Константин Батюшков ( kelinfo) творческие порывы.

[kelinfo]

XVII
Александр Ильич растёр настойкой цветов сирени, больную коленку. Откинувшись на подушку он полежал, ожидая когда испарившийся спирт принесёт приятную прохладу. Колено почти его не беспокоило, и он сосредоточился на будущих торгах.
-Во первых нужно заранее позвонить, Саше-букинисту, сообщить, что нашлись другие части книги, разрозненные листы, которой он купил. Он непременно будет, прибежит спозаранку. Так, ещё фантики, их сегодня пять штук, два имперских, два НЭП, один послевоенный. Фантики, это для… Как его? Николая? Телефон его он потерял, но не важно, он часто бывает. Надо не забыть.- И Александр Ильич потянулся за кляссером.- Значки… Эти выложить, а метростроевский в эмалях придержать, для знатоков… Для Ольги Тимофеевны, пуговицы, викторианский стиль, чёрное стекло… Что ещё? Лампадка, как я о ней забыл?- И Александр Ильич очередной раз заметил, что память начинает шалить, раньше пьесы на лету схватывал, а сейчас о своих обещаниях начал забывать. Надо потренировать…
- Лампадка…Лампадка… Где-то у меня была… Варшавская Фраже и рубинового стекла,- И он стал перебирать коробки,- Ага, вот они…
Так заворачивая товар в один или несколько слоёв газет, он складывал дорогие или хрупкие предметы в кожаный, потерявший форму кофр, от любительской камеры.
Он готовился к торговому дню, обдумывая свои действия заранее, как раньше готовился к важной роли, оттачивая жесты и мимику, подбегая к зеркалу и искоса наблюдая за своей игрой. Сейчас он в зеркало не смотрелся, но сценические ходы, обдумывал.
Нужно позвонить Толику, у него должны быть флаконы, и какие-то бумаги требовавшие разглаживания или очистки. Странно, что он сам не звонит, видимо занят, наверное очередной чердак.
Но Толик сейчас был в котловане, он с ходу договорился с экскаваторщиком, что тот освободит ему дверь, которая до зарезу "нужна" на даче. Осмотрев искорёженную, перекосившуюся створку, экскаваторщик только плюнул, он такие безжалостно крушил своим железным товарищем, так же как и оконные рамы с вполне приличными стёклами, способными пойти на остекление дачной теплицы.
- На кой тебе это дерьмо нужно? С ней возни больше недели, сейчас дешевле новую купить, чем это старьё восстанавливать.
- Купить дешевле, да у меня дверной проём не стандартный, а эта по ширине подходит,- ответил Толик.
- По ширине… Ладно с тебя бутылка пива.- и он залез в кабину, с третьей попытки мотор запустился, наполнив воздух копотью несгоревшей солярки. Ежесекундно дёргая за рычаги, он направил технику к нужному месту, экскаватор с дрожью и лязгом послушался и начал надрывно отрывать ступени от лестничного полотна, одна из них упала продавив дверь, экскаваторщик приостановил работу, вопросительно глядя на Толика, но тот одобрительно кивнул, предлагая продолжить работу и строитель развёл руками. На последок пройдясь по двери зубьями ковша, он сбавил газ, и мотор задыхаясь, попытался несколько раз втянуть в себя воздух и дозу солярки, но декомпрессор прекратил его предсмертные мучения и он заглох.
- Ну, что?- вопросительно спросил он Толика.
- Пойдёт…
- Про пиво не забудь,- и мужчина полез проверять уровень масла.
Тем временем они оттащили дверь в сторону, и стали её разбирать, для чего Толик встал на боковую планку обвязки ногами и потянул за противоположную, рама на удивление легко треснула, и распалась на шесть частей. В нижнем было маленькое отверстие и отложил его в сторону.
- Ну, как?- спросил подходя экскаваторщик.
- Отлично,- отозвался Толик, и протянул сотенную бумажку, но тот не взял, промычав что-то типа,- С сумасшедших денег не беру.- и пошел к умывальникам отмывать засаленные руки.
Филёнки в виду их тонкости не годились для оборудования тайника, средняя перекладина тоже, а вот на вертикальной пришлось извлечь, все вставки и заглушки установленные на места врезанных когда-то замков. Но тайника не нашли. Все детали оттащили в сторону и поставили за штабель фундаментных блоков, лишь два бруса обмотали пакетами и улыбаясь вышли со стройки. Охранников не было и вопросов никто не задавал.
Обнимая Лизу, Толик с некоторой гордостью, перемешанной с завистью думал о жене, вот он за шесть лет чердачного поиска ни разу не находил, сколь ни будь значимого золота. Да было золотое перо, половина серёжки, и это звено от цепочки, а она за полгода нашла золотую закладуху, а может и клад, это предстояло определить.
Дома он решил не мучится и распилил детали по касательной к тайникам. В первом было два обручальных кольца, мужское и женское, Толику показались странными латинские буквы выгравированные на внутренней стороне колец. На мужском LH, на женском JH, пробы были немецкими, довоенными, тоже было и на серьгах. Во втором тайнике была печатка времён первой мировой, и маленький кулон, с тоненькой цепочкой
- Не густо,- подумал Толик и на всякий случай, расколол топором обрезки. Больше тайников не было. Завтра решили пронести на стройку пилу и топор и искромсать остатки двери. Тут Лиза схватилась за живот и засмеялась, Толик сразу не понял, но она объяснила:
- Как двенадцать стульев… Ой не могу…Кто будет отцом Фёдором? Давай Лёху на эту должность назначим…
- Тогда уж лучше главного археолога Москвы,- отшутился Толик.
Чем больше Лиза влезала в это дело, тем больше становилось загадок, эти загадки приносили приятные трофеи, но эти трофеи не приближали отгадки.
- Трофеи, конечно это трофеи, Юрий Васильевич воевал… Но почему они их прятали? Не такой уж огромной они ценности, чтобы так тщательно прятать. Тогда даже у простых людей, было золото… Ну или у среднего класса…- в слух рассуждала Лиза.- А что если это только часть… Они опасались обыска, вот и прятали в разные тайники, при обнаружении одного или двух, суммарный вес был не такой уж большой.
Толик тем временем рассматривал перстень с крестом и дубовыми ветвями, обычно такие делались из серебра. У немцев была целая индустрия производства таких печаток, как-то он рассматривал их журналы за шестнадцатый год, все последние страницы пестрели рекламой ювелирных мастерских, изготавливающих подобные перстни.
Он ещё не осознавал, что Серафима Павловна его интриговала… Не такая уж простая она была старушка… Он впервые увидев её со свечой в руке, принял за призрак, но разглядев решил, что это обычная старушка, раздавленная горем, из тех, что сидят на лавочках, перемывая косточки себе, знакомым и случайным прохожим. Сейчас он не мог её представить, сидящей на лавочке. Он мог представить её в ресторане, в такси, в театре, но не на старушечьей поседелке. Это была волевая женщина, знающая себе цену, и даже в старости бывшая бабулей-загадкой, роковой бабулей-Икс. И эту загадку он должен разгодать.

