Читальный зал.

[pioneer]

ПРОДОЛЖЕНИЕ
Автор - И. О. Отступник

Семейный подряд
Как ученые сейчас доказали, генетика большую роль в жизни играет. Послушать их разговоры, даже у мужа с женой с годами происходит обмен этими самыми генами. А уж о родственниках и говорить нечего – одним и тем же соблазнам подвержены.

Жили-были муж и жена. Женщину Людмилой звали, и была она по профессии инженером-технологом. А муж ее, Виталий, историю в техникуме преподавал. Настали времена перемен, которые и выявили у супругов одну одинаковую склонность – любовь к экологической науке, если таковая существует как отдельная дисциплина. Стали они совместно заниматься различными природоохранительными проектами, под которые реальные средства городская администрация выделяла. Хорошая работа, только у подобных проектов один недостаток – все они от политической погоды зависят. Поменяется ветер, и семейный бюджет на мели сидит.

Вот как-то однажды очутились они на очередной такой мели, говорит тогда Виталий Людмиле: «Давай попробуем открыть свою фирму по независимой экологической экспертизе. Богатых застройщиков пруд пруди. Квартиры покупают, а о вредных факторах не догадываются». Сказано – сделано. Зарегистрировали свою фирму и начали рекламировать. Еще по прежним работам их многие чиновники знали, а после рекламы и среди простого населения заметны стали. Посыпались заказы. Радовались супруги, работали, патогенные факторы выявляли, а получилось, что такая деятельность поперек дороги стоит некоторым влиятельным гражданам, которые жильем да участками земельными торгуют. Пошли у супругов неприятности, беспокойства разные, а как дело до прямых угроз дошло, то и вовсе супруги от заказов отказываться начали.

Тут еще беда пришла – из другого города племянник как с неба свалился. На временное жительство в их небольшой квартире поселился. Парень тихий, но, как говорится, с большим «прибабахом». Вроде сидит тихонько в своей комнате. Вдруг бабах! Пробки перегорают. Это, оказывается, Вовчик изобрел электрическую пушку-автомат, что стальными шариками по стенкам стрелять начала. Вот проводку и перебил. А то еще сорвется в путешествие. Неделю его нет. Тетя с дядей чуть ли не в розыск подавать собираются. А Вовчик, оказывается, не по земле гуляет – под землей путешествует. Городские коммуникации изнутри изучает. Вконец извелись супруги с таким нахлебником – и так денег в доме мало.

Вот как-то сидят на кухне Виталий с Людмилой, ведут за чаем невеселые разговоры, тут Вовчик из комнаты своей вынырнул, часть разговора расслышал и говорит удивленным тоном: «Тетя Люда, дядя Виталий, что же вы мне не сказали, что у вас денег мало? Сейчас я что-нибудь придумаю. Я на выдумки скор». «Ты-то скор, – ворчит Виталий, – только выдумки твои антиобщественные. То пушка, то канализация». Не обиделся парень, а пошел думать. На другой день куда-то засобирался. Весь день пропадал, под вечер какой-то страшный агрегат, отдаленно велосипед с моторчиком напоминающий, в квартиру прикатил. Всплеснула руками Людмила: «Это и есть выдумка твоя? Сейчас же выбрасывай этот хлам на помойку!» «Спокойно, – самоуверенно отвечает Вовчик. – Если у вас денег по настоящему мало, то через три дня, максимум через неделю, явится богатство. Только потерпите». Отчаявшиеся люди во всякую нелепицу готовы верить. Вот и здесь понадеялись на изобретателя. А тот в комнате все что-то стучит, чем-то скрежещет.

Вернулись как-то супруги домой – племянника нет, дверь комнаты нараспашку, а там все чисто убрано. Весь хлам железо-пластмассовый, что Вовчик натаскал, в одночасье исчез куда-то. Появился племянник только под вечер, грязный, словно опять по канализациям ползал. Достает из кармана мешочек и шлеп его на стол. Всполошилась Людмила: «Ты из канализации нам заразу еще в дом занеси!». «Нет, тетя Люда. Посмотрите, что у меня. Монетки разные старинные, украшения дорогие. Это я не в канализации нашел – из каналов городских своим велогрохотом добыл». Говорит Виталий: «Давай, рассказывай по порядку, что за аферу ты затеял».

Оказывается, изобретатель сделал агрегат, напоминающий драгу промывочную и велосипед в одном, так сказать, комплекте, и поехал на нем по мелководью вдоль городских каналов. Лопасти колес не только вперед машину толкают, но и песок со дна загребают, на промывочный грохот его бросают. В конце пробега Вовчик нужные предметы в карман положил, а мусор всякий выбросил. «Кто же тебе разрешил в городе муть поднимать?» – спрашивает Виталий. «Так ведь никто не понял, в чем дело. Глазеют с парапетов, смеются над моей машиной. Наверное, думают, что я циркач заезжий». Заспорили все трое, хорошо такое занятие или плохо. Каждая сторона на своем стоит. Так и остались при своих мнениях. Только ценности все равно в скупку отнесли. Неделю, две ли катался по мелководью каналов Вовчик, но техника самодельная нагрузки не выдержала. Рассыпалась в один момент.

Стал Вовчик сетовать своим родственникам: «Только-только до богатой россыпи добрался, там, где раньше Собачья слобода была, тут у меня авария и приключилась». «Погоди, – говорит Виталий. – Там ведь даже набережной-то нет. Я что-то слышал, о заражении берегов ртутью, а ты муть поднимаешь!». Тут-то, видно, и проявились родственные гены у хозяйки. Улыбнулась Людмила лучезарно и таинственно и говорит: «Мальчики, вы меня на идею богатую натолкнули. Ценностей много на дне канала, говоришь, старинных? Хорошо. Ртуть в почве находится? Еще лучше». Хлопает глазами Виталий: «Что же в заражении ртутью хорошего? Вред один. Там даже строек не ведется. Считается, место неперспективное». «Вот что, мальчики. Завтра оба марш в библиотеку и в архив, а я в эпидстанцию пойду. Вы давайте выясняйте причину насыщенности древностями той земли, а я сведения соберу о зараженности ртутью».

Следующим вечером вновь собралась вся компания на кухне. Каждый доклад о проделанной работе делает. Виталик с Вовчиком выяснили происхождение находок старинных. В семнадцатом веке была «собачья слободка» местом гулянок городских. С всякими там пикниками, кутежами, торговлей да кулачными боями. Людмила доложила, откуда в том районе ртуть появилась. В девятнадцатом веке промышленник землю задешево откупил у казны, заводишко на месте гульбищ отстроил и производство наладил, связанное с покрытием амальгамой металлов. Городские власти, оказывается, мечтают от этой ртути избавиться, да о своих мечтах помалкивают, потому что денег на эту операцию у них нет.

На другой день опять разошлись родственники по исходным позициям. Третий и четвертый день также работают: кто в архивы, кто по кабинетам чиновничьим ходит. Добилась Людмила помощи на проведение анализов грунта. Мужчины, тем временем, места показывают, где эти пробы брать следует. Видно, не случайно и телевизионщики с газетчиками появились в нужный момент. Всю процедуру забора проб засняли. Интервью у экологов взяли. Результаты анализов еще не готовы были, а шумиха уже в городе поднялась. «Ртутная опасность!», «Смерть за углом!», «Умрем все, но не сразу!» – вот какими заголовками пестрили городские газеты. А уж какие ужасы по телевизору показывали, «Парк юрского периода» детским мультиком покажется. Городское начальство в панике вызывает Людмилу «на ковер» и заявляют: «Что же ты наделала? Вот теперь сама эту кашу и расхлебывай. Будешь за демеркуризацию отвечать! Куда хочешь грунт, загрязненный ртутью, но вывези! Все делай, но чтобы через пару месяцев и следа ртути в городе не осталось!».

Закипела работа, как на стройплощадке. Виталий со специальным планом по территории расхаживает. За ним, как собачонка на привязи, экскаватор ползает, грунт вынимает, на самосвалы сваливает. Вовчик на специальной площадке грунт принимает, через им же изобретенное устройство пропускает. В том устройстве водной струей грунт обрабатывается. Вода с мутью ядовитой в резервуар специальный стекает, отстаивается и снова в дело идет. Вся семейка на виду, все при деле, и при деньгах. Платили перепуганные чиновники исправно. Были, конечно, злопыхатели из числа бывших сослуживцев. Разное попискивали. Говорили, что, мол, опасность явно преувеличена. Содержание ртути не выходит за опасную черту. Только общественность привыкла больше ужастикам доверять. Работы продолжались в том же темпе.

Наконец, настал миг триумфа. Тысячи кубометров вымытой от ртутной заразы земли высились на полигоне, где Вовчик работал. «Собачья слобода» превратилась в подобие карьера. Всюду ямы, котлованы да траншеи. Ртути в отстойном резервуаре – аж все дно блестит. Людмила и Виталий чуть ли не лавровыми ветками увешаны, а скромный Вовчик тут же куда-то испарился.

Получили супруги хорошую работу, поближе к властным чиновникам. Живут-поживают. Тут от племянника весточка приходит: он, видишь ли, на какие-то средства в Палестинах отдыхает. Ругнулся зло Виталик, покачала головой Людмила, но разговаривать на эту тему не стали. Однажды им в почтовый ящик газетенку районную кто-то из злопыхателей подбросил, а в газетке той большая статья под названием «Экологическая афера завершена». Стали супруги читать.

Известный им критик описывает недавние события под следующим углом зрения. Из статьи получалось, что супруги намеренно завышали показатели содержания ртути в почве. Причем автор намекал, что ртуть несложно в пробу и самому добавить. Нужно это им было не для спасения города, а для того, чтобы добраться до культурных ценностей. Вырывали они за счет налогоплательщиков культурный слой и благополучно его уничтожали во время так называемой дезактивации, состоящей лишь в промывке породы на грохоте с единственной лишь целью – завладеть древностями.

Автору статьи мало кто в городе поверил. Жизненный уровень супругов-экологов, как на ладони. Все богатство лишь от зарплаты идет. Так что не возымела действия статья газетная. Только иногда на кухне вздохнет Виталий да скажет: «Все-таки подлец твой племянничек. Мог бы и поделиться». Махнет рукой Людмила: «Зря ты его ругаешь. Мы с тобой постоянные должности обрели, а он умудрился незаметно находки в деньги превратить. Мы бы так не смогли, как Вовчик, дело обстряпать, а он ни на какой бы государственной должности удержаться не смог бы. Так что наш семейный подряд состоялся».

Вот так автор расписывает типичную административно-хозяйственную аферу с кладоискательным уклоном! Подобных талантов – пруд пруди! Воспитательного эффекта можно было бы достичь, если бы автор пересажал своих героев в тюрьму в эпилоге своего рассказа!

[pioneer]

ПРОДОЛЖЕНИЕ Автор - И. О. Отступник

Реставратор
Жил да был один реставратор мебели. Звали его Романом. Дела у него шли хорошо до поры до времени. Денег немного накопилось. Подумалось Роману, что в нашем мире нестабильном самое надежное вложение капитала — в недвижимость. Квартира у него была. Комната в квартире под мастерскую тоже имелась, а вот загородного дома не было. «Дай-ка я от реставрации маленько отдохну и дом себе на природе построю». Сказано — сделано.

Принялся за строительство. И так этим делом увлекся, что, почитай, целый год в мастерскую свою не заглядывал. Не подумал Роман, что клиенты разбежаться могут, его старые заказчики постучали, постучали в запертые двери да нашли себе других мастеров. Роман беды не ведает — на свое строительство не нарадуется. Вот как-то бригадир-строитель ему и говорит: «Стройматериалы, хозяин, дорожают. Дом достраивать не можем. Еще деньги требуются». А деньги-то у Романа и кончились. Кинулся он заказы искать на реставрацию — нет заказов. Загрустил Роман, смотреть не может на мечту свою недостроенную.

Надоумил его сосед, дед старый: «Не тужи, Ромка. Раз ты столяр, то и по плотницкому делу сладишь. Сам все и доделаешь. Только не ленись». Отвечает ему Роман: «Я бы с радостью, дед, доделал, да вот материалов-то нет». «Тоже мне проблема. В десяти километрах от нас свалка городская. В старое время туда цельные гарнитуры царские вывозили, выбрасывали. И сейчас дощечки-то там набрать можно, если тебя брезга не одолеет». «Что за царский гарнитур?» «А вот тебе расскажу. Как народ в городе расселять из старинных домов начали и в «хрущевки» пересаживать, то мебеля старинные никак в низких потолках не уживались, да еще мода была такая, чтобы все без завитушек. Только фанера лакированная. Вот мебеля на помойку и снесены были. А с тех помоек к нам на свалку, что возле деревни Пупырино, посвозили. Это сейчас там заборишки проволочные понаставили да бульдозерами все ворошат. А раньше стоят мебеля царские месяцами, дожидаются, пока их по сараям местные жители не растащат или не сожгут». «Фантазируешь, дед, наверное», — не поверил Роман. «А пойдем ко мне в курятник, покажу».

Приводит дед Романа в свой курятник. Строение все скособоченное, страшное, а внутри на самом деле шкаф стоит дубовый с резьбой затейливой. Но только он приспособлен для кур и весь пометом облеплен. Охватил столбняк реставратора от такого видения. А как очухался, так говорит деду: «Послушай сосед. Давай я тебе курятник, какой хочешь, смастерю, только отдай мне этот шкаф». «Шкафа не жалко, птицы его не жалуют. Только у тебя ведь нет материалов». «Это уж я как-нибудь разберусь. Денег займу, в конце концов». Так Роман и поступил. Через месяц у деда был курятник для кур удобный, а шкаф, отреставрированный мастером, в комиссионку ушел, и там не залежался. Не только Роман с долгами рассчитался, но и свободный капитал маленько ему остался.

Пришла ему в голову идея свежая. Пришлось опять взаймы брать. Нанял в близлежащем колхозе помещение, бывший телятник. Недорого нанял. Прицеп по дешевке купил, к «жигуленку» своему приладил и прямиком в Пупырино поехал. Как завидит мужика, в огороде копающегося, окликнет его: «Послушай, дядя. Мне старая мебелишка нужна. Нет ли у тебя чего с помойки двадцать лет назад подобранного?» Отвечали обычно мужики: «Есть-то, есть, и не больно-то нужная. Но отдай я тебе шкаф, в избе угол пустой будет. Нехорошо». Стал тогда Роман чаще мебель старинную в Пупырине не покупать, а выменивать. Так, например, тумбочку на холодильник, старый шкаф — на новый. А кто и за спиртное мебель отдавал. Только такая простота торговли не по сердцу Роману была. Лишь совсем пропойцам жидкую валюту предлагал, а работяг никогда не спаивал.

Навозил целый телятник свой арендованный и принялся за работу. Поработал, видит, одному никак не справиться, а деньги опять все вышли — искать помощников не на что. Поехал к своему коллеге-реставратору. С ним он вместе еще в училище учился. Предложил ему в доле участвовать. Товарища этого еще в училище Тугодумом звали, ему все растолковывать три раза приходилось. Вот, например, спрашивает: «Отчего же в городе народ цену мебели старой знает, а в деревне задарма отдает? Ты, наверное, все позабыл и дряни различной понабрал». «Оттого, — отвечает Роман, — народ в городе такой грамотный, что наш брат городской реставратор на всех углах кричит: «Покупаем! Дорого!», а в деревне бесплатных газет в руки не впихивают». «Отчего же ты меня в долю приглашаешь? Сам рукастый. Купил бы шкафчик, продал. На эти деньги еще бы купил», — не верит Тугодум. «Оттого я тебя, Тугодума, в долю беру, что конкуренты не дураки. Быстро выведают, откуда я антиквариат таскаю, и обложат все Пупырино тройным кольцом. Не пробьешься». Согласился-таки Тугодум, рискнул работу на заказах отложить.

Начали они вдвоем с Романом работать. Работали дни напролет, ночевали иногда прямо в телятнике. И вот последнее изделие отреставрировали. Говорит Тугодум, пот с лица вытирая: «Повезли в город. Торговать будем». Смеется Роман: «Нет, брат, по-другому поступим — мы аукцион устроим». Так они и сделали. Разослали всем известным торговцам антиквариата мебельного приглашения на аукцион. Бумаги хорошей не пожалели, буквы золотом отливают. Приглашают, мол, присутствовать на открытии нового салона. Только условие: чтобы ни у кого, так сказать, стартовых преимуществ не оказалось, собраться всем в одно и то же время на площади селения Пупырино, где и состоится аукцион.

Настал день аукциона. Съехалось много покупателей. Все ругаются, недовольны, что новаторство такое придумали. Поднял руку Роман и говорит: «Нечего нам с вами, друзья, на Европу оглядку иметь. Пусть лучше на нас равняются. А теперь прошу оставить свое недовольство и следовать за мной». Как подошли покупатели к коровнику, опять загалдели, ругаются. А Роман их на ходу оговаривает: «Давно ли, товарищи, господами заделались? Весь мир к природе стремится, а вы в телятник войти боитесь». Хоть и не перестали ругаться покупатели, но свой профессионализм проявили. Зашли мебель посмотреть. Как увидели хороший товар, все амбиции отбросили, в торга пустились. Удачный торг оказался, почти всю мебель купили.

Самые хитрые заподозрили что-то, стали Пупырино обходить, у жителей допытываться, в дома под разным предлогом носы свои совать стали, а там и следа старины не нашли. «Все верно — подумали, — откуда старине быть в деревне?». Про свалку городские-то и не спрашивали.

Достроил свой дом после аукциона Роман. Стал для души резьбой фасад украшать. Сидит как-то на крыше резного зверя неведомого к коньку прилаживает. Слышит, окликают его. Оказывается, это Тугодум в гости пожаловал. Спустился на землю, поздоровался. Тугодум ему газету протягивает, в статейку кривым пальцем тычет. А в статейке говорится, что последние торги фирмы Сотбис были проведены в живописной сельской местности, а помещением для торгов было выбрано самое экзотическое — постройка сельхозназначения. «Таким образом, — писал автор статьи в заключении, — западная цивилизация опять преподала России пример новаторства».

Фантазийность ситуации заключается лишь в изысках сюжетной линии, основная идея рассказа «очевидна и невероятна»! Возможно, я бы и сам относился с большими сомнениями к басням о наличии старинной мебели в областных садовых домиках, когда бы сам не встречал ее славных представителей у своих соседей по даче. Еще я хорошо запомнил свое впечатление от посещения комиссионки начала шестидесятых годов, когда дубовый шкаф, украшенный разными резными финтифлюшками, стоил десять рублей!

«Шакал»

В этой сказке никак не обойтись без маленького предисловья. Дело было в глухих лесах северного Забайкалья. Можно бы и термин «в суровой тайге» употребить, но такой чудесный образ настолько затерли советские писатели, что выглядит он, как обмылок. Поэтому пускай будет «глухие леса». В тот год мне в какой-то мере повезло – я хлебнул экзотики первопроходцев начала XX века. Несмотря на то, что над нами летали в синей вышине великолепные лайнеры, и где-то не очень далеко строилась великая магистраль, некоторые геологи еще бороздили таежные просторы по нескольку дней с одним топориком в рюкзаке и обрывком брезента, для сооружения отога.Вот однажды после такого многодневного похода мы с начальником и возвращались, так сказать, «домой», то есть к большой реке, где возле широкой речной косы нас должен дожидаться тунгус по имени Никола, погонщик лошадей.

Когда мы уже начали ловить ноздрями запахи костровых дымов, внезапно со стороны лагеря послышалась оружейная пальба: тонко тявкала Николкина ТОЗовка, а в ответ ей глухо рявкал чей-то басовитый дробовик. Я удивленно посмотрел на шефа. В голове вертелись мысли о разбойном нападении на лагерь. Однако, начальник лишь буркнул: «Гостя по большой воде нелегкая принесла». Пальба шла долгая, с разновеликими паузами. «Может, по банкам палят?» – спросил я. «Поживем – увидим. Поскорей бы у них патроны кончились», – мрачновато сказал начальник, высвобождая из оплесневевшей кобуры свой служебный наган, слегка подернутый красноватой ржавчиной. Когда мы прибыли в лагерь, основная гулянка уже закончилась. Николка сидел с заплывшим левым глазом и пытался выговорить какие-то угрожающие слова, напротив него находился бородатый верзила, который тоже, впрочем, стоять на своих ногах уже не мог. Никакого вожделенного отдыха, естественно, не получилось. Вместо него мы обрели суетные хлопоты: погрузили незваного гостя с пустыми канистрами из-под браги в лодку, упаковали крепкими веревками разбушевавшегося Николку, затем чинили палатки да искали распуганных выстрелами лошадей.

Когда после всех забот мы плюхнулись на мох рядом со своим связанным проводником, тот внезапно открыл свой непострадавший глаз и членораздельно заявил: «Чуть было от спирали совсем не отошел, однако». Мы были парализованы от изумления. Николка, видимо, это понял и разъяснил свой неожиданный вывод: «Жизнь, паря, она как спираль. Спираль эта вокруг шеста вьется. Как от спирали оторвался, улетел, однако, совсем пропал».

Итак, жил да был один гражданин хороший по имени Виталий. Как и многие, разбогатеть хотел. То одним делом занимался, то другим. Но доходные места, как видно, уже были заняты. Добрый человек Виталий протискивался во все новые и в новейшие ниши нарождающегося отечественного бизнеса. Вот как-то занесла его судьба в клуб «Кладоискатель». Упросил одного знакомого одолжить ему металлоискатель и поехал с компанией на чужие уловистые места. Набрали они монет добрую кучу, вернулись домой. Лица от счастья светятся, Виталик тоже радуется. Только радость его пропадать стала, когда он свою долю находок на базар потащил, где ему доходчиво объяснили, что нынче в цене и что сейчас искать требуется. Вот тут, видно, и произошел отрыв Виталькиной «витка спирали», описанного в начале сказки, потому как дальнейшие его действия, как и вся последующая жизнь, по своей траектории все дальше и дальше улетала от пресловутого шеста жизни, в который так свято верил наш проводник-тунгус.

Задумал Виталий изучать последствия стихийных бедствий, чтобы после них кладоискательный улов пожирнее собирать. К примеру, прошел сильный ливень в какой-то исторической местности – Виталик тотчас туда. В кармане бумага официальная, в которой прописано что он есть первостатейный, мол, спасатель, или бумага, выданная для осуществления важнейших экологических работ в зонах бедствия. Сам ли рисовал такие бумажки или помогал кто, неведомо, только вместо спасательных работ или разрешения указанных в бумагах экологических задач он все больше по карманам серебро да золото распихивал. Однако мало показалось этого. Дальше «полетел». Стал по отселенным из-за стихии деревням шастать. Чуть ли не пароход нанял – столько добра наворовал. Поймали его, но отбрехался как-то.

Решил тогда Виталик за границу перебраться, где в то время землетрясение случилось. Много добра на горе человеческом набрал. И все под прикрытием бумаг разных. Бумага бумагой, а люди тоже кое-что понимать начали. Сначала его от развалин отстраняли, а когда ретивость проявил, то просто побили. Только не пошел урок впрок. Нет Виталию удержу! Понесло его в страны, пораженные войнами.

Поначалу трофейным розыском занимался, попросту говоря, мародерством. Однако на войне закон покруче уголовного будет. Прихватили его как-то «бойцы» одной из конкурирующих банд да и поставили к стенке. Только проявил он и здесь свою изворотливость. Уболтал боевиков, доказал, что неправильно, не по-научному, они злодействуют. Послушали его бандиты – стал он своим среди душегубов. Несколько кровавых налетов совершили. Много добычи взяли. Но случилось как-то, что застали их в пустыне боевые вертолеты правительственных войск. Многих постреляли прямо с воздуха, сдавшихся сначала в кучу согнали, а потом из пулеметов покосили.

Уж больно простые нравы были в той стране, не демократичные! Лежат сейчас где-то под горячим солнышком выбеленные косточки бывшего кладоискателя далеко-далеко от «витков спирали», на которых он был то веселым мальчуганом, то резвым юношей. Все же есть рациональное зерно в наивных представлениях о жизни нашего лесного философа, никудышное это дело от собственной совести отдаляться!

За ширмой философствования и морализации рассказа я усмотрел некоторый намек на технологическую схему, явно имеющую антисоциальный характер. Возможно, такое впечатление сложилось только у меня, в связи с предвзятым отношением к автору «сказок». Но, может, я не прав, и рассказ просто списан с судьбы какого-то конкретного человека.

[pioneer]

Автор -no name.

Рассказ - В поисках клада Улиткина - Часть 1. Загадка «Поместья Улиткина» в Малом Несветае.
На современных картах мы не найдем села с названием Малый Несветай. Образовавшееся в 1868 году в Новочеркасском округе поселение сменило название на село Алексеевское в 1921 году.

В Малом Несветае в свою бытность были местные достопримечательности, сохранившиеся в той или иной степени и до наших дней. К таким местам можно отнести церковь Успения пресвятой Богородицы, церковно-приходскую школу и руины мельницы. Все эти постройки на данный момент заброшены и являются интересным объектом для поиска кладов. Но нашей целью было не разрушенная церковь, школа или мельница. Наша цель - некогда богатое поместье, основанное генералом Улиткиным.

