- Чьи это деньги, Демидыч, твои или мои?
- И мы твои, матушка императрица, и деньги тоже твои.
В последнем номере газеты «Тагилка» нами была опубликована статья «Тайна острова Сосновый раскрыта?». В данной статье мы попытались пересмотреть некоторые традиционные версии, связанные с печатаньем фальшивых монет Демидовыми. В частности, мной и краеведом Алексеем Хлопотовым была выдвинута версия о том, что фальшивые монеты печатались не в мрачных подземельях Невьянской башни, а в сокрытых в густых Таежных лесах старообрядческих скитах, в районе Веселых гор. В данном районе, к сожалению, уже ныне покойном геологом Канонеровым было открыто большое количество старинных шахт и рудников. На некоторых из них добывалась в небольшом количестве и серебряная руда. Об одном из таких рудников, расположенных вблизи горы Белой, свидетельствует и академик Паллас, лично побывавший там. Правда, говорит он, что Демидов был недоволен количеством извлеченной оттуда руды, из которой было выплавлено несколько пудов серебра, но, сколько было там добыто – Паллас достоверно знать не мог. Между тем из четырех пудов серебра, полученных с одного только этого рудника, можно было напечатать несколько тысяч полноценных монет. Изучив современную гидрологическую карту Черноисточинского пруда, мы с Алексеем Хлопотовым обнаружили несколько аномальных, в плане глубин, зон.
Предположительно, это и были старые рудники на которых добывалась руда. Возможно, что на некоторых из них добывалась только железная руда, что, кстати, служило неплохой маскировкой, и санной дорогой из Черноисточинска отправлялась на Невьянский завод, где, как известно, запасов железной руды практически не было. После истощения данных месторождений, Демидов соорудил в этом месте платину, и железопрокатный Черноисточинский завод. Рудники оказались затопленными. Это и послужило основой для легенды о затоплении Невьянской башни. Далее мы предположили – а какие же деньги мог печатать Демидов? Этой монетой служил Голландский «Иоахим Сталлер», получивший в Америке название «доллар», а у нас прозывавшийся «[сторонний ресурс]». В 1708 году, ближайший сподвижник Петра первого – Андрей Виниус уговорил царя начать денежную реформу.
Виниус являлся и покровителем Акинфия Демидова, с этой целью он и послал его на Урал. В ходе денежной реформы, Виниус, являвшийся одним из влиятельнейших голландцев, мог заказать у себя на родине несколько комплектов штемпелей. Несколько таких комплектов Виниус и передал Демидову. Но, напечатать фальшивые деньги – это только половина дела, главное – распространить их. Сразу оговоримся, «фальшивые» деньги ничем не отличались от тех, которые штамповал государственный монетный двор, а возможно и содержание серебра в монетах Демидова было выше. Как известно - шило в мешке не утаишь, и крупные купцы знали о Демидовских серебряных рублях, но предпочитали брать их, а не государственные деньги. К 1730 году к концу царствования Екатерины первой и «светлейшего» князя Александра Даниловича Меншикова, гос. казна, вконец, опустела. В последнюю партию «серебряных» монет добавили столько лигатуры, что побоялись вывозить их даже с монетного двора, где, через какое-то время они превратились в зловонные кучи. Таковы вот были в то время государственные деньги.
Итак, сбыт мог проходить по следующей схеме: купцы-старообрядцы, торговавшие в Архангельске, получали партию фальшивых монет. Голландцы, закупавшие русские товары, расплачивались настоящими деньгами. По схеме Виниуса – настоящие талеры на следующем корабле уплывали в Голландию , где пополняли его личный счет, а Демидовские фальшивые отправлялись на государственный монетный двор, где получали надпечатку, так называемый «[сторонний ресурс] с признаком», либо перепечатывались в российский рубль. Другая часть фальшивых денег теми же купцами распространялась по необъятным просторам Сибири, уходила в Китай и Бухару, где и оседала виде сокровищ, либо, так же перештамповывалась на местных монетных дворах. Но, монетная афера Демидовых не могла ускользнуть от бдительного «государева ока». Фальшивомонетчиков не жаловали во все времена, но Демидовы - дело особое. За счет фальшивых денег они подняли без государственной поддержки экономику Урала, и опыт их оказался востребованным. Поэтому, во времена «бироновщины» и правления Анны Иоанновны, государство российское, вдохновленное примером Демидова, двинулось по его стопам. Почти 150 лет в России печатается тайна, Голландская золотая монета, ласково прозванная «лобанчик». За разглашение этого государственного секрета тогда можно запросто было лишиться головы, и имущества. Известный историк и нумизмат И. Г. Спасский отмечал: «Замечательным явлением в русском монетном деле была производившаяся в течение более чем столетняя тайная чеканка иностранной золотой монеты — голландских червонцев, которые в официальных документах упоминаются только под таинственным названием «известная монета».