[ТехноРой]

Здорово!!

[kelinfo]

XVIII
Чтобы как-то отметить столь интересные находки, они решили кутнуть и сходить в ресторан. Пригласили Александра Ильича, как непосредственного участника тех событий. Такое приглашение несколько, удивило его. Но не долго думая, он согласился. Всё таки, они были с Толиком компаньонами. Чтобы сильно не тратится, решили идти в " Ёлки-палки", тем более, что Лиза любила салаты, на все семейные праздники она выдумывала какой ни-будь новенький рецепт. За основу брался базис из кулинарной книги, а дальше шла импровизация. На день рождения мужа она до отвала накормила гостей, и даже Толикова мама, настороженно относящаяся к неожиданно появившейся невестке, облегчённо вздохнула, поняв, что её сын попал в надёжные руки. Свекровь, перепробовала все семь салатов, и под конец попыталась записать рецепты некоторых, но Лиза и сама не помнила, что и куда резала, тогда свекровь заподозрила, что салаты покупные, в обратном её убедило, лишь количество, пятилитровыми кастрюлями, салаты не покупаются. Ей было невдомёк, что кулинария это тоже вид искусства. Спросите художника, как он смешивал краски, чтобы передать свет восходящей луны, он не сможет ничего ответить, ибо в тот момент его поглощало творчество, и он на уровне интуиции и подсознания, соблюдал те или иные пропорции белил, и кадмиев. И пусть завистники и подражатели рассматривают его луну в лупы, пусть делают химические анализы красок, всё будет тщетно, такое не повторяется, как невозможно воспроизвести салаты знаменитого Оливье, их тоже рассматривали через увеличительные стёкла, разбирали компоненты по составляющим, но повторить не смогли. Импровизация, чувство меры и вкуса, вот что поднимает кулинарию на вершину славы. Сухие, безжизненные книжные рецепты, дающие только костяк и идею для творчества, их точное копирование было не для Лизы, свобода вот, что было нужно ей. Как передать словами дух творчества, как объяснить почему она добавила лук в таком количестве, если она сама не помнила сколько головок она порубила, и почему именно свежие огурцы, а не солёные, как было в рецепте, или кальмары нарезанные соломкой, а не квадратиками, а картошка протёртая в пюре...Это уже невозможно, да и скучно. Идеи можно черпать везде, вот и сейчас она собиралась попробывать все салаты, выставленные на телегу, понемногу, по ложке.
Прежде чем пойти обедать, решили пройтись по парку. Чтобы не мешать мужчинам обсуждать находки, Лиза ушла вперёд и двигаясь по тропинке, попеременно подходила то к столетним липам, то к бетонному урезу воды. Парк был старым, разбитым ещё до нашествия Наполеона, здесь росли липы и были каскады прудов, потом систему каналов и островов изменили, что-то засыпав, что-то выкопав, перекинув новые мостики и разрушив старые, поставили стелу в честь изгнания двунадесятязыких. Советское время одело каналы в бетон, поставило чугунный фонтан треснувший из-за не слитой в мороз воды и проложило асфальтные дорожки. Насадило новые липы в замен дуплистым, поваленным ураганом, и уже у советского " молодняка" зияли дыры, залитые цементом и забитые крашенной жестью.
Толик с Александром Ильичом шли не торопясь, хоть первый сдерживал себя, стараясь не переходить на широкий, размеренный шаг, которым он обходил очередной сектор разведки. Затем они остановились повернувшись лицом друг к другу, Толик оглянулся и достал какую-то коробочку. Лиза ушла вперёд помахивая подобранной палочкой, она понимала, что эта остановка на долго и направилась в сторону, пересекая площадку с стриженной травой и вытоптанными проплешинами дёрна. Вдали виднелся забор, наспех поставленный из покосившихся листов оцинкованного железа, внутреннее чутьё тянуло её к нему, а она привыкла доверять этим чувствам.
Александр Ильич долго рассматривал кольца и прочие украшения, затем цокнул языком и сложил всё в коробку, последним опустился кулон и цепочка извивающейся змейкой скользнула в её недра. Он оглянулся, жестом поманил Толика к лавке выкрашенной в зелёный цвет, и хоть была осень, Толик по привычке потрогал перекладины скамьи, опасаясь свежей краски.
- Это загадка,- сказал Александр Ильич,- несомненно семья Игнатьевых не проста... Ох, не проста... Я знал такие семейства: муж - везунчик, которому многое по плечу, которому всё легко даётся, и подвиги, и слава, и почести и уважение, любовь женщин, благосостояние, и всё так же легко тратится, дарится, выбрасывается.
Они спешат жить и получают от жизни всё, они способны на безумства, они любят свою судьбу и судьба отвечает им взаимностью. Жизнь их сплошной водоворот: событий, людей, предметов, радостей и мелких огорчений. Серафима Павловна была ему под стать, не удивлюсь если у неё были прекрасные отношения с первой женой Юрия Васильевича, а так же с остальными, промежуточными женщинами. Нравятся мне такие люди, есть в них шарм, жизненная искра, зажигающая окружающих, их тяжело сломать, но если их сломали, то это конец...У таких часто бываю завистникам, а советская система предоставляла последним колоссальные возможности, для изъявления своей ненависти. Не удивлюсь, что Игнатьев дарил своей супруге много украшений, такую женщину как-то приятно баловать, особенно если муж- широкая душа. Пожалуй у него могли быть завистники. Поэтому и тайники, не от воров, а от органов. Что там Лиза выяснила про лётчика?
Толик облизал губы, и понял, что в сущности он ничего не знает, тогда он прервал Лизу, и к этому разговору она уже не возвращалась. Как ученик не выучивший урок, и пытающийся логикой восполнить отсутствующие знания, он начал рассказывать:
- Ну... Двадцать сбитых самолётов... Орден "Красной звезды", орден "Отечественной войны", медаль "За отвагу" и кажется за Берлин.
- Не плохой послужной список,- ответил Александр Ильич,- Но большинство этой информации я узнал, разглядывая его фотографии, только самолёт там с шестнадцатью звёздочками, это на сорок четвёртый, в Германии до сорок седьмого, Серафима Павловна в его жизни с пятьдесят шестого или чуть пораньше, тогда он был майором, следовательно прослужил ещё лет пятнадцать, это до начала семидесятых... Анатолий, рассматривая фотографии и разбирая архивы, можно установить жизненный путь любого человека, причём не хуже его биографов. Можете ещё, что-нибудь прибавить?
- Пожалуй, что нет... Лиза она лучше должна знать...- Заметил Толик оправдываясь.- Она всё ищет Серафиму Павловну.
Александр Ильич улыбнулся,- Запомните Анатолий, нужно всегда идти простым путём... Она в "Совет ветеранов" обращалась?
Толика поразила эта простая идея, действительно "Совет ветеранов" многие вдовы продолжают поддерживать с ними дружеские отношения.
- Верно...- согласился он.
- Лиза, эх Лиза, а про купца Логинова, она узнала?
- Собственно... Э... Она копалась, но я не успел выяснить... Надо у неё спросить....
- Кстати, где она?
- Где-то здесь, гуляла...- И Толик оглянулся по сторонам.
- Лиза...- Закричал он сложив ладони, рупором.
- Постойте, Анатолий, вы меня поражаете устаревшими методами, у вас же есть сотовый телефон...К чему своими криками пугать отдыхающих людей? Вот и утки шарахнулись...- Александр Ильич рассмеялся.
- Лизок, алло, а ты где? Сейчас придёшь? Давай, а то нам пора... Не пойдёшь? Почему?- потом связь прервалась.
Толик опустил руки и сказал:
- Она не пойдёт в " Ёлки-палки"
- Странно...
Но тут вдалеке появилась сияющая Лиза, она что-то несла в вытянутой руке. Мужчины молча ждали её приближения.
Она улыбнулась и на распев сказала:
- А я аптеку Дёринга нашла... Даже не одну...- и она протянула грязный флакон.