В Новочеркасске в 1868 году вышло печатное издание «Список служилым генералам, штаб и обер-офицерам войска Донского по старшинству» в котором указывается, что Иван Степанович Улиткин был офицером с 1829 года и удостоен следующих наград: орден св. Анны 3-й степени (1835), орден св. Владимира 4-й степени (1842), орден св. Анны 2-й степени (1851), орден св. Станислава 2-й степени (1858), орден св. Анны 2-й степени с Императорской короною (1863), и Знаки отличия беспорочной службы за ХХ лет (1859), за участие в русско-персидской войне 1826–1828 годов (1828), в русско-турецкой 1828–1829 годов (1829) и в память войны 1853–1856 годов (1858). Одним словом - достойнейший был генерал!

Был у Ивана Степановича внук - Александр Владимирович Улиткин, который состоял на военной службе Его Императорского Величества. После смерти деда в 1907 году получил он громадное наследство, и выйдя в отставку в звании полковника, преуспел в торговом деле. Жил Александр Владимирович в Новочеркасске, а загородное поместье в Малом Несветае было местом летнего отдыха отставного полковника. Октябрьскую революцию Александр Владимирович встретил в пик своего финансового благополучия, бездетным вдовцом.

Началась гражданская война. Александр Владимирович распродает всю собственность за исключением дома в Новочеркасске и имения в Малом Несветае. К тому моменту, когда красные отряды подходят к Новочеркасску, Улиткин пытается спасти свое богатство. Перед отходом из донской столице в Степной поход основных сил донского казачества, просит своего старого друга и соратника, походного атамана Попова, взять с собой его накопленное богатство для сбережения от красных комиссаров. На что получает резкий отказ. «Мы уходим в степи не для того, чтобы спасти имущество, а для того, чтобы спасти Донское войско. Милый мой Александр, даже если бы и хотел, то не смог бы я взять твое добро. Мы даже казну войсковую не можем с собой полностью унести! Прости меня, если сможешь». На том они и расстались.

Утром 12 февраля 1918 года Улиткин в повозке с ценностями покидает свой дом в Новочеркасске и отправляется в Малый Несветай. А вечером того же дня большевики занимают город. Таясь по оврагам и посадкам от конных разъездов и дозоров красной гвардии через два дня отставной полковник успешно прибывает в Малый Несветай.

В Малом Несветае еще нет власти большевиков, но Александр Владимирович понимает, что это ненадолго, Новочеркасск сдан, Ростов пал, Добровольцы ушли на Кубань, атаман Попов скитается где-то в Сальских степях с отрядом казаков. Надеяться не на кого. Здесь в Малом Несветае ему, отставному полковнику, да еще и владельцу крупного поместья по приходу красных не поздоровится. Спрятав свое богатство, Улиткин тайно возвращается в Новочеркасск в надежде затеряться среди жителей города. Но совершив большую ошибку, Александр Владимирович возвращается в свой дом, где по доносу его арестовывают.

Дальнейшая судьба отставного полковника не известна, как и многих других арестованных, сгинувших за стенками ЧК и расстрелянных офицеров.

После прихода красных в Малый Несветай, особняк Улиткина разграбляется и частично разрушается. После становления советской власти на Дону и окончанием гражданской войны, идут восстановления рабоче-крестьянских хозяйств, создание колхозов. Строятся новые дома и учреждения. Постройки в основном возводили из строительных материалов, взятых с разрушенных в годы войны зданий. И особняк Улиткина не миновала участь быть практически полностью разобранным по кирпичикам.

Ранней весной, как только земля просохла от паводков, отправляемся мы на поиски сокровищ династии Улиткиных!

Поиски сокровищ предстоят быть трудными. Хоть мы и имеем исчерпывающую информацию о месте, где ранее находился особняк, но мы и представить себе не можем, каким образом и где был организован тайник. Знаем одно, что в самом особняке их быть не могло, так как при разборе остатков строения их бы обязательно нашли, а информации об этом нигде не проскакивало. Ведь недаром я и моя жена Оксана всю зиму провели в архивах, библиотеках и интернет ресурсах в поисках информации, по крохам собирая и восстанавливая всю картину тех трагических дней.

Для поисков мы привлекли еще одного человека, любителя истории и старины, нумизмата, да и просто хорошего человека - Сашку по прозвищу Казак.

Начало экспедиции наметили на субботнее утро. С вечера собрали снаряжение, провиант, палатку, захватили теплые вещи, так как поиски планировались вестись не один день, а в это время весны стояли еще холодные дни.

В ночь перед поездкой я долго не мог заснуть, в голове крутилась история об Улиткине. Снова и снова я прокручивал я событие тех далеких дней, пытаясь найти зацепки о месте тайника. Не заметно для себя я заснул!

Утро озарил звонок будильника. Включив радио я пошел умываться. Диктор одной местной радиостанции оповестил нас о том, что московское время 6:00, это означает, что надо поторопиться, с минуты на минуту приедет Казак.

Казак добирался до нас из Новочеркасска. Примерно час он провел в дороге.

Раздался дверной звонок. «Рановато, - подумал я, - мы еще е успели собраться». Зная характер Казака, можно было предположить, что он опять будет ворчать, что копаемся, словно сонные мухи. Так и случилось. Открыв дверь, я увидел недовольное выражение лица Казака. «Вы что еще не готовы? Помчали быстрей, а то из-под носа клад уведут. Вы что думаете, он вас вечность ждать будет целехонький и никем не тронутый?».

Я улыбнулся, и ответил ему, что рад его видеть, и предложил выпить кофе перед поездкой. «В дороге попьете из термоса. Все, поехали!»

Выезжали еще затемно. Спустя час мы уже въезжали в станицу Алексеевская (Малый Несветай). Проезжаем по главной улице, с левой стороны мы видим разрушенную церковь, уперлись в руины мельницы, свернули направо, переехали по бетонному мосту через речку, сделали крюк вдоль полей, и прибыли на место когда-то богатой и красивой дворянской усадьбы, построенной генералом Иваном Степановичем Улиткиным.
Мы все втроем вышли из машины. Я выбрал место для лагеря и разбил палатку. Казак соорудил костер, а Оксана начала распаковывать вещи и часть из них перекладывать в палатку.

Через двадцать минут лагерь был готов! Выпив по чашечке кофе, к которому мы так и не прикоснулись в пути, приступили к обсуждению плана поисков.

Местность представляла собой довольно большую поляну у подножья крутого холма, поросшую местами дикими плодовыми деревьями. С западной стороны поляны текла мелкая речушка, вдоль которой стояли вековые деревья. На противоположном берегу речушки возвышались отроги «Донецкого кряжа». Пейзаж восхитительный.

Поиск решили начать от холма, прочесывать шаг за шагом до речки, а далее разойтись в разные стороны.

Расчехляем приборы и вперед!

Прошло около пяти минут поисков, и моя Ася (ACE 250) издала первый четкий сигнал! Цветной метал! Начинаю копать, и вот на свет появляется первая находка - 1 копейка 1896 года - хорошее начало!

Казак ехидно улыбается, и говорит «следующая будет моя, и это будет серебряник!» И вот его Garrett AT PRO издает характерный сигнал! Пару взмахов лопаты… 20 копеек. В плачевном состоянии, год затерт - последние две цифры не читаемы. Улыбка не сходит с лица Казака! «Я же говорил, что серебряник!».

«Ну ты прям провидец» с ухмылкой отвечает ему Оксана.

Пока дошли до реки, набрали с десяток монет на троих, и достаточно небольшое количества всяческого чермета - к счастью, металлического мусора было немного, и поиск принимал форму приятного времяпрепровождения.

Как и договаривались ранее, дойдя до реки, мы с Оксаной повернули направо, а Казак продолжил поиски, свернув налево. Солнце стояло в зените, когда мы вернулись в лагерь. Время обеда.

Подойдя к палатке, я увидел Казака, сидящего у речки и тщательно пытавшегося что-то оттереть. «Дырку протрешь», крикнул я в его сторону. Но тот даже ухом не повел и продолжал свое занятия - избавление какого-то «какалика» от грязи.

Я подошел ближе и увидел возле него полиэтиленовый пакет, на котором была насыпана горка имперских медных и серебряных монет.

- Хороший улов!
- А у вас что? - Спросил Казак.

Оксана достала из рюкзака пару жменей монет. В отличии от Казака, нам попадались и ранние советы.

- Тоже неплохо. - Бросил Казак.
После осмотра находок приступили к обеду - Прекрасно на свежем воздухе заморить червячка!

Отобедав, мы продолжили поиски в тех же направлениях, что и с утра. Только уже вдвоем с Казаком - Оксана осталась у лагеря заниматься обустройством и присматривать за вещами.

Увлекшись поиском мы и не заметили, как наступил вечер.

В сумерках я, уставший, вернулся в лагерь. Казак уже уплетал горячую гречневую кашу с тушенкой из котелка и хвастался Оксане, какой он удачливый кладоискатель. По восхвалению можно было подумать, что он нашёл тайник Улиткина. Но, к сожалению, этого не случилось.

После сытного ужина мы седели у костра и травили разные байки. Оксана рассказала, что после обеда, когда мы ушли продолжать поиски, неподалеку от лагеря пас коров местный пастух, дед лет шестидесяти. Он подошел к ней и начал беседу:

- Здравствуй, милочка.
- Добрый день, дедушка.
- Хорошая нынче погодка, весна пришла, на природу потянуло. Вам городским наверно невмоготу стало в своих квартирах-скворечниках сидеть?
- Да вот решили выехать с ночевкой, свежим воздухом подышать. А у вас работка хоть и на свежем воздухе да тяжелая наверно, в вашем то возрасте за коровами трудно бегать?
- А ты не смотри деточка, что снаружи старый, внутри я еще ох как молод. Я видел, что ты не одна приехала, куда же твои мужчины делись?
- Да где-то рядом ходят, дрова собирают
- Эх, деточка это я с виду простоват, меня нелегко вокруг пальца провести. Знаю я зачем вы приехали, только нет этого здесь, как не ищи, много людей до вас искали, но ничего не нашли.
- Дедушка, о чем вы? Что искали?
- Мне некогда сейчас разговаривать с тобой. Видишь, коровы разбрелись - поди их теперь собери. Говоришь с ночевкой приехали? Я завтра сюда опять приду коров пасти. Мужикам скажи, поговорить я с ними хочу.

Странный дед кокой-то, чего он от нас хочет? Ну до ладно, утром разберемся.

Наступило воскресное утро. Оксана приготовила завтрак и бодрящий кофе. Солнце медленно подымалась из-за холма. Со стороны станицы раздавались крики петухов. Казак надевал разгрузку у входа в палатку, я сидел на бревне у костра негромко напевая песенку. Из далека показались силуэты коров. Они шли в нашу сторону, а за ними бодро бежал пастух.

Стадо остановилось на лужайке, а пастух подошел к нам, и проговорил:

- Здравствуйте, сынки. И тебе здравствуй, дочка.

Мы поздоровались с дедом.

- Мне вчера довелось с вашей подругой познакомится.
- Да я знаю. - Ответил я - Она нам рассказала.
- Ну, так вот, ребята, вы сюда приехали за кладом Улиткина! Не отнекивайтесь, я по вам вижу, что за ним приехали.
- Да, дед, ты прав. Отпираться не станем.
- Так нет тут его.
- А откуда ты знаешь, что нет?
- Много людей его искали. Если бы был, то нашли уже.
- Дед, а откуда ты знаешь про клад?
- Так ведь эту легенду вся станица знает. Мне еще отец рассказывал, а ему его отец. Когда после революции Улиткин приехал в свое поместье, он на каждом шагу трубил, что со всем своим состоянием прибыл сюда. А когда уехал так весь честной люд прошерстил здесь все! И усадьбу его разобрали - камня на камне не оставили. А ничего не нашли.
- Нет, дед ты что то путаешь, усадьбу разобрали по тому что новой власти были нужны материалы для строительство своих зданий, да и усадьба была символом капитализма - руки чесались у комиссаров избавится от нее.
- Да что ты такое говоришь, сынок? А что церковь тогда не разобрали, ее должны были сразу пустить под снос, а она вон стоит, частью повреждена, но стоит! Ладно, ребята я вам рассказал, а дальше дело ваше хотите - верьте, хотите - нет. Мелочи тут много, местные находили, и даже серебряные монеты. А клада нет.

Дед развернулся и направился к своему стаду коров.

И тут меня ошарашило. Как гром средь ясного неба. Улиткин никакого состояния сюда не привозил. Это был отвлекающий маневр.

И тут меня ошарашило. Как гром средь ясного неба. Улиткин никакого состояния сюда не привозил. Это был отвлекающий маневр. Александр Владимирович знал, что атаман Попов откажется взять с собой его добро - для командира это было бы обузой. Поэтому он открыто пошел к нему с просьбой о помощи. И просил он при свидетелях, чтобы не осталось это тайной. Когда Попов ему отказал, Улиткин снарядил телегу с бутафорским сокровищем и отправился в Малый Несветай. Придя в родовое поместье, растрезвонил по всей станице о том, что привез состояние, а сам вернулся в Новочеркасск. Улиткин пустил всех по ложному следу. Сокровища из Новочеркасска никуда не вывозились, тайник находится, скорее всего, в его доме. Этим и объясняется, почему Улиткин не попытался бежать на Кубань от красных. Он решил остаться и присматривать за своим богатством. Но судьба распорядилась так, что арестовали Улиткина не для того что бы выведать, где золото, а за то что он был офицер, хоть и отставной. Видимо, когда большевики выяснили что Улиткин очень богат, его уже ликвидировали. И свою тайну он унес в могилу.

После того, как я повествовал свою версию истории клада Казаку и Оксане, нами было решено продолжить поиски сокровищ династии Улиткиных в Новочеркасске в будущем, а сейчас поискать еще монет, которых тут в изобилии. Не оставлять же их здесь?

Подходил к концу второй день нашей экспедиции. Хоть и не нашли мы тайника с кладом, ради которого мы сюда приехали, настроение у всех участников поисков было приподнятым. Этому способствовали многочисленные находки - в основном, монеты.

Возвращались домой мы той же дорогой, что и приехали к поместью, с неописуемым чувством восторга от приятно проведенного времени. И нет ни грамма печали от того что не нашли клад. Зато мы разгадали загадку «Поместья Улиткина». И назрела новая загадка. Загадка «Дома Улиткина в Новочеркасске»!

ПРОДОЛЖЕНИЕ Часть 2.
Поиск клада Улиткина в Новочеркасске и окрестностях.
После выезда в Малый Несветай прошло два месяца, остыли волнительные воспоминания о кладе династии Улиткиных, было немало интересных находок в других местах, и идея о продолжения поисков клада в Новочеркасске как-то сама собой сошла на «нет». Но как-то поздно вечером, когда я, сидя дома за чашечкой крепкого чая, читал мемуары Деникина о гражданской войне, вдруг раздался телефонный звонок. Глядя на часы я поймал себя на мысли что, должно быть, что-то случилось. В столь поздний час мало кому придет в голову звонить по пустякам. На циферблате часов малая стрелка стояла точно на цифре «два».

На экране мобильного телефона высветился номер и надпись «Саня Казак». Волнение тут же сменилось удивлением. Я нажал на кнопку «ответить» и услышал:

- Лёха, привет! Ты что там спишь?
- Странный вопрос если я ответил на твой телефонный звонок, то видимо уже нет! - улыбка расплылась по моему лицу.
- Ладно, в сторону все эти сюсюканья. Я нашел!
- Что нашел?
- Дом нашёл! Точнее два дома в Новочеркасске, которыми владел Улиткин в период гражданской войны.
- Да ладно! Не может быть!
- Я тебе серьезно говорю! Ну точнее один в Новочеркасске, а второй в станице Кривянская, в паре километров от Новочеркасска.

И тут Казак поведал мне историю о том, как он не покладая рук и не поднимая головы перелопатил груду книг в хранилище Новочеркасской городской библиотеки, Гос. Архиве, всякого рода мелких библиотеках города, и нашел. Нашел информацию о владении Улиткина в Новочеркасске и станице Кривянской.

Как удалось выяснить Казаку, у Улиткина до 1917 года в окрестностях Новочеркасска было два объекта жилой недвижимости. Нам предстояло выяснить какой дом он продал перед самым приходом красных на Дон, а какой оставил для своего проживания. Задача оказалась непосильной, так как информации об этом не было никакой. Оставалось только одно обследовать оба дома на месте. Может, что-нибудь интересного и найдем. Затруднение вызывало то, что дом в Новочеркасске жилой, и хозяева нас к себе в гости не звали. Но был и положительный аспект. Дом Улиткина в Новочеркасске был перепланирован советской властью, под многоквартирный. Значит, чердак и возможно подвал находятся в пользовании всех жильцов дома, а это значит, что туда мы можем попасть практически беспрепятственно, если конечно там двери не под замком, а ключ не неизвестно у кого. Дом в Кривянской станице, а точнее - на хуторе Чекунов, к сожалению, не сохранился, сейчас на месте данного дома участок для сенокоса, а вот до революции на том месте стоял одноэтажное здание с прилегающими постройками типа сараев конюшен и прочих подворных помещений.

- Отлично, у меня на следующей недели три выходных, я приеду к тебе в Новочеркасск, так что готовь снаряжение сначала поедем на хутор Чекунов что в Кривянской находится, а потом займемся подвальным и чердачным поиском в Новочеркасске.
- Договорились, буду ждать.


Наступили долгожданные выходные. Рано утром я выехал в Новочеркасск. Дорога до Столицы Донского казачества была обыденной и ничем не примечательной. И вот спустя час я стоял на пороге квартиры Казака. Позвонив в дверной звонок, дверь широко распахнулась и моему виду предстал Казак одетый в старые джинсы, футболку и сигнальный жилет кислотно желтого цвета с логотипом известной телефонной компании.

- Что за наряд, Саша?
- Нормальный наряд. У меня еще есть такая же жилетка. Вот, держи!
- Зачем? На нас в этом все будут обращать внимания!
- Так это и хорошо! Давай бери! Не упрямься, вот увидишь, в этом мы беспрепятственно попадём и на чердак и в подвал!
- Ага, и в КПЗ тоже можем угодить с такой же легкостью. К тому же мы сначала едем на хутор, а потом уже будем по чердакам и подвалам лазить.

Но напор Казака был настолько силен, что мне ничего не оставалось делать, кроме как взять протянутый мне жилет.

От дома Казака через поселок Хотунок отправились мы в станицу Кривянскую и далее на место хутора Чекунов. Большая ровная площадка, окаймлённая невысоким валом, предстала нашему взору. Нам очень повезло, что травы на месте хутора не было - ее недавно скосили местные жители. Видимо на корм скоту.

Прошло полчаса - четких сигналов нет. Между делом Казак поведал мне, что на днях приобрел пинпоинтер «Garrett PRO Pointer», и что это очень классная штука для поиска на чердаках, да и в поле подспорье для его основного прибора «Garrett AT PRO».

Еще через полчаса поисков мы уже подумывали о том, что пора сворачиваться и ехать дальше. Место, наверное, выбито, так как за целый час не было ни одного цветного сигнала. Договорились, что еще десять минут походим и, если ничего не будит, едем в Новочеркасск. Я поставил в настройках своей Аси 250 «все металлы» и направился прямиком к машине, которая стояла в метрах ста от меня. И вот прибор издает уверенный сигнал черного металла. Думаю, «ну раз цветнины нет», хоть чернухи покопать на последок. Начинаю копать, и на глубине примерно десяти - пятнадцати сантиметров появляется кусок железного ржавого листа. Лист оказался довольно большим – сантиметров 50 на 80. Под ним сгнившие почти в труху доски. Убрав лист железа, я провел металлоискателем по тому месту, где он лежал. И вот, моя «Ася» запела цветным сигналом. Сердце екнуло. Лопата с жадностью вгрызлась в истлевшие доски и в землю под ними. И вот, в комке земли я вижу круглое очертание монеты. Большой монеты! К моей радости это оказался Катин пятак в хорошем сохране. Положив монету в карман, я провел еще раз металлоискателем. И к моему удивлению прибор опять показал наличие цветного металла. Порывшись в ямке, я обнаруживаю две копейки Николая ll. Зову Казака! Подойдя ко мне, Сашка предложил снять грунт над всей поверхностью истлевших досок, он предположил, что это ни что иное, как дощатый пол, какого-то строения. Так и сделали! Через полтора часа перед нами был правильный прямоугольник в земле примерно восемь на пять метров и глубиной в десять - пятнадцать сантиметров. Прочесав данный пятак, мы на двоих накопали более восьмидесяти монет периода от Елизаветы Петровны до Николая ll. Далее наступил момент закапывание следов нашего пребывания, это заняло по времени в три раза меньше чем создание этих следов. В процессе данного мероприятия Казак поведал мне, о том, что еще во времена Петра l в этом районе находилась таможня, может это она и была, предположил Я, А когда отпала надобность в ней, ее приспособили под нужное здание. Этим можно объяснить то, что период монет найденных здесь такой большой.

Приведя ландшафт в подобающий вид, мы с Казаком поспешили к машине. По пути выкопали пару подков. Поехали в Новочеркасск.


Через сорок минут мы стояли на улице Просвещения напротив фасада большого двухэтажного дома из красного кирпича.

- Это он и есть? - Спросил я.
- Да этот дом в свое время принадлежал Улиткину. Бери рюкзак, одевай жилет и пойдем.

Зайдя в подъезд, Казак позвонил в первую попавшуюся дверь. Вышел мужик лет срока в семейных трусах и майке. Спросил, что нам нужно. Казак сказал, что мы ищем председателя ТСЖ. Мужик ответил, что нам в соседнюю квартиру. Позвонив в соседнюю дверь, вышла девушка лет двадцати. Казак представился сотрудником телефонной компании и спросил, как нам попасть на чердак и в подвал для проверки телефонных линий. Девушка ответила, что председатель ТСЖ её мать, и ее на данный момент дома нет, но она может нам дать ключи от чердака, а в подвал попасть нам не суждено, так как его в принципе нет в доме. Заполучив ключи от чердака, мы быстро поднялись по лестнице на второй этаж, и далее - на чердак.

Пока мы шли к чердаку, я чувствовал себя удачливым аферистом. Ощущение, я вам скажу, весьма интересное!

Открыв люк-лаз на чердак, обнаружели следующую картину:
Огромное пространство чердака практически ничем не было занято. В левом углу стояла полуистлевшая мебель, валялись какие-то рваные испачканные книги советских времен, груды тряпок и остатков от одежды. Правое крыло чердака было свободным. На полу чердака была насыпана глина вперемешку с соломой.

Казак достал пинпоинтер и принялся прозванивать перекрытие крыши, а я извлек из своего рюкзака АСЕ 250 с укороченной штангой и катушкой-снайперкой - данный девайс был сделан из стандартной штанги Аськи в домашних условиях, длина его составило чуть более полуметра вместе с подлокотником. Для чердачного поиска - прекрасное решение.

И вот возле старого дымохода моя Ася издает четкий цветной сигнал! Раскопав небольшую ямку, на свет появляется небольшой сверток из полуистлевшей тряпки. Я развернул тряпицу и перед моим взором предстало с десяток одно- и двухкопеечных монет периода от Александра I до Александра II. Казак же в свою очередь из-под перекрытия вытащил еще один сверток - и тоже монеты того же периода.

Далее наступило затишье, находок не было. Было решено покопаться в разбросанных остатках книг. За этим делом мы провозились около двух часов. Ничего интересного не нашли. Казак предложил отодвинуть мебель из угла и попробовать поискать на том месте, где она стоит. Так и сделали. На месте старого шкафа, моя Аська начала показывать присутствие метала. Начал откапывать глину и обнаружил жестяную коробку из-под конфет. В этот момент у нас за спиной раздался женский голос.

- Ребята, здравствуйте. А что вы тут делаете?
- Мы ищем старую телефонную линию. А вы, собственно, кто? - Спросил Казак.
- Я председатель ТСЖ. А вы знаете, все линии идут по подъезду, здесь никогда не было ни каких телефонных линий?
- Это мы уже поняли, мы то в принципе уже и закончили.
- Так вы будите еще осматривать линии в подъезде?
- Нет, мы их уже осмотрели. Все в порядке.

Пока Казак разговаривал с председателем ТСЖ, я сунул коробку в рюкзак. И во избежание проблем с законом я показал председателю ТСЖ найденные якобы случайно монеты. Она спросила, дорого ли они стоят? Ответ был отрицательным, в итоги мы сошлись на том что, она берет себе на память три монеты. А все остальное остается у нас. Вместе мы спустились с чердака и направились к машине. В машине я открыл коробку. В ней оказались старые письма.

Одно письмо привлекло наше внимание, его текст поднял планку адреналина до максимума. Самого текста дословно привести не могу, не помню, а письмо осталось у Казака, но смысл следующий:
Здравствуй, дорогая Ирина. До Екатеринодара я добрался благополучно, все, что с собой вез - все в сохранности. В Екатеринодаре арендовал у господина Ширяева дом по улице Дмитриевская не далеко от здания городской полиции, и областного жандармского управления. Все эти ценности оставить здесь не представляется возможным, много подозрительных людей, боюсь ограбления, так что, на днях отправляюсь в станицу Пензенская к своему родственнику по материнской линии он там настоятель местной церкви. Думаю, на первое время меня приютит, а далее приобрету там же какое ни будь подходящее жилье. Как только решу все дела вышлю за тобой. Офицера, который передал тебе это письмо, зовут Сергей, ему можно доверять, он надежный человек. Ни о чем не беспокойся. Твой Александр.
P.S. Письмо сожги.