Выпускавшиеся с 1735 г. червонцы ни в чём не уступали подлинным и предназначались сперва только для заграничных платежей, но постепенно заняли заметное место во внутреннем обращении страны, в частности, в XIX в. обычно ими выплачивалось жалованье войскам на окраинах — в Средней Азии, на Кавказе, в Царстве Польском. В народе червонцы получили несколько местных названии — лобанчик, арапчик, пучковый (на червонце находилось изображение воина с пучком стрел в руке). В самой Голландии чеканка червонцев этого вида прекратилась в 1849 г., поэтому и в России после 1849 г. они чеканились только с этой датой. В результате протеста голландского правительства чеканка «известной монеты» была прекращена в 1868 г.»
Как мы видим, - царское правительство отнюдь не чуралось копировать деньги чужого государства. Следующим шагом Демидовых, по-видимому, была попытка внедрения в печатание платиновых монет, тот же И. Г Спасский писал: «Совершенно своеобразным явлением для мирового денежного дела была производившаяся с 1828 по 1845 г. чеканка русской государственной платиновой монеты достоинством в три-шесть и двенадцать рублей. Это «вторжение» двенадцатикратного принципа в десятичную монетную систему объясняется случайными обстоятельствами — соотношением тогдашних цен платины и серебра, с одной стороны, избранным для платиновых монет размером — с другой. Платиновый кружок, равный по размеру серебряному рублю, стал двенадцатирублёвой монетой, равные полтине и четвертаку — шести- и трёхрублёвыми монетами. В чеканке платиновой монеты кровно были заинтересованы Демидовы, на рудниках которых начали с 20-х годов XIX в. добывать много платины, не находившей тогда применения в промышленности. Используя свои связи, Демидовы пытались добиться возобновления чеканки платиновой монеты и позже».
Конечно, для того чтобы печатать платиновые деньги требовался совершенно другой уровень оборудования, но он тоже не занимал много места, если мы вспомним знаменитый рассказ Артура Конан-Дойла «Палец инженера», где Шерлок Холмс разоблачает шайку фальшивомонетчиков, то увидим, что «монетный двор» преступников размещался в маленьком загородном особняке, а цель у них была не много, не мало - подорвать финансовую систему Великобритании. Демидовы же, отнюдь не стремились подорвать финансовое благосостояние Российской империи, а наоборот хотели укрепить его. Если бы правительство Николая первого последовательно укрепляло платиновый рубль, а не отменило его, то, возможно, и последствия Крымской войны были бы другими, ибо, как мы видим, то количество фальшивых денег, которые печатали бы Демидовы, не подрывало, а укрепляло бы как экономику России так и Урала. Тем более, что и эти бы платиновые деньги в основной массе уходили бы в Китай и Персию. Останься платиновый рубль в монетной системе Российского государства, то значительно легче и с меньшими издержками, можно было бы провести реформу 1861 года, и, наверное, обойтись без продажи Аляски, доллары от которой пошли на строительство железных дорог в самой России. Вообще, Николай первый жестоко «обломал» надежды Демидовых на печатание фальшивых платиновых рублей, что в определенной мере и способствовало упадку Уральской металлургической промышленности.
Конечно, золото, серебро, платина сулили быструю прибыль, но могла ли быть прибыль от печатания фальшивых медных денег? Рассмотрим и эту позицию.
В XVIII в. русское правительство уделило большое внимание чеканке медной монеты и приблизило ее производство к местам выплавки меди. В 1724 г. Петром I для знакомства с экономическим и политическим положением Швеции был послан советник берг-коллегии В. Н. Татищев. В донесениях на родину, кроме всего прочего, он извещал о местной монетной системе и тяжеловесных медных монетах — платах. Идея производства подобных денег в России встретила одобрение у правительства, а указом от 18 июня 1725 г. было велено делать их на Екатеринбургском заводе: «... делать из красной чистой меди платы и клеймить в середине цену, на каждом углу герб, а именно: рублевые, полтинные, полуполтинные и гривенные; только весом те платы производить в пуд 10 рублей, не вычитая из того весу задельных и других расходов и ходить тем платам в народе за всякие товары, и в подати и в казну и из казны в расходы».