[kelinfo]

XIX

Он недоверчиво потрогал флакон и взял его в руку, так и было, пузырёк со скошенными краями, первый номер на тридцать миллилитров и надпись с низу в верх " Аптека Э.Д. Дёрингъ". Толик про такую только слышал, но не видел и тем более не держал в руках. Второй оказался близнецом, только горлышко имело оттянутый носик предназначенный для отсчёта капель. Он всё ещё не верил своим глазам и пытался прочитать надпись кончиками пальцев, для чего он на них плюнул и тёр склянку рукой.
- Ты... Ты... Знаешь кто?- простонал Толик.
- Знаю, я чудо... Тебе повезло встретить меня.
- Я... Я не спорю ты действительно чудо... Но где?
- Пустяки, там...- И она махнула рукой в нужном направлении.- Там яма, куда скидывают листья, а по отвалу валяются пузырьки. Там грязно, а я в туфлях, я только краешком прошла.
Толик посмотрел на свои лакированные туфли, и отглаженные серые брюки, оставшегося от свадьбы костюма. Осознав бессмысленность беречь одежду, к тому же непривычную для него и можно сказать неприличную, он махнул рукой и торопливо, практически в припрыжку, помчался в указанном направлении. Затем остановился возле мусорной урны, достал из неё пакет и вытряхнул его содержимое обратно в мусорку, пакет же забрал и пошел дальше. Одинокая парочка шарахнулась от Толика и торопливо засеменила по дорожке.
Яма оказалась не большой всего два метра на четыре, глубину определить было невозможно из-за наваленной ворохом листвы, но не менее полутора метров, из стенок торчали фрагменты фарфора, кости и пузырьки, экскаватор прошелся по маленькой свалке, которой засыпали проходивший здесь канал или насыпали дополнительный остров, или его часть. Рядом с правого бока располагалась куча выбранного грунта, у Толика зарябило в глазах от изобилия битой посуды: белые, желтые, серые, чёрные, зелёные, крапчатые, кремовые куски различной посуды, разных размеров и форм, перемешивались затейливым калейдоскопом, образуя неповторимые узоры из венчиков, донышек, ручек и боковин. Между ними попадались куски фарфоровых чашек и фаянсовых тарелок, пузырьки и бутылки, были в основном битыми. Толик залез на кучу и начал собирать целые предметы.
- Ты бы с низу, а то затопчешь,- посоветовала подошедшая Лиза, и он спустился.
Словно человек собирающий мелкую землянику, он обходил отвалы подбирая, протирая и разглядывая найденные предметы, с жалостью он оплакивал разбитые раритеты, которых было больше, чем целых. Александр Ильич действовал медленнее и осторожнее, Толика всегда поражала его способность оставаться чистым, даже в болотистых местах и на чердаке. Толику же было всё равно, туфли покрывшись слоем липкой грязи, изменили форму удлинённых носов и напоминали лапти. Первой знаковой находкой оказалась Кудринская аптека, такую он тоже не находил, из семидесяти пяти Московских аптек, встречающихся в литье, Толик нашел едва пятьдесят, эта была пятьдесят первая, с Лизиным Дёрингом, пятьдесят вторая. Слой был интересным на орлах стояли буквы А, и ни одной буквы Н, значит слой был не позднее Александра III. Это время сулило интересные находки, хотя бы по тем же аптекам, в начале двадцатого повсеместно главенствовал Владимир Карлович Феррейн, и другую аптеку найти сложно. В любой помойке, в любой прослойке, попадалась Феррейновская аптека, а парой десятилетиями раньше, всё было разнообразнее. Из под куска тарелки вылез орластик, за ним... Ну наконец то, Толик держал в руках пузырёк аптеки Дёринга, теперь его гордость удовлетворена, он мог простить Лизе тайник с золотом, золото в сущности его мало интересовало, но такая сфера, как пузырьки в поиске которых он преуспел, и считал себя ушлым, не терпела таких пощёчин от собственной супруги, его профессиональная гордость была уязвлена. И пускай он нашел пятьдесят разновидностей, а она одну, но это была такая разновидность, которой он не видел, и в этом был не порядок, он не мог вальяжно откоментирровать находку назвав её- банальностью. Он так и сказал, когда Лиза нашла своего первого Феррейна, чем обидел её, но тогда находка была действительно банальной, а вот с Дёрингом неувязочка вышла, про Дёринга он так сказать не мог и это угнетало его самолюбие.