Больше от Александра в этой коробки писем не было.

По каким причинам Ирина не сожгла письмо не известно. По размыслив с Казаком мы пришли к выводу что Александр, это не кто иной как Александр Владимирович Улиткин. Каким-то чудом он избежал расправы со стороны красных и бежал в Екатеринодар со своим добром. Скорее всего в Екатеринодар Улиткин попал после того как городом овладел Деникин. А некая Ирина видимо его дама сердца, которую он оставил в Новочеркасске в связи с трудностями и опасностями подстерегающих путника с богатством на дальнем расстоянии в стране охваченной гражданской войной.

В связи с новыми фактами, открывшимися нам о судьбе Александра Владимировича Улиткина, поиски в Новочеркасске решено было закончить.

ПРОДОЛЖЕНИЕ Часть 3.
Поиски на останках станицы Пензенской и нежданная находка двадцати вековой давности.
Прошел год с того дня, как мы с Казаком нашли письмо на чердаке Полковника Улиткина к Ирине. По воле обстоятельств мне пришлось сменить место работы и переехать с семьей в Краснодар. И вот одним прекрасным днем сижу я на работе, занимаюсь текущими делами. Работа не идет! Напали лень с желанием пойти домой! Заварив себе крепкого чая, я решил выйти на улицу из кабинета и на свежем воздухе употребить сей прекрасный напиток. Подойдя к курилке, где сидели два оператора и общались между собой, я ненароком подслушал их разговор:

- Серега, я вчера насобирал четыре больших ведра белых грибов.
- Что, правда? А ты, Коля, куда ездил, далеко?
- Да нет, тут за станицей Калужской, в сторону бывшей станицы Пензенской.

И тут я вспомнил про письмо Александра Владимировича Улиткина к Ирине. В письме он писал, что собирается перебраться в станицу Пензенскую из Екатеринодара.

Расспросив у Николая как лучше добраться до бывшей станице Пензенской, я начал прикидывать выезд. Оказалось, что станица Пензенская была ликвидирована еще в начале двадцатых годов прошлого века, и все жители были из нее выселены. Дорога к Пензенской идет одна по предгорью Северного Кавказа, но за станицей Калужской она перекрыта шлагбаумом компании толи Роснефти, толи Транснефти, и проезда туда нет. Но пеших пропускают.

Разговорившись с Николаем, я рассказал о своем хобби. Николай очень этим заинтересовался, и сказал, что тоже давно хотел заняться приборным поиском, но все денег не хватало на металлоискатель. Я ему предложил показать дорогу до Пензенской и составить мне компанию в моих поисках. Николай с радостью согласился.

Проведя пару дней на местном форуме кладоискателей, я выяснил, что бывшая станица Пензенская является чуть ли не объектом паломничества среди любителей приборного поиска всего района. Но деваться было некуда, так как я уже обещал Николаю выезд на ближайших выходных.

Как и договаривались, на выходных мы встретились с Николаем и отправились на место когда-то существовавшей станицы Пензенской. Проехав станицу Калужскую, мы свернули с асфальта на проселочную дорогу. Подъехали к шлагбауму и вышли из машины. Из сторожки к нам навстречу вышел мужик в форме и сказал, что дальше проезд закрыт. Я поинтересовался, можно ли пройти пешком и получил утвердительный ответ.

Прошли по заросшей дороге от шлагбаума километров пять и вышли на большую поляну. Это и было место, на котором когда-то стояла станица. Остались очертание фундаментов, подворье, огородов. Николай бывал здесь много раз. От старожилов своей станицы, которая находится неподалеку, он слышал про Пензенскую много всяких историй. И поэтому без труда показал мне место где, когда-то находилась церковь, и дом батюшки настоятеля.

Я расчехлил свою «Аську 250» и принялся прочесывать поляну. Попадалось очень много металомусора, а также много не закопанных ямок. Наш брат кладоискатель перерыл тут все!

Но даже в настолько сильно выбитом месте удалось поднять пару копеек Николая II.

После шести часов утомительного поиска я решил, что на месте церкви и дома священника нет клада Улиткина, и вообще станица перерыта вдоль и поперек, так что дальнейшие поиски здесь бессмысленны!

Отдал найденные копейки Николаю на память, и, не разобрав прибор, мы пошли вдоль дороги, в обратном направлении. Когда мы отошли от станицы на приличное расстояние, моя «Ася» выдала, устойчивый сигнал чермета, так как последний сигнал до этого был более пятнадцати минут тому назад, я решил посмотреть, что пищит у меня под катушкой.

Несколько взмахов лопатой и в ямке я вижу металлическое кольцо, насаженное на кусок железа, еще пару взмахов лопатой, и из под земли появляется подобие гарды. Сердце замерло, и вот через несколько минут в моих руках оказывается не что иное, как сарматский меч (акинак), подобные мечи ковались сарматами в период от II в.д.э. до II в.н.э.

Искали сокровища прошлого века, а нашли раритет двадцати-вековой давности. Находки такой древности мне еще ни разу не попадалось. Прикасаясь к предмету, которому более двух тысяч лет испытываешь необъяснимое чувство восторга и тревоги.

День подходил к концу и хотелось засветло добраться до дому.

Приехав домой вывод я сделал следующий, что Улиткин мог и не добраться из Екатеринодара до станице Пензенской. Может быть? по дороге что-то случилось, или он вовсе не покидал Екатеринодар.

Осталась последняя зацепка - дом господина Ширяева в Екатеринодаре.

ПРОДОЛЖЕНИЕ Часть 4.
Поиски сокровищ Улиткина в Екатеринодаре.
С приходом советской власти на Кубань началось массовое переименование Городов и улиц в крае. Не обошло это нововведение и Екатеринодар, с тех пор и до ныне, сам город стал называться Краснодаром, а улица Дмитриевская нынче именуется улицей имени М. Горького.

Отыскать дом Ширяева не составило труда - данные хранятся в государственном архиве города.

И в скором времени после поиска сокровищ в станице Пензенской, я отправился к бывшим владениям господина Ширяева, на улицу Горького. Увидев интересующий меня объект я обомлел! Вот оно! Наконец удача поворачивается ко мне лицом. Напротив меня стоял особняк в два этажа, окна были выбиты, крыша частично демонтирована, в общем, по моим предположениям дом готовился либо к сносу, либо к капитальной реставрации, а значит можно прощупать там каждый метр не только на чердаке и в подвале, но и в комнатах.

Но моя радость была недолгой. Пробравшись внутрь здания через разбитое окно, я смог лицезреть печальную картину: весь пол усыпан пустыми бутылками, банками, какими-то рваными тряпками, и прочим мусором. Под этим мусором явно виднелись балки от сорванного пола! Последнее означало, что, по всей вероятности, до меня кто-то из кладоискателей здесь уже побывал и, сорвав доски с пола, перешерстил тут все, видимо этот кто-то успел до того, как дом превратился в свалку.

Обследовав первый этаж я принялся к поиску входа в подвал, но его не оказалось. Значит, надо идти наверх. На втором этаже картина не менее печальная, те же бутылки, банки, остатки какой-то мебели. Я собрал свой АСЕ 250 и приступил к прозвону стен. Этот метод приемлем для данного вида построек, так как вся проводка оказалась поверх штукатурки, причем в большинстве случаев срезанной. Но результат не дал плодов, скрытых тайников в стенах не оказалось. Оставался чердак. Добраться до него было нелегко, так как к люку-лазу на чердак не было лестницы. Эта проблема была решена с помощью старого стола и стула. Поиск на чердаке так же не принес ни каких находок. В голове мелькнула мысль что поиск, к сожалению, на данном месте безрезультативный! Спускаясь с чердака мой взгляд, упал на крытую террасу на втором этаже. Выйдя на нее, я обнаружил, что мусора там почти нет и деревянный настил в целостности. В душе затеплилась надежда. Очистив пол от мусора, я сорвал доски с пола с помощью молотка-гвоздодера (очень полезная вещь в поисках в заброшенных домах), после чего приступил к прозвону грунта. Хотя грунтом это трудно назвать: смесь соломы с шелухой от семечек и не большими кусочками глины. И вот первый цветной сигнал! Аккуратно лопаткой выкапываю ямку. И у меня на ладони появляется три копейки Николая II. Иду дальше. Еще сигнал. На этот раз двадцать копеек ранних Советов. Продолжаю поиск и вот четкий сигнал - серебро! Так и есть - пятнадцать копеек Николая II. В итоге за полчаса прозвонил всю террасу и извлек на свет 18 монет от Николая I до Советов.

Пора возвращаться домой. Поиск в доме Ширяеева не дал результатов в плане поиска сокровищ, но ушел я оттуда не с пустыми руками.
Через некоторое время я отправился в Краснодарский государственный архив.

Сделав запрос в Фонд Р-370 Кубано-Черноморский чрезвычайный штаб по изъятию имущества, уплотнению, переселению буржуазии и расквартированию рабочих исполнительного комитета КЧСРККиГД г. Краснодара Кубанско-Черноморской области 1918-1921 г. Получил ответ, что Улиткин А.В. в мае 1920 г. проходил по делу чрезвычайного комитета № 2345 как сочувствующий белой армии под командованием Диникина А.И. При обыске места проживания, было изъято 3264 ценных предмета согласно описи. Как ненадежный элемент Улиткин А.В. был ликвидирован 29 мая 1920г.

Вот как бывает: искали сокровища по легенде, а нашли драматическую историю судьбы человека! Сокровища династии Улиткина находятся в собственности государства, и нам найти их было не суждено. Но тот путь, который мы проделали от Малого Несветая до Краснодара, в поисках этих сокровищ принес огромное количество положительных эмоций и переживаний. И, по правде сказать, я нисколько не жалею о том, что эти сокровища не у меня в руках. Ведь я вместе со своей женой и друзьями раскрыл тайну Улиткинского клада, а это не малого стоит, конечно не в материальном смысле, а в моральном и эмоциональном.

И в заключении хочу пожелать всем тем, кто ищет сокровища, не разочаровываться, если вы были или будете близки к находке клада, но по обстоятельствам не зависящих от вас вы его не сможете найти. Ведь сам процесс поиска, от собирания информации по пыльным стеллажам библиотек и архивов до извлечения находок из земли это и есть та самая романтика кладоискателя! И кто знает, может быть то, что вы найдете на страницах старых пожелтевших книг или в записях чудом сохранившихся дневников, и есть настоящее сокровище!

[pioneer]

ПРОДОЛЖЕНИЕ Автор - И. О. Отступник

Река - море
Жил да был один матрос. Звали его Олегом. Ходил на сухогрузе типа река-море много раз по одному и тому же маршруту. Работал у них на судне как-то паренек очень начитанный. Про каждую милю пути рассказ свой имел. А больше всего говорил про одну речку широкую. Мол, столько старинных кораблей ни одна река на себе не таскала. Тут и российские купцы, и купцы заморские всякий товар возили. Паренек долго в пароходстве не задержался, куда-то на другие орбиты унесло, только запали в душу Олега его рассказы о древнем водном пути. Как речкой знаменитой его пароход проходит, Олег все на берега смотрит, представляет, как тут в старину было.

Вот идет однажды пароход по этой реке, река широкая, полноводная, никаких опасностей, кажется, нет. То ли рулевой был неопытный, может, и задремал за штурвалом чуток, или туман по воде нанесло, но налетел корабль на каменную луду, в аккурат посреди реки стоящую, быстрое течение на две струи разрезающую. Со всего маху ударился бортом сухогруз о камни и пропорол свой железный бок. Олегу на момент аварии случилось на палубе находиться. От удара страшного вылетел он за борт. А как в воде оказался, первым делом подивился, что глубина здесь невелика, чуть было не расшибся. Оказывается, что за каменной лудой на сотню метров тянется длинная, узкая песчаная коса, которую моряки банкой называют. Если встать, то по плечи глубина будет.

После аварии оказался Олег без дела. Ждал-ждал назначения на новое судно, да только зимы и дождался. Все реки льдом сковало. От безделья на берегу всякие мысли думались, в большинстве, конечно, пустопорожние. Но одна идея интересная в голове Олега родилась. Задумался он о причине аварии: «Вот если мы на эту луду налетели, обшивку железную пробили, то древние деревянные плоскодонки, поди, вовсе в щепы разлетались? Место уж больно коварное. Ничто беду не предвещает. Это сейчас бакена стоят, а раньше что? Только лоцман». Решил Олег, что бились о те камни нещадно десятки, а может, и сотни кораблей, и выходило, по его рассуждениям, что песчаная коса ниже каменной луды должна представлять из себя что-то наподобие булки с изюмом, где вместо теста песок речной, а вместо изюма – обломки кораблей старинных да товары разные разбросаны.

Захотелось Олегу разбогатеть. Решил свою идею проверить. Договорился с одним своим знакомым, у которого прибор специальный для обнаружения металлов в глубине земли имелся, и пошли они по льду песчаную банку обследовать. Стрелки прибора туда-сюда скачут. Значит, есть металл под песчаной толщей. Осталось решить, как доставать ценности, при кораблекрушениях потерянные. Спрашивал Олег, как можно официально такие работы провести. Сказали ему знающие люди, что чиновники не разрешат, а экологи, наверняка, запретят. Радостная перспектива!

Но не на шутку Олег задумал разбогатеть. Решил все на карту поставить, благо женат был на женщине восточного воспитания, для которой, если муж что решил, значит, так тому и быть. Так что жена его истерик не устраивала, когда Олег квартиру городскую продавал и домишко в деревне на берегу реки возле самой луды покупал. А только вздыхала потихоньку. Жителей в той деревне всего ничего – деды да бабки. Только летом детвору на каникулы дачники привозят. Для отвода глаз от своей затеи выкупил Олег лицензию на право рыболовства возле песчаной банки. Удивлялись в рыбинспекции: «Что за рыбалка у тебя будет на реке судоходной, где мазута больше, чем воды?» Но разрешение все-таки выдали.

Как река вскрылась, стал Олег целыми днями крутиться на лодке возле луды. Удивлялся, проезжая, рыбинспектор: «Как-то ты странно, морячок, сети ставишь. Не с лодки, а сам в воду прыгаешь». Отвечает Олег: «Это у меня метода такая. У австровенгров во время путешествий научился. Главное – законом разрешенная. Законы соблюдать – вот мое правило». Покрутил пальцем у виска инспектор и больше не разговаривал с Олегом, видно, за сумасшедшего его принял. Олег тем временем не сети ставил, а на поплавки да тяжелые грузы укреплял под водой два своеобразных крыла по обе стороны от песчаной банки, чтобы водные струи, препятствия обтекающие, на песок направить вместо гидропушки.

Сколько времени прилаживал, неизвестно. Только незаметно для постороннего глаза начала размываться отмель возле самой луды да на сотню метров вниз по течению смещаться. А у Олега откуда-то деньги стали лишние появляться. Видно, оправдалась его идея – богател за счет грузов поднятых с размывов песчаной банки. Одно плохо – медленно дело шло, да еще осень надвигалась. Как-то с первыми морозами сел за стол в избе с карандашом в руках Олег. Стал подсчеты вести, а потом отправился по разным судоходным инстанциям. Предложил на свои средства окаянное препятствие для судоходства, луду каменную, совсем извести.

Удивляются чиновники: «Зачем это тебе нужно?» Пришлось Олегу комедию ломать, в грудь кулаком бить, тельняшку рвать: «Эта луда всю жизнь мою сломала. Любимой специальности лишила. Хочу извести навсегда ее. Ничего для этой цели не пожалею». Экологи, чуть было, все дело не испортили: «Нельзя, — говорят, — воду мутить». Да чиновникам из пароходства лишнюю угрозу для судов бесплатно убрать очень хотелось. Уговорили экологов.

Все деньги до копеечки потратил Олег. Дело ведь не шуточное — гору камней из реки удалить, но справился он с этой задачей. Чиновники в усы ухмыляются: «Обнищал, поди, наш матросик психованный. Бутылки, наверное, по берегу собирает». Выбрались как-то на Олегову работу посмотреть. Видят, сработано все на славу. Ни луды каменной, ни отмели песчаной посреди реки нет, велели бакены, предупреждающие об опасности убрать.

Спросили у местных жителей чиновники: «Где живет скромный герой?» Отвечают им жители: «Не знаем. Как работы свои безумные закончил, так избу заколотил и вместе со своей женой куда-то уехал». Ничего не узнали чиновники о судьбе бывшего матроса судна класса река-море. Только вот среди коллекционеров в городе оживление пошло. Откуда-то много редких старинных вещей появляться стало, поговаривали, будто кто-то успешно морские грузы в старину утопленные поднял. Может, был наш знакомый тем самым счастливцем?

Скорее всего, автор перенес действие рассказа на участок в среднем течении реки Невы на так называемую Островскую луду. Перспективность этого участка для поисковой разведки я отмечал в «Путеводителе старателя» №1. Хотелось бы только заметить, что берега напротив упомянутой луды вполне обжитые, и никакие незаметные масштабные подводные работы невозможны. Кстати сказать, похожая каменная луда находится в двух километрах ниже по течению Невы, там тоже происходили крушения речных судов.


Провокатор
С точки зрения психиатрии, поиск легендарных кладов, содержащих в себе несметные сокровища, – состояние, пограничное. Нет заборов у психики, как на иных границах, но сколько людей эту незримую границу с разбегу перепрыгивают! Свихнуться, конечно, можно и по любому другому поводу, но поиски сверхценностей — «заскок» традиционный. Возьмите хотя бы милейшего Тома Сойера. Как он клад искал? Чистый воды бред! А выдумал этого юного параноика вполне взрослый дядька. Так что если появляется на поисковом небосклоне сверхценных кладов особо яркая звезда, то чаще всего это вольно отпущенный житель желтого дома. Само по себе сумасшествие – явление сугубо личное, но для того чтобы глупость повела за собой массы, обязательно требуется движущая сила. Скажете, сейчас основная сила в деньгах? Не обязательно, остались еще в природе движители иного порядка. Вот этим могучим силам и посвящена наша сказка.

Жил да был в одном селе парень по имени Гарик, всякий раз он хотел вылезти вперед всех и везде пытался верховодить — может, ему в детстве гадалка нашептала: «Быть тебе, Гарик, наполеоном российским», может, родился не по правилам. Пока комсомольские игры в моде были, он всегда вожаком был. Как игры кончились, и капитализм настал, взгрустнулось Гарику, ведь чтобы деньгами ворочать или хотя бы на воротил этих работать, нужно быть либо умным, либо сильным. А он ни тем, ни другим свойством не обладал.

Как-то увидел Гарик угрюмых мужиков, что курганы древние, как семечки, щелкают. По своему обычаю, стал он самым ярым «бугровщиком», а по комсомольской привычке трезвонить на всех углах о своих подвигах начал, как он лихо археологические памятники ломает. «Охотники за жареными утками» тут же окружили Гарика. Стали у него интервью брать. Вот и нес он всякую околесицу, отчасти где-то услышанную, отчасти из своего грабительского опыта взятую. Несмотря на отсутствие в нашей стране такой свирепой организации, как комитет госбезопасности, службы соответствующие остались. Методы прошлые тоже не совсем забылись, и кадры опытные не повывелись. Мельтешил Гарик перед оком чекистов, мельтешил, да и прихватили его как-то на подсудном деле. Говорят: «Все, парень. Устроим теперь тебе показательную порку. Спишем на твои злодеяния все грабежи курганные, и будет тебе долгая отсидка».

Нашептал тут Гарику один знакомый, что из бывших диссидентов: «Ты, — говорит, — носа, парень, не вешай. Коси под политического. Глядишь, с почетом из страны выдворят. И денег на дорогу выдадут». Тут попалась Гарику на глаза книжица про вольные нравы у златодобытчиков в далекой Австралии. И решил он для себя так: население Австралии малочисленное, умных людей нехватка, меня как молодого, ловкого, да еще и «политического» обязательно к себе примут. Наплодил Гарик кучу листовок в классическом стиле революционных воззваний и разослал всем знакомым и незнакомым, чтобы получатели этих самых листовок всю площадь австралийского континента этими бумажками забросали. Только вот стиль посланий Гарика настолько напоминал юмористическую программу, что, кроме смеха, его политическая акция никакого действия не возымела. Зато чекистов рассердила. «Мы тебя на свободе оставили, а ты вот какие штуки вертишь. Партии да движения в свою защиту создаешь. Страну на все континенты позоришь. Придется дело ускорить. Пора тебе на лесоповал отправляться». Повернули дело так, что Гарику срок засветился в недалеком будущем.

На одной из казенных встреч следователь ненароком как бы и говорит: «Парень, я гляжу, ты умный, активный, мировой славой обласканный. Жаль такому в зоне гнить». «Что верно, то верно, – вздыхает Гарик. – Жаль талант губить. Много Россия от этого потеряет». «А не думал ли ты, друг любезный, что среди кладоискателей иногда враги народа попадаются? Разворовывают национальные богатства да за кордон их умыкивают?» «Точно, – отвечает Гарик. – Есть такие гады». Следователь и говорит: «Слушай, Гарик, а зачем тебя сажать, если ты такой сознательный? Тут, видишь, дело какое. Сейчас народ разбаловался. Но не всегда нам этих жуликов видать – штат у нас маловат, да и дел, сам понимаешь, хватает. А вот ты, если вместо зоны начнешь собирать под свое знамя расхитителей всех мастей, то мы тебе поможем, чем сможем».

Не знаю уж, сообразил ли Гарик, в какую его должность зачисляют или настолько пафосом проникся, что и сам свои услуги предложил, только закрыли дело уголовное на него. Стал Гарик свою деятельность совершенно вольготно развивать. Курганы ему, конечно, разрывать не разрешили, разве что на случай кого-либо из своих клиентов на этом действии с поличным поймать. Взялся за дело Гарик с комсомольским размахом: клад деда Бабая в тысячу пудов золота отыскать народу предлагает, «золотую арбу», закопанную где-то по дороге из Сыктывкара в Ханой, найти, планами секретными делится, гимн, флаг, памятник неизвестному кладоискателю возвести хочет. Памятник, слышь-ка, в проекте, с Гарика вылеплен, только одежда на памятнике у Индианы Джонса позаимствована. Замахнулся Гарик и на собственную валюту, но по рукам получил – не положено тайному агенту свой портрет под государственными символами располагать.

Пригрозили ему и посоветовали: «Ты не бездельничай, а лучше книжки пиши». «А как их писать? – спрашивает Гарик. – Я ведь только листовки умею». Говорят ему мудрые люди: «Ты не просто всемирный лидер кладоискательства, ты же секретную миссию выполняешь. Поэтому кое-что мы тебе недозволенное позволяем. На литературном складе, знаешь, сколько всякого барахла лежит. Не обеднеют, чай, писатели, если ты то у одного, то у другого по кусочку присвоишь». Так Гарик и сделал. Стал литератором видным. Вернее консультантом и общим редактором. Чекисты все-таки своего кадра поберегли. Так вот и живет припеваючи «всемирно известный король кладоискателей» в своей деревне, пока в нем у чекистов нужда есть, от обидчиков и психиатрических обследований его оберегают, а он им за дружбу такую материалы на интересных субъектов собирает.

Нет, не все еще в нашей стране деньги решают, много еще движущей силы в ней не использовано!
Прототип, с которого написан сей пасквиль, конечно, легко угадывается, но я всегда считал его нагловатым малым с неуравновешенной психикой, не более. Возможно, сведения, имеющиеся у г-на Копалкина, позволяют ему делать недвусмысленные намеки на выполнение этим типом тайной миссии. Тогда мне становится непонятен жесткий сарказм автора в отношении отечественных спецслужб, которые обязаны проводить разного рода предупредительные операции, в частности, по охране исторических памятников.


Помощник печника
Есть люди, талантливые во всем. Таковые примеры украшают историю человеческой цивилизации. Большинство представителей народонаселения, по каким-то высшим законам, живет с замурованными наглухо нераскрытыми способностями. Нереализованные таланты бродят сами по себе где-то внутри человеческого «Я», не находя выхода. Как только не называют приверженцы разных теорий такую консервацию гениальности. У меня, же есть свое объяснение касательно нераскрытого потенциала россиян. Страна наша северная. До семидесяти процентов мерзлотный грунт у самой поверхности лежит, который только летом и лишь не надолго прогревается. Причем интересно, что мерзлота тает неравномерно: рядом с промороженным грунтом может быть участок растаявшей земли. Так вот, каждый отдельно взятый человек не есть «отражение» имеющейся власти (даже обидно от такого сравнений, ей Богу!), но есть отражение физического состояния поверхностных слоев земли. Эту завиральную теорию я ввернул в эпиграф сказки лишь для объяснения характера ее героя, не более того.

