длинные следы пальцев по пыльному слою – видимо, кто-то провел в рассеянности, да так и оставил. Бархатные чехлы на креслах и диванах хранили темные пятна и, кажется, уже не поддавались чистке…
Воздух в квартире был насыщен запахами окурков, испортившейся еды и перегара. К эпицентру этого амбре и вела меня хозяйка. Он обнаружился в просторной, но захламленной кухне. В раковине, на разделочном и обеденном столах покоились горы грязной посуды. Везде стояли пустые бутылки. Несколько переполненных окурками дымящихся пепельниц буквально уничтожали воздух… Дорогая кухонная мебель и техника заляпаны жиром и поцарапаны, попорчены неосторожным и небрежным обращением. Меня передернуло от омерзения, и как бы в ответ – я услыхал развязно-теплое приветствие сидящего в углу на табурете небритого субъекта, явно с похмелья либо под мухой.
Без проволочек оба наперебой принялись рассказывать, что отец хозяйки тяжело болен и должен отойти в мир иной; что они с ним в больших неладах долгое время – «двоих взрослых людей выживший из ума старик в шеренги строить пытается – вишь, не годится жить только для себя, надо и работать, и детей заводить, и ремонт в квартире делать, а того не видит, что жизнь нынче пошла совсем другая!»; что они боятся упустить наследство в виде драгоценностей покойной матери-хозяйки, которые он из вредности куда-то припрятал. Я узнал, что половину времени он проводит в больницах, а половину – на даче, и тотчас поделился с ними предположением, что ценности могут быть спрятаны на даче.

– Нет, скорее всего, тут! – возразила женщина. – Я хорошо знаю этого скупердяя. Он спать бы не смог, если б не был уверен, что все под боком!.. – и разразилась долгим рассказом о том, как отец плохо относился к ее матери, как, вопреки воле покойной, не отдал дочери фамильные драгоценности и сбережения.
К таким историям я уже давно не питаю никакого доверия – тем более что слышу их часто – особенно осенью и весной! – и поэтому определенный иммунитет у меня выработался. К тому же не зря меня называют практически единственным «белым кладоискателем» в России, потому что я работаю исключительно в рамках закона!..
Терпеливо выслушав и едва не задохнувшись в смраде их жилья, я попросил предъявить какие-либо документы, подтверждающие, что они имеют право воспользоваться моими услугами. Они показали мне паспорта с пропиской в этой квартире. Я спросил, кто еще прописан, и хозяева с неохотой признали, что еще и отец этой женщины, которому под сто лет и который сейчас в больнице и вряд ли оттуда вернется живым. Я отказался от предлагаемой работы, сославшись на то, что по закону необходимо получить согласие всех проживающих, – только тогда я могу приступить к обследованию помещения. И, несмотря на все их просьбы и обещание солидно заплатить, остался непреклонным – отчасти потому, что мне очень не понравилось общество этих опустившихся людей.
Прошло недели две – я и думать забыл об этом неприятном знакомстве. Но вот опять позвонила женщина из Генеральского дома, посулила очень хороший гонорар и назначила встречу, уверяя, что в этот раз согласие всех проживающих в квартире обеспечено. Я спросил, с чем это связано. Она с ехидным хохотком ответила: «Старый маразматик наконец-то помер!»
Как бы ни были неприятны мне эти люди, но поиск кладов – это моя работа, и деньги мне всегда нужны, да к тому же я не хотел оставлять столь щекотливое дело на произвол непрофессионалов и недобросовестных искателей. Поэтому я согласился, примерно прикинув, что имею возможность работать часа по два-три в день и займет у меня это где-то три дня. Хозяев такой график устраивал. Когда я еще раз уточнил, что ищем, женщина воскликнула: «Все ценное!»


Я приехал с аппаратурой и начал скрупулезно обследовать, ища вероятные тайники. Разумеется, у меня специальная технология, несколько проверенных методик, которые я не буду раскрывать, поскольку они уникальны и рождались в процессе долговременной практики. За первый день работы я обследовал примерно треть всей площади квартиры: кухню, санузел, коридоры. Нередко прячут именно в местах общего пользования (особенно в коммуналках и в квартирах, где много жильцов), потому что первое подозрение о тайнике, естественно, приходится на личную комнату (там и будут искать нычку), а места общего пользования – и под подозрения других жильцов не попадают, и поиск производить там сложно (хотя бы в силу высокой посещаемости), и все-таки находятся на подконтрольной прячущему территории (в любой момент реально и проверить нычку, и забрать ее содержимое). Правда, в этом случае я был почти уверен, что тайник находится именно в комнате покойного, который был в конфликте с дочерью и имел все основания не доверять ей и зятю. Но я определил его комнату напоследок, потому что просто не хотелось тревожить дух преставившегося – тем более что и сорока дней с его кончины не прошло!

Закончив поиск, я собрал инструменты и аппаратуру, получил причитающееся мне за проведенную работу, и мы с хозяевами договорились о следующей встрече. Я вышел из квартиры. Нажал кнопку лифта. С верхнего этажа пришел лифт. В кабине его стоял генерал. Полностью по форме – в мундире, с колодками, но только в кителе – несмотря на глубокую осень и весьма прохладную погоду. Преклонный возраст генерала, безукоризненная форма, обилие наград смутили меня – не каждый же день встречаешь боевого генерала…
Когда лифт приехал на первый этаж и я стал выходить, жесткий голос без выражения произнес: «Подожди!» Я обернулся. Генерал пристально смотрел на меня с совершенно невозмутимым лицом – как будто и не у него вырвалось только что слово… четкое, почти команда! Генерал был очень стар, но тем резче обозначались на его лице черты благородства и мужества. «Я знаю, что ты найдешь, – медленно и без шевеления губ продолжал он. – Найдешь – не отдавай! Пропьют». Я растерялся еще более… незнакомый человек что-то мне говорит непонятное… я промолчал, отвернулся и вышел… Но, после того как за мной захлопнулась дверь подъезда, остановился и решился подождать и поинтересоваться, что он имел в виду. Я ждал долго – генерал из подъезда так и не вышел. Вернулся – в подъезде никого не было. «Наверное, за газетой съезжал с верхнего этажа, – подумал я. – Или, может, к соседям зашел…» Недоумение не отпускало меня несколько последующих часов.

Через несколько дней я обследовал в той квартире жилые комнаты. Тайников и нычек, как я и ожидал, не обнаружилось. Это совершенно не смутило хозяйку, которая, отдавая деньги, сказала с нетерпением и радостью: «Папашкина комната осталась! Там и найдем». Я молча кивнул, мы условились о времени моего следующего визита, и снова я вышел на лестничную клетку. Зашел в лифт, спустился вниз, только хотел взяться за ручку двери подъезда… она распахнулась – и навстречу мне вошел тот же генерал. Он пристально посмотрел мне в глаза и произнес, не разжимая губ: «Помни, что я тебе сказал! Найдешь – не отдавай! Пропьют». Обошел меня, застывшего в изумлении, и, минуя лифт, поднялся по лестнице наверх. «Неужели старый генерал никогда не снимает форму? – изумлялся я. – И как не заболеет, разгуливая в такую промозглую погоду без шинели?! Может, к подъезду его привозят на машине?!» – примерно так я отмахнулся от вполне понятного недоумения и поехал по своим кладоискательским делам.
В последний мой приезд генеральская квартира встретила меня привычными запустением и, как всегда, запахом обиталища пьяниц. Разгульные хозяева вяло переругивались, препираясь из-за нехватки средств и необходимости бежать в магазин «за горючим». Я сразу попросил ключ от комнаты покойного и жестко предупредил, что работаю безнадзорно – то есть никто не должен стоять у меня над душой и наблюдать за моими действиями, поскольку, во-первых, не хочу выдавать секретные методики, во-вторых, существуют кладоискательские приметы, запрещающие попытки прикосновения к тайне при лишних глазах… Не вполне осознанные подозрения прочно поселились в моем сердце – сейчас я должен был узнать всё!
И когда я открыл дверь и зашел в комнату, все стало на свои места: со всех стен, со стола, со всех углов смотрели фотографии того самого генерала, с которым я каждый раз встречался в подъезде. На фото он был с друзьями-однополчанами, с членами правительства и самыми уважаемыми артистами, с семьей. В очаровательной девочке лишь с огромным трудом можно было предположить сегодняшнюю неряшливую опустившуюся хозяйку! Было несколько искусно выполненных портретов генерала… «Не отдавай! – вспомнился мне командный голос генерала. – Пропьют!» Я вздрогнул. И понял всё. Достаточно быстро я нашел тайник. Это была полость под подоконником, и лежали в ней – нет, не деньги и не ювелирные украшения! – а кровью добытые боевые награды, бережно завернутые в бархатную ткань, и еще какие-то документы, письма, – всё, что составляло наивысшую ценность в жизни ушедшего генерала. Я сразу понял, что искали эти люди, что они хотели с этим сделать и о чем просил меня генерал…

Минут через пятнадцать я вышел из комнаты, извинился, отказался от причитающегося мне вознаграждения и заверил хозяев, что искомые сокровища находятся, скорее всего, на даче. Как они меня ни упрашивали, я отказался продолжать поиск и предложил им нанять кого-либо другого. На пороге я оглянулся и спросил имя отца этой женщины. Они назвали.
С легким сердцем я вышел из подъезда, прошел пятьдесят метров до переулка и заказал в храме Всех Святых панихиду по рабу Божьему новопреставленному И***… Далее мой путь лежал на Песчаную улицу. Там я зашел в школу №***, в которой располагается музей, посвященный боевому пути дивизии, которую в Великую Отечественную войну возглавлял этот знаменитый генерал, и передал его боевые награды и документы в дар музею.
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#76

Продолжение.