Александр Ильич нашел Сретенскую аптеку, тоже неплохо, Лиза откопала Брокара, Толик вытащил Ланинскую лимонадку, весьма приятную находку, хоть заурядную, затем попался ромашковый Кёлер, свинцовая пломба, эх хорошо бы здесь с металлоискателем пройтись, нужно будет попробовать место здесь глухое, забор, гуляющие - редкость, разве что собачники, но у тех свой мир и они Толику не помеха. Но сначала нужно перекопать весь отвал. Половинка кузнецовской чашки, и он взялся за маленькую, изящную ручку, чашка как влитая держалась в руке, вроде ничего особенного, но как продуманна форма, создающая такой комфорт. Костяная пуговица, орластик, чернильница... Батюшки, неужели это лапать? Он самый, второй за всю жизнь и Толик кубарем скатился вниз, чтобы показать жене находку, чернильницу в виде лаптя. Лизе стало завидно и она нашла церковный пузырёк, он был двусторонним с одной стороны была литая иконка Целителя Пантелеймона, с другой образ Богородицы- Избавительницы, и хоть Толику доводилось находить подобную разновидность, но он порадовался за жену. Она завернула флакон в носовой платок и убрала его в дамскую сумочку, где уже лежали её Деринги и Толикова чернильница в виде лаптя.
Между тем пакет наполнялся пузырьками и керамическими бутылками из-под рижского бальзама. Очень часто попадались створки от устриц, свидетельствовавшие, что здесь был выброс отходов от ресторана. Толику очередной раз пришла мысль, что раковины и крупные куски керамики, да и прочие антуражные находки можно с успехом продавать аквариумистам, они куда естественнее чем пошлые, пластиковые подделки под античность, но для этого нужно организовывать торговлю на птичьем рынке.
У Лизы в руках оказалась деревянная ложка, тонкой, изящной работы с маленькой луковицей на завершении ручки. Древесина здесь хорошо сохранялась, так как предметы лежали практически в воде. Толик взял кусок пакета и завернул в него ложку, переложив её мокрыми листьями, дома он сделает насыщенный сахарный сироп и выдержит в нём найденное изделие, гипертонический раствор поглотит лишнюю влагу и ложка не покоробится при высыхании. Так он уже спасал деревянного солдатика, найденного в пойме Москва реки, солдатик сохранился, правда лицо его стало похожим на древнего идола, которых до сих пор находят на севере. Да, древесины здесь было много, попадались даже еловые ветки с почерневшими, но не истлевшими иголками. Вода и отсутствие воздуха, делали своё дело. Иногда попадались половинки тонкостенных крышек для бочек небольшого размера, их откидывали в общую кучу, в надежде собрать целую. Александр Ильич нашел Феррейна, но не того вездесущего, а его батюшку- Карла Ивановича, который приравнивался к редкой аптеке. Толик с сожалением рассматривал голубоватое донышко лимонадной бутылки Фон- Миниха, это была редкая, не дававшаяся ему в руки в целом виде бутылка. Зато Лиза вытащила бутылку доктора Редлиха, обыденность но приятная.
Толик спрыгнул в яму, листва закачалась, словно неустойчивый плот и левая нога погрузилась в воду по калено, он отпрыгнул, но было уже поздно, обувь и штанина промокли. Тогда он вытащил доску и перекинул её на соседний ворох листьев, его вес распределился, и он смог пройти вдоль стены котлована. По пути ему попалось несколько пузырьков, торчавших в срезе, один из них был изуродован ковшом экскаватора. Эх, если бы у него была сейчас лопата, хотя-бы сапёрка, или даже совок, насколько бы эффективнее были бы его поиски. Он взял ветки и стал ковыряться в стенке, результаты были неутешительными, самый насыщенный слой уходил глубоко под воду, и разработать его было невозможно.
Вечерело, и он в душе проклинал эти короткие дни. Пришлось вылезти из ямы, где было темнее и остатки времени проползать по куче, выбирая чудом незамеченные предметы. Попалась костяная зубная щётка, несколько маленьких парфюмов и ещё один рижский бальзам.
Когда уже ничего не было видно, они поехали домой. Лиза хитро поглядывала на Толика, а на него стоило посмотреть: стрелки брюк идеально выглаженные несколько часов назад утратили свою идеальность, вернее правая всё также уверенно спускалась вниз, впадая в конфуз только у самых ступней, там она были изляпанна кусками жирной грязи, о точках можно и не говорить, левая стрелка вообще исчезала на уровне колена, превращаясь во множество мятых, мокрых складок. Туфли не оставляли сомнения в том, что их обладатель разгуливал по сельской дороге разбитой чудовищными тракторами, левая к тому-же хлюпала при каждом шаге, напоминая, что её репутация подмочена. В руках он сжимал огромный мусорный пакет, заляпанный грязью и прилипшими листьями. Сами руки были грязны и не ухожены, а краешек рукавов походил на окончание брюк, зато выступавшие манжеты рубашки были такого неопределённого цвета, что нельзя было понять, какого она была изначально оттенка, и лишь взглянув на воротник можно было догадаться, что рубашка была белой, с тонкими синими полосками. Но рассмотреть воротник было невозможно, так как взгляд сразу переключался на широкую грязную полосу проходящую через весь лоб и скрывающуюся в зарослях густых волос. Кончик носа имел окраску несколько другого оттенка, напоминавшего скорее глину, чем чернозём. Ему бы следовало гордиться у него на лице были следы культурно слоя сто двадцати летней давности. Но Лиза сосредоточенно принялась их стирать.