Жил да был в одном старинном селе печник. Звали его Дмитрием Михайловичем. Про мастера на селе говорили так: человек он хороший, но кроме печек и политических рассуждений ничего не знает, и знать не хочет. Но не Дмитрий Михайлович является главным героем, а его племянник из трудной семьи, как часто называют безмерно пьющих родителей социальные работники. Звали парня Генкой. Генкины родители пили все, что горит, пили много и быстро, словно наперегонки. Других проблем, кроме уничтожения спиртосодержащих жидкостей, у них не существовало. Порой кто-либо из них поднимет, оторвет от стола лохматую голову со встроенными в нее мутными гляделками, направит взор в ту сторону, где тенью прошмыгнет сын и замрет голова в неописуемом удивлении: «Кто бы это мог быть?» Так и жил бы Генка в своем доме тенью, питаясь остатками от скудных закусок вечно пирующих родителей, если бы не Дмитрий Михайлович, который подкармливал мальчишку сызмальства, а затем и к печному делу приобщать его стал. К тому времени Генка уже имел за плечами шесть классов сельской школы и два года обучения в интернате для умственно отсталых детей, откуда он регулярно и надолго убегал под крепкое дядюшкино крыло.

Основные Генкины беды закончились, когда на совершеннолетие родители сделали ему самый лучший подарок – померли, захлебнувшись в одном долгом и свирепом запое. Генка стал обладателем избы, проспиртованные и просмоленные табачным дымом бревна которой не сгниют, наверное, вовеки веков, и громадного сарая, в котором содержались лишь ржавая велосипедная рама и грабли со щербатыми кривыми зубами.

Дмитрий Михайлович тем временем практически выжил из села всех печников-халтурщиков и полностью царствовал на всю округу, работая без отпусков и выходных, а Генка без устали месил раствор и подносил кирпичи – на большие трудовые навыки у него не было ни способностей, ни желания. Любил парень лишь те рабочие моменты в процессе возведения печи, когда в каком-нибудь старинном доме печная труба прорывалась на захламленный всяческой рухлядью чердак. Тогда Генка становился очень плохим подсобным работником, чем расстраивал мастера.

Ненужные вещи в сельском обиходе распределяются по своей никчемности следующим образом: вещи, уже негодные, но потенциально способные выполнять какие-либо ясные функции, расползаются по сараям и чуланам, а вещи, совсем неприменимые для дела или имевшие таинственное для хозяев предназначение, улетали на чердак, где хранились иногда столетьями. Когда Генка попадал в этот сказочный мир ненужных вещей, то им овладевало предчувствие чего-то великого. Причем, интуитивно он всегда мог отделить «зерна от плевел», считая зернами те предметы, применение которым не мог объяснить ни он, ни мастер-печник, ни хозяин дома.

Обычно по завершении работ, когда наступал момент торжественного обмывания новой печки, Генка скромно подходил к уже захмелевшему хозяину и спрашивал: «А можно я на чердаке в хламе покопаюсь? Детальки поищу?» Радостный хозяин, являющий собой в этот момент образец добродушия, обычно говорил примерно следующее: «Бери, парень, все, что домой дотащишь. Ничего там путного нет». И принимался дальше выслушивать умные речи печника о демографической катастрофе индейцев в Гондурасе или видах на урожай риса в провинции Хань-Нань. За те два-три часа, пока в горнице шла гулянка, Генка набирал много всевозможных предметов, затем бежал к себе домой, за купленной специально для таких дел вместительной тележкой, и укладывал туда все, что ему было позволено взять. Так как Дмитрий Михайлович брал заказов очень много, то практически после каждого завершенного дела Генка увозил к себе в сарай целый ворох всякой всячины.

Старый печник пытался образумить парня, но Генка был непреклонен. И если бы не хлопоты Дмитрия Михайловича, то, наверное, вскорости бы помер с голоду, так как сам еду не покупал, а к деньгам относился очень даже небрежно. В конце концов, его дядька просто стал откладывать Генкины деньги на сберкнижку. Так проработали они вместе, наверное, лет пять.

Когда Дмитрий Михайлович занемог, а затем и вовсе перебрался на сельское кладбище, Генка остался без дела. Поначалу его стали приглашать на кладку печей. Но стоило ему самостоятельно сложить одну печь, как все заказчики в ужасе разбежались и больше его не беспокоили. Пошел тогда парень на ферму работать. Потыкал вилами навоз и заявил бригадиру, что нет у него тяги к животноводству. Полгода после смерти дядьки мыкался в селе, как придется, а когда через полгода получил по завещанию свою сберкнижку, то просто стал обеспеченным бездельником. Большинство своего свободного времени проводил в сарае, разглядывая и перекладывая с места на место свои сокровища, нажитые праведным трудом по чердакам всей округи. Так как забот о добыче средств на пропитании у парня не стало, то он начал потихоньку привыкать к цивилизации. Дважды ездил в город.

Во время последнего визита занесла его нелегкая на вещевой рынок, тот, что в простонародье барахолкой называется. Поразило парня, то, чем люди на этих барахолках торгуют. Один – фотоаппаратами старинными, другой граммофонами, третий радиоприемниками начала века. Обратился к одному торговцу механической рухляди: «Послушайте, а кто это у вас покупает? Разве есть такие чудаки?» На что торговец, слегка обидевшись, отвечал: «В других странах, милок, вдесятеро от моей цены платят. Да стар я уже, за кордон товар возить, с таможенниками воевать. Вот и сбрасываю здесь по дешевке». «А как вы отличаете детальки одной машины от другой? Ведь смотрите, как похожи. Как можно собрать и не ошибиться?» «Не изволь беспокоиться, парень. Такого специалиста, как я, теперь во всей Росси не сыщешь». В этот миг Генка и понял всю однобокость своего развития и произнес совершенно сказочную фразу: «Послушайте, дедушка. У меня есть много-много старых вещей. Давайте будем работать вместе. Только вы меня, чур, не обманывайте». На что дед ему ответил: «Эх, милок, подошел бы ты ко мне лет двадцать назад, я бы, может быть, тебя еще и обманул. А теперь для чего мне большие деньги? О душе думать пора».

И снова стал Генка чем-то наподобие подсобника, потому что дед, приехавший к нему в гости, как увидел богатства сарая, аж помолодел с лица: днями напролет крутит-вертит, разные детальки прилаживает, приборы собирает. А Генка, словно официант в хорошем ресторане, мухой носится по всему сараю. Пришлось, конечно, потратиться, инструменту всякого и оборудования накупить. Все будние дни вдвоем работают, а по выходным на барахолке стоят, изделиями, собранными в сарае, торгуют. Оказалось, что Генка такие нужные для коллекционеров вещи насобирал, а дед так их ловко отремонтировал, что потекли рекой в их карманы деньги.

Однажды дед говорит Генке: «Пора нам расширять производство, милок. Во-первых, мне помощник более толковый, нежели ты, нужен. А во-вторых, многие интересные вещи собрать не могу. Деталей для восстановления не хватает. Как свою часть проблемы решить, я знаю. Есть ученик у меня. А вот где детали разыскать, не ведаю». Задумался Генка, и думы были у него грустные. Хандрить стал, на себя наговаривать да за бестолковость ругать. Воскликнул как-то в расстроенных чувствах: «Чего же я сам-то делать умею в жизни своей бестолковой? Только кирпичи подтаскивать да раствор месить!» Воскликнул да в своих словах и ответ на задачку нашел. «Вот что мне нужно, – думает он. – Хороший печник. А лучше печник с помощником».

Печники, что работали в близлежащей округе, покойному Дмитрию Михайловичу в отсутствие двух добродетелей уступали: меры в потреблении спиртного не знали и за внешней политикой совсем не следили. Так вот. Генка их заставил своих наемников подписаться на полную трезвость, а для принятия и сдачи объектов еще одного человека нанял – профессионального массовика-затейника, который с всякими шутками-прибаутками печку построенную с хозяином обмывал. Когда по селу прошел слух, что Генка забесплатно печи ремонтирует, сам работу мастеров оплачивает, никто не удивился, что за такую благотворительность он просит разрешения чердачные «сокровища» собирать. О таком чудачестве все давно уже знали. Заказы опять валом повалили.

Сколько-то времени такая работа продолжалась. Потом Генка все реже и реже стал появляться в селе, потом и вовсе в город переехал. Печная бригада на свой манер перестроилась, а о Генке только память в селе осталась. Вспоминали его чаще, как человека, абсолютно к жизни неприспособленного, глупого, но безобидного. На этой неопределенной фразе можно было бы и закончить сказку, но у нее, оказывается, есть продолжение. По первому времени обосновался Генка в маленькой городской комнатухе, деньги у него были, и решил он купить себе квартирку попросторнее. Обратился в одну риелторскую контору, ему говорят: «Есть одна квартира, бывшего генерала. Его дочка специально из Америки приезжала, только вчера деньги получила. Мы предлагаем эту квартиру вам на пол-процента дешевле, если вы сами там косметический ремонт сделаете и весь хлам от старых хозяев выбросите. Наши работяги сейчас в авральном порядке крупный заказ сдают, а на стороне работников нанимать у нас не принято». Как про старый хлам Генка услышал, так сразу это предложение и принял – обострение «чердачной» болезни дало себя знать, а когда он увидел то, что торговец недвижимостью «хламом» называл, так сразу его очередное озарение посетило. Сколько квартир таких продается? Сколько неоцененных антикварных вещей на помойки уходит? Риэлторы с такой мелочью возиться не хотят, им живые деньги подавай, а Генке работа такая – в радость! Предложил Геннадий вскорости свои бесплатные услуги по «зачистке» купленной недвижимости сразу же трем фирмам, и заработала его прежняя бригада, усиленная соответствующими специалистами.

Хочу отойти от традиционного критиканства творений Терентия Осиповича, рассказ мне понравился, что самое главное, с практической стороны. В качестве примера, подчеркивающего ценность предложенных идей, хочу привести задокументированный факт обнаружения на помойке в поселке Песочное (Ленинградская область) подлинного акта о сожжении трупа Григория Распутина, который сейчас хранится в музее Истории Революции («Парламентская газета», №88, 2003 год). Этот и прочие ценные документы были выброшены при смене домовладельцев. А вы говорите – аукционный дом Сотбис!

[pioneer]

11 мар 2016 в 23:21
Рассказ на ночь. Автор -no name.

Про Сашу, Сережу, Собачку Нику, Машину “Ниву” и Старое Кладбище.

Часть I.

Эта история, впрочем, как и многие другие истории, началась с дороги. Но не просто с дороги, а дороги домой. На выходных мы, я и мой друг Сергей, перекрыли крышу у меня на даче, культурно отдохнули и вот воскресным вечером выехали в Москву. Предстояла известная и скучная дорога, точнее будет сказать, 2-х часовое стояние по подмосковным пробкам, потом душ, потом чай, вечерние новости и вот уже звонок будильника зовет на работу. В общем, ничего интересного.
Примерно в паре километров от наших участков находится железнодорожный переезд, через него мы попадаем на Носовихинское шоссе и потом по прямой до МКАДа. Еще издалека я заметил приличное скопление машин. Нет, думаю, так дело не пойдет, давай-ка попробуем в объезд. Кто бы знал, что объезд выйдет в лишних 80 км!?
Я решил проехать подальше, до дороги А-107 и через нее выйти на Горьковку. Поэтому отправился дальше в область. Только одного не учел, что та дорога, на которой я находился, и А-107 не пересекаются. 107-я проходит по высоченной эстакаде, а под ней дорога местного значения, на которой находился я. Ну, думаю, не беда, буду искать переезд в другом месте. Так я отмахал еще километров 20 в сторону Павлово-Посада, но переезда не нашел.
Спрашиваю Серегу:
- Ты сегодня куда-нибудь торопишься?
- Нет, говорит, я до завтра совершенно свободен.
Вот, думаю, и славненько.
- Серега, а раз мы так далеко заехали, может рванем еще километров 10? Тогда можно будет попасть в урочище Троица-Чижи, там церковь заброшенная и кладбище в лесу, да и место само по себе очень колоритное. Все интереснее, чем в пробках стоять, поехали, пока солнце еще высоко, а к ночи поток машин спадет, мы и вернемся по свободной трассе.
- Поехали, конечно, а то вечер пропадает. Обидно.
- Конечно, обидно, да и бешеной кобыле 100 верст- не крюк.
Вся встречная полоса была забита спешащими в Москву дачниками, а мы ехали по свободной стороне дороги, и только ветер успевал за нами. Воздух очень тяжелый, жарко, асфальт раскалился. Поперек дороги ползет маленькая змейка, ей-то, наверное, хуже всех. Вот уже и поворот на деревню Часовня, в ней кончается асфальт и начинается грунтовка чуть ли не с полуметровой колеей. Я остановил машину у самого края асфальта на обочине. На всякий случай мы одели куртки- в лесу полно комаров. Ника выпрыгнула из машины и бодренько вертелась вокруг, видимо, прогулка в лесу нравилась ей больше, чем дремота на заднем сиденье.
Граница асфальта и земли проходила прямо перед нашими ногами. Это был не просто конец ровной дороги, это был стык цивилизации и сказки, черта, за которой находится другой, отличный от нашего мир, полный событиями и приключениями, неожиданными встречами, находками, впечатлениями и открытиями. Все это не заставило себя ждать и свалилось на нас через 200 метров за первым же поворотом.
Обходя затянутую ряской лужу, я увидел за кустом “Ниву”. Она откровенно “села на брюхо”. Грязная жижа из-под колес угрожающе поднялась до самых порогов, задний редуктор пропахал канаву между колеями, а “кенгурятник” железными дугами, словно зубами, вцепился в дорогу спереди. Вокруг машины прыгали несколько человек, театрально размахивали руками- то ли обсуждали план спасения, то ли отгоняли комаров. Мы подошли и поздоровались.
- Помощь нужна?
- Конечно. Второй день машину достать не можем. А трактора в деревне нет.
Мы сняли куртки и приступили к активным действиям- стали так же махать руками.
За рулем сидела хрупкая девушка по имени Маша. После того, как она первый раз нажала на педаль газа, я понял, что зря переоделся во все приличное. За долю секунды я был весь забрызган грязью.
Машина гудела, кряхтела, буксовала, но с места не двигалась. Мы разделись по пояс, пробовали подкапывать, подкладывать и снова толкать, но результат был прежний. Все происходящее веселило только Нику, потому что она воспринимала это как забавную игру, и комаров, которым был накрыт такой шикарный стол.
После получаса тщетных потуг мы пошли в лес с целью свалить парочку сухостоев и, сделав лаги, поднять на них машину из колеи. Рубили, таскали, снова копали, подкладывали, наконец, навалились гуртом и сломали лаги.
Постояли, покурили, подумали. Зашли с другой стороны, постояли, подумали. Подперли толстой доской “кенгурятник”. Завели лаги и, о Чудо! Машина подалась! Потом еще и еще, все в один голос закричали: “Дава-ай!” Дружно навалились и скорее на руках, чем на колесах “Нива” вышла на сухой и ровный участок. Радости нашей не было предела. Впрочем, как и грязи, которая покрыла нас от макушки до пяток.
Стали знакомиться. Оказалось, что мы встретили экспедицию “Космопоиска”, которая направлялась в Троица-Чижи изучать местные аномальные явления. Вот уж не знал, что на поляне за лесным кладбищем существует аномальная зона.
Будь ты байкер, кладоискатель, путешественник, дайвер или просто человек, который предпочтет лес средней полосы турецкому пляжу, ты без труда поймешь такого же, как ты. Просто потому, что мозги у вас повернуты в одну и ту же сторону. И вы умеете видеть то, о чем другие и не догадываются. Поэтому мы быстро нашли общий язык. Часть экспедиции пошла в деревню за продуктами. А нам оставили провожатого- Ярослава, с наказом отвести в лагерь у заброшенной церкви и как следует накормить.
Я уже бывал в этих местах в конце апреля, точнее, 30 числа и поэтому знал дорогу до урочища. Сергей шел первый раз, а Ярослав, как оказалось, 53-й. Он приезжает сюда каждые выходные не первый год и изучает местные аномалии.
Солнце уже касалось могучих вершин, когда мы зашли в лес. Я и Ярослав шли впереди и неспешно беседовали. Серега позади нас все время подгонял Нику, которая из-за жары не пропускала ни одной лужи.
- Здесь преломляется время,- рассказывал Ярослав. Пару лет назад из леса в часовню пришел мужик и долго расспрашивал местных, где его дом. Ему говорят, мол, нет здесь твоего дома. А он поверить не может. На том месте, куда показывает, последние лет 40 уже другой дом стоит и старушка в нем живет. Сдали мужика в психушку, потом, говорят, выписали и комнату дали.
- А сам он откуда взялся?
- Говорил, что утром за грибами ушел, а как вернулся- деревня его, название тоже, а вот домов многих нет и люди другие.
- Лихо!
- Не то слово, как лихо.
- Ты в юго-западном конце поляны видел “пропащий” бор?
- Да, видел.
- А ходил через него?
- Нет.
- За ним, южнее, есть еще одна поляна- поменьше. Вот на ней время и преломляется. Туда даже местные не ходят.
- Покажешь?
- Конечно, покажу. Я в том бору дрова собираю.
Мы шли по лесной дороге, хотя дорога- это слишком громкое название для двух заболоченных канав, которые когда-то давно были колеей. Справа и слева сплошной стеной стоял лес. Ничто не нарушало вечернего покоя, ни один листик не шевелился в прогретом майском воздухе. Только комары пели свою голодную песню у нас над головой.
Примерно через километр дорога сделала левый поворот и уперлась в болото. Ярослав сказал, что его не обойти, фактически и церковь, и кладбище находятся на острове посреди этого болота. Он исходил здесь все, но сухой дороги туда нет.
Кто ищет себе приключений, тот их находит. В парадных джинсах и кроссовках я прыгал с кочки на кочку. Естественно, несколько раз провалился и метров через двести вылез из болота на дорогу мокрый по колено. Следом, хлюпая, появился Серега в таком же виде. Ника местами пускалась вплавь и, по-моему, была этим счастлива.
Мы пошли дальше. Ярослав продолжал свой рассказ.
- Церковь в Троица-Чижах хотели снести, кладбище заровнять, уж не знаю, кому она помешала в такой глуши. Даже подогнали туда технику. Но как только первый раз ударили гирей в стену, тросы оборвало. Так все это дело и бросили. По большим праздникам на поляне слышен звон колоколов, хотя на колокольне давным-давно ничего нет, даже крыши. Только серьги остались, на которых колокола весели. Мы пришли сюда 29 апреля и ушли 1-го мая. Как раз были в пасхальную ночь. Перед тем, как наступила полночь, у церкви появилось что-то, все в белом, похожее на человеческую фигуру. Но темно уже, особо не разберешь. Оно двигалось через кладбище, но потом время перевалило за полночь. Я сам слышал, как ударили невидимые колокола, а привидение с жутким воем умчалось с поляны на север в сторону деревни Власово. Бежало оно так быстро, что ни одному человеку не догнать, а выло так громко, что уши закладывало. Вот и Славка, вернется из деревни, не даст соврать. Он в ту ночь со мной был.
- Ты был с 29-го по 1-е?
- Да, конечно.
- А я был 30-го. Странно, что мы на поляне не встретились. Утром примерно в 10 я уже был там, а около 17 мы двинулись в обратный путь. На болоте нам еще встретились два парня с гитарой и девушка.
- Так это мы и были, только не 30-го, а 29-го.
- Нет, Ярослав. Ты все путаешь. Это было 30-е число. 28 апреля мой день рождения. 29-го я работал, а 30-го поехал сюда. Я даже оставил запись маркером на углу геодезической таблички на поляне, а вокруг нее обернул найденную там же старую алюминиевую ложку.
Поляна была чистая, как снег сошел, на ней никто не ночевал, если и было костровище, то прошлогоднее.
- Нет, Сань. Ты что-то путаешь. Мы оба 30-го были на поляне 200 на 150 метров. Находились там весь день и не встретились!
- Ничего я не путаю. Сейчас придем,- покажу.
Мы заспорили, каждый приводил свои аргументы в том, что именно он прав. Серега шел немного позади и внимательно нас слушал.
Прошло какое-то время, и за деревьями показалась могильная ограда. Значит, почти пришли. Через минуту перед нами открылась живописная картина.
Полуразрушенная церковь из багрового кирпича доминировала над окрестностью. Пустые арочные окна смотрели в густой лес. Местами стены обвалились, и на грудах обломков покачивали изумрудной листвой молодые березки. Колокольня с остатками штукатурки и поясом из белого камня венчала здание. Шпиль, почему-то без креста, завалился набок, да так и застыл. Некогда могучие сводчатые потолки теперь угрожающе нависали, рискуя рухнуть в любой момент. За церковью в низине текла мелкая речка.
На поляне был разбит лагерь и горел костер, девушка поднялась от огня и помахала нам рукой.
- Это Ольга. Ты ее уже видел 29-го на болоте.
- Да, конечно, помню, 30-го, когда возвращались.
Каждый из нас остался при своем мнении.
Мы сели у огня. Ярослав достал какую-то еду и бутылку водка. « Вот!»- гордо сказал он. Вообще в Космопоиске “сухой закон”, но во- первых, вы не из нашей организации, во- вторых, у вас ноги мокрые, а в-третьих, все равно меня никто не видит. И налил на троих.
Я пить не стал - еще за руль садиться. Пока снял кроссовки и, вынув стельки, поставил поближе к огню.
Надо было приводить себя в порядок, и мы с Серегой пошли на речку помыться. Там подо мной сломалось бревно, и я снова провалился в воду. Как ни странно, она оказалась по- летнему теплая. Песок скрипел на зубах, а из волос лилась мутная вода, пока мы умывались. Потом долго терли друг другу спины. Казалось, что на нас нет ни одного чистого участка. Но постепенно мы смыли с себя пыль дорог и даже стали похожи на приличных людей.
Поднимаясь из низины, я посмотрел на церковь. Огромная радуга, протянувшись из конца в конец поляны, переливалась над ней. Центр радуги находился прямо над колокольней и казалось, что именно колокольня держит радугу на небе. Зрелище поистине впечатляющее. Фотоаппарат я, как всегда, забыл дома.
Мы присели у костра. Скоро должны были подойти ребята, но по какой-то причине задерживались. Ярослав позвонил им на мобильный, оказалось, что с кем-то из деревни они уехали на место посадки НЛО, но уже возвращаются и скоро будут в лагере.
- Скоро стемнеет, нужно сходить за дровами.
- Пойдем,- говорю.
Бор встретил нас полной тишиной и сумраком. Сквозь густые лапы ельника почти не проникал свет, птиц тоже не было слышно. Трава там не росла, никакого подлеска не было, только сухие иголки густым ковром покрывали землю. Мы шли через бор, вдруг метрах в пятидесяти слева я заметил какое-то движение. Что-то темное бесшумно скользило среди деревьев. Ярослав заметил мой взгляд и сказал:
- Не обращай внимания, здесь все время что-то шляется, я уже не первый раз встречаю.
Так постепенно мы вышли на поляну правильной формы, молоденький березняк тянулся к небу, местами высокие обгорелые пни в два обхвата как часовые стерегли покой этого места.
- Вот здесь и преломляется время. На саму поляну не выходи, можно потеряться, по краю соберем сушняк и пошли.
Я не стал возражать.
Мы отыскали несколько упавших, но еще не сгнивших елок и с треском поволокли их в лагерь. К ночи нужно запасти побольше дров, ведь неизвестно, что нас ожидает.

Часть II.

Солнце уже скрылось за вершинами, оставив на западе оранжевое марево, когда мы вернулись в лагерь.
На костре жарились сосиски, хлеб уже был нарезан, шпроты открыты. Только теперь я заметил, что над моей головой снова вьются комары, а ведь в бору не было ни одного. Действительно, странное место.
Мы наскоро подкрепились и попили чай. Нике тоже достался ломтик хлеба в масле от шпрот да пара сосисок, которые она успела стянуть.
- Пойдем, могилы покажу,- предложил Ярослав.
- Конечно, пойдем.
Кладбище располагалось к востоку от церкви, но порядка двадцати могил лежали и с южной стороны. Гигантских размеров липы и тополя заплели надгробья своими корнями. В некоторых местах только холмики, расположенные в ряд, выдавали места захоронений. Иногда встречались относительно ухоженные могилы, но в основном здесь царило запустение. Покосившиеся кресты, заросшие мхом известняковые плиты с полустертыми именами и датами, густой кустарник и атмосфера тоски, покоя и вечности. В общем, классическое заброшенное кладбище.
Ярослав полез в самую гущу кустов. Там, в наступавших сумерках была заметна белая плита. Мы пробрались ближе. На ровной поверхности под слоем листьев и мха проступала затейливая вязь. Аккуратно вырезанная по камню рамка с цветами по краям, но ни имени, ни дат на плите не было.
- Вот, смотрите,- сказал Ярослав,- непонятная штука. Вместо сведений об усопшем только зарубки. И действительно. Внутри рамки, там, где обычно располагается вся информация, находились зарубки. Было их 240, пять рядов по 48 штук. Выполнены они были довольно грубо и никак не вязались с общим оформлением надгробия.
- Да, действительно странно. Явно, что это не сбивали зубилом фамилию и имя, а делали сознательные отметки.
- Мы в Космопоиске давно гадаем ,что это, но ответа так и не нашли. На календарь не похоже, под какие-либо символы тоже не подпадает. Непонятно, в общем... Пойдем, еще кое- что покажу.
Неподалеку находилась надгробная плита. На верхней ее стороне вовсе не было символов, зато торец привлек мое внимание. В ровном круге были высечены непонятные знаки. Сначала я подумал, - кириллица, но, протерев торец, убедился, что это не так.
Подобного шрифта я не видел никогда. Явно, что не латынь, не иероглифы. Написание знаков отдаленно напоминало иврит, но им, однозначно, не являлось. Сколько я ни всматривался, но так и не смог найти ни одного знакомого символа.
Подошел Ярослав.
- Много людей смотрели эту надпись, но никто так и не смог прочитать ни буквы.
- Да, странное написание, мне тоже не знакомо.
Мы пошли дальше в царство забвения. На одной из плит я заметил текст, но он был настолько стар и так сильно зарос мхом, что сколько мы ее ни терли, смогли прочитать только слово “покой”. Кресты, известняковые плиты, почти ушедшие в землю, безымянные холмики, церковь с пустыми глазницами. Одно слово как нельзя лучше отражало настроение этого места. Тем временем стемнело, и мы повернули к лагерю.
Выходя на поляну, я заметил ровное свечение над верхушками “пропащего” бора, это на смену Солнцу выплывала Луна, как на грех, полная.
- Ярик, смотри-ка, а ведь сегодня полнолуние!
- Отлично, самое время для замеров!

