"Большая часть рабочихъ, почти 8/10, — ссыльно-поселенцевъ; изъ этихъ 1/3 вынесли каторжныя работы, арестантскія роты, или что-нибудь въ этомъ родѣ; стало-быть прошедшее представляетъ одни злыя воспоминанія, а будущее не можетъ представлять даже мало-мальски успокоительной перспективы".
"На большей части пріисковъ, (кромѣ богатѣйшаго изъ нихъ, именно Сибирякова и Базанова), сплошь и рядомъ рабочій оканчиваетъ свою урочную работу къ 3-мъ часамъ дня и за работу сверхъ урока, почти всегда и вездѣ полагается двойная, а на иныхъ пріискахъ и тройная плата: но никакая, хоть бы десятерная плата, никакой страхъ наказанія, никакое ласковое слово не заставили бы рабочаго дѣлать сверхъ-урочную работу, еслибъ только не полагалась за эту работу, — сверхъ платы, — водочная порція".
"Послѣдняя здѣсь играетъ роль бича надсмотрщиковъ надъ толпою негровъ на плантаціяхъ, во времена невольничества; какъ тамъ ударами бича заставляли продолжать работу до полнаго истощенія силъ, такъ и тутъ обѣщаніемъ порціи водки заставляютъ рабочаго исполнять какую-угодно работу, въ какое бы то ни было время. Но къ чести золотопромышленниковъ надо отнести то обстоятельство, что они никогда не злоупотребляютъ этимъ и за сверхъ—урочную работу плата записывается всегда двойная и нерѣдко тройная, хотя и безъ этого, порція водки была бы и есть главная побудительная причина для сверхъ—урочной работы... Точно-также, если служащему вздумается починить сапоги, сшить себѣ что нибудь, поправить — то все это будетъ сдѣлано съ замѣчательной быстротой и добросовѣстностью, если только онъ пообѣщаетъ «стаканчикъ» водки. Рабочій счастливъ, получивъ такое вознагражденіе за свой трудъ и, напротивъ, корчить недовольную мину, если вмѣсто стакана водки служащій даетъ ему 3 или 5 рублей. «Деньги-то мы видали» — говоритъ рабочій".
Напомню читателю, что я уже въ первомъ письмѣ говорилъ, что главный контингентъ спиртоносовъ набирается изъ пропившихся и голодныхъ рабочихъ; а разъ уже рабочій побывалъ въ спиртоносахъ, и при этомъ гдѣ нибудь былъ «узнанъ, но не попался» ему уже трудно наняться въ тайгу: его сейчасъ заграбастаетъ «духъ»—казакъ и представить по добру по здорову къ исправнику, а тамъ плохія шутки. Часто причиной поступленія въ спиртоносы служитъ просроченный видъ, или отсутствіе его.
"Но всѣ эти порціи, всѣ эти подачки за сверхъ—урочную работу и мелкія услуги — все это — «злыдни»: ими не напьешься до того, чтобы «все горе забыть». Вотъ тутъ то и является спиртоносъ съ предложеніемъ своихъ услугъ. Правда, водка у него мерзкая, слабая и чрезвычайно дорогая по цѣнѣ, «но зато по крайности есть», а что до цѣны, такъ наплевать: не здѣсь, такъ на Витимѣ, или въ другомъ какомъ мѣстѣ все равно пришлось бы пропиться..."
"Года два, или три тому назадъ, собственно, для спиртоносовъ было приплавлено съ верховьевъ Лены на Крестовую и Пеледуй до 40 бочекъ спирту на годовую «препорцію». И тогда снаряжались не мизерныя партіи, состоящія изъ какого нибудь десятка человѣкъ, а далеко больше, Напримѣръ, извѣстный спиртоносъ Чагинъ ходилъ съ партіей въ 40 человѣкъ, а Петрушовъ — въ 20 человѣкъ; они часть дороги дѣлали на лошадяхъ. На р. Патомъ однажды было вывезено разомъ 4 бочки спирту и тамъ уже онъ розлитъ въ ведерныя фляги, для носки которыхъ на себѣ и нанималась такая масса рабочихъ. Теперь уже нѣтъ такихъ большихъ партій, а обыкновенно она состоитъ изъ 10—12 человѣкъ; каждый изъ нихъ вооруженъ чѣмъ нибудь — именно, «чѣмъ нибудь», потому что вооруженіе спиртоносовъ, по словамъ нѣкоторыхъ личностей хорошо знающихъ ихъ — изъ рукъ вонъ плохо: рѣдкій изъ и ихъ имѣетъ револьверъ и порядочное ружье, а то только для «близиру» таскаютъ ружья никуда негодныя..."