[kelinfo]

XX
Совет ветеранов найти было не сложно, достаточно зайти в районную управу, где всё и выяснилось. Длинное узкое помещение переносило каждого вошедшего в советское время, по стенам висели стенды обтянутые красной материей, на них были закреплены фотографии живых и почивших фронтовиков, со всеми регалиями. В самом центре красовался знаменитый портрет Георгия Константиновича, он был больше по размеру, чем остальные фотографии, как и полагалось маршалу-победы. В небольшом актовом зале на возвышении стоял стол накрытый зелёным сукном, по периметру висели транспаранты с лозунгами типа: «Всё для фронта, всё для победы» или « Враг будет разбит, победа будет за нами», это же подтверждала Родина мать протягивающая руку к подошедшей Лизе. Председателем совета оказался мужчина, явно не участвовавший в той войне в силу возрастных причин. Но что делать, если ветераны старятся и им уже не под силу управлять своими делами.
На вопрос чете Игнатьевых, он не раздумывая ответил:
- Как, же помню, помню и Юрия Васильевича и Серафиму Павловну, шустрая женщина была, но чурались они нашего общества… Так на День победы приходили, а в промежутках ни разу. Бойкая женщина под стать мужу… Жалко его, наслышаны об этом безобразии, не успели вмешаться. Конечно по незнанию, им бы сразу к нам обратиться, а они в молчанку играли… Собственно и телефон у них был отключен… Когда мы узнали, было уже поздно… Так Вам телефон Серафимы Павловны нужен? Знаете у меня его нет, она понимаете ли на нас обиделась, за то что не отстояли права Юрия Васильевича, но дом был признан аварийным, а по закону жильцов могут расселить в любое место… Вот если бы его планово расселяли, тогда в нашем районе равнозначную площадь и выдали, плюс президентское улучшение. Но она посчитала, что мы её предали, а это не так, мы и сами от управы зависим… В общем сплошное недопонимание. Да и с похоронами всё навыворот вышло, если телефон отключен, то можно и дойти, здесь всего два квартала, дорогу она знала.
- А у неё не было сотового?- спросила Лиза.
- Не знаю, мы больше старым способом общаемся, так ветеранам привычнее и не нужно дополнительных трат, поэтому у нас только старые домашние номера. Сейчас вот коды меняют, так от этого такая морока… До смешного доходит. Но насчёт нового номера, я узнаю, позвоните мне послезавтра, хотя нет это будет выходной, позвоните во вторник. Вот.- и она написал номер телефона на клочке бумаги.
- Скажите, а у вас есть досье на ветеранов?- услышав это, председатель поперхнулся.
- Досье? Что вы у нас только карточки… Мы же не органы госбезопасности.
- А можно взглянуть на карточку Юрия Васильевича?
- Это можно, пожалуйста подождите.
Раздумывая над председательской услужливостью, Лиза решила, что тот принял её за журналистку, она действительно применила уверенный журналистский нахрап.
Ветеранская карточка с обычными анкетными данными ФИО, звание, год рождения, награды, дальше шли скупые номера полков, где служил фронтовик. Собственно эти цифры ничего не давали, но она их переписала.
- Скажите, а почему на стенде, нет его фотографии?
- Так он сам не захотел, мы много раз ему предлагали, а он отказался, даже на групповых фото не снимался… Она кстати, тоже, хоть и не фронтовичка…
- Спасибо огромное, вы мне здорово помогли, для начала задуманной работы, теперь бы вот ещё номер телефончика… Поспрашивайте, вед не может быть, чтобы они ни с кем не общались…
- Позвоните, я что ни будь узнаю.
Вот так то, а она думала, что всё будет легко, оставалась одна надежда на книжку Светланы Сергеевны, и ехать к ней было слишком рано, лучше когда явятся с работы дочь или зять, а лучше оба. А то Москва полнится слухами о аферистах обирающих пожилых людей, как правило они долго не разрабатывают пенсионеров, а действуют под видом работников собеса. А то пропадёт что ни будь «ценное» типа кошелька и подумают на неё, а у них есть её номер телефона, так что от греха подальше.
Тогда она решила присоединится к мужу, сейчас он наверное рубил в котловане остатки двери Серафимы Павловны., это было не далеко, всего через два квартала и она направилась туда.
Когда она спустилась в котлован, во всё той же белой каске, Толик ковырялся в той самой прослойке навоза, где он нашел «турецкую» трубку.
- Помнишь, когда мы были в Историческом музее, я показывал тебе неточно датированную курительную трубку?
