«Удобное географическое положение...» - этими тремя словами начинаются едва ли не все справочные материалы об истории Анжеро-Судженского стекольного завода. Дальше речь обычно идет о Транссибе, анжерском и судженском угле, кайлинских песках... Но завод, как и город, строили коммунисты в стране коммунистов для будущего мира коммунизма и его будущих коммунистов. В тех условиях город (и завод вместе с ним) неуклонно рос и прогрессировал. Вплоть до начала 90-х, когда уже просто «географическое» не пойдет, нужно добавлять «экономико-». И тогда уже смотреть, удобное оно или нет.
1941-й год, весна. Руководству страны ясно, что война, рано или поздно, но неизбежна. И так исторически сложилось, что стекольное производство было сосредоточено, главным образом, в европейской части страны: на Украине, в Белоруссии, Брянской, Вологодской, Московской и других западных областях, - начинает рассказ о родном заводе Артур Гейнрихович Гельмут, на протяжении долгого периода работавший главным технологом. - Естественно, в условиях войны эти предприятия могли оказаться под ударом. Было принято решение развивать стекольную промышленность на востоке, подальше от возможных мест военных действий, и, прежде всего, производство оконного стекла. К тому времени на востоке был всего один завод - в Улан-Удэ. И 22 апреля 1941 года было принято решение о строительстве в городе Анжеро-Судженске завода по производству оконного стекла. Выбор на наш город пал неслучайно: помимо Транссибирской магистрали привлекательными оказались кайлинские пески, что в будущем сыграет роковую роль...
[Из источника 2 добавлю, что базой для постройки завода стал строившийся шпало-пропитный завод, а оборудование использовалось эвакуированного стекольного завода "Великий Октябрь". Примечание - Тымф]
Вечная память...
Трубы стекольного завода видны практически из любой точки Северного района города. Да и не только Северного. Они, как безмолвные стражи-великаны, стоят среди руин: торчащих стройным рядом бетонных свай, металлоконструкций, груд стекла, отходов, битого кирпича, фрагментов цехов. Что охраняют они? Должно быть, память. И только. Пока стоят эти трубы, будут помнить проезжающие и проходящие мимо о заводе, а значит и о людях, которые работали здесь, которые строили его. Ценить и уважать их нелегкий труд. Страшно представить, каких нечеловечиских усилий стоило построить первые цехи и мастерские в условиях ручного труда, в условиях военных и первых послевоенных лет.
- Ровно через два месяца после принятия решения о строительстве началась война, - после недолгого молчания продолжает Артур Гейнрихович, - но решение это отменено не было. Более того, в октябре поступили указания из Москвы ускорить темпы строительства. Директором возводимого предприятия был назначен местный товарищ - Сергей Петрович Горяинов, главным инженером - один из первых инженеров-стеклоделов Советского Союза Петр Павлович Григорьев. Началось активное строительство. Строили долго, болезненно, вручную, без техники, со снабжением материалами в последнюю очередь - в первую, естественно, все получал фронт. Во время войны запустить завод не удалось. Когда к 1945-му году было практически завершено строительство большинства вспомогательных цехов и участков и все было готово к пуску производства, оказалось, что людей, которые бы смогли все это освоить, нет. Людей нужно было учить. В стекольном деле есть множество профессий, которым за 15 минут не обучишь. Но уже к осени 1945-го, 6 сентября, был произведен первый в истории завода пуск машины вертикального вытягивания стекла (ВВС), на которой и обучались первые анжерские стекольщики (теперь секция этой машины - фрагмент памятника первым стекольщикам).
А 12 февраля 1947 года Анжеро-Судженский стекольный завод стал официально действующим предприятием с пятью машинами ВВС.
О песке и не только
Сейчас территория стекольного завода - это частные владения, о чем мне весьма настойчиво, делая чуть рычащий акцент на слове «частные», сообщила миловидная дама уже при выходе через главную проходную у нынешнего Тульского рынка. Но побыть на территории завода добрых 30 минут мне все-таки удалось: походить по битому стеклу между бывших цехов и складов и даже сквозь них. Вообще, пребывание на территории завода для тех, кто бывал здесь в середине 1990-х или еще раньше, оставляет весьма своеобразное впечатление. В принципе, это можно сказать о любом переставшем функционировать предприятии. Это сродни визиту на кладбище. Но поражают масштабы.
Я на завод попал с северной стороны, где располагался склад песка. Никаких указателей, говорящих о принадлежности территории, там нет, вход открыт для всех желающих. От склада остались одни лишь бетонные сваи. Все остальное, видимо, ободрали и пустили в дело. Между цехом приготовления шихты и бывшей заводской котельной сейчас навалены горы березовых чурбанов - здесь в кольце руин налажено нехитрое производство древесного угля при участии двух граждан. Один, увидев блокнот и фотокамеру, в весьма саркастической форме поинтересовался: «А что, выкупать собрались, строить что-то будете?» Нет, ничего здесь строить уже не будут. Помнить будут.
- Трагической оказалась ситуация с песком, - говорит Артур Гейнрихович. - Он был, в сущности, непригоден для стекольного дела. В кайлинском песке, который практически идеален для строителей, слишком много глины - порядка 15 процентов, что губительно сказывается на качестве стекла. Завод перешел на ижморский песок, который, как говорил Ефремов, начальник ижморского карьера, добывали «свинячьим» способом - линзами. Залегание песка было неоднородным, бурили скважину, брали пробу, если песок был хорошего качества, то снимали вскрышку и начинали добычу песка для стекольного производства.
К середине 1950-х годов стало очевидно, что того объема стекла, которое завод выпускал (около 3 млн. кв. м в год), недостаточно в условиях роста городов Западной Сибири, заселения сибирского севера, возросшем спросе на стекло в Казахстане и Монголии. Поэтому в 1958-м году было начато возведение цехов 2-й очереди завода, и в январе 1964 года она была пущена. Объемы производства оконного стекла выросли практически в три раза. Естественно, выросла потребность в сырье. Пришлось брать песок подряд, практически не разбирая, какого он качества, - на это не было времени. Как результат, значительный ущерб был нанесен первой очереди, едва не загубили только набиравшую обороты вторую. Нам помогли в области, 1-й секретарь обкома партии Ештокин Афанасий Федорович позвонил своему коллеге в Куйбышевскую область, зная, что там добывают первоклассный стекольный песок, который идет на ряд советских заводов. И попросил отгрузить пробную партию в 15 вагонов. Песок оказался действительно первоклассным. Вот так через телефонный разговор решилась на десятилетия судьба завода. С тех пор - с 15 июля 1965 года - мы перешли на волжский песок.