"На каждаго спиртоноса, въ зимнее время, полагается около двухъ ведеръ спирта, немного чаю, сахару, масла, хлѣба... все это складывается на салазки и надобно на себѣ тащить въ тайгу, верстъ 300—400. Нелегкое дѣло! Впрочемъ съ Крестовой ли отправляется партія, или съ Половинскаго селенія, (Ангачокъ - иначе) крестьяне всегда отвозятъ спиртоносовъ и ихъ поклажу до р. Патома (верстъ 70—80), а дальше, все таки приходится идти пѣшкомъ, волоча за собой тяжелые салазки на гору и подъ гору, сначала по дорогѣ, а потомъ совсѣмъ безъ дороги, по горло увязая въ глубокій снѣгъ, проваливаясь въ полыньи и «снѣжницы», отмораживая себѣ руки и ноги въ жестокую вьюгу, зарываясь на ночь въ снѣгъ и все таки пьянствуя каждый день. Всякій встрѣчный или догоняющій колокольчикъ пугаетъ ихъ и они шарахаются въ лѣсъ, какъ спугнутое стадо куропатокъ".
"Такъ, или иначе, подошедши къ пріиску верстъ за 5—10, спиртоносы зарываютъ свое добро — зимой въ снѣгъ, а лѣтомъ въ мохъ — и одинъ изъ нихъ, болѣе храбрый, чаще бывавшій, идетъ на «станъ». Здѣсь онъ иногда среди бѣлаго дня смѣшивается съ толпой рабочихъ, а чаще ночью, «тихимъ манеромъ» пробирается въ казармы рабочихъ. Здѣсь они всегда желанные гости, приходу ихнему рады и нечего опасаться предательства. Послѣднее случается чрезвычайно рѣдко, но за то постоянно наказывается жестокимъ мщеніемъ со стороны спиртоносовъ".
"Молодой, здоровый и сильный парень — рабочій Макаровъ, отличавшійся трезвостью, подозрѣвался спиртоносами въ предательствѣ. Однажды онъ былъ найденъ въ 1 верстѣ отъ пріиска убитымъ: на немъ было около 20 глубокихъ смертельныхъ ранъ — видно было, что убійство совершено съ необычайною страстностью и жестокостью. Непріятностей на пріискѣ Макаровъ ни съ кѣмъ не имѣлъ, а по своей необычаной силѣ — двоимъ—троимъ и не поддался-бы. Ясное дѣло — его убили спиртоносы".
"На большихъ пріискахъ всегда есть, такъ называемый «летучій отрядъ» или «кордонные казаки». Какъ спиртоносовъ вмѣсто этого имени можно было бы окрестить «смертоносами», такъ и казаковъ — вмѣсто «кордонныхъ» смѣло можно назвать «картонными», до того они плохи, такъ дурно вооружены, такъ трусливы. И если имъ и удается изловить спиртоносовъ, то только благодаря численному превосходству, или все-таки не въ примѣръ лучшему вооруженію, такъ какъ спиртоносы рѣдко хорошо вооружены. Часто случается казакамъ врасплохъ накрыть спиртоносовъ гдѣ нибудь въ избушкѣ угольщика. Большое превосходство казаки надъ спиртоносами имѣютъ еще и потому, что первые всегда на лошади, а послѣдніе — «на своихъ на двоихъ». Открытая схватка, рукопашный бой между казаками и спиртоносами — рѣдки, а чаще тѣ или другіе бѣгутъ, завидя превосходство непріятеля. Впрочемъ, было нѣсколько случаевъ и «битвъ», при которыхъ были и убитые и раненные съ обѣихъ сторонъ. Отобранный у спиртоносовъ спиртъ казаки сдаютъ въ пріисковое управленіе, которое за него выдаетъ казакамъ стоимость спирта".