- Это было так давно, мы тогда ещё не были женаты, и это было второе или третье наше свиданье,- неуверенно ответила Лиза, опасаясь обидеть Толика.
- Хорошо, тогда пойдём от обратного. Ты запомнишь свежие факты, а трубку в экспозиции я покажу тебе позже…
- Давай попробуем так… Я действительно многого не помню, ты тогда много рассказывал, даже напугал меня своей одержимостью. А мне всё это было в новинку. Не сердись, я ещё многого не понимаю… Но я пойму… Постараюсь понять. Так, что с трубкой?
- Смотри на эту прослойку… Это навоз, причём неперегнивший…
- Это чувствуется,- согласилась Лиза.
- Это навоз, а не переотложенный слой, в который бы могли попасть более ранние предметы… А теперь смотри на мои находки.- И Толик вынул из пакета две почти одинаковых курительных трубки, украшенных тонким орнаментом и росчерками параллельных линий и вдавлениями в виде микроскопических раковин Каури… Затем он вынул зелёный, блестящий кругляш и протянул его Лизе:
- Читай…
Сначала она решила, что это монета, но это было стекло. Предмет напоминал сургучовую печать с оплывшими краями и вдавленным оттиском, на котором чётки читались буквы Ф.Г.З ниже шла сокращённая надпись «полушто» и ещё ниже дата 1827.
- Видишь? Все они из одного слоя, а там было написано, что трубка восемнадцатого века…
- Но может такие трубки были и в восемнадцатом веке?- спросила Лиза.
- Может были, но не у нас… У нас они появляются именно в конце первой четверти девятнадцатого. У меня много таких примеров, подтверждённых практикой.
- Но та атрибуция тоже основана на практике…
- Какой практике? Эту прослойку, Алексей должен был раскопать ещё третьего дня, а он ограничился её зарисовкой… Что важнее запись о том что такая прослойка существовала или находки полученные из неё?
- И то и другое важно,- ответила Лиза.
- Согласен. Мы берём находки и не рисуем слои, они рисуют слои и не берут находки… Так и разрываемся между двумя истинами. А правда она даже не по средине, правда в объединении.
- Толь, давай сменим тему разговора, а то мы с тобой поссоримся,- предложила Лиза,- Я на твоей стороне, поэтому не ломай напрасно копий.
Он обнял супругу и спросил:
- Как успехи?
- Ни как… Я похожу, посмотрю, может ещё тайник найду,- пошутила она.
- Я сегодня не нашел, - и он показал на валявшиеся в стороне щепки.
Он продолжал копать интересовавший его слой, навоз копался тяжело, приходилось перерезать волокнистую структуру спрессованного сена.
- Подумать только, ему скоро будет двести лет, а он как будто недавно вычищен из конюшни. И запах характерный, только на срезе быстро темнеет.- бурчал он себе под нос.
- Привет, чего не позвонил?- раздался голос у Толика за спиной, от неожиданности тот даже вздрогнул.
- Привет,- ответил он разгибаясь, с боку стоял Лёха. Нужно было выкручиваться.
- Да, у нас были дела… В Совете ветеранов, вот заодно и заскочили…- Краснея сказал Толик.
- И что вас к ветеранам потянуло?
- Да, ищем мы тут одного лётчика… Героя… Вот через них и справки наводим…
- Ты, что и по местам боёв копаешь?
- Ездил, но не часто, мне по душе более старые слои…
- Оно и видно, давно копаешь?
- Недавно, тяжело идёт… Чистый навоз…
- Это в конторе все заметили, когда я твою трубку притащил, художницы аж нос заворотили…- И Лёха представил свою обожаемую с зажатым носом, вот бы трубку не отмывать, а ей на зарисовку направить, тогда бы его розой не налюбовалась бы, и нюхала её каждые две минуты. Но не ему это решать, кто и что будет зарисовывать.
Толик между тем боролся между желанием оставить себе находки из злополучной прослойки или отдать их на благо археологии… Но это был его трофей и он ни с кем не обязан делиться… Будь у Алексея азарт, он не ушел бы с того места ещё в прошлый раз, пока не докопал бы слоя… Как у него не появилось этого желания? Даже когда ему отдали фрагмент трубки? Толик полночи не спал, его мучала не то совесть, не то жажда открытий, жажда конечно его мучила, но это была другая жажда, желание завершить недоделанную задачу, и он не мог быть равнодушным. Но это было тогда, а что ему нужно было делать сейчас ? И он решил утаить находки, и отдать только то, что найдёт в присутствии Алексея.
- Будешь копать?
- Пожалуй, нет… Я лучше новые профили посмотрю.
- Тогда я покопаю,- и Толик продолжил работу, коря себя за враньё, и похваливая за то, что предусмотрительно спрятал трубки в рюкзак.