С дороги послышались голоса, Ника насторожилась. Это ребята пришли из деревни с молоком и яйцами.
- Давайте перед ужином сделаем замеры,- предложил начальник экспедиции, мужчина лет 45-ти по прозвищу “Соленый”. Сейчас поднимется туман, а в нем сами себя не найдем.
Мы с Серегой сели у костра и не стали мешать ребятам заниматься их делом. Ника устроилась у ног хозяина- еще щенок, она явно устала за день.
Экспедиция распаковывала оборудование, какие-то загадочные приборы и аппараты.
- Слава, замерь границы аномалии по западному краю, Ярослав- по восточному. Коля, достань камеру и снимай, как Зона начнет работать. Я не понимал и половины происходящего, ребята разговаривали на своем языке. Но не скрою, наблюдать за ними было интересно.
Белая пелена медленно поднималась от травы, в лунном свете казалось, что поляну беззвучно заливает молоко, а по колено в нем плывут наши знакомые. Я внимательно следил за всем происходящим, но ничего необычного не замечал. Люди медленно двигались, то замирая, то делая шаг в сторону, что-то записывали и подавали друг другу знаки. Вдруг Коля громко сказал: “Зона открылась!” И буквально через несколько секунд, зачертыхавшись, побрел к лагерю. Спрашиваю его:
- Что случилось?
- Да, такое часто бывает. Возникает аномалия и сразу сажает аккумуляторы. Дома зарядил, отснял минут 10, потом открылась Зона и вырубила видеокамеру.
Вдруг он схватил меня за руку и проникновенно заглянул в глаза.
- Ты слышал?!
- Чего?- не понял я.
- Ну, звук, слышал?
- Нет.
- Это Зона работает!
Не могу пожаловаться на свой слух, он у меня всегда был отменный. Если что-то и произошло, я бы наверняка услышал. Думаю, просто чтобы найти какую- либо тайну, нужно быть на это настроенным, а у меня, как ни пытался, ничего не получалось. Другое дело- ребята. Они сюда за этим и пришли. Для них это место было аномальной зоной, а для меня- красивой лесной поляной в лунном свете. Самой большой аномалией выглядела экспедиция Космопоиска, да не в обиду им будет сказано. Странные движения, разговоры, оборудование.
К полночи все замеры были сделаны и мы собрались у костра.
- Ровно в полночь на колокольне должен появиться черный монах. Пойдем смотреть?
- Конечно, пойдем,- с сомнением ответил я.
Поужинали.
Серега поднялся и поспешил занять место в партере. Метрах в тридцати от колокольни под развесистым кустом. Нику он положил под бок и та сразу свернулась калачиком. Вскоре подошел я и трое ребят из экспедиции. Все напряженно ждали. Кто с надеждой, а кто с сомнением. Комары грызли нас нещадно. Ярослав тихонько рассказывал:
- Сама церковь поставлена в 1798 году, до нее на этом месте стояла деревянная часовня, а до часовни- языческое капище. Видел фундамент у церкви, там, где пол провалился?
- Угу.
- Там сначала кирпич, потом белый камень, а потом валуны. Так вот, эти валуны и есть остатки капища. Сюда до сих пор язычники приходят, мы после Пасхи нашли треногу, а внутри нее подвешены на веревке: снизу - пепел, посередине- земля, а сверху- трава.

То есть, внизу - смерть, посередине - промежуточная стадия, а вверху - жизнь.
- Любопытно.
- Не то слово. Место обладает особой энергетикой.
- Я заметил. Когда подходишь к колокольне со стороны большой липы, неожиданно натыкаешься на столб теплого воздуха.
- Ты тоже почувствовал! Это геомагнитное поле! Церковь поставлена в месте выхода энергии земли. Кстати, Соленый сказал, почему у нас возникла разница в датах. Твое 30-е апреля- это мое 29-е.
- Не понял.
- Время преломилось и ты, уходя с поляны 30-го апреля, встретил меня, идущего на поляну 29-го. Мы поэтому и не встретились на самой поляне. У каждого было свое субъективное время, хотя пространство совпало! Понял?
- Приблизительно.
-Это не ошибка в датах, просто мое вчера стало твоим сегодня, а твое сегодня моим завтра.
- Ну, тогда все ясно...
Перевалило за полночь. Черный монах все не появлялся, только в один момент я заметил маленькую искорку в круглом окне колокольни. Зато комары были похлеще любой нечистой силы.
- Ребята, вы как хотите, а я спать пошел,- я пролез в любезно предоставленную палатку и вскоре забылся неспокойным сном. Все тело зудело от укусов, а короткая куртка не грела поясницу. Серега неспешно беседовал с Ярославом у костра. Очень кстати пришла Ника и легла мне под бок. Пусть мокрая от росы, зато теплая.
Я проснулся еще до восхода. Выполз из палатки и стал натягивать мокрые кроссовки. Время около пяти, через четыре часа надо быть в офисе. Хотя работа выглядела чем-то призрачным. Серега, Ольга и Ярослав тоже не спали. Несмотря на ожидание, никакой бес нас не посетил, хотя ребята караулили всю ночь.
Над поляной стоял утренний туман, причем такой густой, что в десяти метрах уже ничего нельзя было разобрать.
Скоро в Москву потянутся тысячи машин. Нужно было успеть проскочить до пробок. Быстро собрали лагерь и двинулись в обратный путь. Часть экспедиции осталась на поляне до вторника.
Интуитивно пробираемся в сторону лесной дороги, вот и две знакомые колеи. Ориентироваться практически невозможно, но мы заходим в лес, и вдруг туман кончается. Отчетливо видно каждый листик, каждую травинку. Дорога плавными изгибами убегает в сторону болота, а сзади стоит молочная стена. Граница тумана настолько отчетлива, что можно потрогать рукой и даже оторвать кусочек. Урочище, словно завернутое в саван, хранит свои тайны от посторонних глаз.
Доходим до болота, и снова мокрые ноги, комары, прыжки с кочки на кочку. А над нашими головами медленно тают звезды. Вот уже и Нива стоит на сухом пригорке, вся в грязи, но выглядит очень гордо- просто броненосец после боя. Проходим подальше и грузимся в мою машину. По непонятной причине в салоне туча комаров. Открываем окна, включаем печку, но это слабо помогает.
Мы договорились, что отвезем Ярослава и Олю до платформы Фрязево, нам по пути, да и дорога в этот ранний час еще пустая. Серега открыл бардачок и со словами : ”Вот она, цивилизация” вынул оттуда бутылку пива.
- Серега, признайся, мысль о ней грела тебя в лесу?
- Конечно грела, мне на работу торопиться не надо, так что за тебя!
- Спасибо.
Мы быстро добрались, до платформы всего-то километров 20. Вышли. стали прощаться. Заканчивалось наше приключение, но оставалось интересное знакомство и воспоминания.
- Приезжайте еще в урочище, я там каждые выходные,- сказал Ярослав.
- Непременно приедем,- я достал палатку и положил на крышку багажника.
Серега туда же поставил бутылку пива и протянул Ярославу руку. В этот момент тюк с палаткой покачнулся, задел бутылку, и она со звоном разбилась об асфальт.
Сказка закончилась. Наступил понедельник.

[pioneer]

Автор -no name.

Рассказ - Чижи.
Эта история произошла со мной уже шесть лет назад, но, до сих пор, вспоминая подробности, я невольно волнуюсь.
16 августа 2005 года мы с друзьями решили прогуляться. Мой извечный компаньон Сергей, его жена Наташа и дочка Ариша погрузились в старенькую Ниву. Их собачка- английский кокер Ника привычно забралась на заднее сиденье. Маршрут выбрали от дачи в Храпуново до урочища Троица-Чижи под Павловским Посадом. Теплый летний денек перевалил за половину, когда наша Нива покинула асфальт у деревни Часовня и закачалась на кочках грунтовки ведущей в урочище. За лето дорога порядком подсохла и мы быстро добрались до низинки перед церковью. Я вышел из машины и решил посмотреть наилучший вариант проезда. В том месте, где весной стояла вода, сейчас была потрескавшаяся грязь. Это нас вполне устроило и, ничего не подозревая, Серега направил Ниву по самому центру высохшей низменности. Не прошло и пяти секунд как толстая корка лопнула и машина очутилась в вонючей болотной жиже. Сели мы крепко- грязь через пороги потекла в салон.
На откапывание ушло часа два, стелили гать из подручных сухих бревен, толкали, копали, били на себе комаров и слепней. Общими усилиями грязевой участок был преодолен, и мы выкатились на поляну перед развалившейся церковью.
Пока суть да дело, умылись из Дрезны, и пошли осматривать храм. Я уже бывал в Троица-Чижах, поэтому взял на себя обязанности проводника. Барышни полезли на колокольню, мы с Сергеем решили обойти церковь. Прямо за алтарной стеной нас ждала неприятная находка- черные копатели разграбили могилу. На отвалах валялись кости, челюсть белела среди листвы. Пошли за лопатами, сгребли кости в могилу, засыпали землей.
После того, как было сделано несколько фотографий, собрались перекусить, но в этот момент случилось следующее: Ника, вертевшаяся у нас под ногами, выбежала на центр поляны и начала на кого-то ожесточенно лаять. Морду, при этом, она подняла, будто кто-то невидимый стоял перед ней. Я осмотрелся, может лось или кабан вышел на поляну. Но кругом было пусто. Нужно заметить, что собачка весьма умненькая, не пустобрешка и такого странного поведения за ней раньше мы не замечали.
Ника разошлась не на шутку, пена летела с клыков, сама она медленно задом отползала к машине, продолжая лаять и смотреть вверх перед собой. Наташа стояла у открытой двери автомобиля, Ариша забилась на заднее сиденье и что-то рисовала в своем альбоме. Я спросил Сергея:
- Что с собакой происходит?
-Сам не пойму, ответил он, такого раньше не бывало.
Ника продолжала пятится, как будто что-то или кто-то невидимый шел к нам. Когда до собаки осталось метров пять, я перекрестил поляну в том направлении, куда она лаяла. В тот же миг собака уселась и стала рычать, подняв голову вверх.
- Ребята, услышал из-за спины я голос Наташи, мне все это очень не нравится, поехали отсюда. Сказать по-правде я тоже не был в восторге от такого приключения. Грязевой участок мы проскочили за сорок минут и через час были в Храпуново, где Наташина бабушка Жанна Жаковна посадила нас за стол ужинать.
Но на этом цепочка странных событий не прервалась. За ужином я решил поменять подсевший аккумулятор в своем телефоне. Собираясь даже в маломальский поход, я всегда беру с собой два аккумулятора, заряжаю и проверяю их. Если сядет аккумулятор в телефоне и автомобиле, если не будет возможности подзарядиться я все равно останусь со связью. Так вот, новый аккумулятор был просто «высосан», телефон на нем не мог даже загрузиться. Пришлось оставить старый.
Ариша принесла из машины свой журнал и показывала прабабушке рисунки. Жанна Жаковна в какой-то момент спросила:
-Ариша, а ты где это нарисовала?
- А, эту тетеньку я видела сегодня у церкви куда мы ездили!
Жанна Жаковна развернула к нам альбом и тут я чуть не подавился борщом, на дачной терраске повисла тишина. Все уставились на рисунок.
На листе формата А4 детской рукой были нарисованы волны, за ними женская фигура, причем голова висела над телом совершенно отдельно. Неприятно зашевелились волосы на затылке.
- Ты знаешь что у собак и у детей до семи лет спектр воспринимаемого света больше чем у взрослых? Спросил Серега.
- Угу, только и ответил я, а что при этом про себя подумал, даже и писать не буду- неприлично.
Но и это еще не всё.
В понедельник я заехал к моему товарищу, его мама трудится ведьмой, в прямом смысле этого слова. Мы с ней давно знакомы достаточно давно и поддерживаем дружеские отношения. Когда я вошел в квартиру она смотрела телевизор и на мое: «Здрасьте, Галина Вячеславовна» подняв глаза ответила:
- Стой где стоишь и дальше не проходи.
Несколько удивленный я остался на коврике в прихожей. Потом она сказала:
- Сейчас я встану на свет, и буду со света смотреть на тебя в темноту.
- Вить (сыну), погаси свет в прихожей и на кухне, он мне мешает.
После этого Галина Вячеславовна заняла место строго под лампочкой в холле и секунд тридцать меня рассматривала, при этом я стоял в затемненной прихожей. Вердикт обескуражил:
- Ну что, опять по кладбищам на выходных шлялся? Кто с тобой был, поди, как всегда, Серега? Звони, пусть срочно ко мне едет. А ты дуй на кухню и не вздумай никуда заходить- ни в ванну ни в комнаты.
- Откуда вы знаете, что по кладбищам? Только и нашелся я спросить.
- Милый мой, я же ведьма, ты на себе столько приволок, что на год хватит.
Достав яйцо из холодильника она катала его по мне и что-то шептала, потом, завернув яйцо в тряпочку сказала: «Вот, отойди от моего дома подальше, разбей о стену и удирай оттуда со всех ног». Так и поступил. В Троица-Чижи, после этого, я попал очень не скоро.

На фото Церковь Троицы Живоначальной в урочище Троица-Чижи. 1989 год

[pioneer]

Автор -no name.

Рассказ - Грематушка
Мелкий снежок уныло падал из серых туч. Что за погода стоит? Уже не осень, но ещё и не зима, красный столбик термометра исполняет танец вокруг нулевой отметки. Декабрь, но тёплый, снежный покров лег только местами. Вроде и можно съездить покопать, но как-то лень, что ли… С такими мыслями я сидел у окна и смотрел на грязные машины пробегавшие по моей улице. Иногда случайная фура разбавляла мои мысли дребезжанием оконных стекол в резонанс выхлопной требе.
-Да, сказал я сам себе, отхлебывая чай, а до марта ещё три месяца…
В который раз звонок телефона изменил размеренный ход жизни.
-Саня, здорово!
- А… Дим, привет.
- Мы, это, сезон будем закрывать?
- В каком смысле? Хочешь официальное мероприятие?
- Нет, хочу съездить, давай, на последок, по фундаментам пройдемся?
- Дим, что-то мне лень так, да и погода не располагает… Вот если кто бы меня отвез…
- Завтра в 8-00 у твоего подъезда. У «Фискарь» длинный возьми, будем шурфить.
- Хорошо, а поедем-то куда?
- Под Павловскиё Пасад, разумеется, мне жена велела с дачи соленья забрать.
Утро ещё и не намекало на рассвет, когда Дима фарами осветил автомобильную тесноту нашего двора, я стоял у подъезда в полной выкладке: поисковый рюкзак с прибором и едой, в одной руке лопата, в другой кирзовые сапоги.
- Садись, поехали! Нужно до пробок выскочить из города, световой день короткий, будем торопиться, чтобы покопать больше времени осталось.
Я быстренько погрузился и ещё не успел пристегнуться, как Дима надавил педаль почти до упора.
- Вот тебе приспичило!
- Сань, теперь не скоро выберемся, перед смертью не надышишься!
Мы очень удачно миновали МКАД и свернули на Носовихинское шоссе. Я кимарил, изредка открывая глаз на светофорах или на крутых виражах, которые Дима закладывал при малейшей возможности.
При съезде на грунтовку несколько раз легонько шкрябнули дном о дорогу, Дима пробормотал что-то сквозь зубы, но продолжил рулить, пустив одну из колей «в разрез» между колес. Я приоткрыл окно, слышно было, как хрустит под машиной замерзшая трава. Ещё пара минут и мы выехали на ровную площадку на опушке. Всё кругом было в инеи, лапы елей переливались холодным серебром, травинки боялись шелохнуться и уронить замерзшие кристаллы. Поразительная тишина, замешанная на легком морозце висела вокруг. Только озябшая речка позволяла себе шелестеть на мелких перекатах, но и её прихватывало льдом у самого берега.
- Наверное земля замерзла, предположил Дима.
- Сейчас проверим. Я надел кирзу, вытащил лопату и со всего маху, как копье, попытался вонзить штык в землю. «Фискарс» вырвался у меня из рук и с жалобным звоном отскочил от дерна.
- Ого! Ты смотри! Это бетон!
- Поле, место открытое, в лесу может быть всё иначе. Перепад всего в 2 градуса, а результат серьезный.
Дима быстро переоделся в рабочее и мы вошли в лес по обледеневшей дороге. После первого снегопада по ней проехал Уазик. Снег был примят, следы читались, хотя и подтаяли. Сейчас температура меньше нуля, дорога покрылась ледяной коркой, поэтому там, где было возможно, мы двигались по обочине, или через кусты. Порой приходилось выходить на лед, на спусках скатывались вниз, на подъемах карабкались на верх, цепляясь руками за голые ветки кустарника. Предстояло пройти около километра, примерно на полпути я таки поскользнулся и упал на сипну. Прибор в рюкзаке угрожающе затрещал, «фискарь», как хищная рыба, устремился вниз по дороге, я кленовым листом раскинулся на обледеневшей колее.
- Живой? Дима склонился надомной.
- Местами, только и выдавил я, полон превратностей путь кладоискателя.
Кряхтя поднялся и мы продолжили путь. Метров через триста развилка, взяли левее. Тут колея не была накатана после первого снегопада и поэтому не обледенела. Ещё через сотню метров начался густой вековой лес, я попытался воткнуть лопату в грунт, с легким шелестом штык вошел на всю длину.
- Смотри-ка, Дим, тут земля вовсе не замерзла, с радостью объявил я.
За ручьём мы вновь повернули и углубились в ельник.
Это урочище мы копали уже два года, по большому счету верховых находок там осталось мало, а вот фундаменты… Деревня пропала в районе 1770 года, предположительно все умерли от холеры, застраивать место не стали, со временем высота заросла лесом, оставив только несколько домовых ям и провал старого колодца.
Никакой дороги не было, сухие еловые ветки цеплялись за одежду, замерзший после оттепели снег громко хрустел под ногами. Вскоре местность стала едва заметно подниматься, переходя в пологий холм, не самой вершине находилось урочище.
Дима достал прибор, под катушкой временами звучало железо.
- Давай сделаем так, предложил я, найди самую большую концентрацию железных сигналов, там и заложим первый шурф. Домовых ям почти не видно, за 240 лет они сгладились до едва заметных перепадов, а под снегом и эти приметы запросто пропустим. Возможно, что и фундаментов нет, только камни по углам дома ставили. За все время ни одного ярковыраженного каменного прямоугольника мы не встречали, да и кирпич нас не часто радовал, другое дело керамика.
День набрал полную силу, даже в самой чаще под еловыми лапами было светло. Я присел на поваленную березу и огляделся. Молодая калина накапала кровавых ягод на снег, какая-то птица пришла их поклевать, оставив отпечатки лапок. Вот след зайца, вот лиса, заплела свою цепочку, а это покрупнее, может волк? А может более ранний след, ещё до оттепели, просто подтаял и расползся. Посмотрел в другую сторону и вздрогнул. На снегу четко был виден отпечаток сапога. Это не наши следы, свои подметки я знаю, димины видел пока мы шли. Кто-то ходил по урочищу и не так давно. Я поднялся, сделал пару кругов. Ни ямок , ни характерных следов, когда человек машет катушкой или тащит за собой лопату не было. Наверно охотник. Минут через десять эта версия подтвердилась далеким дуплетом.
- Сань, послышалось из-за деревьев, иди сюда, тут всё в железе. Я поспешил на голос.
Дима стоял между двух ёлок и водил катушкой почти по снегу. Прибор пел на все лады, выдавая по 5-6 сигналов за проход, «цветные» трели иногда пробивались сквозь не стойный гул, но это было следствием перегрузки, а не интересной целью.
- Давай первый шурф заложим здесь, строго с севера на юг, дадим метра два в длину и до материка в глубину. Выбираем все цели подряд.
Так мы и поступили. Тонкая ледяная корка была снята вместе с дерном, земля под ней оказалась абсолютно сухая и очень хорошо копалась. Куртку я повесил на дерево, «Фискарем» грелся. За пару минут из декабрьского утра переместился в летний полдень. Дима проверял отвал, выбирая гвоздики, крючки и просто непонятные кусочки железа. На удивление быстро я достиг желтого песка. Культурный слой закончился.
Мы занялись переборкой. Добавив к найденному ещё с килограмм железных обломков вдруг получили чистый «цветной» сигнал.
- Ого! Что-то зацепили! Через мгновенье Дима достал из комка земли замечательный крестик.
-Конец 17-го, деловито заметил он, пряча находку во внутренний карман. Я же водил над ним до закладки шурфа, всё железом забивает, не отыщешь.
- Да…, не мало мы здесь оставили потомкам…
Когда все цели были подняты я прокопал ещё на штык в центре раскопа, просто из интереса- посмотреть нет ли чернозема ниже, ведь мы стояли на месте дома и вполне вероятно, что пол был насыпной. Только желтый песок увидел я на дне ямки.
- Сань, обрати внимание, культурный слой толще на северной стенке шурфа и уже на южной.
- Да, точно, следующий шурф закладываем севернее. Мы взялись за дело. В новом месте копать оказалось сложнее- чем дальше мы продвигались, тем толще становился слой керамики, К северной стенке второго шурфа он достиг уже десяти сантиметров. Всё керамическое мы выбирали и откладывали в сторону. Много было и белоглиняных и красноглиняных черепков, но преобладала чернолощеная керамика времен Екатерины II. Нашлось несколько отколотых носиков, ручек, донышек и даже один прилив с отверстием, видимо под веревочку, чтобы горшок можно было привесить к потолку.
- Смотри, какая керамика- вся крупная, почти нет мелких черепков, заметил Дима.
- Так место никогда не пахалось, плугом горшки не ломались, бороной не крошились.
В этом раскопе интересных находок мы не сделали.
Третий и четвертый шурфы было решено заложить параллельно второму с права и слева соответственно. Мы разошлись и каждый занялся своим делом.
Я расчистил узкую полоску от веток и снега. Ледяная корка была пробита, лопата хрустнула о черепки. Землю я старался откинуть на снег, там удобнее перебирать, все находки видно, как на бумажном листе. Вот пройден первый метр, достигнут материк, с очередной лопаты на отвал соскочил коричневый комочек и покатился с горки на снежную целину. Сначала я подумал, что это мышь или хомяк, но комочек стал валиться на бок и, сделав круг, остановился. Я вылез из раскопа и подобрал его. Странный предмет оказался в моей руке. Это был глиняный шарик, примерно сантиметра четыре в диаметре, всю его поверхность пересекали линии, как параллели и меридианы на глобусе, там, где они сходились на «полюсах» шарик был немного приплюснут. Внутри что-то перекатывалось и гремело, какие-либо ручки и отверстия отсутствовали.
- Дим! Позвал я напарника, посмотри-ка, что за диво.
Дима повертел находку в руках, потряс над ухом, потер о куртку, взвесил на ладони и, наконец, выдал решительное:
- Это что такое?
- Вот и я думаю, что это. Скорее всего, погремушка XVIII века, других разумных объяснений я не нахожу.
- Повезло тебе, Сань, такую штуку на прибор не возьмешь. Ты представляешь, сколько она пролежала в земле молча? Два столетия это как минимум!
Я был очень доволен, не часто попадаются такие вещи, да ещё и не расколотые.