Трофей пастуха. Рассказ от лица В. Порываева
Этот случай, произошедший со мной в начале 90-х годов прошлого века, относится к периоду моего увлечения военной историей и, соответственно, поиска трофеев Великой Отечественной войны. Добыча военных трофеев прочно связана в сознании начинающих кладоискателей с мрачными перспективами случайно опробовать на себе боеспособность неразорвавшихся снарядов или переломать ноги, провалившись в какой-нибудь бункер… Тому примеров действительно немало!.. Но бог с ними, я хочу рассказать вам забавную историю о военных трофеях.

На заре моей кладоискательской деятельности, когда первые металлоискатели начали появляться в России, мне почему-то очень захотелось раскопать место битвы при Молодях. Сейчас я вряд ли смог бы объяснить, зачем оно мне понадобилось и что я хотел там найти.

Молодинская битва – крупное сражение, произошедшее между 29 июля и 2 августа 1572 года в 50 верстах южнее Москвы. Русскими войсками командовал князь Михаил Воротынский. Армия хана Девлета I Гирея включала турецкие и ногайские отряды и превосходила числом вдвое. Несмотря на это, сорокатысячная крымская армия была обращена в бегство и почти полностью перебита. Победа в этой битве позволила России сохранить независимость и стала поворотной точкой в противостоянии Московского государства и Крымского ханства, которое отказалось от притязаний на Казанское и Астраханское ханства и потеряло большую часть своей мощи. Кстати, с 2009 года на месте событий стали проводить реконструкторский фестиваль, приуроченный к годовщине сражения.

По причине молодости и отсутствия опыта в кладоискательском деле я искренне был уверен, что тамошняя земля скрывает огромное количество наконечников стрел, фрагментов шлемов и панцирных накладок, монеток-чешуек и татарских денег, а может быть, даже кучи золота и серебра, которые бросали убегающие татары… Сказано – сделано: я отправился на место. Был светлый и теплый летний день. По небу бежали редкие кучевые облачка, давая тень как раз вовремя, чтобы путник-искатель мог передохнуть. Находки у меня были, но – не представляющие никакой ценности в силу их плохого состояния, так, фрагменты украшения сбруи, малопонятные кусочки металла, вездесущие «советы»… В середине дня, изрядно разочарованный своей затеей, я присел передохнуть. Развернул бутерброды, налил стопочку… На опушке леса диковинно хорошо: я уже чувствовал себя отчасти вознагражденным за скудость моей добычи. Почти над моей головой качалась на зеленой ветке пичуга, беззаботно распевая… И так же беззаботно стало у меня на душе!

Я налил вторую, только опрокинул, мысленно пожелав процветания этим живописным краям, смотрю… – на меня из леса идет… ФАШИСТ!!! Четко так идет, быстро, а сзади у него через плечо хлыст перекинут, – и его целенаправленное в мою сторону движение явно ничего доброго не предвещает!.. Я в шоке: «Ну ведь всего ж каких-то две рюмки! И водку брал цивильную, не спирт „Рояль“ разводил… А крышу, кажется, сносит». Гляжу на фашиста во все глаза, шарю рядом по траве в поисках лопаты, но, слава богу, постепенно начинаю видеть изъяны в обмундировании пехотинца вермахта: сапоги на нем российские яловые, ремень со звездой солдатский… Когда он ко мне подошел, я понял, что водка и усталость немножко усугубили восприятие: во-первых, староват он для солдата, во-вторых, вовсе не хлыст, а кнут у него на плече… в общем, это пастух вышел ко мне из леса, правда, в форме немецкой!
– Здорово, – говорит. – Хлеб да соль!

Я не стал сразу вопрос в лоб ему задавать – мол, где надыбал такое обмундирование? – но ответил любезно. Он поинтересовался, который час, похвалил погоду и завязал разговор. Я, в общем, сразу понял, зачем он подошел. Налил – угостил пастуха. Поговорили. Еще ему налил. Еще поговорили. И наконец я понял, что можно спросить:
– Батя, где форму-то немецкую взял?

В ответ услыхал такую историю. Пастух рассказал, что родом с Белоруссии. Здесь, в селе возле Подольска, у него с советских времен живет брат, а он давно уже приехал к нему и пасет совхозное стадо. А почему из Белоруссии попал сюда – так все из-за нее, горькой, – мой знакомец щелкнул пальцами по горлу. Пил он всегда, сколько себя помнит, пастухом – тоже был всегда, сколько себя помнит. Как-то случилась у них с приятелем беда: корова потерялась. Это сулило большие неприятности – ведь они пасли частное деревенское стадо. Как минимум – возврат стоимости коровы. А могут еще и побить… А могут и в милицию обратиться.
В общем, пошли пропажу искать. Прикинули, куда могла беглянка податься, – где речушка небольшая родниковая протекает, заливные луга там, – понятное дело, она и убрела, где трава посочнее… Отыскали следы и двинулись по ним в состоянии для себя нормальном – немножко поддатом. Долго бродили, зашли в такие места, где и не бывали прежде. Ну, мой пастух залез на пригорочек – осмотреться, и увидал первым делом, что прямо возле пригорочка земля провалена – вроде как нора большая. Залез он в тот провал, а там – схрон: рация стоит, двухъярусные нары, шмайсеры на столбах висят, вещи разные, и бинты, и лекарства – полностью хозяйство, чтобы несколько человек могли спокойно выживать долгое время в лесу! Вспомнил он рассказы местных, кто постарше, о том, что здесь действовали диверсионные группы, потому что недалеко крупный транспортный узел. Место важное – возле границы Белоруссии с Латвией. Вот немцы и всякие там «лесные братья» в чаще орудовали втихаря. Но под конец войны всех их искоренили… Вот из этого приятели и сделали вывод, что попали на перевалочный или опорный пункт в лесу каких-то диверсантов. А главное – они там и выпить нашли: чистейший спирт медицинский! Выпили – и немало. Потом – ума хватило нарядиться в валявшуюся там же немецкую форму и – в ближайшую деревню податься. Тут надо представить эффект, учитывая, что там жили одни старики, которые войну хорошо помнили, вернулись и с нуля отстроили сожженную немцами деревню. Не бог весть что – буквально пять домиков – маленькая деревня, забытая в лесах, заброшенная… Вот туда-то и вышли приятели-пастухи, одетые полностью по форме пехотинцев вермахта с воплями:
– Коммунисты, выходи!
Пинками и криками выгнали на улицу стариков. И – снова, и грознее:
– Коммунисты, выходи!!!
Все молчат. Тут откуда ни возьмись – прибегает дедушка, которого даже и позвать-то забыли, и указывает: «Вот этот, вот этот и вот этот – коммунисты!» Инициативный такой оказался и против соседей злопамятный: то ли раскулачивания простить не мог, то ли полицаем при немцах служил… Между тем кто-то еще из «забытых» успел милицию вызвать… Приехали, на удивление, быстро и сразу начали раздачу. Ребятам дали суток по 15 за хулиганство, а дедушке, правда, после скорого и справедливого (свидетелей много было!) суда, – 15 лет за измену Родине.
В деревне моему знакомцу этого так и не простили, а благодаря газетным публикациям слава его разнеслась далече… Даже я, слушая его рассказ, вспомнил, что в середине 80-х годов читал об этом случае, кажется, в «МК». Потому и уехал он к брату под Подольск и стал продолжать любимые дела: немножко попивать, немножко пасти коров…
– И не тошнит тебя, отец, от этой формы? – спросил я.
– Да вить, – махнул он рукой, – по пьяни чего не бывает?!