[Монах]

[kelinfo]

XXI

Странное это дело, лучшая подруга, когда-то у них были общие интересы, до тех пор пока не связалась она с этим бомжом, и пусть у него двухкомнатная квартира, образ жизни вот что определяет человека. Теперь и подруга ведёт такой же образ жизни, и самое главное ей это нравится. А когда-то в художественной школе она подавала большие надежды, у неё была самая лучшая акварельная техника и выверенная композиция. Пусть в Строгоновку она не поступила, но это и не нужно, не всегда, чтобы быть великим художником нужно иметь диплом об оконченном образовании, история знала много таких примеров, когда самоучки достигали высот. Жаль, что она зарыла свой талант. Рисует ли она сейчас? Александра не знала, они почти не общались эти полгода, с момента свадьбы… И, где она такого выкопала? Даже свадьба была скромной, для ограниченного числа друзей. Бросила ради него Серёгу, упакованного, при машине. И всё ради этого босяка. Да Серёга конечно зануда, но перспективный. Будь сейчас полгода с момента его свадьбы, он организовал бы ресторан, и всё было бы по человечески. А этот, жалкую прогулку на дачу, чтобы пожарить шашлыки, даже не на дачу, а в какую-то глухомань, да ещё с палатками… Это в октябре месяце! Она хотела отказаться, но шесть месяцев не видела подруги, и старая дружба заставила. Нет, определённо она простудится, схватит какую ни будь женскую болезнь, и всё из-за пары шампуров куриного шашлыка. Нет, конечно она не против, съездить на дачу, посидеть возле мангала, но в какое-то урочище Извёсткино зачем тащиться? И звучит как-то по средневековому- урочище… Словно потаённый скит, посреди дремучих лесов. Туда наверное и на машине не проедешь, и последние десять километров придётся тащиться на прямик, по жиже и буреломам. Хорошо, что последние отголоски « бабьего лета», и дождей две недели не было, а если начнутся? Что тогда? У неё ни Сапогов, ни плаща, единственное пара старых джинсов, два свитера и прошлогодняя зимняя куртка. Даже толкового рюкзака и того нет. А что если взять с собой альбом и краски? Золотой осени у неё не получится, листья давно облетели. Спальный мешок, ей обещала Лиза, и прочее снаряжение, необходимое в походе. Это надо так угораздиться, в двадцать пять лет, второй раз в жизни пойти путешествовать и представьте не летом, а осенью, когда нормальные люди впадают в осеннюю спячку и не показывают носа из дому, особенно в свои законные выходные.
Затем Александра засмеялась: - Ну и брюзга ты Сашка! Аж самой слушать тошно.
Осенний ветер врывался в неплотно закрытые окна старенькой «Нивы», неуверенно ползущей по автостраде. Лёха испуганно шарахался от фур и неохотно шел на обгон. От чего Александра, сидевшая на переднем, пассажирском сиденье, автоматически давила правой нагой на резиновый коврик, то представляя что это педаль газа, то тормоза.
- Ну, давай же впереди всё чисто,- нетерпеливо подсказывала она.
- Скоро две сплошных, не успею разогнаться…- нервно огрызался Лёха.
- И где ты такую добыл? Наверное ,два года на неё копил?
Лёха вспыхнул, но плотнее сжал губы…
- Она мне нужна только для походов, и эта скорость меня вполне устраивает.
Алексей поёрзал руками по рулю, осознавая, что выходные превратятся в кошмар… И на кой нужно было брать эту мегеру? Если для него, то нет уж увольте…
Толик и Лиза сидели на заднем сиденье, в обнимку, постоянно отвоёвывая себе место у скатывающегося снаряжения. В итоге, часть его переместилась на левую сторону и под ноги молодоженам, Толику даже пришлось задрать ногу, чтобы старая палатка не давила своими дугами на щиколотку. Печка нещадно сжигала в салоне воздух, и поэтому приходилось регулярно открывать форточку. Выехали довольно рано и на заднем сиденье уже кемаррили преклонив друг к дружке головы. Саше повезло меньше, она нервничала и возмущалась манерой вождения Алексея. Но больше всего её раздражало то что они пригласили этого оборванца- археолога. Всего их было четверо, значит его взяли для неё или её взяли для него, последний вариант переходил всяческие границы. Если бы был кто-то пятый, например Ника из параллельного класса, с которой Лиза тоже дружила, то это не так бросалось в глаза, но Ника была за мужем за лопоухим Славкой из восемьдесят девятой школы, а Саша была свободной, и свою свободу она не собиралась разменивать, на всяких там: Лёх, Алексеев и Лёшенек… К ней в очередной раз пришла мысль, что она брюзга и Саша попыталась заснуть.
Крепкого сна не получилось, её разбудил резкий визг тормозов, и машину бросило в сторону. Лиза с Анатолием, тоже проснулись.
- Что случилось?- почти в один голос спросили они.
- Баллон кажется лопнул,- огорчённо ответил водитель.
- Этого ещё не хватало,- сердито подумала Саша
Когда они выбрались из машины, она зло констатировала:
- И как тебя до техосмотра с такими лысыми протекторами допустили? Ты же всех угробишь!
- Поэтому и еду медленно, а колёса я у брата беру, для техосмотра.
- Понятно…- И Саша ушла в сторону.- Хоть место выпало интересное.
Действительно с права был холм, несколькими уступами спускавшийся в пойму небольшой реки. Не плохо было бы сделать набросок с этим видом, но на полноценную акварель не было времени, и она ограничилась карандашным наброском. Рисунок получился пустым, видимо из-за нервного состояния Саши, и она его перечеркнула.
Вернувшись к машине, она увидела огромную кучу вытащенного снаряжения, так как запаска была на самом дне.
- А, что ты будешь делать, если и эта лопнет?
- Вызову брата, он привезёт мне свежую резину.
- Праздник удался!
- Да, ладно вам Шура, относитесь к приключения проще и пофигистичнее, что ли…
- Пофигистичнее?- вскричала Александра,- Оно и видно, сплошной пофигизм… Пофигист хренов.- и она пошла по обочине в направлении Москвы. Лиза бросилась её догонять, и спустя минуту оживлённой дискуссии , Саша вернулась.
- Толик, ты поедешь спереди,- категорично заявила Лиза.