- Как закончишь, давай чайку попьем. Крикнул мне Дима из своего раскопа, он с удвоенной энергией принялся за шурф.
Прошло полчаса, но ни у меня ни у него интересных находок не последовало.
Мы устроились на той же поваленной березе и достали термос.
- Мне Лена собрала, угощайся.
Пока я распихивал бутерброды за обе щеки Дима решил поразмышлять над бренностью бытия.
- Вот ты, Сань, прикинь. Деревенька, занесенная снегом, до столицы многие версты, вытер гонит метель с речки. В одном домике светиться окошко, догорает лучинка, молодая женщина укладывает спать своего малыша, поет колыбельную, рассказывает сказку. Муж где-то на отхожих промыслах, в хлеву овцы переминаются с ноги на ногу. Печка протоплена, корова подоена. Звезды безразлично глядят с неба на маленький огонек среди русских полей. В колыбельке ребятенок играет этой погремушкой, как целым миром, а на самом деле весь его мир, это мама. Она устала за день, хочет спать, но качает и качает малыша, пока он не заснет. До весны ещё ой как далеко… И с тех пор прошло уже 240 лет.
- Тоска…
- Да ну тебя! Я можно сказать ход событий восстановил, пытаюсь насытить тебя пищей духовной.
- Дим, я всё понимаю, но Ленины бутерброды интереснее.
После импровизированного обеда мы снова взялись за лопаты. Зимний день короток, а возвращаться по ледяной дороге в темноте не очень хотелось.
Заложили два шурфа, на этот раз культурный слой был ещё толще, а вот керамики почему-то оказалось меньше. Мы были вознаграждены за труды: Дима крестом «в сиянии», а я чешуйкой Грозного и меднолитой иконкой, но с таким чудовищным браком, что можно было разглядеть только самый низ сюжета. По омофору и евангелию я предположил, что это Николай Чудотворец.
Порядком подустав от земляных работ решили сменить род занятий и прежде, чем приступить к засыпке шурфов прогуляться по округе с приборами. Дима оказался более удачлив чем я и, через некоторое время, достал из под снега третий крестик.
Когда показалось что начинает смеркаться мы приступили к засыпке шурфов, времени это много не отняло и вскоре, ломая сухие сучки на елках, пустились обратный путь.
Ледяная дорога встретила нас уже в сумерках. Я достал погремушку из кармана, положил в шапку и одел на голову, вид при этом получился достаточно дурацкий.
- Это ты зачем? Удивился Дима.
- Понимаешь, неизвестно как я упаду, положу в карман или рюкзак, раздавлю, а вот темечком точно не ударюсь, при падении артефакт останется целым.
Дима посмотрел на меня и только улыбнулся в ответ. В скором времени выяснилось, что мои опасения были не напрасны. Дорога несколько раз выскальзывала из под ног, проверяя на прочность наши косточки.
Машина ждала на прежнем месте и приветливо мигнула поворотниками, когда Дима снял её с сигнализации. Я отодвинул пассажирское кресло и удобно устроился в салоне. Погремушку держал в руке. Очень интересно было наблюдать за этим шариком, он однозначно жил своей жизнью. Если катился, то странным маршрутом с неожиданными поворотами, в руке моментально нагревался, но стоило разжать пальцы так же стремительно остывал. Звуки издавал то глухие то звонкие, всё зависело от того, как его держать. На первый взгляд такая простецкая вещь оказалась более глубокой. Да и рисунок на поверхности- глобус да и только, модель мира для детской ладошки.
Дима отвез меня домой, мы попрощались. Поднявшись в квартиру, я привел себя в порядок и занялся снаряжением. Когда всё было почищено и разложено, пришла очередь находок. Чешуя отправилась в банку к своим родственникам, а погремушка аккуратно помыта, сфотографирована и поставлена перед компьютером. Сам я сел за клавиатуру и набрал в поисковой строке «Яндекса»: «погремушка 18 века». Уже через минуту я знал, что настоящее имя моей находки «Грематушка» от слова «Греметь», что производство их было широко распространено по всей центральной России, но наибольших масштабов достигло в деревне Хлуднево, Калужской губернии. Ту грематушку, что я нашел, изготовил, скорее всего, местный гончар, дело-то не хитрое.
Поужинал и решил пойти к сестре похвастаться, благо она живет в соседней квартире. Катя открыла мне дверь, в одной руке она держала тарелку с кашей, в другой ложку, плечом прижимала к уху телефон.
- Заходи, Сань, я сейчас Надюшку кормлю.
Быстро закончив разговор Катя пришла на кухню, где за детским столиком сидела моя племянница. Суровый взгляд исподлобья компенсировался ртом перемазанным в каше.
- Ты чего, Надь, дядю не узнала? Я достал грематушку.
- Посмотри Катюш, что откопал.
Сестра покрутила в руках находку.
- Саш, это погремушка, да?
- Да, только жутко древняя!
- Куда прогресс ушел, я то Надьке всё пластиковые да разноцветные покупаю, со всякими зверятами, с музыкой и кнопками.
Я взял у сестры грематушку, подошел к племяшке и потряс находкой, шарик внутри издал серию звонких ударов. Надюшка заулыбалась беззубым ртом, Катя резюмировала:
- Смотри-ка, столько лет, а работает! Умели же раньше делать.

[pioneer]

Автор - Александр Пеший

10 фев 2016 в 16:45
Приятный рассказ о первой найденной монете в далёком 2004-м году.

Монета
День выдался теплый, как- никак, 16 апреля. Сегодня мы с друзьями поедем искать клад.
С раннего детства, прочитав По и Стивенсона, я хотел заняться поиском кладов, пусть это неблагодарный труд, пусть больше теряешь чем находишь, но несметные пиратские сокровища будоражили детский ум.
Как обычно это бывает, работа и бытовые проблемы отодвигают наши мечты куда-то на задний план и, в конце концов, получается, что к пенсии мы рассказываем внукам, мол, да, и я когда-то хотел плавать по морям, скакать на коне, добывать алмазы на юге Африки и питаться медвежатиной на Аляске. Вот только не сложилось, и до пенсии просидел в офисе за компьютером.
Пока позволяет возраст, пока есть силы, я решил попробовать себя на этом поприще. Следует оговориться, что влекут меня не столько призрачные сокровища, сколько сам процесс поиска. Я не преследую цель обогатиться материально, хотя это далеко не последний момент, гораздо больше я обогащаюсь духовно, приобретаю массу информации: историческую, географическую, туристическую, теологическую. Таким образом, самый главный клад находится внутри меня, его не пропить, не потерять, не украсть.
Но вернусь к начатой теме. Еще осенью я от друзей узнал про старое село на берегу Оки. Предположительно XVI век. Теперь недалеко от этого места небольшй городок- Перевицкий Торжок. Но, к сожалению, по осени я туда не успел. Выпал снег и ударили морозы. Пришлось отложить наш поход до весны.
Наконец сугробы пропали, и оттаяла земля. Самое время ехать. Мы, я и Костик, погрузили в старенькую “восьмерку” рюкзаки, положили лопаты и поисковый металлодетектор. Нужно было заехать на улицу Казакова и забрать третьего участника экспедиции, самого молодого, но и самого опытного из нас поисковика- Витьку. Там же мне обещали дать спальник.
Весеннее утро разливалось над Москвой, а мы спешили по набережной Яузы навстречу приключениям. Витька был готов и ждал. Путь лежал через Коломну, и поэтому Витькина сестра Сашка напросилась с нами. У нее там были какие-то свои дела. Спальника мне не досталось, потому как сашкины друзья накануне взяли его в поход и там по пьяной лавочке сожгли.
Покудахтали, погрузились, и вот уже МКАД. Можно сказать, что с него начинаются и им заканчиваются все мои путешествия. Здесь все как всегда, поток машин, пыль, вонь, теснота. Быстрее бы добраться до поворота в сторону Рязани.
Трасса прямая и знакомая, сколько раз я по ней ездил в Самару! Здесь свободней, воздух чище, ехать одно удовольствие. Костик постепенно задремал, а мы с Витьком травили байки о жизни поисковиков, о черных копателях, о нечистой силе и прочем разном непонятном, что крутится в этой сфере.
- Вот было дело,- рассказывал Витька,- ночью сидит дежурный по лагерю и видит: в лесу огонек теплится, а наутро идет на то место и каску из земли выкапывает.
- Это почему так?- удивился я.
- Солдаты в войну подшлемник вынимали и в каске костер жгли - руки греть. Со стороны огонь не видно, только сверху.
- А сейчас они почему светятся?
- Да откуда я знаю, но случай не единичный. Много касок так откопали. А то, вот случай, отыскали мы нашего бойца. Стали откапывать, а у него рука вперед вытянута, в руке штык от трехлинейки. Копаем штык, а он в спине у немца торчит. У нашего прямо под каской в затылке осколок. Так вместе они и упали. Считай, пролежали лет 60 с лишним.
- А по старине ты много ходил?
- Случалось, конечно, в основном рассыпуху брал. Единичные монетки, когда крестик, когда пуговка орленая. Так, по мелочи, затарок ни разу не было. Витька прищурился с видом опытного кладоискателя.
- Глядишь, сегодня повезет.
- Кто его знает, загад не бывает богат.
Витька закурил, я тоже достал сигареты. Помолчали, выпуская клубы дыма.
- Еще раз история такая была. Пошли пацаны в поиск. Сидят вечером у костра, разговоры говорят, какаву пьют. А вокруг ни души, до деревни ближайшей километров 20. Вдруг из леса выходит к костру мужичок. Не мал, не велик, в шинельке солдатской. Откуда взялся, - непонятно. Что ему ночью по лесу шататься? Здоровается этот мужик, и у огня садится. Ну, предложили ему какавы. Выпил он, поднялся и говорит: ”Какаву пьете, хорошо живете”,- развернулся и ушел в лес. А шинелька- то навылет прострелена. Вот так.
- Откуда ж он взялся?
- Не знаю, но такие вот людишки по местам боев да по заброшенным урочищам шатаются... Это я тебе точно говорю.
За этими байками подъехали к древней Коломне. Города я не знал вовсе, но Сашка хорошо в нем ориентировалась, и проблем не возникло. Переехали речку Коломенку и высадили ее у стен кремля. Место, надо заметить, очень колоритное. Высокие стены из бурого кирпича, рубленые формы крыш, ров, насыпь и в каждой линии дыхание средневековья. Чувствовалось, что строили не абы как, а с расчетом на реальную угрозу. Московский кремль по сравнению с Коломенским- просто лубочный домик.
Высадили Сашку и двинули дальше, до села было уже недалеко.
Вот и два деревянных креста у обочины. Левый поворот, и через 8 километров мы на месте. Перевицкий Торжок – небольшой аккуратный городок, даже скорее поселок с маленькой церковью, магазином и грязными, частью не мощеными улочками. Мы остановились на площади. Нужно было купить продуктов и топлива. Цены здесь ниже, чем в Москве. Запаслись тушенкой, вермишелью и чекушкой.
Наступала самая интересная часть экспедиции. Нужно для начала найти само урочище. Скажу откровенно, я смутно его себе представлял.
Покружили по поселку и выехали на окраину. Местность была сплетением бесчисленных холмов и оврагов. Здесь на УАЗе нужно пробираться, а не на Жигулях.
Признаков заброшенного поселения нигде не наблюдали.
Через полчаса безрезультатных тыканий во все дыры выехали к избушке, стоящей на косогоре с востока от городка. Я вылез из машины и пошел искать хозяев. Думаю, может, местные знают.
Навстречу мне вывалился, именно вывалился, а не вышел, какой-то мужичок. Штаны его были неопределенного цвета, от зимних ботинок остались только подметки, старый пуховик лоснился слоем грязи и сверкал перьями из многочисленных дыр. Живописную картину дополняли левая рука, обмотанная газетой и скотчем, ну и, разумеется, крепкий запах дерьма и перегара.
- Доброе утро, говорю, хотя понимаю, что утро у него не доброе.
- Угм.
- Не знаете, случайно, в какой стороне находилось село N-ское?
- А?
- Село N-ское где, батя?
Мужичок напрягся, закатил глаза к небу и, наконец, выдал:
- Магазин, что ли?
- Спасибо, говорю. Не солоно хлебавши побрел к машине.
Отъехали недалеко от этого места. Остановились и разошлись в разные стороны с уговором вернуться через 10 минут. Встретились. Так ничего и не нашли. Оставался последний вариант - звонить в Москву, тому парню, который непосредственно был на месте. Пусть нас ориентирует. Кругом холмы, связи нет. Пришлось загнать машину на поляну на самом берегу Оки.
Стою на высоченном обрыве, далеко за рекой город Белоомут, красотища кругом, аж дух захватывает. Ока огромной подковой изогнулась от горизонта до горизонта. Противоположный берег низкий, на нем березы, подернутые зеленой дымкой, поля с только что пробившейся травой, а над всем этим голубое небо и яркое апрельское солнце. Запахи кружат голову. Весь мир наполнен счастьем. Хочется просто жить и радоваться. Этого ждал всю зиму, мерз, ругался на снег и пронизывающий ветер.
Набираю номер. Трубку берет Алексей. Объясняю, в чем проблема. И слушаю инструкции.
- Где ты стоишь?
- На высоком берегу.
- Ага, молодец. Посмотри вниз, что видишь?
- Вижу старую баржу, она наполовину затоплена, корма торчит из реки.
- Очень хорошо! Теперь повернись спиной к реке. Повернулся?
- Ага.
- Вот оно, село N-ское. Все, пока.
И тут я понял! Узкие и глубокие овраги окружали село с двух сторон, с третьей был обрывистый берег. Площадка высокая, ровная и сухая. Идеальное место. Говорю ребятам:
- Вот оно!
- Что оно? Где?
- Село, вот оно. Тут и до них дошло. Мы радостно принялись разгружать машину.
Не успел я вынуть все из багажника, как палатка была уже поставлена. Витька много ходил с поисковыми отрядами, искал по лесам и захоранивал наших бойцов, поэтому туристический опыт имел приличный. Скоренько развели костер, сварили вермишелки, высыпали туда тушенку и покушали.
Сигарету в зубы, лопату на плечо, прибор в руки и пошли. Самые приятные моменты поиска, когда прибор находит под землей металл и выдает тебе четкий звук, указывая, в каком месте копать. Так, за первый час мы накопали несколько алюминиевых пробок “Рязанского ликероводочного завода ”, пару-тройку пивных банок и пригоршню старых кованых гвоздей самого разного калибра. Находки нас нисколько на смутили, обычная картина. Чего только в земле не валяется.
Еще через час я нашел литое бронзовое кольцо, по всей видимости, от конской упряжи. Где-то вдалеке призрачно сверкали сестерции и тетрадрахмы с профилями римских императоров и, кажется, чего проще,- иди и бери, но императоры хитро улыбались и пропадали в вечности. Лопата большей частью выкапывала всякий мусор. Постепенно стало темнеть, звезды высыпали естественно, как монеты из сундука. Мы раздули костер и приготовили ужин. Все порядком устали, я поел и лениво курил, покручивая на пальце найденное кольцо. Больше за день мы ничего не нашли, правда, впечатлений приобрели массу. Приговорили пузырек, устроились поудобнее в старенькой палатке, и вскоре заснули.
Вопреки жанру мне не снились старые пираты, сундуки сокровищ и прочая дребедень. Даже местные привидения не пришли в гости, видимо, мы напугали всю округу дружным храпом и крепким выхлопом. Под утро я здорово замерз без спальника, точнее сказать, просто околел. Витька тоже весь извертелся, только Костику все было нипочем.
Около шести часов утра я выбрался из палатки и развел огонь. Вскоре и Витька высунул заспанную физиономию и стуча зубами побежал в ближайшие кусты. Подошел к краю обрыва. Внизу в густом тумане несла свои воды Ока, Солнце уже показалось из-за горизонта, и золотые купола церквей Белоомута торжественно сияли в его лучах. Стояла поразительная тишина, даже птицы еще не проснулись, нетронутый иней на траве переливался холодным светом.
Мы разогрели остатки ужина и позавтракали. Попытались разбудить Костика, но он нас послал и мы, взяв лопату и прибор, пошли продолжать поиски. Кто рано встает, тому Бог подает. Так оно и вышло.
На самом краю оврага прибор запищал на высокой чистой ноте. Сердце стукнуло о ребра, а лопата о землю. Сделали первый отвал, проверили ямку- пустая, значит цель в отвале, разделили его лопатой на две части, проверили - цель справа. Я взял пригоршню земли в руки и поводил под катушкой прибора, динамик издал пронзительный свист. Значит, цель в руках. Азарт захлестнул меня. Торопливо пальцами разбрасываю землю, и- вот оно! В руках остается темный кругляк! Монета!
Мы так орали, что Костик вылетел из палатки и, спотыкаясь в не зашнурованных ботинках, побежал к нам. Тем временем я тер монету о рукав. На реверсе виднелся двуглавый орел, на аверсе надпись “денга” и дата 1731. Взрослые мужики, мы веселились как дети, не золото, не серебро, а простая медяшка, но сколько восторга, тем более, что это была моя первая монета. Она гуляла из рук в руки, а мы не могли наглядеться на нее. Сохранность была очень хорошая, видимо, монету потеряли вскоре после изготовления.
Подумать только, шли года, менялись правители, гремели войны, бушевали революции, была открыта Антарктида, человек полетел в космос и пошел по Луне, а маленькая монетка все лежала на высоком берегу Оки. И вот настал день, когда мы приехали за ней.
Через некоторое время мы немного успокоились и, с умноженным энтузиазмом, принялись за поиск. Буквально через пару минут прибор снова запел соловьем.
На этот раз из мрака и забвения на свет весеннего утра был извлечен сталинский значок ГТО. На фоне красной звезды из эмали и огромной шестеренки бегун могучей грудью рвал ленту с надписью: “Готов к труду и обороне”. С задней стороны знака была надпись : ”Артель Трудгравер. Ленинград” и личный номер. Витька сказал, что по номеру можно определить хозяина значка.
- Масть пошла,- сделал вывод Костик и через минуту взял на прибор пятачок 1949 года. Что интересно, в земле он даже не окислился, так и сиял желтыми боками.
День начинался интересно. За последующий час мы откопали еще один пятачок, две немецких гильзы от карабина (откуда они взялись под Рязанью?) и маленькое женское колечко из непонятного сплава. Конечно, мелочи, но, по крайней мере, не стыдно ехать домой.
Время подошло к обеду, пора было собираться. Свернули палатку, загрузили машину, нам не хотелось расставаться с гостеприимным урочищем, но что поделаешь. Часа в четыре мы двинулись в обратный путь.
В тот вечер дома я достал старую шкатулку из карельской березы и сложил в нее все добытые “сокровища”. Пришло время лезть в Интернет собирать информацию, чистить и изучать находки.
С тех пор шкатулка регулярно пополняется, много интересных вещей было положено в нее, но первую монету, как первую женщину не заменят ни римские таланты, ни испанские дублоны.

P.S. Сейчас середина марта, на улице еще пуржит, я снова жду, пока оттает земля. В прихожей томятся поисковый прибор и лопата. Снова в мечтах мне улыбаются римские императоры, а вечерами ветер издалека приносит крик: ”Пиастры, пиастры”.


Автор -no name.

У каждого прибора есть своя душа. Высокопарно сказано, понимаю. А все же, есть она. И каждый искатель, отходивший хотя бы пару сезонов и сменивший хотя бы пару приборов, думаю, согласится со мной. А раз уж тема зашла про то, как искателю прибор должен доставаться, расскажу и я свою историю. Моим первым прибором, собственным, выстраданным и вырванным из семейного бюджета была 250 «Ася». Случилось так, что я с детства коллекционировал что-то и всегда увлекался историей, стариной. На отдыхе собирал черепки в лесу на поселении культуры Янковского. Местные жители посыпали дорожку в лесу принесенным со стороны грунтом – полным обломков керамики, ранний железный век, 9-5 век до нашей эры… На полуострове Песчаном, загорали помню с родителями и, перебирая камни, гальку, обломки кремня, нашел каменный наконечник… В юношестве – монеты, знаки, медали… Много чего было, но, лет пять назад увидел как-то среди коллекционеров мужичка, продававшего старинные наконечники и загорелся идеей копать самому. Потом ходили с Игорем с его Кондором. Сейчас улыбаюсь, а тогда – чудо! Каждый сигнал казался потенциальным сокровищем, каждый гвоздь – обязательно от чего-то исторического… Но все как-то не мог решиться. А потом – повезло, помог случай. Решили покупать машину, а с кредита осталось долларов триста. Взгляд Кота из Шрека – неотразимое оружие. Если бы супруга знала, чем это все закончится – ей Богу, придумала бы как остановить эту гуманитарную катастрофу.

Наш друг «Е-бэй» показался мне на тот момент оптимальным вариантом и, через три недели, в аккурат к апрелю, на работу принесли посылку. Была пятница. В шесть утра в субботу мы уже катили с Игорем искать деревню Мещанку. Первые монетки, первые подковы...

Какая она, моя Ася? Юркая, шустрая, надежная. Развивает трудолюбие. Ася – как комиссар времен гражданской: «Есть такое слово – Надо!». Мысленно не раз вел с ней примерно такой диалог:
- Хозяин, копай!
- Ты и правда думаешь, что это стоит копать?
- Копай хозяин!
- Это ведь железное кольцо…
- Копай, говорю!
Копаю. Железное кольцо. К концу года по характеру сигнала уже можно было определить что там… И все – равно, «копай хозяин» приносило свои плоды. Звонкая душа у «Аси», вечно молодая. Первый прибор – глубоко интимное переживание.

Но, все мы с опытом понимаем, глубина и надежность идентификации цели – залог успеха. А под это дело требуется более вдумчивый прибор. Хотите - смейтесь, хотите – нет, но и среди приборов тоже есть мальчишки и девчонки, дамы и мачо, утонченные холеные дворяне и надежные, настоящие мужики. На смену Ace «а давай копнем» 250, пришел 705 «Теркин» с менталитетом самоуверенного старшины из учебки.
- Не копай!
- А если…
- Брось, там топор. Оно тебе надо?!
- А вдруг…
- Топор!!!! Ты с кем споришь? Я – высокотехнологичный продукт! Детище военных технологий…
Копаю, потому что уже знаю: надо копать… Из земли показывается обычный плотницкий топор. Слышу ехидный смешок, невольно оглядываюсь – никого. Все понятно, товарищ «Теркин» смеется. А что это у нас такое кругленькое в ямке? Полтинник 1924 года… Все правильно, как учила меня «Ася», надо копать.
Именно поэтому, я не один на копе. Какое уж тут одиночество, когда каждый выход «в поле» это неспешная беседа с прибором…

Интересно, а есть ли душа у лопаты?!


Автор -no name.