Результатом нашего плодотворного общения стало то, что я лишился своего камуфляжа, весьма дорогого по тем временам, почти полностью, зато стал обладателем форменного комплекта пехотинца вермахта.
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#77

Автор -no name.

Тайна изумрудного кольца
Приветствую любителей историй! Сегодня для вас реальная история «Магический перстень или тайна изумрудного кольца». Надеюсь, вам будет интересно узнать об этой тайне…

Магический перстень — реальная история из жизни
Обычно, женщины старательно прячут свои драгоценности по шкатулкам, надевая их лишь по праздникам, а вот бабушка моей подруги Вероники, наоборот, никогда не расставалась со своим любимым кольцом. Это был роскошный перстень старинной огранки и ярким изумрудом в рамке из небольших переливающихся бриллиантов. Всем было понятно, что для нее оно очень ценно. Вера Андреевна не снимала его ни днем ни ночью. Весьма необычно она смотрелась в домашнем халате, собранными в пучок седыми волосами и ярко-зеленым изумрудом на пальце. В таком виде она напоминала обедневшую царицу, не желавшую расставаться с последним символом своего происхождения.

На нашей с Никой памяти ни разу в жизни старушка не сняла этого кольца. Она носила его даже, делая уборку в квартире. Кстати, дедушка Вероники слегка посмеивался над женой по этому поводу. Бабушка вышла за него замуж уже будучи обладательницей роскошного перстня, и дедушка прекрасно знал, насколько дорога для нее эта вещь. Смеясь, он рассказывал нам с подругой, что его жена даже в огороде копается, не снимая драгоценный перстень. Домочадцы много раз предупреждали пожилую женщину, что оно может соскользнуть с пальца и упасть в траву, не найдешь ведь потом!
Или, того хуже, камень из оправы выскочит: потом ни за какие деньги такой же не купишь, мол, нет в наше время приличных изумрудов. Но все было тщетно. Вера Андреевна отвечала: «Не беспокойтесь, никуда оно от меня не денется. Его с меня снимут, только когда я умру!» Помню, как мы с подругой клянчили у нее это кольцо.
— Ну — у, бааа, дай колечко посмотреть! Мы аккуратно, в пределах квартиры, на улицу выносить не будем, — жалобно скулила внучка.
— Нет, дорогие мои. Не снимается оно. На руке можете смотреть сколько хотите.

Как-то раз Ника спросила, откуда взялась эта драгоценность, старушка ответила коротко: «В наследство от бабушки досталось. Соберусь помирать, тебе передам». Когда моя подруга стала постарше, мать под большим секретом поведала ей, что бабушка Веры Андреевны, то есть прапрабабка Ники, была сильной колдуньей. Конечно, Ника секрет не сохранила, тут же пристала к бабушке: расcкажи да расскажи про свою бабку-ведьму!
Оказалось, к бабушке Веры Андреевны приезжали люди со всей, тогда еще царской, России. Никому она не отказывала. Перестала принимать посетителей когда совсем слегла. Вера Андреевна в те времена была совсем еще юной. Мать ее умерла рано — девочке едва исполнилось 8 лет, отец немного погоревал, а потом женился. Новая жена родила ему сына. Так что маленькую Веру взяла на воспитание бабушка — Агафья Петровна.
Умирая, она передала любимой и единственной внучке кольцо со словами: «Надевай скорей это кольцо и никогда не снимай. Оно защитит тебя от любых бед. Считай, что с этой минуты перстень является твоим оберегом. Это мои глаза, присматривающие за тобой…»
— А что — нибудь про твою дальнейшую судьбу она говорила? — не унималась любопытная внучка.
— Ну да, немного говорила… Сказала, что жить буду долго, выйду замуж за парня из столицы. Дочь рожу. Так все и вышло. Даже и про тебя пару слов замолвила, — она загадочно посмотрела на внучку.
— Серьезно?! И что? Что она сказала? — у Ники загорелись глаза.
— Сказала, что ты будешь очень хорошим хирургом. И чтобы я перстень тебе передала. Именно тебе, а не маме твоей. Почему именно так, я не знаю…
Когда Вера Андреевна заболела, ей уже было 98 лет. Это оказалось шоком для всех. Она никогда не болела, да и выглядела значительно моложе своих лет. Всегда приветливая, шустрая, с доброй улыбкой… Всем было крайне непривычно видеть ее на больничной койке. Само собой, в больнице она лежала при полном параде — в шикарной блузке кремового цвета, с ожерельем на шее, с перстнем на пальце. На фоне белых простыней оно казалось еще ярче, но светилось каким-то печальным светом… Передавая его Нике, Вера Андреевна сказала: «Ну вот и настал твой черед надеть этот магический перстень и хранить память о нашем роде. Все женщины в нашем роду немного ведьмы. Ты, конечно, никогда не задумывалась об этом. Но скоро это проявится. Стоит только тебе надеть это кольцо на палец…» Но Ника ее не слушала. Вернее, слушала, но не слышала. В ее голове вертелась только одна мысль: «Если бабушка сняла кольцо, это конец …». Вера Андреевна умерла на следующий день. Ника ревела, как младенец, хотя ей уже было глубоко за 30. С тех пор она носит этот магический перстень. И знаете, у нее стали проявляться какие-то способности. Однажды она спасла свою дочь от неминуемой гибели, благодаря предчувствию (назовем его так). А произошло вот что.

Дочь поехала на дачу и собиралась остаться там с ночевкой. Вечером Ника позвонила ей — не берет трубку. «Ну ладно, позвоню позже, может телефон в машине забыла» — подумала женщина. В этот самый момент изумруд словно полыхнул ярким светом. Ника внимательно посмотрела на камень: в нем мерцали маленькие огоньки, словно уголья в далеком костре. Женщине стало страшно. Страшно за дочь. Она набрала соседку по даче и попросила ее сходить посмотреть как там Марина. Соседка пошла на дачный участок Ники. Не найдя никого на участке, заглянула в дом. Марина спала на диване у печи, в которой тлели угольки от сгоревших дров. Комната была заполнена едким дымом. Странно, что Марина не почувствовала запах гари. Опоздай соседка еще на несколько минут — девушку бы не откачали. Таких историй в жизни Вероники было великое множество, это лишь одна из них.
Недавно Ника стала бабушкой. И теперь она присматривается к своей внучке Анне, ведь именно ей достанется их семейная реликвия — магический перстень. И она все чаще задается вопросом, как она им будет пользоваться — во благо или как обычным украшением?
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#78

Автор - Георгий Зеленин

Воспоминания пехотинца Вермахта

Часть 1
Наша связь, наша разведка никуда не годились, при­чем на уровне офицерского состава. Командование не имело возможности ориентироваться во фронтовой обстановке, с тем чтобы своевременно принять нужные меры и снизить потери до допустимых границ. Мы, про­стые солдаты, разумеется, не знали, да и не могли знать истинного положения дел на фронтах, поскольку служи­ли просто-напросто пушечным мясом для фюрера и фа­терланда.
Невозможность выспаться, соблюсти элементар­ные нормы гигиены, завшивленность, отвратительная кормежка, постоянные атаки или обстрелы противника. Нет, о судьбе каждого солдата в отдельности говорить не приходилось. Общим правилом стало: «Спасайся, как можешь!» Число убитых и раненых постоянно росло. При отсту­плении специальные части сжигали собранный урожай, да и целые деревни. Страшно было смотреть на то, что мы после себя оставляли, неукоснительно следуя гит­леровской тактике «выжженной земли».

28 сентября мы вышли к Днепру. Слава Богу, мост че­рез широченную реку был в целости и сохранности. Но­чью мы наконец добрались до столицы Украины Киева, он был еще в наших руках. Нас поместили в казарму, где мы получили довольствие, консервы, сигареты и шнапс. Наконец желанная пауза. На следующее утро нас собрали на окраине города. Из 250 человек нашей батареи в живых осталось только 120, что означало расформирование 332-го полка.

Октябрь 1943 года
Между Киевом и Житомиром вблизи рокадного шос­се мы, все 120 человек, стали на постой. По слухам, этот район контролировали партизаны. Но гражданское на­селение было настроено к нам, солдатам, вполне дру­желюбно.