Подготовительный и начальный периоды производства отчетливо прослеживаются по инструкции, данной 9 октября 1725 г. начальником уральских заводов В. И. Генниным берггешворену К. Гордееву. Вот некоторые пункты предписания: «... фабрике, в которой платы будут печататься, быть в том амбаре, где колотушки на заречной стороне, доски на медные платы выбивать ... в той фабрике, где крышечные доски или медь бьют, или где пристойно, станки, в которых платы будут резать, велеть лить мастеру Дейману против моделей ... мастеру Ивану Константинову, которому штемпели вырезывать, велеть немедленно вырезывать чеканы по посланному при сем образцу, чеканы ковать из самого удобного укладу или стали, ..., молот, которым платы будут чеканить, надлежит лить, прежде сыскав пропорцию в весе, которым бы можно; в один раз клеймо наложить ... если он легкий, то вылить потяжелее, чтоб с одного разу герб напечатался ..., чтоб не мог никто платов обрезывать, то велеть делать инструмент, которым по ребру изобразить». Первые екатеринбургские деньги начали изготовлять 1 декабря 1725 г., и они представляли собой четырехугольные плиты четырех видов: рублевые весом 4 фунта, полтинные, полуполтинные и гривенные. В малом количестве изготовлялись также квадратные пятикопеечники и копейки. Из инструкции видно, что оборудование и техника производства плат были явно несовершенны, поэтому деньги получались различными по весу и происходили частые конфликты между рабочими и начальством. В 1726 г. мастера монетного дела прямо заявили В. И. Геннину, что «невозможно приготовлять монету в точно установленном весе, так как условия и инструменты не обеспечивают этого». Изготовление плат было недолгим. Решив увеличить доходы за счет чеканки медных пятикопеечников, так как они «сделаны будут скорее и прибыли от них будет больше», правительство 26 декабря 1725 г. отправило в Екатеринбург указ, который гласил: «... начинайте скорее делать для такой монеты медные кружки ... и чтоб оных было наделано весом до 10 000 пудов из наличной и новой меди; а чего недостает, то число делать из платов; ... а платов больше делать по указу обождите».
В январе 1727 г. указ был получен в Екатеринбурге, к этому времени плат было сделано на сумму 43 тыс. руб. С марта этого, же года здесь началось изготовление пятикопеечных кружков заготовок, которые отсылались для последующей чеканки в Москву.
В. И. Геннин пытался как можно скорее выполнить предписание высшего начальства, поэтому была разработана специальная инструкция, которой предусматривалось расширение производства, введение вододействующей системы машин в монетном деле, улучшение качества продукции: «... чтоб за медными полосами, из которых кружки будут вырезываться, остановки не было, то умножить колотушки..., для плющения меди прибавить к прежним плющильные, первую, где железо плющат, другую, где полосы водой будут резать ... и плющить под всеми денно и нощно с переменою; изготовить водяные и ручные машины, на кружок по краям делать гуртики».
Уже к апрелю 1727 г. наряд правительства был выполнен, указа ) продолжении изготовления кружков не последовало, поэтому платный двор был временно закрыт, но указом от 4 декабря 1734 г. вновь потребовалось изготовить партию монетных кружков.
Работа по выполнению очередного наряда началась с трудностей: «искусные мастера» еще раньше были отправлены из Екатеринбурга в Москву, а прежние строения были заняты другим оборудованием. Об этом доносил в столицу В. Н. Татищев, сменивший 3. И. Геннина на посту главного горного начальника".
Для более четкой организации работ В. Н. Татищевым был разработан специальный «наказ» и учреждена должность особого горного надзирателя. В наказе отмечалось: «... при деле кружков быть особливо тебе Степанову, да при тебе двум надзирателям, в деле тех кружков всякие припасы брать тебе в заводской конторе, а деньги у казначея. И тому всему содержать особую смету, чтоб обстоятельно видеть можно было, почем на пуд тебе кружков передел во всем обойдется». С уральских заводов в Екатеринбург быта присланы специалисты, а для работ, не требующих особого мастерства— « во все цеха» — из Тобольска прибыло 130 рекрутов.