Медная Табличка.
Часть I
Мы встретились у Мишеронского охотхозяйства. Максим, Юля и их сынишка Матвей, бойкий мальчик лет десяти. Предрассветная роса ещё лежала на сером шатурском мхе, остатки тумана вяло плавали над лесной колеёй. Егеря открыли ворота и запустили на стоянку машину ребят. Дальнейший путь решено было пройти на подготовленном внедорожнике. Начальник охотхозяйства Саша сказал напутственное: «С огнём осторожнее». Кот с разноцветными глазами вышел нас проводить.
Перекинули вещи ко мне в машину, ворота из оцинковки плавно закрылись, уронив крупные капли росы.
Предстояло проехать не такое большое расстояние, всего 12 километров по Коломенке- дороге, некогда связывавшей удельную Коломну и Владимир. Только под Мишеронском остался участок этого тракта, не забранный в асфальт: примерно 20 километров грунтовая дорога петляет лесом, пока не упирается в южный берег Клязьмы. Некогда в том месте ходил паром, а нынче и причала не сохранилось, только обрыв с торчащими из него кирпичами. Вдоль тракта располагались деревни: Передел, Селищи, село Илкодино, куда мы, собственно, и направлялись. Передел славился мукомолами, на речке Поле стояло несколько мельниц, Селищи были центром Селищинской волости Покровского уезда Владимирской губернии, в Илкодино находились церковь, постоялый двор, почтовая станция, проводились ярмарки. В силу своего положения у оживленной трассы село и деревни достаточно быстро развивались.
Внедорожник подкидывало на ухабах, через каждые 30-40 метров машина ныряла в лужи, разбрызгивая воду, а порой просто разрезая мутную поверхность как катер. Несколько раз волны перекатывали через лобовое стекло, пробегая по крыше. Две недели, как растаял снег, а вода всё продолжала прибывать. В своё время тракт был достаточно серьёзным сооружением, вероятно, существовала даже дренажная система, но беспощадное время затянуло песками и саму дорогу, и всё, что было вдоль неё. При нажатии на тормоз слышался неприятный хруст в колодках. Песок был здесь повсюду, поэтому при Екатерина Великой в Мишеронске открылся стекольный заводик.
Так, ныряя и подпрыгивая, мы переехали речку Ивановку и выкатились на холм с тополями- нынешнее урочище Селищи.
- Видели мостик из двух бетонных плит? - спросил я у ребят.
- Это вон там, в низинке, через заросшую канаву?
- Канаву? Это речка Ивановка, раньше по ней в лодках плавали, а теперь совсем обмелела. Летом и не заметишь вовсе среди кустов.
- А давно деревни пропали?
- В 1953, здесь открыли полигон ПВО и все деревни вывезли вместе с домами. Кто переселился в Рошаль, кто в Бакшеево, в Мишеронский много народу уехало, а кто-то и вовсе в Шатуру. Теперь в здешних лесах масса урочищ, два заброшенных храма, пара мельниц, а хуторов и не знаю сколько, каждый год новые находим.
- Лагерем где встанем? У церкви?
-Нет, немного подальше. Охотхозяйство распахало часть села под засев ячменем для кабанов, там и остановимся. Место хорошее, вам понравится.
Проехали Селищи, осталось 4 километра до церкви. Дорога загибалась то вправо, то влево, параллельно были видны более ранние и теперь заброшенные колеи, местами в них уже поднялись молодые деревца.
- Какой здесь интересный лес, практически без подлеска,- заметила Юля.
-Да, с детьми хорошо гулять, видно метров на 50-70, а грибы по осени собирать - одно удовольствие.
По обе стороны от дороги вытянулся стройный сосновый лес, в утренних лучах кора играла янтарными переливами. Мох бесконечным ковром убегал в чащу, а зеленые вершины наполняли воздух тем самым ароматом, по которому мы так скучаем зимой.
За очередным поворотом показалась церковь. Пустые окна, рухнувшая крыша, остатки штукатурки на красных кирпичных стенах. Только центральный купол ещё держался, но и он изредка ронял кирпичи, о чем я заранее предупредил моих спутников. Внутри практически не осталось фресок, зато появилась масса современных надписей от любителей наследить в истории.
- Я видел фото этой церкви в И-нете,- заметил Максим.- Когда мы только собирались сюда, я искал информацию по району. Здесь же и ограда была, и колокольня… Даже колодец был на площади перед храмом!
- Да, был, я тоже видел эти фото. Вон, посмотри, заплывшая яма напротив третьего окна - это и есть колодец.
Ребята сделали несколько фотографий, и мы двинулись дальше, проехать оставалось совсем немного. Коломенка сделала левый поворот, а мы скатились на едва натоптанную дорожку и метров через сто свернули вправо. За небольшим пригорком волнами расплескалась пашня.
- Вот здесь и встанем лагерем.
- А дома где стояли?
- Мы как раз на их месте, посмотри, вся пашня в керамике, кирпиче и металломусоре. Стол накрыт, господа, доставайте ложки!
Я подогнал машину к самому краю пахоты, ребята достали приборы и лопаты. Матвею достался детектор из моего арсенала, пришлось несколько подстроить его под рост мальчика. Через несколько минут с пашни стали доноситься знакомые трели и переливы, окрестные птицы оживленно отвечали на них.
Тем временем я занялся организацией лагеря. У огромного, обсыпанного белыми соцветиями куста черёмухи я поставил раскладной столик, натянул тент, зацепив его за ветки сосен, и отправился за дровами. Упавшая сосна в изобилии поделилась сухими сучками, сразу нарубив с запасом, я отнес дрова к лагерю. Теперь предстояло сделать костровище. Почти у самой межи срезал дерн, под ним оказалась масса старого железа: ножницы, ухват, топор, станина от швейной машинки и прочий мусор. Прокопав вглубь сантиметров 20, я пошел искать камни, чтобы выложить очаг. И булыжников, и старого кирпича было здесь в изобилии, поэтому вскоре костровище окружила очень живописная стенка.
Ребята разбрелись по полю, я продолжал хозяйствовать. Вода уже кипела в котелке, салаты рубились, кружки томились в ожидании. В очередной раз подходя к костру, я споткнулся о что-то, торчащее из земли. Казалось, что это кусок ржавой трубы. Нет, думаю, так не пойдет, запнется кто-нибудь и свалится в костровище. Ухватился, потянул. В моих руках оказался обрезанный ствол ружья системы Бердана. Затвор отсутствовал, спусковой механизм тоже, но характерный шестигранный казенник выдавал марку.
-Чего только не найдешь в лесу, - ухмыльнулся я себе под нос. - Почищу, дома на стенку повешу, антуражно будет смотреться.
В лагере всё было готово к обеду, и я позвал ребят. Особо похвастать им было нечем, стандартный набор поисковика: пара полушек, деньга, несколько «советов» и погнутый крестик составляли весь утренний улов.
- Негусто.
- Нормально, мы же не ради наживы копаем, нам сам процесс важен, соприкосновение с историей. Приедем домой, полезем в Интернет, почитаем, что нашли, каких монетных дворов, как лучше почистить, что за крестик, в каких районах распространен, какой век. А денежку я в офисе зарабатываю.
-Тоже правильно.
После обеда продолжили поиски в полном составе. Я решил отойти подальше от лагеря, за ручей. На том берегу виднелся характерный подъём, он и привлек моё внимание. Перепрыгнув поток по камешкам, включил прибор и отстроился от грунта. Майское солнышко только повернуло на вечер, и времени у меня было ещё предостаточно. Ломая катушкой сухие стебли прошлогодней крапивы, я двинулся в горку.
Сигнал. Ровный, четкий, не очень сильный, значит, цель не «верховая», очень хорошо! Влажный грунт крякнул под лопатой. Монетка. Не чищу, кладу в карман. Через минуту ещё, потом ещё! Всё, думаю, попалась Илкодинская ярмарка! Сейчас ещё одну монетку подниму и стану звонить друзьям в Москву - хвастаться. Но прошло полчаса, прежде чем прибор нарисовал заветную годограмму. Мимо. Вот так оно и случается, Фортуна поманит, а сама скроется за ближайшим поворотом, мы же готовы идти и идти до следующей её улыбки, до маленького знака внимания.
Тем временем косогор продолжал изредка выдавать монетки и крестики, а ближе к ручью расщедрился на колокольчик и медную ложку.
На закате я вернулся на пашню, Юля и Матвей были в лагере, Максим барражировал по полю, изредка снимая лопату с плеча.
- Юль, как успехи?
- Немного, азартно, но я что-то притомилась, вот пришли с Матвеем чаю попить.
Матвей сидел у костра и на палочке запекал кусочек черного хлеба.
- Я ещё кружочек дам, и станем ужин готовить, - с этими словами я пошел в самый дальний конец распаханного участка, туда, где старая ива развалилась на две части.
Прибор бубнил железными сигналами, я без особой надежды водил им из стороны в сторону. Пара пробок, запаханных на приличную глубину, не прибавили мне оптимизма. Нужно возвращаться и готовиться к ночевке.
Из-за спины я услышал крик: «Дядя Саша, дядя Саша! Посмотри, что я нашел в костре!». Спотыкаясь, по пашне бежал Матвей, в детской ладошке был зажат какой-то коричневый прямоугольник.
- Дядя Саша, вот! – запыхавшись, выпалил Матвей и протянул мне грязный кусочек меди.
Я повертел предмет в руках. Это была пластинка толщиной миллиметра полтора, по одной её стороне в углах находились два отверстия, явно под маленькие гвоздики, противоположная сторона была аккуратно отрезана: видимо, кому-то потребовался кусочек меди. Но самое интересное было, разумеется, на самой пластине. Гравер постарался на славу, очень красивым почерком он вывел: «Многоуважаемому церковному старосте Евфиму Григорьевичу Маслову в память 25- летия его службы». Ниже, по самому краю выступала часть цифры «2», видимо, остатки даты, но именно дата и попала под срез. Отверстий для крепления с нижней стороны тоже не было.
- Дядя Саша, что это? Я прямо у костра нашел.
- Наверное, эта табличка была прикреплена к какому-то подарку на юбилей службы церковного старосты. Может, шкатулка или большие напольные часы. Молодец, очень интересная находка! Дома почистите аккуратненько и обязательно пришлите мне фото, я на сайт выставлю.
Мы вернулись в лагерь.
- Нет, ну ты представляешь! - встретила меня Юля, - мы с приборами набрали всего ничего, а Матвей - глазами!
- Такое бывает, - ответил я,- но только в детстве.
- Здесь дом, наверное, стоял.
- Конечно, стоял, я пока яму для костровища копал, железа надергал целую кучу - вон, под черёмухой лежит.
- А я, а я ещё пузырьки нашел и бутылку! Там даже надпись есть, вот она, Матвей тянул меня за рукав.
Я подобрал с пашни бутыль без горлышка, на боках выступали буквы: «Царский завод минеральных вод А. Дерингера». Повертев в руках положил бутылку под цветущую черёмуху. Порыв теплого ветра сорвал несколько лепестков и понес их по урочищу в сторону Клязьмы.
Приготовили ужин, покушали и сели травить поисковые байки у костра. Медленно уходил майский день, вот и Сириус повис над елками, провожая нас по палаткам.

Часть II

Через неделю у меня дома раздался звонок. Это была Юля.
-Саша, привет!
-Здравствуй, Юль.
- Знаешь, мы с Максимом очень заинтересовались владельцем таблички и решили выяснить, кто был Евфимий Григорьевич Маслов. Вот посмотри, что у нас получилось. Дальнейший рассказ Юли выбил меня из привычной колеи до самого вечера.
Максим и Юля пользовались исключительно Интернетом, для начала они подняли Первую всеобщую перепись населения Российской империи 1897 года. По её материалам выяснилось, что действительно в селе Илкодино Покровского уезда Владимирской губернии проживал Евфимий Григорьевич Маслов. Это было уже здорово. Из того же источника стало известно, что у Евфимия Григорьевича был сын Степан и внучка Елизавета Степановна. В 1929 году Елизавета Степановна вышла замуж за Лаврентия Васильевича Янина и родила сына Валентина.
- Кто такой Валентин Лаврентьевич Янин, тебе нужно рассказывать? - Юля была явно довольна произведенным эффектом, а я не знал, что и ответить.
- Не…, - наконец выдавил я. - Что-то совсем нереальное. Тот самый Янин? Больше походит на голливудский сценарий, таких совпадений в жизни не бывает! Ты точно уверена? Хорошо проверила всё? Скинь мне материалы, я тоже посмотрю.
- Договорились, я вечером буду за компьютером, перекину тебе всё, что накопала. Мы попрощались, и я сразу полез в Интернет, набрал в Яндексе имя, открыл ссылку в Википедии и вот, что прочитал:

Валенти́н Лавре́нтьевич Я́нин (род. 6 февраля 1929, Вятка) — историк и археолог, действительный член Российской академии наук, доктор исторических наук, профессор, член Комиссии по особо ценным объектам культуры при Президенте РФ, председатель музейного совета при Российском фонде культуры, член консультативного совета при Министерстве культуры РФ, член Государственной комиссии по реституции культурных ценностей, председатель специализированного совета по археологии и этнографии, член специализированного совета Института археологии РАН, научный руководитель Новгородского филиала Института истории РАН, почётный гражданин Великого Новгорода, член редколлегий научных журналов «Российская археология», «Вестник Московского университета», «Вопросы истории», «Древняя Русь. Вопросы медиевистики». Валентин Лаврентьевич Янин родился 6 февраля 1929 года в городе Вятка. Отец, Лаврентий Васильевич Янин, работал санитарным врачом, мать, Елизавета Степановна Маслова, — учительницей. Через полгода после рождения сына семья переехала в Орехово-Зуево, там его отец стал работать санинспектором бывших Морозовских мануфактур.
В 1937 году семья подверглась репрессиям: Елизавета Степановна происходила из семьи зажиточных крестьян, которые состояли в дальнем родстве с известными орехово-зуевскими заводчиками Морозовыми, прадед был управляющим у фабриканта Лосева, за это его деда арестовали в 1937 году, и через год он погиб в мордовском лагере. Отец Валентина Лаврентьевича также попал в расстрельные списки, но ему репрессий удалось избежать, устроив перевод на новое место работы в 1938 году в Москву. В Москве, перед войной, Валентин начал увлекаться нумизматикой. Это увлечение спустя годы определит его научную специализацию.
В 1946 году после окончания 7-й московской образцовой школы с золотой медалью, что освобождало от вступительных экзаменов, Валентин был зачислен по итогам собеседования на исторический факультет МГУ. Для специализации он выбрал кафедру археологии, а научным руководителем — профессора Артемия Владимировича Арциховского. Темой дипломной работы стала нумизматика периода домонгольской Руси. Поскольку Арциховский при всей своей эрудированности не был нумизматом, своими учителями при подготовке дипломного сочинения 1951 г., а позже и кандидатской диссертации (тема — «Денежно-весовые системы домонгольской Руси») наряду с ним Валентин Лаврентьевич называл А. А. Сиверса и И. Г. Спасского.
С 1954 года Янин работает младшим научным сотрудником кафедры археологии исторического факультета МГУ, и с того времени вся его жизнь связана с крупнейшим университетом России. В 1956 году вышла первая книга «Денежно-весовые системы русского средневековья». C 1960 года Янин — старший научный сотрудник.
В 1962 году Валентин Лаврентьевич впервые был начальником Новгородской археологической экспедиции МГУ, в этом же году вступает в КПСС. Также в 1962 году выходит его книга «Новгородские посадники» (М., 1962 г.), на её основе в 1963 году Янин защищает докторскую диссертацию. В работе показано, как на основе кончанского представительства новгородского боярства формировался институт посадничества, как он развивался, какую роль играл в управлении феодальной республикой. Вскрываются важные особенности вечевого строя Новгорода, установлено, что важнейшие реформы государственной системы — результат острой политической борьбы различных группировок боярства.
С 1964 года Янин - профессор на кафедре археологии Исторического факультета МГУ. В 1966 году был избран членом-корреспондентом АН СССР. Заведующий кафедрой археологии МГУ. Руководитель секции «Совершенствование системы учета, охраны и использования памятников истории и архитектуры». По его инициативе в 1969 году новгородскими властями было принято постановление «Об охране культурного слоя», которое вслед за Новгородом приняли ещё 114 исторически значимых городов. В 1990 году был избран действительным членом АН СССР.

Вся история выглядела настолько необычно, что я впал в замешательство. Ведь мы не только нашли артефакт с именем владельца, но и установили его наследников спустя более чем сто лет! Кроме того, наследник оказался непосредственно причастен к археологии, человек посвятил этой науке всю жизнь! Такого стечения обстоятельств я и предположить не мог. Конечно, в поиске бывает даже то, чего и случиться не может, но чтобы такая цепочка совпадений! От затерянной в бескрайних мещерских лесах поляны до Академии Наук оказался один шаг и один век.
Вечером получил материалы от Юли. Я проверил все два раза, прежде чем взялся за телефон. Через сутки на электронную почту пришло письмо от Валентина Лаврентьевича, в котором он сообщил, что в Москве будет только в середине сентября, тогда же назначил нам встречу. Как всегда, стремительно промелькнули летние месяцы, и с первой желтой листвой на моём телефоне раздался звонок. Так закончилась эта необычная история, начало которой положил маленький мальчик, приметивший в земле кусочек меди.

08.11.2011г.

[pioneer]

Автор - MasterZemb
Доброго Копа.. увидел фотку с ямой и подписью прибавил чуйку, вдруг вспомнился случай на копе…
дело было так…. Камрад мотался по району и пробивал у пенсионеров раритеты и разные истории про войну про клады ,немецкие самолеты и танки и вот как то попал он на очень общительного дедка(Дай Боже ему еще помучатся на свете).за не дорого Дед продал историю как он в детстве видел что его сосед(уже отмучившийся) копая себе яму под ледник нашел гору винтовок а малой(Дедок) проходил мимо и все это дело срисовал.и вот мы запаслись лопатами картами и едой в качестве гостинца для Дедка поехали осваивать грунты ..Дед нас принял радостно и нас и гостинцы. уж не знаю чему он радовался больше ибо как я понял жил он в конкретных злыднях. все клял местного голову за то что тот у Дедка оттяпал кусок огорода под домом и продал какому то толстосуму. но нас как бы не сильно интересовали подробности настоящего а более минувших дней.. Дедок уяснив сие таки повел нас на (То самое ) место.нечем не примечательный бугорок практически посреди села. ткнул персом в грунт и сказал .. вот тут Флинт зарыл свои сокровища пилити гири и будит Вам радость…. :) дабы не палиться, решили подождать вечера благо погода была чудная на небе ни облачка звезды огромные и здоровенная луна освещала нашу копательскую деятельность еще долго..Щупом про тыкали квадрат 2х2метра , песочек хорошо начал копаться и вскоре ямка была как на том фото только по глубжее естественно ничего мы не нашли а Дедок который все время прибегал на не надолго все явственно тыкал пальцем и бубнил тож тут десь я памьятаю добре . шукайте дали…. после того как о твердь сломался щуп появилось желание таки со следующим появлением Дедка углубить его в эту чудную ямку и прикопать. ибо скарбом тут и не пахло. вылезли трохи уставшие закопали ямище и начали шурфить кресто образно углубляясь на 3 штыка и таки находки пошли..кости ребра черепа. и тут подъехал камрад времени то уже было за полночь и давай прикалываться с нас.. говоря что подъезжая к селу четко видел на холме под луной как мы рыли. а стало быть видели все кто рядом жил с этим холмиком. но ментов не вызвали.. а могли и вот почему.. приехав домой я таки чисто случайно полез в карты трехи и нашел то место где мы копались…холмик по среди села оказался кладбищем старым и затертым временем.. вот такая вот байка о несметных сокровищах,целеустремленных копателей и о супер Дедке….. с тех пор я перестал верить в байки старожилов..
Мда, а ведь осталось много и могильников, причем я бы сказал очень много …

«..В Солнечногорском районе Московской области были обнаружены нелегальные раскопки песка, сообщил телеканал «360 Подмосковье». Съемочная группа зафиксировала нарушение в районе деревни Большое Снопово. В этом же муниципалитете ранее была обнаружена нелегальная разработка песка. В районе деревни Перепечино раскопки были остановлены в 30 метрах от могильника, где в 1953 году были захоронены больные сибирской язвой животные. Какие-либо земляные работы здесь нельзя проводить в течение 100 лет. По факту незаконной добычи песка в Перепечино было возбуждено уголовное дело..»


Автор -no name.

В общем дело был так:
2014 год.
Однажды, сидя дома в начале весенней ночи, списались с другом, после чего соответственно решили вдруг поехать поискать "царских" монеток, на хорошо подготовленное и выбранное нами ранее, место. Быстренько собрались, заехали в круглосуточный магазин за батарейками, после на заправку, залили кстати практически под расчет туда и обратно, после чего отправились в путь.
До места наших поисков, было не более 45 километров, деревня наша была скажем так не сильно близко от трассы, по данным на 2001 год в деревне проживало 155 человек. По дороге, примерно 10-15 км. от места, стоял военный блок пост, а стоял он там т.к. на тот момент, в Украине, только – только начиналась вся заваруха, соответственно и под нее пошел и наш регион. В общем, нас остановили и попросили документики, которые мой друг, конечно же забыл дома. На просьбу “без палево” пропустить нас, командир пограничного поста дал отказ, еще и добавил – “Вы и так уже находитесь здесь без документов – штраф 600 грн. “(Сумму точно не помню) да и не важно. Развернулись и поехали обратно домой, говорят возвращаться не желательно, но выбора у нас как таковой и не было)) Вернулись в город, друг взял документы, снова заправились и поехали. В этот раз, блок пост проехали без проблем. Время было уже около 4-5 утра, когда мы добрались до нашей деревни. Первым делом решили походить по тем местам, что не были запланированы, с 4-5 утра и где-то примерно до 10, кроме шмурдяка ничего. После чего сели в машину и поехали по запланированным квадратам, подбирать более перспективное место на глаз. Уже и расстроились, как то, все-таки около 5 часов без единой монетки. Проехали не более 300 метров, как с права от дороги, меня заинтересовала одна поляна, размеры “поляны” были около 100-120 метров квадратных. Самое интересное в ней, что вокруг нее, с сер. XIX в. – нач. XX в. были расположены жилые дворы. Я предложил товарищу остановиться и поискать именно здесь, на что он с усмешкой ответил – Здесь ничего не будет (Ответ его последовал судя по всему, из – за того что около 5 часов в пустую по нашему плану.) Проехали еще 200-300 метров, я остановился, т.к. не реально хотелось пройти с металлоискателем именно там. Знаете, это как чутье. Сказал другу, что то типо - все же попробуем, развернулся и двинул обратно.

Выгрузились, собрались с силами и давай в 2 ряда, змейкой прочесывать поляну. Сил хватило не на долго, видимо от ночного штурвала автомобиля, решил я прилечь на весеннюю траву) а друг мой тем временем, со своего ряда перескочил на мой, прошел по нему буквально 2-3 метра от меня, с криками – УРАААА! МОНЕТКА! (Монетка на сколько я помню была 2 коп. Н2) Начал прыгать )) Я встал, взял прибор в руки и двинулся дальше по этой самой своей линии. Прошел пару метров и тут сигнал, за ним еще сигнал, у него сигнал, у двоих сигнал и т.д. В общем это была распашка приблизительно 3 на 3. Кладу было не убежать в любом случае, двигались змейкой, каждый по своему ряду, зацепил бы я его, если бы не прилег отдохнуть, думаю да. Под мою “Проху” попадается сигнал с VDI 90+, конечно же в нашем случае это 1 рубль Николая 2. Радости было, не передать, потом снова медь, снова рубль, за ним еще. И тут я поймал очень странный сигнал, опытные владельцы Garrett At Pro меня возможно поймут. VDI прыгало с 60 по 99, в Pro режиме без Iron Audio, как на большой, ржавый кусок железа, в добавок все это еле – еле слышно, точно не помню уже все подробности, да и не так уж это важно. Всадил лопату по глубже и тут еще +100% к ахренительным эмоциям! Это был не большой центр закладухи, все остальное, видать плугом зацепил и растянул трактор. Серебро вперемешку с медью. По выбирал монетки с центра, проверил и взялся дальше копать распашку. Радости было у нас, не передать. От наших танцев возле находки, привлекли внимание местных. Подошел мужик, с намеками что это частная территория и копать здесь нельзя, но увидев, что ребята достают серебряные рубли с медью, сам в наглую взялся помогать. Так толком ничего мужик и не нашел, как с далека начал кричать другой, мат за матом, мол уезжайте.
Как только монеток стало значительно меньше, мы решили собраться и уехать, пока не наехало хозяев.

В тот день, вместе мы накопали под 400 монет, Императора Николая II. Судя по последнему году монетки, клад был спрятан в 1914 - 1915 году. Спрятан был в тряпке, скорее всего возле какой-то постройки, судя по не высокой насыпи, похожей на фундамент.

А теперь представьте такой момент, когда ложишься отдохнуть в 2-4 метрах от цели, не подозревая того, что она вот, под боком совсем )). А сколько всего мы проходим мимо? Сколько потеряли еще не приложивши усилий что бы дойти до цели? Не говоря уже о том, что иногда мы практически проезжаем те самые цели, не решившись даже, их поставить. Всегда стоит прислушиваться к своему сердцу и идти уверенно, к своей цели!


Авторы: Зиганшин Сергей, Ивакин Алексей, Ким Сергей

Флешка. История поисковика
Собеседник был тощ и черен как шпала.На мои вопросы отвечал лениво, цедя слова сквозь зубы. Ему было скучно и неинтересно рассказывать. И даже пиво не помогало его разговорить. Каждый ответ я вытягивал у него клещами.Но у меня такая работа - разговаривать с людьми, а потом писать о них.
Он терпел меня, я это чувствовал. И он знал, что я это чувствую.Насмешливые зеленые глаза ехидно рассматривали меня как назойливую муху. Он, кажется, жалел, что согласился на интервью.Хотя мне, и правда, было интересно.
-А как вы работаете? То есть, как это все происходит?
-Обычно. Приходишь и копаешь.
-И все?
-И все.
-А подробности?
-Копаешь землю, пока не найдешь чего-нибудь. Какие тут могут быть подробности?
-А что нибудь интересное находили?

Мой собеседник усмехнулся:
-Что вы понимаете под словом "интересное"?
-Ну... Танк, например. Или золото какое-нибудь...
-Золото? - рассмеялся он. - Вы думаете, что солдаты шли в бой обвешанные золотом?
-Ну, зубы например, или медали какие-нибудь...
-Интересное... Что интересно мне, то не интересно вам и вашим читателям.
-Например?
-Например...
Он замолчал. Потер маленький шрам на лбу. Снова усмехнулся.
-Вы отсюда в редакцию пойдете? - неожиданно спросил он.
-Ну... Да, конечно. Мне надо материал сегодня сдать.
-Материал... Вот вы пойдете в редакцию и вас собъет машина...
Я открыл рот, пытаясь что-нибудь сказать, даже не сообразив сразу - что именно надо сказать.
-Не перебивайте. Вас собъет машина или упадет кирпич на голову или оторвется тромб. И вы умрете. Вы же собираетесь когда-нибудь умереть?
-Эээ... - промямлил я.

-Не важно. Вы - умрете. И ваше тело будет валяться на дороге. В луже вашей крови. И никому до вас не будет дела. В лучшем случае, вас оттащат в сторону. В худшем - не заметят. Будут перешагивать. Через несколько часов вы начнете пахнуть. Потом вонять. Прилетит ворона Будет клевать подгнившее мясо. Особенно ей понравится выклевывать вам глаза. Ночью, когда никого нет, будут подползать крысы и обгладывать склизкие мышцы с ног и с рук.. А жучки будут растаскивать ваши кишки. Лицо расплывется киселем и стечет с черепа. И вы станете улыбаться черепом. Как-нибудь подбежит молодой пес, почти щенок. Стащит с вашей ноги сапог и долго будет играться, пытаясь понять - что же такое так весело стучит в этом сапоге. Вас закатают в асфальт. Или просто занесет листьями в канаве. И никто и никогда не придет к вам. А лет через пятьдесят придут мужики в грязных камуфляжах и, громко матерясь, раздолбят асфальт и разгребут сгнившую листву. Потом соберут остатки костей, упакуют в полиэтиленовый мешок, а через несколько дней или недель - похоронят в общем гробу. На могиле поставят крест с табличкой, на которой будет написано "неизвестные люди". И все ваши статьи, все ваши желания, все ваши... Никому до них дела нет и не будет.