3 октября был праздник урожая, нам даже позволи­ли потанцевать с девушками, они играли на балалай­ках. Русские угощали нас водкой, печеньем и пирогами с маком. Но, самое главное, мы, смогли хоть как-то от­влечься от давящего груза повседневности и хотя бы выспаться. Но неделю спустя снова началось. Нас бросили в бой куда-то километров на 20 севернее Припятских болот. Якобы там в лесах засели партизаны, которые наносили удары в тыл наступавшим частям вермахта и устраива­ли акции саботажа с целью создания помех войсковому снабжению. Мы заняли две деревни и выстроили вдоль лесов полосу обороны. Кроме того, в нашу задачу вхо­дило приглядывать за местным населением.

Мы с моим товарищем по фамилии Кляйн неде­лю спустя снова вернулись туда, где стояли на постое. Вахмистр Шмидт заявил: «Оба можете собираться в от­пуск домой». Слов нет, как мы обрадовались. Это было 22 октября 1943 года. На следующий день от Шписа (на­шего командира роты) мы получили на руки отпускные свидетельства. Какой-то русский из местных отвез нас на телеге, запряженной двумя лошадками, к рокадно­му шоссе, находившемуся за 20 километров от нашей деревни. Мы дали ему сигарет, а потом он уехал обрат­но. На шоссе мы сели в грузовик и на нем добрались до Житомира, а оттуда уже поездом доехали до Ковеля, то есть почти до польской границы. Там явились на фрон­товой распределительный пункт. Прошли санитарную обработку – в первую очередь надо было изгнать вшей. А потом с нетерпением стали дожидаться отъезда на родину. У меня было ощущение, что я чудом выбрался из ада и теперь направлялся прямиком в рай.

Часть 2

Отпуск
27 октября я добрался домой в родной Гросраминг, отпуск мой был по 19 ноября 1943 года. От вокзала и до Родельсбаха пришлось топать пешком несколько кило­метров. По дороге мне попалась колонна заключенных из концлагеря, возвращавшихся с работ. Вид у них было очень понурый. Замедлив шаг, я сунул им несколько си­гарет. Конвоир, наблюдавший эту картину, тут же наки­нулся на меня: «Могу устроить, что и ты сейчас с ними зашагаешь!» Взбешенный его фразой я бросил в от­вет: «А ты вместо меня зашагаешь в Россию недельки на две!» В тот момент я просто не понимал, что играю с огнем, – конфликт с эсэсовцем мог обернуться се­рьезными неприятностями. Но все на том и кончилось. Мои домашние были счастливы, что я живой и здоровый вернулся на побывку. Мой старший брат Берт служил в 100-й егерской дивизии где-то в районе Сталинграда. Последнее письмо от него было датировано 1-м января 1943 года. После всего виденного на фронте я сильно сомневался, что и ему может повезти так, как мне. Но именно на это мы и надеялись. Разумеется, мои роди­тели и сестры очень хотели знать, как мне служится. Но я предпочитал не вдаваться в детали – как говорится, меньше знают, крепче спят. Они и так за меня достаточ­но тревожатся. К тому же то, что мне выпало пережить, простым человеческим языком просто не описать. Так что я старался свести все к пустякам. В нашем довольно скромном домике (мы занимали небольшой, сложенный из камня дом, принадлежавший лесничеству) я чувствовал себя как в раю – ни штурмо­виков на бреющем, ни грохота стрельбы, ни бегства от преследующего врага. Птички щебечут, журчит ручей. Я снова дома в нашей безмятежной долине Родельсбах. Как было бы здорово, если бы время сейчас замерло. Работы было хоть отбавляй – заготовка дров на зиму, например, да и многое другое. Тут я оказался как нель­зя кстати. Встретиться с моими товарищами не при­шлось – все они были на войне, им тоже приходилось думать о том, как выжить. Многие из нашего Гросрамин­га погибли, и это было заметно по скорбным лицам на улицах.Дни проходили, медленно приближался конец моей побывки. Я был бессилен что-либо изменить, покончить с этим безумием.

Возвращение на фронт

19 ноября я с тяжелым сердцем прощался со своими домашними. А потом сел в поезд и поехал возвращать­ся на Восточный фронт. 21 числа я должен был прибыть назад в часть. Не позднее 24 часов необходимо было прибыть в Ковель на фронтовой распределительный пункт.
Дневным поездом я выехал из Гросраминга через Вену, с Северного вокзала, на Лодзь. Там мне предстоя­ло пересесть на поезд из Лейпцига с возвращавшимися отпускниками. А уже на нем через Варшаву прибыть в Ковель. В Варшаве к нам в вагон сели 30 вооруженных сопровождающих пехотинцев. «На этом перегоне наши поезда часто атакуют партизаны». И вот среди ночи уже на пути в Люблин послышались взрывы, потом ва­гон тряхнуло так, что люди свалились со скамеек. По­езд, еще раз дернувшись, остановился. Начался жуткий переполох. Мы, схватив оружие, выскочили из вагона посмотреть, что случилось. А случилось вот что – по­езд наехал на подложенную на путях мину. Несколько вагонов сошло с рельсов, и даже колеса сорвало. И тут по нам открыли огонь, со звоном посыпались осколки оконных стекол, засвистели пули. Тут же бросившись под вагоны, мы залегли между рельсами. В темноте было трудно определить, откуда стреляли. После того, как волнение улеглось, меня и еще нескольких бойцов отрядили в разведку – надо было пройти вперед и вы­яснить обстановку. Страшновато было – мы ждали за­сады. И вот мы двинулись вдоль полотна с оружием наготове. Но все было тихо. Час спустя мы вернулись и узнали, что несколько наших товарищей погибли, а кое-­кого и ранило. Линия была двухпутной, и нам пришлось дожидаться следующего дня, когда подогнали новый состав. Дальше добрались без происшествий. По прибытии в Ковель мне было сказано, что остат­ки моего 332-го полка сражаются под Черкассами на Днепре в 150 километрах южнее Киева. Меня и еще не­скольких моих товарищей приписали к 86-му артполку, входившему в состав 112-й пехотной дивизии. На фронтовом распределительном пункте я повстре­чал своего однополчанина Иоганна Реша, он тоже, ока­зывается, был в отпуске, а я-то думал, что он пропал без вести. Мы вместе отправились на фронт. Ехать при­шлось через Ровно, Бердичев и Извеково до Черкасс. Сегодня Иоганн Реш живет в Рандэгге, неподале­ку от Вайдхофена, на реке Ибс, это в Нижней Австрии. Мы до сих пор не теряем друг друга из виду и регулярно встречаемся, раз в два года обязательно бываем друг у друга в гостях. На станции Извеково я встретил Германа Каппелера. Он был единственный из нас, жителей Гросраминга, с которым мне довелось встретиться в России. Време­ни было мало, мы успели лишь обменяться парой слов. Увы, но и Герман Каппелер не вернулся с войны.

Декабрь 1943 года
8 декабря я был в Черкассах и Корсуне, мы снова участвовали в боях. Мне выделили пару лошадей, на ко­торых я перевозил орудие, потом радиостанцию в 86-м полку. Фронт в излучине Днепра изгибался подковой, и мы находились на обширной равнине, окруженной холма­ми. Шла позиционная война. Приходилось часто менять позиции – русские на отдельных участках прорывали нашу оборону и вовсю палили по неподвижным целям. До сих пор нам удавалось отбрасывать их. В селах почти не осталось людей. Местное население давно покинуло их. Мы получили приказ открывать огонь по всем, кого можно заподозрить в связях с партизанами. Фронт, как наш, так и русский, вроде бы устоялся. Тем не менее по­тери не прекращались.
С тех самых пор, как я оказался на Восточном фронте в России, мы по воле случая не разлучались с Кляйном, Штегером и Гутмайром. И они, к счастью, пока остава­лись в живых. Иоганна Реша перевели в батарею тяже­лых орудий. Если выдавалась возможность, мы обяза­тельно встречались.

Всего в излучине Днепра у Черкасс и Корсуня в коль­цо окружения угодила наша группировка численностью 56 000 солдат. Под командование 112-й пехотной дивизии (генерал Либ, генерал Тровитц) были переведены остатки моей силезской ЗЗ2-й дивизии:
— ЗЗ1-й баварский мотопехотный полк;
— 417 -й силезский полк;
— 255-й саксонский полк;
— 168-й саперный батальон;
— 167-й танковый полк;
— 108-я, 72-я; 57-я, З2З-я пехотные дивизии; – остатки 389-й пехотной дивизии;
— З89-я дивизия прикрытия;
— 14-я танковая дивизия;
— 5-я танковая дивизия-СС.
Рождество мы отпраздновали в землянке при минус 18 градусах. На фронте было затишье. Мы сумели раз­добыть елку и парочку свечей. Прикупили в нашем во­енторге шнапса, шоколада и сигарет. К Новому году нашей рождественской идиллии при­шел конец. Советы развернули наступление по всему фронту. Мы беспрерывно вели тяжелые оборонитель­ные бои с советскими танками, артиллерией и подраз­делениями «катюш». Ситуация с каждым днем станови­лась все более угрожающей.