"Пришедши въ казарму рабочихъ, спиртоносъ находить своего агента, который идетъ на условленное мѣсто и тамъ беретъ флягу со спиртомъ, которую и распродаетъ въ артели. Самое ничтожное количество спирта покупаютъ у спиртоносовъ на деньги, а всего больше вымѣнивается спиртъ на похищенное золото. Впрочемъ, большія партіи спиртоносовъ не только вымѣниваютъ золото на спиртъ, но покупаютъ его и на деньги, для чего организаторы партій ихъ щедро одѣляютъ деньгами и снабжаютъ вѣсками и гирьками. Однимъ словомъ — торгъ по формѣ".
"Самое страдное и прибыльное время для спиртоноса, разумѣется, лѣто, когда идетъ «промывка» и когда у всякаго рабочаго имѣются и деньги, и золотишко. Но зато, время это — самое трудное и опасное. Спиртъ надобно, большею частію, тащить на себѣ, перенося зной и дождь, дѣлая переходы не по дорогѣ, а какъ Богъ на душу положитъ, по негостепріимной тайгѣ. Рѣдкая партія спиртоносовъ имѣетъ случай, или возможность обзавестись лошадьми, или оленями. Но всѣ эти невзгоды — не лиха бѣда: жизнь не баловала спиртоноса и переносить трудъ и лишенія онъ привыченъ".
"Лѣтомъ «летучіе отряды» усиливаются въ числѣ, лучше вооружаются, «картонные люди» безпрестанно рыскаютъ вокругъ пріисковъ и являются то тутъ, то тамъ — нежданно, негаданно. Много хитрости и ловкости, большое знаніе мѣстности и невѣроятная осторожность нужны для того, чтобы избѣжать въ это время бдительности казаковъ, которая еще увеличивается, благодаря богатой поживѣ за отобранныя спиртъ и золото. Жизнь спиртоноса постоянно на волоскѣ: вѣдь, чего добраго, въ случаѣ «удиранія», казакъ и выстрѣлитъ въ догонку, да и попадетъ «шальная» въ спину: на зло-то и стрѣлкомъ сдѣлаешься. Поневолѣ приходится сдаваться".
" Злая доля постигаетъ спиртоноса и тогда, когда онъ, попавшись къ казакамъ, или откупится отъ нихъ «отдавши все» — и деньги, и спиртъ, и золото, или же невольно лишившись всего этого, бѣжитъ съ поля сраженія. Голодъ предъявляетъ свои права и жестоко мучитъ несчастнаго. Тутъ не попадайся спиртоносу — лютъ онъ до невѣроятности".
"Но вотъ спиртоносы благополучно миновали всѣ этн опасности, они въ передній путь выпили только половину своего спирта, а другую половину выгодно сбывъ на пріискѣ, идутъ теперь обратно, богато нагруженные добычей. Спиртъ, т.е. разведенную до невозможности водку сбыли не дешево: по 10—20 руб. за бутылку, по фунту золота за ведро. Такимъ образомъ, иногда выноситъ одна партія очень много золота. Такъ, наприм., въ 1875 году ѣхали изъ тайги на резиденцію служащіе промысловъ Дмитріева — Ошаровъ н Юрьевъ. Они везли три съ половиной пуда золота, намытаго за все лѣто работой болѣе чѣмъ ста человѣкъ. Вдругъ, они встрѣтили партію спиртоносовъ, трезвую и благополучно возвращавшуюся изъ тайги; она была чрезвычайно мирно и благодушно настроена и откровенно созналась, что везетъ изъ тайги пять пудовъ золота и даже показала его для большей убѣдительности".