В кафе словно выключили свет. Было такое ощущение, что меня по голове ударили. За сигарету я схватился, словно за спасательный круг.
-И одного из этих мужиков спросит какой-нибудь журналист - а что интересного вы находите? - спокойно продолжил мой собеседник. - Я ответил?
У меня почему-то пересохло в горле:
-Я... Мне... Наверное, я неправильно сформулировал вопрос...
-Наверное.
Он откинулся на спинку стула и тоже закурил, равнодушно разглядывая синеватый дым, поднимающийся к потолку.
Я сделал большой глоток пива, совершенно не чувствуя его вкус:
-Хорошо... Давайте не так. Сталкивались ли вы с чем-то... Чем-то необычным, странным, я бы сказал?
-Было дело. Один раз поднимали испанца с японской винтовкой системы "Арисака".
-Испанца?
-Испанца, испанца...
-И куда вы его?
-Похоронили, - пожал плечами мой собеседник. - Я думал, вы спросите, откуда у испанца японская винтовка.
-А откуда?
-Трофейная. После Первой мировой и Гражданской на складах РККА было много оружия, доставшегося от царской армии. А японцы поставляли нам стрелковку. Своего рода ленд-лиз времен Николая Второго. В Великую Отечественную ими вооружали ополченцев да и сформированные части. Где-то тот испанец подобрал "Арисаку" ну и побегал с ней. Недолго.
-А как вы определили, что это испанец? По документам?
-По пуговицам.
-Да же так? - мне стало интересно. Правда, интересно.
Но поисковик снова замолчал, пожав плечами.
-Интересная история... А такого... Мистического ничего не было?
-Было, - спокойно ответил он.
-Например?
-Например, мы работали на Волховском фронте. Хоронили бойцов. Погибших в августе-октябре сорок второго года. Подняли бойца - а у него медаль "За оборону Севастополя".
-И что?
-Ничего. Ее учредили в декабре сорок второго.
-Аааа... - протянул я, ничего не поняв.
Парень усмехнулся. И снова закурил.
-А еще что-нибудь такое расскажите...
-Еще? Был один случай... Только вот мне с каждым днем все больше кажется, что все это мне приснилось.
Я напрягся, чувствуя, что сейчас парень начнет рассказывать настоящее. Чутье. Знаете ли, журналистское. И оно редко меня подводит.
-Поднимали мы бойца как-то. На Северо-Западном фронте. Места глухие, я бы сказал - мертвые. Выкапывали мы его долго - мало того, что в окопчике лежал, так над ним еще и елка выросла. А у елки корни поганые. Вроде и сверху, но переплетаются. Впрочем, из под березы еще хуже. Но это ладно...
-А как нашли?
-Вот тут-то и начинается самое интересное. На "минак" нашли. В смысле, на металлоискатель. А железа на нем не было. Ну пряжки там разные, гильзы - не в счет. Минак хороший у нас тогда был. На всякую мелочевку не реагирует. И поднимаем его, значит, поднимаем. Вдруг кто-то из бойцов...
-Из каких бойцов? - не понял я.
-Ну наших, поисковиков. Антон, кажется. Да, Антон. Так вот... Антон в костях флешку нашел.
-Флешку? Какую флешку?
-Для мобилы. На четыре гига. Кингстон. Маленькая, чёрненькая такая.
-Может выпала у кого-нибудь?
-Может выпала у кого-нибудь?
-Мы тоже сначала подумали. Только вот упрятана она была в футлярчик. Знаете, типа пенальчика. Обычно там бритвы хранили. Да еще и замотана была в какую-то тряпку.
-И... И что там было?
-Вечером мы в лагерь вернулись. Протерли ее. Подождали пока подсохнет. Нашли переходник. Потом в нетбук воткнули.
-И? - у меня аж руки вспотели от нетерпения.
А парень усмехнулся и сказал:
-У вас время еще есть? А то ведь мне четыре гига пересказать надо. А вам материал сдавать.
-Подождут, - отмахнулся я.
-Тогда слушайте...
Запись первая.
-Во, нихрена себе, тут чо, кино снимают? Блин! Вот я дятел, объектив пальцем закрыл... Смотри-ка... ЗИС-пятый... Момент...
Запись вторая.
-Разрешение поменьше поставил. Боюсь, памяти не хватит. О! Еще машины! Горелые какие-то! И нет никого. Смотрите, двери открыты, в кабине никого нет. Интересно, а куда киношники делись? Походу, на обед свалили, что ли? И технику оставили... Сейчас ближе подойду, посмотрим, что там... Фигассе, они тут реквизита не жалеют. Радиатор парит. Колеса пробиты. Богато живут... Михалков, что ли опять что-то снимает... Опа, круто! Они чо, даже стволы побросали без присмотра? Или это макеты? ППД в ящиках... И в сале все, ты смотри! Странное какое-то кино... Ни охраны, ни техники киношной... ничего... Приходи, бери что хочешь... Так... а тут у нас что? Мать твою! Трупак! Ни хрена себе реквизит! Это чо, настоящий трупак? А похож! Как настоящий! Прикольно они мозгами по стеклу нарисовали. Сука, да он настоящий! Твою мать, меня сейчас вырвет...
Запись третья.
-Тут кругом трупы. Настоящие. В красноармейской форме. Сами смотрите...
Запись четвертая
-Да что же это такое-то, люди?! Что вообще на хрен происходит?! Что это за хрень? Это же... Это же всё по-настоящему! Блин, блин, блин... Блин, куда я попал? Куда? Машины, трупы, оружие... Это ни хрена не реквизит... Тут же кровь везде, настоящая кровь!.. Что... что же делать? Что?! Так, так, так... Уходить, надо уходить отсюда, срочно... Сходил, мать твою, за грибочками... Сваливать к чёртовой матери, сваливать! На хрен всё это...
Запись пятая
-Надеюсь, снимет все нормально. Темно, конечно. Но хоть как-то. Главное, чтобы с дороги свет телефона не заметили. Лес тут очень редкий... Ага! Вот! Провод! Хорошая штука ин... Ай, чёрт!.. Порезался ножиком-режиком. Жаль, водки нет. Ну ничего, ничего...Хорошая всё-таки штука этот интернет - чего только благодаря ему не узнаешь... Так... Конец зачищаем и к клемме... И бомбу из подручных средств можно собрать, и пулемёт научиться заряжать... Да и кино амерское тоже способствует... образованию... Блин, на хрен такое образование? Кто бы знал, что всё это когда-то мне пригодится... Диверсант недоделанный, твою мать - как бы сейчас самому на воздух не взлететь... Ладно, по фигу, прорвёмся... Ничего... Сейчас мы фашистов одарим... подарочком из будущего... Хе, взрывчатка и поражающие элементы... Из-за этих долбаных террористов про это у нас теперь каждый ребёнок знает... Ничего... Сейчас мы им... Устроим...
Запись шестая.
-А вот и гости дорогие! Раз, два три, четыре... Цистерны одни. Это хорошо. Громко бахать будут. Странно, даже без дозора шляются. В фильмах их или БТР или мотоциклисты охраняли. Давай, давай, давай.... Ну, получи фашист, гранату... Хорошо бахнуло! Видели, да, видели? Вдрызг я их! А? Могем еще! Уууу... Твари! Ни х... себе так-то, да? Вот это жахнуло! Много, мать его так... Походу я того... переложил немножко... Так, валим отсюда к чёртовой матери, валим... Пока... пока фрицы не очухались!
Запись седьмая.
-Сейчас отключусь. Надо телефон зарядить. Как? Да просто! Смотрите и учитесь! Берем автомобильный аккумулятор, пару проводков и готово - не сложнее, чем подорвать фугас. Кстати, о фугасах... Надо еще чего-нибудь придумать... Мне понравилось!
Запись восьмая.
Стрельба.
Запись девятая.
-Да свой я! Свой! СВОЙ, говорю! Да, около моста - это я подорвал. И на повороте. И на дальнем проселке я похулиганил. И на заимке были - мои растяжки. Растяжки? Да это просто. Покажу сейчас. И как под немцев дохлых гранаты подкладывать тоже покажу...
Запись десятая.
-Это? Это у меня специальный аппарат. Секретный. Тут и кинокамера, и патефон встроенный, и радиостанция даже есть. Не, не могу Москву поймать. Дальности не хватает. Зато я тебя снять могу как в кино. Когда к нашим попадем, я тебя самому товарищу Сталину покажу. Не веришь? Смотри, я тебя тебе же сейчас и покажу. Да, тут и экран есть, только маленький. Зато цветной. Минутку... Из режима записи выйду...
Запись одиннадцатая.
-Слева! Слева обходят! Серега, фланг держи! Гранатами, сучар немецких! Серега! Серега, твою вбогавдушувмать!
Запись двенадцатая.
-Не судьба мне до товарища Сталина добраться... Не судьба... Ладно, успеем еще погоревать. Так... Гильза у нас есть? Есть. Вот она, родимая... От стапятидесятидвух миллиметровочки. Сейчас мы ее взрывчаточкой набьем... туда же шарики от подшипников... Гвоздиков вот нарубил... Ай, хорошо получилось. Прямо, курочка, рисом с черносливом нафаршированная. Будет вам, фрицы, вкусный ужин, будет... Вот же как бывает... Был ты менеджер по продажам бытовой техники, а стал лучшим подрывником партизанского отряда... Бывшего отряда. Эх, похоже, что эта запись будет крайней - аккумулятор уже совсем дохлый, заряд не ни хрена не держит... Еле-еле на полчаса хватает - дерьмо китайское... Кхм... Кхырр-тьфу! Проклятая простуда... Как же меня достал уже этот холод... И грязь эта чёртова - во, каким красавцем изо всего этого стал. Ещё бы повязку зелёную на голову и вылитый ваххабит был бы... Видели бы меня сейчас друзья. Хотя какие там у меня были на хрен друзья... Так, знакомые в лучшем случае. Друзья у меня здесь остались. Остались и погибли. Впрочем, это не они остались тут. Это я тут остался. И я отсюда не вернусь. Не хочу я обратно. И они не погибли. Они - живы. Все живы. Они же у меня тут. В телефоне остались. А значит - они живы. И не волнует меня ничье мнение по этому поводу.
Запись тринадцатая.
-Смотрите все. И глаза не вздумайте закрывать. Смотрите все. Это колодец. С журавлем. Черпаем водички... А нет в нем водички. Кровь в нем. Откуда? А немцы туда детей покидали. Полный колодец детей. Мертвых. Штыками исколотых. А это вот сарай. В нем стариков и баб пожгли. Один еще жив был, когда я пришел. Стенка задняя рухнула, он через бревна горящие выполз. Черный весь. Обугленный. Его всего трясло. Говорить не мог. Горло, видимо, сжег. А кожа обугленная трещинами пошла. И в трещинках мясо кровит. И дышал он. Лысый, обугленный - а дышал. И пыхтел мне что-то, а губы у него... Как это забыть все? Убил я этого старика. В лоб выстрелил одиночным. И все. Смотрите. Смотрите и не отворачиваетесь! Сейчас я детишек вытаскивать буду... СМОТРИТЕ, Я СКАЗАЛ! Нельзя не помнить...
Запись четырнадцатая.
-Блин... Наверно, я какой-то неправильный попаданец - Хрущёва не зачморил, Гудериана не убил, чертежей "калаша" не знаю, песен Высоцкого, к стыду своему - тоже... Не получается у меня всю страну спасать - вот так вот... Да по хрену! Воюю и воюю, как могу. И другие воюют. Все воюют. И все верят, что мы всё равно победим... Пускай фашисты к Москве и Ленинграду рвутся, пускай сильнее они пока что, всё равно верят в победу... Они верят, а я ведь знаю... Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Девятое мая, девятое мая, девятое мая... Жив останусь - пить буду в этот день без продыха. И не попаданцы принесут эту победу, не попаданцы... Без всяких попаданцев мы победили. Жаль, что я раньше этого не понял. Что я сделал для этой победы? Нет. Не так... ПОБЕДЫ! Не знаю. Честно, не знаю. Если я вернусь... А когда я вернусь? Да не важно. Если я вернусь - я сделаю все, чтобы закончить войну. Потому что она там, в моем прошлом-будущем еще не закончилась. Успеть бы, успеть! Но надеюсь, что-то успе...
Запись оборвалась на полуслове.
-Кошмар какой... - с силой я протер вспотевший лоб.
-Ага, - равнодушно согласился со мной поисковик и отпил ледяного пива. По бокалам стекали холодные струйки.
-А где сейчас эти записи?
-Нигде. Флешку мы оставили в нетбуке. На следующий день пошли копать по тем местам, которые были сняты и которые опознали. И все подтвердилось. И остатки колонные нашли, и место одного боя, и могилу ту, где он дружка своего, Серегу, похоронил. А! - махнул он рукой с какой-то горечью. - Да что сейчас говорить... В лагере у нас баба одна дежурила. Решила пофотографировать цветочки на полянке. Форматнула она флешку и воткнула к себе в телефон. Места ей не хватало. Дура, блять...
Он зло сплюнул на пол. Бармен недобро покосился в нашу сторону.
-Так что, хотите верьте - хотите нет.
И снова замолчал, резко успокоившись.
Странно, но я ему поверил. Так не врут. Когда врут - выдумывают подробности, подкрепляют эмоциями, изображают в лицах...
А он сидел, спокойный как удав. И от этого становилось, почему-то, еще страшнее. Почему-то мне показалось, что война коснулась меня своим ледяным безразличием. Холод и смрад ее дыхания коснулся моей кожи, моих волос. Мне вдруг почудилось что вот этот бар, в котором мы сидим сейчас - случайная иллюзия. Что там, за дверями, все еще горят пожары и злые пули свистят в поисках людей. И что если я выйду, я непременно погибну. И модный хит с полуголыми девками из плазменного телевизора только усилял это ощущение. Ощущение одиночества, фатализма и трусливой храбрости. Да. Трусливой храбрости. Потому как храбрость растет на трусости, словно яблоки на коровьем дерьме.
Наваждение длилось несколько секунд. И развеялось от слов моего собеседника:
-Не пишите об этом. Не надо. Вам все равно никто не поверит.
И я с ним согласился.
Я не буду об этом писать. Никогда.
А редактор? Да пошел он...

[pioneer]

Автор -no name.

Рассказ -Туман
Сейчас я расскажу вам историю, которая случилась со мной и моим другом. Верить или не верить - ваше дело.
Живем мы в красивом и прекрасном городе герое, в Волгограде, ранее Сталинграде. Про наш город ходят многие легенды, но я не верил ни в одну, пока сам не стал свидетелем одной из многих легенд. На дворе было лето, я все еще спал, но звонком потревожил меня мой друг, он позвал меня гулять. Погодка сегодня была хороша. Я согласился, и мы выдвинулись на улицу.
По дороге друг начал рассказывать мне про разные легенды, что под городом существуют множественные катакомбы, которые были построены во времена Второй мировой войны. Мне было жутко интересно слушать, но я все равно мысленно знал, что все это чушь, и про то, что там были разные лаборатории, где проводили опыты над немцами, тоже бред. Гуляли мы очень долго, пока на небе не стали сгущаться темные тучи.
Мы были на нашей главной набережной города, тут было красиво, очень красиво, но погода не дала нам насладиться всей красотой.
Сначала ударила молния, следом прогремел гром, нужно было быстро идти куда-нибудь под безопасное место, но друг подтолкнул меня рукой и сказал, чтобы я посмотрел на Волгу. Я увидел нечто странное. Это был туман. Но он был не простым, каким мы представляли его раньше. Это был настолько плотный и серый туман, он имел размер, который нельзя было измерить невооруженным глазом, он приближался к нашему берегу медленно, но уверенно. Я поторопил друга, мне не нравилось это, людей рядом уже не было, все либо убежали, либо попрятались, на берегу были только мы. Друг будто что-то знал, он стоял и смотрел в приближающийся туман, будто был под гипнозом, я дергал его за руку и кричал, чтобы мы уходили, но я не мог бросить его одного здесь.
Через пару мгновений туман приблизился к нам вплотную, настала полная тишина. Вдруг сзади последовал громкий грохот, похожий на взрыв, потом еще один справа. Я стоял, как вкопанный, видимость была нулевая, рядом со мной прошел мужчина, он был в военной форме, но она была не нашего времени, это была форма советских солдат времен Второй мировой войны, в руках он держал винтовку, за спиной был мешок, на голове каска. Я обернулся, там шли еще три солдата, и все были серовато-белого цвета, будто туман всех перекрасил в свои цвета.
Друга я уже не видел своего, он куда-то исчез. Я звал его, я обращался к солдатам, но они, как зомби, шли вперед и молчали, я пошел за ними. Видимо, мы уже вышли с берега, под ногами был асфальт, он был разбит, кое-где были ямы, будто от взрывов. Со всех сторон слышались взрывы, свист пуль, но солдаты шли без эмоций, будто строго следовали своей цели. Я не хотел оставаться один в этом тумане, я шел вместе со всеми, периодически звав своего друга.
Солдаты, шедшие впереди меня, резко остановились, один солдат перекрыл мне дорогу своей рукой, но я прошел сквозь нее, я испугался и оступился, впереди проехал танк, окрашенный в серо-белый цвет, это был не один танк, это была колонна танков. Когда они проехали, солдаты снова двинулись вперед. Вдруг солдаты начали ускоряться, а потом и вовсе побежали вперед, я не мог за ними успевать, постоянно отставал, и, когда я окончательно отстал, я уже шел один, я слышал только крики и звуки выстрелов впереди меня, но ничего не видел. Я остановился из-за того, что все стихло, была мертвая тишина, что произошло? Почему туман не проходит? И вообще, где я сейчас нахожусь? Я резко обернулся и увидел, что на меня вплотную смотрит человек, у него не было кожи, его лицо было обгоревшим, на его фуражке был значок третьего рейха, открыв пасть он начал кричать. Крик был хуже ультразвука, он давил на уши так сильно, что у меня из носа пошла кровь, от этого я потерял сознание и упал. Открыв глаза, я увидел, что на меня смотрит мой друг, я лежал на лавочке на нашей главной площади, он сидел рядом и смотрел на меня.
- Что произошло? И где ты был? Что за чертовщина вообще происходила со мной? Я видел призраков!
- Это был туман времени, одна из многих легенд нашего города, я же рассказывал, мне еще много чего нужно рассказать и показать тебе, пойдем.
Каждый год, в июле, в 12 часов дня, наступает туман с другого берега Волги, этот туман проходит по всему городу и расходится только на главной площади города, здесь во времена Второй мировой войны шли ожесточенные бои, которые сопровождались очень плотным туманом.


Пишет tov_sergeant (tov_sergeant)
2013-03-25 20:47:00

Рассказ - Про полтергейст. Отрывки из книги.
Потусторонние видения и голоса – тема в копарской среде крайне популярная. И обстановка должна быть соответствующей. Во-первых, хрустящий ветками костер, искры в черное небо. Криво стоящая палатка. Рукотворный хаос из предметов быта, тревожно мерцающих лопат и груды ржавого железа. Очень желательно – полная луна. И непременно прикурить от веточки, водки с пивом, кильки в томате и капнуть на штаны. Все-таки, в черных копателях есть что-то человеческое.

Рассказывать нужно пренебрежительно опираясь на локоть правой руки, а левой помахивать перед собой. Остальные изображают ухмылки на жутких, небритых рожах, одновременно съеживая анус в неудержимом пароксизме первобытного ужаса. Истории эти – не для слабонервных, и не для мятущихся душ. Ведь вокруг, как правило, темно, ни души, и гнетущая, прямо-таки звериная тишина.

Вот одного черного копателя ночью во сне немецкий солдат душил. Нашел человек цепочку серебряную со смертным медальоном, вытащил из остатков гнилого кармана, помыл и на себя нацепил. Только ночью перекрутилась она вокруг шеи, да так, будто нарочно. А солдат во сне что-то грозно на иностранном языке кричал, ругался очень, руки в окопной грязи тянул. Сам не знаком, но верные люди рассказывали. Хотя, может и врут, подонки. Ведь ничего же святого.

Отхлебнуть пива из железной кружки. Бросить пустую сиську в костер, чтобы стрельнула со свистом, вызвав взрыв энергичного мата. Еще такой случай был. Забрал один парень себе перстень эсэсовский. На следующий же день попал в аварию, машину разбил вдрызг. Потом дома пожар случился. По бизнесу проблемы начались, жена ушла к любовнице. Все родственники заболели и умерли, а смирный и воспитанный кот начал ссать в ботинки. В общем, привычный и уютный мир рухнул. И как только перстень этот он отнес в лес и закопал – жизнь понемногу налаживаться начала. Хотя кота и пришлось кастрировать.

Падкие на все липкое журналисты с удовольствием присовокупляют к очередной ереси про барыши черных копателей пару наиболее цепляющих историй. Любимые слова – «хрономиражи» и «расплата за легкомыслие». Всякий журналист знает, каково это: отнимать у времени принадлежащие ему предметы, хранящие чью-то ауру. Хранить при себе отнявшие жизнь пули и осколки, надеясь на лучшее. Не совладав с жадностью, пожирать смрадную тушенку 42 года выпуска из вскрытого в глухом углу фашистского бункера. Продавать на черном рынке дорогие каски и золотые зубы, выбитые из крошащихся челюстей ритуальным кирпичом. И в наказание то там, то здесь, в местах массовой гибели людей, заплутавшие гробокопатели слышат голоса, матерно рычащие по-русски или по-немецки. Иной раз слышат грохот сапог проходящей роты или даже видят ее смутные тени.

P1280669Но при всей этой брехне братья-молдаване рассказывали, как были на Шерпенском плацдарме, с ночевкой на берегу Днестра. Проснулся человек часов в шесть утра от холода, вышел поссать, и в утреннем тумане метрах в пятидесяти увидел какие-то сгорбленные фигуры. Человек десять в касках и с винтовками шли от немецких позиций к советским. В общем, после быстрой побудки все слиняли и пару месяцев в те края никто не ездил.
А другие надежные люди рассказывали, что идут они как-то через поле, глядь – а на том краю мужик стоит в танкистской форме. На них смотрит. Подходят ближе – пропал. Проверили – горелые танкисты прихоронены. А сколько вот таких историй:

- Вы кто, ребята?
- Поисковики, солдат наших ищем.
- А что ж вы меня не заберете? Вон там, под березой я лежу.

Брык – и обморок. Лично я бы точно рухнул. Пару лет назад ездили наши ребята в дачный поселок под Киевом солдата забирать. Копали работяги траншею под трубу и наткнулись. А пока искали кому позвонить, да звонили, да ждали, солдат себя девочке явил. Пришла внучка к бабушке на кухню, говорит: «Там дядя на лестнице сидит. В шапочке треугольной, со звездочкой». Вышли – нет никого. Бабушка в шоке, работягам интересно, в дежурную историю - потрясающая подробность, аж шерсть дыбом. Или вот про сон рассказывали: идут солдаты, чьи кости с вечера в гробы уложили, строем. Все в чистом исподнем. На того хлопца молча смотрят, будто прощаются. И растворяются в солнечном свете.

Но я, по счастью (а если честно – к сожалению), ничего такого не видел и не слышал. И даже знаю, что белые пятна на фотографиях, сделанных у раскопа – научно объяснимое явление. Фосфор из костей испаряется, понимаете. А почва его задерживает. Кто-то умный даже говорил о трансформации энергетического облака в форму, похожую на предыдущую. В общем, никакой «паранормал активити». Хотя любой опытный человек подтвердит, что аура у копаных вещей тяжелая. Особенно, если со смертью связаны. И вот однажды принес я домой штык и каску с бойца, найденного буквально за крайними заборами дачного поселка.

Взрослый мужик в «халхинголке» и с порчеными зубами человека, выросшего на тряпичной соске с жеваным хлебом, сидел на дне глубокого окопа. Будто умостился перекурить, да так и засыпали. Трофейный немецкий котелок-«почка», на месте вещмешка - запасной поясной ремень, мыльно-рыльные да зеркальце. В кармане ножик перочинный. Штык эсвэтэшный. По всему видать: старый воин - мудрый воин. Только пулю это не очень интересует. Шли бойцы в августе 1941-го немца выбивать с малого плацдарма, и приняли смерть в скоротечном бою. По соседству подняли еще одного, вставшего из окопа с гранатой и словившего в грудь жменю осколков. Лежит человек навзничь, лопатки в решето, ребра перебиты, а стеклянная фляга целая, даже водички внутри немного плещется.

В общем, положили кости на времянку, до общего большого захоронения, а железки увез я. Чтобы случайные любители «попикать на выходных» не размародерили. И устроил мне мужик за свои личные вещи натурально громкий скандал. Ночью с грохотом упал мешок картошки, на который была возложена упакованная в целлофан каска. Заодно звонко разлетелся по кафелю всякий алюминий из другой торбы. Трусы, носки и прочие стираные предметы одежды, любовно развешанные по всей ванной, утром оказались в беспорядке на полу. Ветра там не было, домашние животные в помещение не проникали, сам не пью и не лунатик. Целый месяц обмылок неупокоенной души вредного солдата буйствовал в ванной и коридоре, бросал на пол вещи и отказывался принимать мелкие подачки в виде сигарет или водки в стопочке под ломтем хлеба.

Отстал он только в тот день, когда я забрал его из лесу. Причем еще и проверку устроил. Приехав в костюме и изящных туфлях в надежде быстро вытащить мешок с останками и отвезти куда следует, я в итоге изрыл всю поляну. Приметы одна к одной: и камень приметный, и столб, и сосна. Пот уже ручьем льется, в изящных туфлях песок, а бойца моего нет. Не иначе, все же нашел кто-то случайный. Другой бы может и бросил, а я упорный. И в двухстах метрах нашел еще один такой же камень приметный, и столб, и сосну, и в солдата в мешке с первого раза уткнулся. Тут-то он мне и поверил, что не мародер я какой. И пропал, насовсем. Жаль только так и остался безымянным.