Январь 1944 года

К началу года почти на всех участках фронта немецкие части отступали.А нам приходилось под натиском Красной Армии от­ходить, причем как можно дальше в тыл. И вот однажды буквально за одну ночь погода резко сменилась. Наступила небывалая оттепель – на термо­метре было плюс 15 градусов. Снег стал таять, превра­тив землю в непролазное болото.
Потом, как-то во второй половине дня, когда в оче­редной раз пришлось сменить позиции – русские на­сели, как полагается, – мы пытались оттащить пушки в тыл. Миновав какое-то обезлюдевшее село, мы вме­сте с орудием и лошадьми угодили в самую настоящую бездонную трясину. Лошади по круп увязли в грязи. Несколько часов кряду мы пытались спасти орудие, но тщетно. В любую минуту могли появиться русские танки. Несмотря на все наши усилия, пушка погружалась все глубже и глубже в жидкую грязь. Нам это оправданием служить вряд ли могло – мы обязаны были доставить к месту назначения доверенное нам военное имущество. Близился вечер. На востоке вспыхивали русские сиг­нальные ракеты. Снова послышались крики и стрельба. Русские были в двух шагах от этой деревеньки. Так что нам ничего не оставалось, как распрячь лошадей. Хотя бы конную тягу уберегли. Почти всю ночь мы провели на ногах. У коровника мы увидели наших, батарея заночевала в этом брошенном коровнике. Часа, наверное, в четыре утра мы доложили о прибытии и описали, что с нами стряслось. Дежурный офицер зао­рал: «Немедленно доставить орудие!» Гутмайр и Штегер попытались было возразить, мол, нет никакой возмож­ности вытащить увязшую пушку. Да и русские рядом. Лошади не кормлены, не поены, какой с них прок. «На войне невозможных вещей нет!» – отрезал этот него­дяй и приказал нам немедленно отправляться назад и доставить орудие. Мы понимали: приказ – есть приказ, не выполнишь – к стенке, и дело с концом. Вот мы, при­хватив лошадей, и зашагали назад, полностью сознавая, что есть все шансы угодить к русским. Перед тем как от­правиться в путь, мы, правда, дали лошадям немного овса и напоили их. У нас же с Гутмайром и Штегером уже сутки маковой росинки во рту не было. Но даже не это нас волновало, а то, как мы будем выкручиваться. Шум боя стал отчетливее. Через не­сколько километров нам повстречался отряд пехотин­цев с офицером. Офицер поинтересовался у нас, куда мы путь держим. Я доложил: «Нам приказано доставить орудие, которое осталось там-то и там-то». Офицер вы­пучил глаза: «Вы что, совсем сдурели? В той деревне уже давно русские, так что поворачивайте назад, это приказ!» Вот так мы и выпутались. Я чувствовал, что еще немного, и свалюсь. Но глав­ное – я был пока жив. По два, а то и три дня без еды, неделями не мывшись, во вшах с ног до головы, форма колом стоит от налипшей грязи. И отступаем, отступа­ем, отступаем…

Черкасский котел постепенно сужался. В 50 киломе­трах западнее Корсуня всей дивизией мы попытались выстроить линию обороны. Одна ночь прошла спокой­но, так что можно было поспать. А утром, выйдя из лачуги, где спали, тут же поняли, что оттепели конец, а раскисшая грязь превратилась в камень. И вот на этой окаменевшей грязи мы заметили белый листок бумаги. Подняли. Оказалось, сброшенная с самолета русскими листовка:
Прочти и передай другому: Ко всем солдатам и офицерам немецких дивизий под Черкассами! Вы окружены! Части Красной Армии заключили ваши дивизии в же­лезное кольцо окружения. Все ваши попытки вырваться из него обречены на провал.

Произошло то, о чем мы давно предупреждали. Ваше командование бросало вас в бессмысленные контратаки в надежде оттянуть неминуемую катастрофу, в которую вверг Гитлер весь вермахт. Тысячи немецких солдат уже погибли ради того, чтобы дать нацистскому руководству на короткое время отсрочить час распла­ты. Каждый здравомыслящий человек понимает, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Вы – жертвы неспособности ваших генералов и своего слепого по­виновения вашему фюреру. Гитлеровское командование заманило всех вас в западню, из которой вам не выбраться. Единственное спасение – добровольная сдача в русский плен. Иного выхода нет.

Вы будете безжалостно истреблены, раздавлены гу­сеницами наших танков, в клочья расстреляны нашими пулеметами, если вы захотите продолжить бессмыс­ленную борьбу. Командование Красной Армии требует от вас: сло­жить оружие и вместе с офицерами группами сдаваться в плен!
Красная Армия гарантирует всем добровольно сдав­шимся жизнь, нормальное обращение, достаточное пропитание и возвращение на родину после окончания войны. Но каждый, кто продолжит сражаться, будет уни­чтожен.
Командование Красной Армии

Офицер завопил: «Это – советская пропаганда! Не верьте тому, что здесь написано!» Мы даже не отдавали себе отчет, что уже в кольце.

_paffka_
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#79

Автор -no name.

Очень красивый рассказ... Прикосновение В детстве я очень хотел изобрести машину времени чтобы посмотреть как люди жили в былые времена... Осенний жёлтый лист тихо сорвался с ветки и, неспешно пикируя, упал на землю. Дни сменялись ночами, годы десятилетиями, десятилетия столетиями. Тишина, нарушаемая лишь шорохом жёлтого ковра под ногами, почти абсолютна. Заросли старые окопы как затянулись старые раны, покрылись мхом остатки накатов блиндажей, и вот уже скоро останутся они лишь как неприметные холмики, как могилы прошедшего. Отгремели, отгрохотали сражения, но их звуки ещё не затихли в непроходимой чаще. Сухие ветви, как руки мертвецов в обрывках шинелей тянутся к лицу. И вот перед глазами начинает мелькать летопись времён. Солнце всходит и заходит. Войны пожирают очередные судьбы и жизни. Земля нашпигована железом. Каждый сантиметр содержит бесформенные осколки разных размеров. Передовая. Какой же ад здесь творился почти сто лет назад. А сейчас тишина. Но нужно лишь хорошо прислушатся, и ржание коней, стоны раненых, свист пуль и осколков. И огонь и смерть повсюду. Множество касок, как в строю, лежат на лавке во дворе небольшого частного хозяйства в Курляндии. В каждой пулевые и осколочные отверстия. Изрешечёный металлом металл. Часто количество входных отверстий не соответствует выходным. Что стало с тем что было в этих касках? Хозяин дал разрешение на раскопки за "десятку". Шестнадцать бойцов было найдено в небольшой яме сразу за его озером. Хуторянин лишь посмотрел, пожал плечами и отправился по своим делам - стояла страда. Его прошлая война не интересовала. "Что вы ищете?" - иногда срашивают нас. Время. Прикосновения к прошедшему. Один поисковик долго небывший в лесу сказал: "Мне срочно нужна свежая энергетика железа". Энергетический вампиризм? На этом железе реки крови. Знакомый, довольно не плохо зарабатывающий бизнесмен любитель походить по пляжу: "Поиск монеток в песке на заре, когда море искрится утренними лучами, вот высочайшее наслаждение для меня. И конечно тишина". Он тоже ищет Вчерашний День. Эхо прошедшего. Один знакомый астролог-искатель говорил: "Самые интересные находки на самой заре. Просто прислушайся к их голосам". Иногда они кричат, иногда шепчут, иногда рыдают. Слышать можно за многие километры. Ты бросаешь всё, судорожно листаешь карты, и едешь навстречу Неизвестному. Шумит лес, негромко пищит металлодетектор и ты, уподобляясь шаману, пытаясь расшифровать непонятные звуки, оказываешся Там, далеко отсюда, от надоевших серых будней, нелюбимой работы, шумного города. Ты буквально переносишся через реку времён, оставаясь самим собой. Вот старая дорога. Сколько прошагали, проскакали, проехали по ней. Сколько находок втоптано в её земляную колею. Царский пятачок, довольно крупная монета, как она сюда попала? Не иначе безъизвестный солдатик сунул деньги в прохудившийся карман. Рядом шарики шрапнели, издалека видно. Немецкая пуговица с короной, нитки гнилые у них были под конец войны. Крупная пломба с орлом и годом "1914"... Одиночный окоп с россыпью гильз от ППШ - здесь отстреливались до последнего. Котелок с надписью: "Краснодарский район. Деревня Шепетовка. Дом 16. Виля Панин." Как сложилась судьба Вили? Остался ли он жив после этого страшного боя? Вернулся ли домой, в свою деревню? Лесная глушь. Похоже с войны не ступала здесь нога человека. Две немецкие каски, покрытые мхом лежат прямо на поверхности. Так, как их бросили шестьдесят лет назад. Что было дальше с их владельцами? Плен? Смерть? Остатки самолёта разбросанные в радиусе ста метров. Приборная панель. Время бортовых часов навсегда застыло на семнадцать пятьдесят четыре. Это было их последнее сражение. Успели катапультироватся? Или тела их здесь, смешанные с песком и грязью. Сколько событий связано с предметами из-под земли. Они прямо оттуда, из прошлого, их не касалась рука человеческая многие годы. Достаточно лишь взять их в руки чтобы почувствовать дыхание времени. А машину времени не надо изобретать, она уже давно изобретена. И называется она - МЕТАЛЛОИСКАТЕЛЬ.
smile225
Аватара пользователя
pioneer
Старожил
Старожил
Сообщений: 777
Стаж: 6 лет 5 месяцев
Репутация: 13
Имя: Лёха
Местонахождение: Свияжское воеводство
Благодарил (а): 291 раз
Поблагодарили: 1118 раз