"Спиртоносъ Петрушовъ увезъ изъ Витима больше пуда золота, объ этомъ донесли начальству и за Петрушевымъ поскакала погоня. Ѣдетъ Петрушовъ и слышитъ за собой крики и звонъ колокольцевъ быстро несущейся тройки. Онъ живо смѣтилъ, что дѣло — дрянь и прехладнокровно вынимаетъ мѣшокъ съ золотомъ и кладетъ на облучокъ. Тройка догоняетъ и обыскиваетъ. «А это у тебя что такое?» спрашиваютъ о мѣшкѣ на облучкѣ. «А Богъ ее знаетъ! хладнокровно отвѣчаетъ Петрушовъ — нашелъ на дорогѣ — везу для предъявленія». Какъ ни какъ, а третью часть «находки» Петрушову все таки пришлось выдать..."
"Не всегда, не всѣмъ, конечно, удается выносить такъ много золота, но всегда и всѣмъ и обратное путешествіе представляетъ чуть-ли не самую большую опасность. Теперь каждый шагъ ему можетъ быть заданъ карачунъ и — кѣмъ-же? А вотъ тѣмъ же, кто съ нимъ дѣлилъ труды и опасности, кто вмѣстѣ рисковалъ жизнью — своимъ же братомъ, спиртоносомъ. Теперь каждый боится всѣхъ остальныхъ: всѣ противъ одного и каждый противъ всѣхъ. Дурныя, черныя мысли копошатся во всѣхъ головахъ: «эхъ, укокошить бы этого, да забрать его деньжата и золотишко!...» День труденъ и тревоженъ, ночь всего опаснѣе... Усни всѣ, а одинъ проснется, да всѣхъ и вырѣжетъ; а то двое сговорятся, да зарѣжутъ третьяго, а потомъ — одинъ другаго... Проѣзжавшіе конюхи увидали сгорѣвшее зимовье: въ немъ потомъ было найдено четыре обгорѣлыхъ трупа, съ ясными знаками насильственной смерти. То были спиртоносы, «обработанные» товарищами... Въ одномъ мѣстѣ было найдено двѣнадцать труповъ; видно было, что всѣ они убиты".
"Не даромъ же къ Ленскому берегу постоянно прибиваетъ утопленниковъ — хорошо одѣтыхъ, какимъ и долженъ быть спиртоносъ, только что продавшій золото, заплатившій за спиртъ и съ шикомъ своего рода экипировавшійся. Но къ несчастію, у него еще оставались не пропитыя деньги, соблазнившія ближняго спустить его «туда». Можетъ ли быть жизнь болѣе злой, болѣе проклятой! И если его увидятъ прибитымъ къ берегу почтовые ямщики, то, конечно, «оттолкнутъ его весломъ» чтобы онъ «внизъ поплылъ снова, за могилой и крестомъ», ибо докладывать о такой оказіи по начальству — сколько хлопотъ: вези это начальство взадъ и впередъ, на допросахъ будутъ держать — «ну его къ лѣшему»".
"Конечно, рискуютъ и виноторговцы, и «непьющіе» жители Крестовой, Половинки и проч., ибо что-же они возьмутъ, если какого-нибудь непомнющаго заберутъ на цѣпуру, или даже если онъ и вернется — да голъ, какъ соколъ. Ничего снаряжатель не взялъ-бы съ спиртоноса и въ томъ случаѣ, если бы спиртоносъ вернулся съ богатой наживой, да утеръ носъ снаряжателю. Но послѣдняго снаряжатель не боится: «детки» по своему честны: они непремѣнно сначала заплатятъ долгъ, а потомъ уже кутятъ на остальное. Быть можетъ тутъ у спиртоноса и разсчетъ играетъ роль: не заплатитъ онъ разъ, деньги все равно прокутитъ, но зато въ другой разъ его не ссудятъ спиртомъ и ему бы пришлось просто умереть съ голоду; а спиртоноса извѣстнаго своей честностью въ уплатѣ, даже въ случаѣ неудачи два, три раза подрядъ, снаряжатель и четвертый разъ снабдитъ спиртомъ, чтобы выручить свои первыя затраты; спиртоносъ же уплачиваетъ, въ случаѣ удачи за весь спиртъ, забранный и на неудачные походы".