Почти одновременно с изготовлением кружков-заготовок в городе была учреждена и постоянная чеканка медной монеты, поэтому здесь были построены главный монетный двор, новая обрезная фабрика, а в 1736 г. еще «4 избы для ручного печатания денег», в 1738 г.— две новые деревянные фабрики. В этих строениях и разместилось все монетное производство.
Новое производство требовало значительного количества времени на освоение, и хотя были введены строгие меры, брак был неизбежен. Началась серия побегов мастеров и работников с нового дела. Бежали в одиночку, чаще всего группами. Только за май 1736 г. из различных цехов сбежало 17 человек.
Бегство работников вызвало глубокую озабоченность начальства. Помимо того, что было приказано повсеместно разыскивали беглецов, в канцелярии главного правления заводов 15 мая 1736 было вынесено специальное распоряжение, по которому беглые «которые сами явятся, наказания за побег не чинить», а «определить в работу прежнюю или где нужда потребуется», но всем устраивать допросы — где и как жил беглец, кто его принимал, «не было ли каких паспортов», «отчего из службы или мастерства бежал»
Следствия и розыски не принесли желаемых результатов, в столах горного начальства постоянно были донесения о том, что мастеровые прямо с работы или из дома вновь «подлинно бежали», «неведомо куда бежали».
Возникает закономерный вопрос – а к кому могли бежать высококвалифицированные рабочие с монетного производства, ответ как вы понимаете ясен. Потребность в медных деньгах по Сибирской губернии была столь огромной, что там в ход шли практически любые деньги и особого искусства для печатания медных плат даже на государственных фабриках, отличавшихся весом, размером и чеканом.
Известный руководитель заводской промышленности Урала и Сибири В.П. Татищев сообщал в 1734 году в Кабинет министров, что в Казани купцы ему жаловались: "В народе в мелких деньгах великая скудность и в мелочных торгах на размены и паче для покупки крестьянских товаров недостает". В 1745 году Якутская провинциальная канцелярия сообщала, что по всей Восточной Сибири «находящихся для разных казенных сборов и расходов и прочих в народ употреблений медных денежек и полу полушек, имеется самое малое число. А в Якутске де и в Охотске и на Камчатке... из-за великой дальности тех денежек и полушек и ничего не имеется, которых де за привозом туда многие тамошние народы не знают». Объяснялось такое положение дел не только затруднительной и расточительной транспортировкой: разменная монета была тяжеловесной и громоздкой. «Вес одного пятака в 1б-рублевой монете составлял 1 /8 фунта, т. е. 51Д9 г. Вес 20 пятаков равен 1 кг, а одной тысячи рублей - 62,5 пуда (для перевозки груза такого веса обычно требовалось две-три телеги)». Не менее важной предпосылкой к появлению в Сибири собственной монеты послужило и другое обстоятельство, на что обращает внимание автор. Дело в том, что содержание Колывано-Воскресенских заводов (в Колыванском округе на Алтае имелись значительные запасы - до 30 тыс. пудов монетного сырья), идея создания которых принадлежит крупнейшему уральскому промышленнику XVIII века А.Н. Демидову, (как видим, здесь сумел подсуетиться наш финансовый магнат) в 1747 году легло на плечи ведомства Кабинета императрицы. Ежегодно российской казне эта забота обходилась в 120 тыс. руб. Транспортировка необходимой суммы требовала еще больших расходов, что вызвало обеспокоенность правительства. С конца 18 века правительство снимает с себя обременительную обузу посылки воинских команд для транспортировки денег с монетных дворов, и поручает это дело купцам под залог их имущества. Как мы видим, ввозить фальшивые деньги в любую точку Сибири становится совсем просто. В качестве денег в Сибири использовались белки (один железный топор - десять белок), песцы, волки, горностаи, а также наиболее ценные виды промысловых рыб (осетр, муксун). Ну и, конечно же, почти повсеместно в роли денег выступала водка. Для проведения ярмарок устанавливалась «основа» денежной единицы: один медный чайник стоил одну лисицу, а пуд черкесского табака - десять лисиц. Одна лисица приравнивалась к трем куницам, четырем песцам, одной белой или черной шкуре медведя.
То есть в Сибири господствует архаичное денежное обращение времен Киевской Руси с их эквивалентом денег кунами и векшами. Требовалось кардинально решить эту проблему.