#80

Автор - Марк Штейнберг
Нью-Йорк


Советский Туркменистан 1950-х: в поисках сокровищ

На одной из самых высоких сопок в Кушке (сегодня Серхетабат, туркм. Serhetabat) — самой южной точки СССР и Российской империи, стоит 10-метровый каменный крест, установленный к 300-летию дома Романовых
В начале 50-х годов прошлого столетия довелось мне служить в самом южном гарнизоне СССР. Он дислоцировался в Кушке, которая представляла собой типичную крепость второй половины XIX века, когда и возведена была на афганской границе России. Крепостные стены с бойницами и контрфорсами, франкирующие огневые гнезда, башни крепостных ворот — все эти фортификации плотно окружали казармы войсковых частей и единственную улицу жилого посёлка. Руины ещё одного укрепления, поменьше, громоздились на другом берегу речки Кушки, которая и дала название крепости. Это укрепление именовалось Ивановский редут и было покинуто еще в 20-х годах, когда квартировавший там эскадрон был ночью полностью вырезан басмачами. С тех пор Ивановский редут служил лишь как поставщик жженого кирпича, из которого были сложены крепостные бастионы и потерны. Такой кирпич был весьма дефицитен в гарнизоне, примостившемся на краю песчаной пустыни. Для его добычи хотели также использовать стены подземного хода, соединявшего крепость с редутом, да не нашли входов, давно занесенных грунтом.


Клад в крепостном тоннеле

Поздним вечером осени 1950 года я был вызван к начальнику гарнизона. Теряясь в догадках, чем мог привлечь внимание высокого начальства, да ещё в такое неурочное время, я пришел в штаб и предстал перед генералом. Он был не один — в кабинете находились начальник СМЕРШ соединения и мой комбат подполковник Гольдин.
— Лейтенант, вы командуете взводом разминирования особо сложных боеприпасов? — спросил генерал после моего доклада о прибытии.
— Так точно, товарищ генерал-майор, отчеканил я, удивляясь вопросу, ведь мой комбат, наверняка, уже доложил всю мою подноготную.
— Вам будет поручено задание особой важности, о котором никто не должен знать. Для его выполнения приказываю вам отыскать входы в тоннель под речкой. Используйте для этого личный состав и снаряжение своего взвода, но не более 5-6 солдат — добавил генерал.
— Но я же не смогу скрыть от других солдат и местных жителей цель моих поисков, — искренне удивился я.
— Поиск тоннеля секретом не является. Срок — неделя. Выполняйте, — отрезал генерал.

Вот так: по-секрету всему свету! Но легко приказать: выполняйте. Подземный ход наверняка был нанесен на схему крепости, но таковой в штабе гарнизона не нашлось. Старожилы поселка только понаслышке знали об этом подземном ходе. Мы с саперами обшарили берег речонки, примыкавший к крепости, и никаких следов тоннельного портала не обнаружили. Не было их и на Ивановском редуте. А дни летели...
Между тем, слухи о моих поисках распространились, и помощь пришла в виде багроволицего и пузатого буфетчика Ризо. Этот перс знал всех и всё. И когда я появился в его хозяйстве, Ризо сказал: — Слушай, дарагой, найди в Полтавке деда Исая, спроси, он покажет.

Полтавка — поселок за крепостными воротами, которые так и называются — Полтавскими, был населен выходцами из Украины времен строительства крепости. Деда Исая там знали все. На вид ему было сто лет, а может — и на самом деле столько.
Дед Исай без всяких околичностей сказал, что вход он знает, но только со стороны Ивановского редута. Он поехал с нами и показал площадку внутри укрепления, заросшую колючим вереском. Саперы с энтузиазмом принялись рубить его лопатами, но тут же и отпрянули: из травы повылезли десятки змей, причем, самых опасных каракумских гадов — гюрз и каракайчаков. Мы отошли подальше, и я швырнул в заросли термитную гранату.
Она вспыхнула и тысячеградусное пламя вмиг пожрало траву вместе со змеями. Когда дым разошелся, раскопки продолжились и скоро показались кирпичные своды портала, а потом — и полусгнившие ворота подземного хода. Стоило, однако, долбануть их ломами, как в проломы снова полезли змеи. Вторая граната сожгла их вместе с воротами.
У нас, однако, больше гранат не было, да и поискового снаряжения мы не захватили. А кроме того, я и понятия не имел, чего собственно надо отыскать в тоннеле. Поэтому мы вернулись в крепость, я доложил комбату о находке тоннельного портала. Он позвонил и велел мне идти к начальнику СМЕРШ, полковнику Григе.
Серый особняк, где помещалось это жутковатое учреждение, я, как и многие обитатели Кушки, всегда старался обходить. А тут прямо в нутро "дракона" лезть пришлось! Деться, однако, было некуда, и я позвонил у стальных ворот. Караульный в голубой фуражке тщательно меня оглядел, сверился с удостоверением, отобрал пистолет и передал офицеру. Тот, не говоря ни слова, повел меня по темным коридорам в кабинет начальника.
Полковник Грига снова напомнил о суперсекретности задания и, наконец, сообщил, что искать мы должны в стенах и полу тоннеля замурованные там в Гражданскую войну несколько десятков патронных цинков. Когда найдем, ни в коем случае не смеем вскрывать и интересоваться содержимым. Извлекать их — только в его личном присутствии. И помалкивать, даже моим саперам не говорить о том, что именно ищем.

Следующий день ушел на раздобывание недостающего снаряжения. В электротехнической роте я выклянчил движок и осветительную арматуру. Но перфораторы у строителей и шашки ядовитого дыма у химиков получить удалось лишь после того, как им позвонили из СМЕРШа. Мы проверили комплекты разминирования, настроили миноискатели, дозарядили пьзостетоскопы. Не смогли отыскать только финские ножи, входившие в комплекты — видимо их увели уже давно, иначе бы я увидел эти ножи у кого-нибудь из "дембелей". Что ж, будем ковырять ножевыми штыками автоматов.
Я решил сначала пройти тоннель до его крепостного входа. Но сперва надо было избавиться от змей, которые в нем поселились. Для этого мы, без объявления гадам химической войны, надели противогазы, подожгли шашки ядовитого дыма и вбросили их в подземный ход. Как только его клубы окутали тоннель, мы закрыли входной портал заранее приготовленным щитом. У него и собрались потом целые клубки полуживых змей.
Добив их лопатами, пошли в тоннель, освещая его фонарями и растягивая осветительную проводку с плафонами. Наконец, тоннель был освещен, он имел длину около 400 метров. Мы разгребли заваленный грунтом вход и оказались внутри крепости, рядом со стеной. Перетащили все свое оснащение сюда и начали поиск секретного клада.
Подземный ход был сводчатым, высотою в два метра, сложен из жженого кирпича, когда-то серого цвета, но побуревшего и заросшего грязью. Тщательно осмотрев кладку, не нашли и следов ее нарушения, а они были бы в случае закладки чего-либо. Бетонный пол тоже нигде не нарушен. Пустили в ход миноискатели, они у нас были индукционные, следовательно, могли обнаружить только металлические предметы. Ну, предметов таких нашли великое множество, в основном — штырей, гвоздей, скоб, подков и даже медных монет, отчеканенных при царе.