"Такъ, наприм., мнѣ сказывалъ одинъ еврей, что онъ три раза отправилъ партію спиртоносовъ и къ ряду всѣ три партіи были переловлены, кромѣ главнаго — вожака, самаго слизкаго угря между спиртоносами. И этотъ самый еврей еще четвертый разъ снарядилъ партію и надѣялся выручить свои деньги (около 2000 руб.) и еще получить, конечно, большой дивидендъ. Да оно и не мудрено: спиртоносамъ водку отпускаютъ за двойную, тройную цѣну. Ловкій еврей соображалъ еще и то обстоятельство, что спиртоносъ ему заплатить шлиховымъ золотомъ, которое жидъ свѣситъ фальшивыми гирями и приметъ по дешевой цѣнѣ. И не одинъ этотъ еврей, а всѣ «снаряжатели» поступаютъ точно такимъ же образомъ".
"Не всѣ спиртоносы идутъ въ тайгу на равныхъ паяхъ: большая часть ихъ идетъ работниками партіи. Само-собой разумѣется, что и находясь въ работникахъ, они имѣютъ право на извѣстную долю прибыли, ибо каждый «окромя хозяйскаго», имѣетъ право взять немного и своего «спиртишка», который и пускаетъ въ оборотъ. Часто, конечно, случается, что небольшія партіи предпринимаютъ путешествіе со спиртомъ и на равныхъ паяхъ. Дорожное продовольствіе спиртоносовъ всегда имѣетъ предметы роскоши: чай, сахаръ, крупчатая мука и т.п., а въ одной палаткѣ спиртоноса было найдено нѣсколько бутылокъ винограднаго вина, ветчина, колбаса и желѣзная кровать. Ясное дѣло, что «хозяинъ» былъ не «мужицкое рыло», а до нѣкоторой степени «баринъ» и не отказывалъ себѣ въ небольшомъ комфортѣ".
"Приступая къ описанію Олекминской тайги, я долженъ познакомить читателей, хотя поверхностно, съ ея географіей. Вся тайга дѣлится на двѣ половины, которыя на оффиціальномъ языкѣ носятъ названія: «Витимской» и «Олекминской» системъ, судя по тому, въ которую изъ этихъ рѣкъ течетъ каждая изъ золотосодержащихъ рѣчекъ; на языкѣ-же обыденномъ онѣ называются «ближней» и «дальней» тайгами. Первою была открыта Олекминская система (дальняя тайга) и поэтому она первая и начала упадать (что въ настоящее время очень и очень замѣтно), повинуясь общему для всѣхъ сибирскихъ золотыхъ системъ роковому закону: открытіе — апофеозъ развитія, достигающій иногда баснословно богатыхъ дѣлъ, а затѣмъ — болѣе или менѣе быстрый, но всегда окончательный упадокъ и въ заключеніе полнѣйшее запустѣніе и заброшенность... И всѣ эти пертурбаціи въ каждой системѣ происходятъ всего въ теченіи двухъ-трехъ десятковъ лѣтъ (рѣдко немного болѣе)..."
"Описывая условія жизни Олекминской тайги, я не буду касаться, такъ называемаго, собственно «горнаго» дѣла и постановки его. А постараюсь только познакомить читателя съ условіями собственно жизни и службы на пріискахъ въ тѣхъ видахъ, что можетъ быть мой разсказъ предостережетъ многихъ изъ тѣхъ, которые (и этому много примѣровъ), не довольствуясь подъ часъ хотя не богатымъ, но обезпеченнымъ существованіемъ, часто бросаютъ не говорю службы, а даже и хозяйства, распродаютъ послѣдній домашній скарбъ и, преодолѣвая массу препятствiй и непріятностей, проходя черезъ сотни мытарствъ, тащатся на пресловутую Олекму, въ чаяніи сколотить тамъ копѣйку и обезпечить, такимъ образомъ, себѣ въ будущемъ безбѣдную (а по предположеніямъ многихъ — и богатую) жизнь... Но — увы! въ большинствѣ случаевъ, и въ большинствѣ огромномъ, — всѣ эти надежды оказываются мыльнымъ пузыремъ и вслѣдъ за ними — горькимъ разочарованіемъ наступаетъ для подобныхъ искателей счастья періодъ вздоховъ, томленій, проклятій и постройки плановъ о томъ, чтобъ хоть какъ-нибудь добраться до своего роднаго, хотя и раззореннаго, гнѣзда... А сколько алчущихъ наживы и вовсе въ глаза не увидятъ Олекмы, а прожившись въ Иркутскѣ или въ Витимѣ — этихъ исходныхъ пунктахъ доступа въ тайгу, — чуть не по міру отправляются назадъ, домой!.."