В 1762 году вступившая на трон Екатерина II обрисовала проблему И. А. Шлаттеру - крупному знатоку монетного дела и денежного обращения. Именно он впервые обосновал идею создания особой, отличной от общегосударственной, сибирской монеты.
Он рекомендовал чеканить из алтайской руды деньги с таким расчетом, чтобы они покрывали все расходы на содержание Колыванских заводов и Монетного двора. Чеканная монета, по его расчетам, должна была ходить только на территории Сибири.
Указ императрицы последовал 5 декабря 1763 года: «Понеже же имеющаяся в Сибири на собственных наших Колывано-Воскресенских заводах как ныне наличная, так и от ежегодной сплавки серебряных руд, получаемая серебристая и золотистая медь по причине великих неудобств, трудностей и иждивений в перевозе оной сюда, а наипаче в рассуждении вынятия из нее содержимого золота и серебра может оставаться втуне и без всякой пользы; того ради за весьма полезно быть рассудили мы и повелели всю ту медь переделать там на месте в особливую медную гривенную, пятикопеечную, грошевую, копеечную и полушечную монету... И Дабы сия новая медная монета во всяких казенных и партикулярных сборах и платежах хождение и обращение свое имела невозбранное только в одной Сибирской губернии, а в прочих губерниях хождение не иметь».
Весной 1764 года развернулось строительство нового медеплавильного завода на притоке Оби - Нижнем Сузуне, в 130 верстах от Барнаула, где было много воды и леса. К сентябрю 1766 года Монетный двор был построен. Здесь и стали чеканить монеты - до конца года их изготовили на 23,2 тыс. руб.
В последующие годы объем продукции увеличился: в 1770 - 1774 гг. произведено монеты на 250 тыс. руб., а в 1775 - 1779 гг. - на 300 тыс. руб. Всего сибирской монеты, по подсчетам исследователей, выпущено па сумму 3 799 661 руб., на что ушло более 152 тыс. пудов серебристой меди, в которой содержалось 1 273 пуда серебра и 11,5 пудов золота.
«В 1766 - 1779 годах чеканились монеты достоинством в 10, 2 и 1 копейку, деньги и полушки, в 1780 г. - в 10, 5 и 2 копейки, а в 1781 г. - только 10 и 5 копеек. В отличие от общегосударственных медных монет, где самой крупной являлся пятак, серия сузунской чеканки была дополнена гривенником (десятикопеечником). Гривенник - самая крупная монета - весил 65,5 г. Пятак был вдвое легче. Вес копейки составлял десятую часть гривенника (6,5 г). Самой легкой монетой являлась полушка (1,6 г)».
Екатерина II и ее окружение не прикладывали особых усилий к регулированию денежного обращения в стране. Новые расходы большей частью покрывались медной монетой, о которой мнения: «всеподданных рабов» были самые доброжелательные. «Медной монеты можно наделать и на 10 млн.,— рассуждали приближенные императрицы, — деньги ведут войну и делают мир, размножают коммерцию и облегчают народ от долгов... имея государь великое число денег, великие может и дела поделать, а особливо в России». Исходя из такой политики, правительство увеличивало производительность Екатеринбургского монетного двора и в 1763-1800 гг. здесь было начеканено более 62 млн. руб. медной монеты! на ее изготовление было израсходовано 2/3 от всей выплавленной в стране меди. Так что и на изготовление медных денег Демидовы неплохо могли погреть руки.
А что же остров Сосновый? – спросит читатель. После нашей публикации на нем побывала экспедиция ООО «Северная археология» под руководством кандидата исторических наук Максима Юрьевича Баранова. Экспедиция обнаружила котлован, фундамент, кучи собранных камней, кирпичную стенку некоего сооружения, были обнаружены чугунные плиты, шлак, фрагменты металлов, кованые гвозди, чугунные чушки, медная монета чекана 1741 года. Входивший в группу кандидат исторических наук Виктор Иванович Байдин на основе найденных материалов подготовил доклад на кафедре УрГУ под названием «Тайный завод Демидова поплавки серебра», в котором говорится что взятые пробы на выявленных объектах грунта и металле при спектральном и биохимическом анализе показали наличие серебра. Исследование дна вокруг острова и сам остров будут исследоваться дальше. С большим трудом, но тайны 19 века тщательно укрываемые Демидовыми потихоньку открываются.
Подготовил С. Пудовкин, историк-краевед,
секретарь пригородного райкома КПРФ г. Нижний Тагил