О результатах поисков я каждый вечер докладывал в СМЕРШ, но и без того его молодчики навещали нас по нескольку раз в день. По их же инициативе на ночь у порталов выставлялись посты. Все меры привели к тому, что меня сослуживцы и мирные обитатели Кушки буквально доняли расспросами, чего, мол, ты там ищешь? Я отбрехивался как мог, народ не верил, и некоторые особо любопытные попытались сунутся туда ночью, но напоролись на часовых. И это еще более усилило волнение народных масс.
Последнее, что мы могли сделать — искать пустоты в стенах, простукивая их киянками и прослушивая пьезостетоскопами. Результатов и это не дало. Я доложил начальнику СМЕРШ, получил втык и грозный приказ — через неделю, максимум, найти запрятанное. И тут я вспомнил деда Исая, подумал — вдруг подскажет чего. Отправился в Полтавку. И не зря — дед сказал, что в подземном ходе были две комнаты, примерно посредине, с каждой стороны по комнате.

На следующий день мы начали вытаскивать из стен по два ряда кладки посредине тоннеля. Нелегкая была работка, кирпичи буквально срослись друг с другом, и солдаты выковыривали их только с помощью электроперфораторов. Однако к вечеру за стенами обнаружились пустоты, мы нашли то, что дед назвал комнатами. Я доложил в СМЕРШ и получил приказ работать и ночью, пока очистим входы в застенные помещения. И тут же прибыли усиленные наряды часовых в голубых фуражках.
К утру солдаты вытащили последние кирпичи из кладки, маскирующей ниши подземного хода. Она была почти вдвое толще самих стен и, конечно, прослушать пустоту за ней не представлялось возможным. В нишах стояли плотные штабели цинков — так назывались в войсках металлические патронные ящики. Солдаты с трудом вытащили один. Он был запаян и такой тяжелый, как будто целиком отлит из металла.
Я немедленно сообщил в СМЕРШ о находке, получил грозный приказ ничего не трогать и ждать. Вскоре к тоннельному входу у редута подъехал на виллисе полковник Грига и крытый студебеккер. Осмотрев находку, полковник приказал перетаскать цинки в "студер". Это сделали мои солдаты и я. Цинков оказалось штук 100. Только часть из них была очень тяжелой. Еще столько же цинков полегче, судя по всему, содержало нечто звенящее, вроде монет. И почти половина цинков были совсем легкими.
Погрузив клад, мы на том же "студере" поехали в СМЕРШ, где перетаскали его в глубокий подвал и сложили в помещении, которое, судя по всему, служило тюремной камерой. Не позавидовал бы тому, кого там запирали! После чего, в кабинете полковника Григи каждый из нас подписал обязательство о неразглашении. Как теперь любят называть всякие шпионские опусы: "Приказано забыть!"

Я только потом понял, почему именно мы грузили и разгружали находку: полковник хотел, чтобы о ней знали как можно меньше людей, в том числе и смершевцев. Видимо, поэтому на другой же день мне приказали намертво закрыть и засыпать оба входа в тоннель. Да еще колючей проволочной спиралью опутать. На этом и завершилась тогда моя кладоискательская эпопея.
Что это был за клад, и как он попал в кушкинский подземный ход, я узнал случайно, лет через 20 после его находки. В те поры служил я в штабе Туркестанского военного округа и, будучи с инспекцией в Кушке, разговорился с одним штабным "искусствоведом". Узнав, что я шесть лет служил в этой крепости, он спросил — не я ли откапывал подземный ход. Видимо, в то время эта история уже потеряла секретность, иначе особист не рассказал бы, как туда попал клад.
А это и был клад, стоимостью во много миллионов тогдашних рублей. Дело было так. С 1910 года комендантом кушкинской крепости служил генерал-майор Александр Павлович Востросаблин, опытный и честный служака. Крепость к тому времени имела радиостанцию, самую мощную в Туркестанском крае. Ее-то морзянка и принесла осенью 1917 года шифрованный приказ коменданту: получить и надежно скрыть до особого распоряжения золотовалютный фонд военного управления Закаспийской области, которое находилось в Ашхабаде. Драгоценный груз вскоре прибыл по железной дороге из Мерва.
Спрятать его генерал Востросаблин решил в подземном ходе, который уже в те времена был заброшен и не использовался, судя по всему — из-за превеликого числа змей, в нем угнездившихся. Он привлек к этому всего троих офицеров и фельдфебеля, опытного печника. Цинки сложили в ниши, замуровали, входы засыпали, установили негласный надзор.
Впрочем, вскоре все переменилось, зимой 1918 года к власти в Закаспии пришли большевики, и гарнизон крепости вместе с комендантом — более 400 солдат, присоединился к ним. А летом крепость выдержала двухмесячную осаду двухтысячного отряда "белых". Во время их атак погибли все три офицера и фельдфебель, прятавшие цинки с валютой. Генерала Востросаблина вскоре перевели в Ташкент, он стал начальником курсов красных командиров, но в начале 1920 года был похищен неизвестными и застрелен. Судя по всему, он не открыл тайну кушкинского тоннеля ни своему новому начальству, ни тем, кто его похитил. Может, поэтому его и убили.

Прошла четверть века и после окончания Второй мировой войны по требованию правительства СССР была проведена насильственная репатриация всех советских граждан, по тем или иным причинам оказавшихся на Западе. В основном, это были военнопленные, угнанные немцами и добровольно ушедшие с ними жители, а также те, кто служил в военных формированиях, вроде власовцев, казаков и разных "добровольцев". Но и, кроме того, в частую сеть советской контрразведки попало немало бывших белогвардейцев и эмигрантов времен Гражданской войны.
Среди них оказался один из офицеров кушкинского гарнизона, в свое время перешедший к "белым". Он прошел сибирские зоны ГУЛАГа и там умер. Но, видимо, перед смертью успел поделиться с кем-то тайной клада в подземном ходе кушкинской крепости, о котором он узнал, еще когда служил там. И его рассказ, как понимаете, дошел "куда следует". Об остальном рассказано выше.
В ту кушкинскую командировку, несмотря на обычную плотность инспекционных мероприятий, я нашел часок, чтобы поглядеть на крепостной вход тоннеля. Ничего нового, впрочем, не увидел. Портал по-прежнему был засыпан, обмотан спиралями колючей проволоки, которая густо обросла травой. И ползали змеи...


Сокровища губернатора

Поздней осенью 1954 года я прибыл к новому месту службы в город Ашхабад. Прошло шесть лет после катастрофического землетрясения, и столица Туркмении еще оставалась в руинах: везде торчали стойки металлических каркасов и дома, которые не рухнули полностью, но могли обвалиться от малейшего сотрясения. Все это надо было сносить. Видимо, это обстоятельство и привело к моему переводу в Ашхабад, потому как я считался опытным специалистом по взрывным работам такого типа. Я понял это, когда всего через неделю после прибытия, получил приказ — немедленно обрушить взрывом старинную мечеть в центре города, которая каким-то чудом устояла в землетрясении 1948 года. А после мечети, аналогичные задания пошли нескончаемой чередой, так что о боевой подготовке моему подразделению пришлось забыть. Зато саперы получили обильную практику взрывных работ в условиях мирного города.
В центре Ашхабада возвышался остов некогда помпезного здания — дворца губернатора Закаспийской области. В советское время в нем был музей. Он был облицован затейливыми изразцами, в окнах — витражи, стенные панели — резные, из дорогих сортов дерева. Все это великолепие осыпалось, обвалилось, но здание все-таки не рухнуло. Довершить труды землетрясения согласно приказу начальника гарнизона и предстояло мне в самый кратчайший срок. Это было нелегкой задачей, кругом — жилые дома. Пришлось взрывать на оседание, мелкими зарядами, прикрывая шпуры мешками с песком и деревянными щитами...