"Населеніе (понятно — населеніе подвижное) Олекминской тайги дѣлится на три главныхъ касты: каста служащаго люда, такъ сказать, «патриціи» тайги, каста рабочихъ — «плебсъ» и каста туземцевъ — якутовъ, которую, по справедливости, можно назвать кастой «рабовъ» — до того обездолены, обезличены и загнаны эти исконные обитатели дѣвственныхъ еще почти дебрей тайги, давшей такіе капиталы пришельцамъ... Можно отличить еще два элемента населенія: это элементъ правительственный — блюстители общественнаго благочинія и порядка и элементъ мелкихъ золотопромышленниковъ, въ громадномъ большинствѣ — спекуляторовъ, вмѣстѣ съ родственной имъ спекуляторской челядью — спиртоносами".
"Разбирая въ частности бытъ каждаго изъ вышеназванныхъ элементовъ, понятно, слѣдуетъ начать съ главнѣйшаго, хотя, въ тоже время и незначительнѣйшаго, т. е. съ элемента административнаго. Главнѣйшій представитель этого элемента — это для каждой системы горный исправникъ, таежный губернаторъ. Затѣмъ, администрацію дополняютъ: помощникъ его, отрядный казачій командиръ, а затѣмъ урядники и казаки. На этихъ послѣднихъ позволительно немного и остановиться. Какой казачій урядникъ и какой служащій казакъ не ждетъ очереди назначенія въ тайгу съ нетерпѣніемъ? Тайга — это манна небесная для нихъ. Въ тайгѣ они пользуются ото всѣхъ: и отъ рабочихъ, и отъ якутовъ, и спиртоносовъ, не говоря уже о сравнительно довольно приличномъ вознагражденіи, получаемомъ ими отъ промысловыхъ управленій. Взиманіе мзды они производятъ иногда такъ удачно, что урядники въ два-три года службы на промыслахъ ухитряются сколачивать не только тысченки, а иногда и десятки ихъ. Казаки, разумѣется, наживаютъ меньше, но этого и слѣдуетъ ожидать; въ тайгѣ берутъ по чину. Есть и еще въ тайгѣ чиновникъ, это — горный ревизоръ, который, большею частью, можетъ быть и при основательныхъ теоретическихъ познаніяхъ, очень мало понимаетъ на практикѣ и заявляетъ о своемъ существованіи только рѣдкими посѣщеніями пріисковъ, да развѣ еще разсылаемыми иногда циркулярами о порядкѣ веденія пріисковыхъ работъ, клонящемся къ безопасности рабочихъ и иногда довольно оригинальными..."
"Пріисковой рабочій — это въ высшей степени своеобразный типъ. Тайга на каждаго человѣка, пробывшаго въ ней нѣсколько лѣтъ, кладетъ свою печать, изучивъ которую нѣсколько, можно сразу выдѣлить изъ толпы, въ какомъ бы то ни было жиломъ мѣстѣ, пріисковаго рабочаго, и выдѣлить въ большинствѣ случаевъ безошибочно. Чтобъ прослѣдить переработку обыкновеннаго простолюдина въ этотъ своеобразный типъ, возьмемъ для примѣра новичка, въ первый разъ, вступающаго въ тайгу, и посмотримъ, съ какими жизненными условіями приходится ему столкнуться, потому что эти то, въ высшей степени своеобразныя условія, и создаютъ особенный типъ людей..."