Все обошлось, и мы занялись другими делами. Однако примерно года через два мне снова приказали вернуться во дворец. За это время все обломки его стен и кровли были убраны, обнажился мраморный пол. И туда повадились некие личности, пытавшиеся найти вход в подвал. Их задержали и допросили. Оказалось, что в подвале, по их данным, хранились большие ценности, оставшиеся еще от губернатора Закаспия, убитого во время восстания в 1918 году. Персонал же музея весь погиб во время землетрясения, и спросить об этих ценностях было некого. А посему мне приказано найти вход в подвал дворца и тщательно его проверить на предмет наличия губернаторских сокровищ. Ну, вход мои саперы нашли достаточно легко. Мы спустились в подвал, который даже жестокие толчки 1948 года пощадили — потому, наверное, что его стены были сложены из мощных каменных блоков. Они лишь кое-где разошлись по швам раствора, но щели были узкими. Весь подвал заставлен был всяким музейным добром, служил, наверно запасником. Картины в рамах и рулонах, статуи, вазы и какие-то древние бытовые приборы, вроде глиняной посуды. Я попросил начальство организовать вывоз всего этого, чтобы потом обследовать помещение средствами инженерной разведки. Чем мы и занялись, когда содержимое запасника увезли. Солдаты тщательно вымыли стены, потолки и полы подвала, что оказалось нелегким мероприятием — площадь его была около 80 квадратных метров, и грязи хватало. После чего, применяя аппаратуру комплекта поиска мин замедленного действия (КП МЗД), мы принялись прослушивать, выстукивая деревянным молотком-киянкой, стены, пол и даже потолок подвала. Проверяли всё и миноискателем, нагребли кучу гвоздей, штырей и прочей металлической мелочи. Я, однако, не склонен был доверять нашим ВИМам — эти миноискатели применялись еще в ходе Великой отечественной и надежностью не отличались.
Прослышав, что на складах имеются новейшие по тем временам полупроводниковые миноискатели ИМП, я попытался их заполучить. К моему удивлению, начальство тут же отдало приказ, и миноискатели привезли прямо к месту наших трудов вместе с батареями питания. Зная по опыту, как нелегко бывает выклянчить что бы то ни было, хоть и позарез нужное, я понял, что в успехе поиска губернаторского клада заинтересован некто весьма высокопоставленный. Так и было, вскоре меня вызвали не куда-нибудь, а в чертоги Первого секретаря Компартии Туркменистана тов. Сухана Бабаевича Бабаева. И он, лично! поведал, что по достоверным данным, закаспийский губернатор успел спрятать много ценностей, и их надо найти, они помогут столице республики в восстановлении после катастрофы. На мой робкий вопрос, почему не искали раньше, Бабаев отрезал:
— Тогда не знали, сейчас знаем!
— Ну, раз так, будем стараться, тов. Бабаев! — рявкнул я и нахально добавил,
— В случае необходимости, вы уж помогите нам. Ответ был весьма снисходителен.

Новые миноискатели, между тем, обнаружили еще множество металлических мелочей. И в один прекрасный день, поисковый блок ИМП, которым работал сержант Полищук, обнаружил металл под угловой плитой подвального пола. Я осмотрел и ничего не обнаружил, однако взял финку и начал ковырять там, откуда в наушниках гудел самый громкий сигнал. И вскоре лезвие наткнулось на штырь с большой головкой. Попробовали его вытащить — не идет. Я стал надавливать сапогом, надеясь раскачать штырь. И вдруг плита подо мной поехала в сторону, открыв квадратное отверстие люка.
Посветили фонарем — показалась каменная лесенка. Она вела в обширное помещение, высотой более двух метров. Губернаторский подвал оказался двухэтажным. Спустились и увидели несколько больших сундуков, какие-то тюки и ящики. Впрочем, узкие лучи фонарей не позволяли толком разглядеть находки. Я вывел людей, поставил часового у люка и связался с комбатом. Он сказал, что доложит куда следует, а мне приказал никого туда не пускать, и солдатам помалкивать о случившемся. Вскоре к нам подъехало несколько машин с начальством, в том числе — и комитетским. Их люди споро провели во второй подвал свет, и все туда спустились. Меня, правда, не пригласили, но я счел себя вправе присутствовать. Ведь, в конце концов, это же моя находка. Гебисты сначала вскрыли сундуки. В них оказалось множество сабель и текинских боевых ножей — кинжалов. Впрочем, и сабли эти тоже были не армейским оружием. Судя по всему, клинки изготовлены из дамасской стали. Ножны сабель и кинжалов изукрашены драгоценными камнями, жемчугом, перевиты золотыми и серебряными нитями. Видимо, оружие принадлежало когда-то туркменским амирам и сердарам, и было весьма ценным. В деревянных ящиках хранилось множество женских головных (по-туркменски баррык) и нагрудных украшений (гуляк?). Я много раз видел у туркменок такие, но те, что собрал губернатор, были тончайшей ювелирной работы и, конечно же, не из бронзы сделаны. И камешки в оправе не простые. В тюках оказались халаты из парчи, расшитой золотой нитью и изумительной красоты текинские ковры, которые считаются лучшими в мире. Делают их вручную, плотность узелков более миллиона на кв. м., пряжа окрашена природными красками и не тускнеет со временем. Более того — чем древнее текинский ковер, тем он драгоценнее. Хранившиеся в подвале, конечно же, были сделаны не позже XIX века.
Всё найденное нами было быстро перегружено гебистами в грузовики, подвал тщательно осмотрен. Освещение не сняли и выставили охрану. Некий, судя по всему, большой чин местного ГБ, похвалил нас, но сказал мне, мол, у них есть сведения, что губернатор обладал большими суммами денег, золота и драгоценностей — ничего такого пока не найдено. Поэтому он передаст командованию просьбу, чтобы поиск нами был продолжен.

Ну, понятно, что такой приказ я получил, и на следующий день мы снова были в подвале. События происходили осенью. Но в Ашхабаде осень особой прохладой не отличается, температура в тени иногда поднимается выше 40 градусов по Цельсию. Во втором этаже подвала духота стояла адская и, хотя мы работали раздевшись до трусов, пришлось разделиться на смены, каждая выдерживала не более часа. Естественно, прежде всего, проверили пол — а вдруг и там найдется какой-нибудь люк. Увы, не нашлось. Стали прощупывать и простукивать стены, прослушивая пьезостетоскопами. Работа спорилась, благо помещение было небольшим, примерно 16-18 кв. м. И вскоре обнаружилось, что ряд каменных плит, из которых были сложены стены, звучит звонче, чем остальные. Значит, за ними пустота. По идее, они должны бы вращаться на оси, подобно входному люку. Иначе, как бы в другое подземелье входили те, кто его сложил, Однако, сколько мы ни стучали, ни толкали и ни дергали, ничего не добились. Стали выламывать наиболее "звонкие" блоки перфораторами. И вдруг что-то щелкнуло, блоки повернулись вокруг вертикальной оси, открывая вход в новое подземелье.
Оно оказалось камерой, примерно три на три метра, по стенам которой стояли штабеля деревянных ящиков разного размера, запечатанные сургучными печатями. Естественно, я не посмел их вскрывать, попробовал лишь на вес. Судя по всему, в некоторых были золотые монеты. В остальных — либо денежные курюры, либо документы. Я убрал людей, выставил часового у камеры и сообщил комбату о случившемся. Вскоре опять примчались гебешники, не вскрывая, забрали ящики и увезли. Их начальник поблагодарил меня, сказал, что я буду награжден, а теперь — могу возвращаться в часть. На этом эпопея с губернаторскими сокровищами и завершилась. Через несколько месяцев, в феврале 1958 года, меня вызвали в приемную Верховного Совета Туркмении, и его председатель вручил мне Почетную грамоту, где, впрочем, ни слова не сказано было о находке сокровищ закаспийского губернатора.

Я потом не раз пытался выяснить их происхождение, но об этом в советское время не было написано даже беллетристических опусов, не говоря уж о монографиях серьезных исследователей. Единственное до чего удалось докопаться, это история самого губернаторского дворца. Он выстроен в 1906 году, когда губернатором Закаспия был генерал-лейтенант Евгений Уссаковский. Но после него, за 12 лет на этой должности сменилось четверо генералов, последний из них был убит в ходе большевистского переворота. Впрочем, установить источник содержимого губернаторских подвалов особого труда не составило. С момента прихода российских войск в Закаспий им пришлось вести вооруженную борьбу в основном с текинскими племенами туркменов. Они обитали в горах Копет-Дага, которые заходят и в Персию. В отличие от мирных племен иомудов и салоров — земледельцев и пастухов, текинцы жили за счет аламана: налетов на кишлаки и города Хивы, Бухары и Персии, которые они грабили, а жителей угоняли в рабство, женщин же продавали потом в той же Персии. Племенные вожди текинцев — амиры и сердары — обладали большими богатствами, ибо львиная доля награбленного доставалась им. Они не признавали царской власти, и российские войска систематически совершали рейды в горные гнезда текинских разбойников. Думается, именно там и захвачены все эти драгоценные клинки, халаты, женские украшения, ковры и прочее, чего мне увидеть не довелось.
Вложения
Читальный зал. - shteynberg-kushka.jpg
Ответить

Вернуться в «Беседка»