"Ближайшій къ тайгѣ пунктъ «наемокъ» на промысла и послѣднее жилое мѣсто по дорогѣ въ Витимскую систему — это въ свое время, нѣсколько лѣтъ тому назадъ знаменитое село Витимское, пользовавшееся такой печальной или, вѣрнѣе, страшной извѣстностью, остатки которой сохранились и понынѣ, но уже далеко не въ прежней силѣ. Нынѣ всѣ наемки, если онѣ только случаются въ жилыхъ мѣстахъ, ограничиваются почти однимъ Витимомъ (нанимаютъ народъ въ тайгу еще и въ Иркутскѣ, но въ весьма незначительномъ количествѣ, потребномъ или для сопровожденія зимнихъ транспортовъ съ пріисковыми товарами, или для лѣтняго сплава ихъ). Прежде-же производились наемки по всей Сибири, а одинъ изъ уполномоченныхъ богатѣйшей золотопромышленной К° Олекминской тайги распространилъ эту операцію даже въ приуральскомъ краѣ Россіи, — какъ-то: въ Пермской и Вятской губерніяхъ, создавая, такимъ образомъ, искусственную, но вѣрную кабалу для несчастныхъ, прельстившихся крупными «задатками» и соблазнительными обѣщаніями и разсказами о баснословно скорой и богатой наживѣ".
"По доставкѣ рабочихъ на пріискъ, подводили итоги стоимости ихъ провоза (дорога до пріиска отъ мѣста наемки, согласно контракта, падаетъ на счетъ нанявшагося), и, принявъ во вниманіе иногда громадность разстоянія, безцеремонные грабежи довѣренныхъ пріискателей и ихъ помощниковъ (не говоря уже о нѣкоторыхъ слабостяхъ самихъ наемниковъ), — можно составить себѣ понятіе въ какую солидную цифру обращались эти расходы. Между тѣмъ, каждый рабочій долженъ былъ ихъ прежде всего отработать, при чемъ нужно не забывать, что средній годовой заработокъ каждаго рабочаго, изъ котораго онъ, кромѣ отработка задатка и дороги, долженъ удѣлять еще себѣ на одежду и обувь, на табакъ, чай, сахаръ и масло, — простирался среднимъ числомъ только до 200 руб. Тутъ-то и являлась кабала для рабочаго!.."
"По прибытіи на пріискъ, рабочихъ селятъ въ «казармахъ» — такъ называются жилища, имѣющія, впрочемъ, еще и другую, болѣе популярную кличку «номеровъ», происходящую отъ того, что всѣ эти помѣщенія, для удобства пріисковой администраціи, занумерованы. Номера эти по большей части низкія, полутемныя, тѣсныя помѣщенія, аршинъ 9 или 12 въ квадратѣ, съ расположенными вдоль всѣхъ стѣнъ «нарами» и съ желѣзными печками. Въ этихъ то помѣщеніяхъ, съ количествомъ воздуха отъ 3 до 5½ тысячъ куб. фут., помѣщается отъ 15 до 20 человѣкъ рабочихъ, нѣкоторые съ женами и ребятишками, мокрое бѣльишко которыхъ, вмѣстѣ съ онучами и другими часто тоже мокрыми или пропотѣвшими принадлежностями костюма взрослыхъ, сушится тутъ-же надъ печкой... Можно себѣ представить, что за атмосфера въ такомъ номерѣ ночью, когда всѣ жители его въ сборѣ и въ особенности зимой, когда часто сильные морозы не позволяютъ держать окна и двери открытыми, а другихъ приспособленій для вентиляціи тамъ никакихъ, обыкновенно, не имѣется!..."
"Слѣдующій за прибытіемъ рабочихъ на пріискъ день — обыкновенно льготный. Онъ дается имъ для отдыха послѣ дороги, для полученія и подготовки, такъ называемаго, «струмента»; а также въ этотъ первый день они получаютъ «выписку», т. е. имъ выдаютъ изъ запаснаго амбара, впередъ, въ счетъ заработка, небольшое количество необходимыхъ продуктовъ, какъ-то: чаю, масла, сахару, табаку и пр., а равно и необходимое изъ одежды. Затѣмъ, уже съ слѣдующаго дня, рабочій вступаетъ въ разъ на всегда установившуюся колею пріисковыхъ жизни и работъ, которая начинается для него первымъ выходомъ на раскомандировку".
16 октября, въ 4 часа утра, раздается звукъ колокольчика, возвѣщающій часъ вставанья...
Такъ называемый, «надворный» отправляется по казармамъ будить только что разоспавшихся рабочихъ. Послѣ чая, по другому звону колокольчика, рабочіе выходятъ изъ помѣщеній и собираются на разъ назначенномъ мѣстѣ. Здѣсь и происходитъ «раскомандировка», т. е. рабочіе назначаются одиночкой или группами на тѣ или другія работы, по которымъ они и расходятся большею частью въ сопровожденіи назначенныхъ для завѣдыванія ими приказчиковъ, или по таежному «служащихъ». Съ минуты выхода на работу рабочій, изъ существа болѣе или менѣе разумнаго, имѣющаго свои желанія, свою волю, превращается въ пѣшку, въ автомата, обезличивается и въ продолженіе всѣхъ рабочихъ часовъ не имѣетъ своего ничего: онъ работаетъ гдѣ велятъ, что велятъ и какъ велятъ и за малѣйшую ошибку или неправильность ему грозитъ начальственно-грозный крикъ служащаго, а часто и самая грубая, самая площадная брань.
Въ теченіе всѣхъ рабочихъ часовъ, прерывающихся только установленными промежутками для обѣда, и лѣтомъ еще для утренняго и вечерняго чая — «завтрака» и «паужина», по таежному продолжающихся съ раскомандировки до окончанія «урка», или, за невыполненіемъ послѣдняго до «шабашу» — вечерняго свистка, означающаго прекращеніе всѣхъ вообще работъ и раздающагося обыкновенно зимой въ 6 ч. и лѣтомъ въ 7 часовъ вечера, рабочій находится въ полнѣйшей зависимости и подчиненіе у служащаго. Работы на промыслахъ — большею частью земляныя, шахтовыя и при томъ довольно тяжелыя, въ особенности, когда приходится работать подъ непрерывными струями земляной, холодной воды, отъ которой не спасаютъ даже выдаваемые иногда и «хозяйскіе» «кожаны» — кожаные пальто. И все это изо дня въ день по разъ заведенному порядку, вплоть до «расчета», этого величайшаго годоваго праздника рабочихъ, которымъ заканчивается пріисковой годъ — «операція» — и въ которой, хотя большею частью и не надолго, каждый рабочій чувствуетъ себя «вольнымъ казакомъ», когда съ него снимается узда, державшая его чуть не цѣлый годъ на привязи.
Содержаніе отпускается имъ довольно хорошее и въ достаточномъ количествѣ: 1½ ф. мяса скотскаго и 4½ ф. печенаго хлѣба на человѣка ежедневно; кромѣ этого, отъ управленія отпускается соль и приварокъ какъ то: крупа для щей и два раза въ недѣлю для каши и капуста. Въ посты допускается по желанію замѣнъ мяса рыбой; для кашъ отпускается отъ ½ ф. до ¾ фун. ежемѣсячно на человѣка скоромнаго масла, а лѣтомъ, кромѣ всего вышеозначеннаго, приготовляется для рабочихъ за счетъ К° квасъ, хотя и довольно своеобразнаго свойства. Остальное же все, какъ напр. чай, сахаръ, табакъ, одежда и проч., рабочіе получаютъ уже по мѣрѣ надобности изъ пріисковаго амбара въ счетъ своего заработка, который, какъ я уже сказалъ выше, колеблется между 200 и 300 р. въ годъ. Въ эти цифры, конечно, не входитъ плата за находимое иногда непосредственно въ золотосодержащихъ пескахъ, во время работъ, такъ называемое, «подъемное» золото, въ болѣе или менѣе крупныхъ штуфахъ — «самородкахъ» — какъ говорятъ въ тайгѣ. Плата за это золото установилась теперь отъ 2 р. 50 к. до 3 р. за золотникъ и поступаетъ въ пользу рабочаго немедленно и непосредственно, хотя бы онъ и состоялъ К° должнымъ.