[победитель]

Классно вы пишите В некоторых моментах даже и у меня такое было С нетерпением ждем продолжения

[kelinfo]

XXII
Саша обиженная до глубины души уселась на заднее сиденье, она решила не общаться с этим назойливым Алексеем, Лизин Толик тоже был хорош, нет бы урезонить своего приятеля, всё токи она лучшая школьная подруга, его жены, и он это знает. Всегда так бывает , ворвётся чужой человек в чью-то жизнь, и начинает устанавливать свои порядки. Я уж не говорю о том, что каждый старается кого-то с кем-то разлучить, поссорить. Вот и Толик недолюбливает Сашу, а что она ему плохого сделала? Эти полгода она оставила голубков в покое, пусть наваркуются. Даже звонила редко и всего на полчаса. Видимо это ревность к Лизиному прошлому, а Саша как раз элемент этого прошлого, отсюда и настороженность. Мужчины всегда любят писать с чистого листа, и не переносят осознания, что к этому листу кто-то прикасался, а Саша она свидетель этого, и свидетеля нужно держать на расстоянии, иначе он может взболтнуть лишнего. Уверенные в себе мужчины так не поступают. Конечно откуда у Толика уверенность? Ни состояния, ни даже работы… Что это за работа «чердачник», звучит как « трубочист», смешно… Конечно в его работе присутствует слово «антиквариат»… Антиквариат! Какой он к чёрту антиквариат? Фантики? Пузырёчки? В её представлении антиквариат, это салон на Арбате, ну или на Тверской, иконы стоящие целого состояния, люстры благородной бронзы, с позолотой, мебель орехового дерева или карельской берёзы, Айвазовский, Фаберже… Продавцы в дорогих костюмах, а Толик на свадьбу костюм напялил, так он сидел на нём… На пугале элегантнее выглядел бы… Сергей, хоть зануда, а костюм носить умеет… Эх если бы Серёга был в её вкусе… Но она терпеть не может зануд… Стоп, мать а в кого ты сейчас превращаешься?- И Саша встряхнула головой, пытаясь избавится от этого наваждения.
Не считая мелких остановок на бензоколонках, это была вторая … До этого машина съехала на грунтовку, и надрывно прокручивая колёсами тронулась к лесу наискосок, затем колея повернула в лево и петляя, раздваиваясь и разтраиваясь потянулась вдоль леса. Полчаса Саша терпела, хоть ей очень хотелось крикнуть:
- Стой, куда ты прёшься, болван?... Левее нужно брать, с разгона, а здесь помедленнее , и потом на полный газ…- Но Лёха её не послушал бы, теперь он всё будет делать её на зло, вот сейчас посадит машину по самые мосты, и это посреди лужи, хоть знает, что у неё нет резиновых сапог. Она сто раз пожалела, что послушалась Лизу и вернулась в машину, сейчас была бы в Москве, а её вещи вернулись бы после похода. Куда они денутся? Но если тогда, на трассе ей показалось, что уже поздно, а теперь и подавно, обратного пути нет, теперь есть дорога, только вперёд… И с этим придётся смириться.
- Ну, вот опять влез в колею, здесь только на тракторе ездить… Куда ты прёшься на своей лысой резине?
А Лёха то мерно покачиваясь, то часто подскакивая, вёл машину, наконец она встала.
- Сели?- ехидно спросила Саша, забыв о своём решении не разговаривать.
- Закипели, - спокойной, ответил Лёха, и в подтверждение его слов, из под капота вырвался клуб пара.
Александра стала смотреть в окно, места были красивые, но сплошная равнина, а она как любой художник предпочитала, более пересечённые местности, с перспективой холмов, перелесков, полей и безграничного неба.
Словно прочитав её мысли, Лёха потянулся к бардачку и покопавшись там выудил пошарпанный диск, покрутив что-то в проигрывателе, стукнув по нему пару раз он включил «Алису» «Небо славян» Саша в обычной жизни была не против это послушать, но теперь музыка её раздражала, особенно наглая ухмылка, с которой Алексей произнёс полуобернувшись:
- А знаете Александра, Алиса это ваше имя только на западный манер…
Саша вспыхнула, и пролепетала, что об этом ей известно с младенчества, а про себя добавила:
- Интеллектуал нашелся, хренов… Пускай, пускай сажает аккумуляторы, он у него под стать резине, не менялся со времён выпуска машины. Сам будешь бегать за трактором, чтобы дёрнули... С работы она могла отпроситься, а значит будет со стороны наблюдать за происходящим, и по совету того же Лёшеньки, смотреть на жизнь, а также его мучения, пофигистически…
Тут Лёха спросил, поглядывая на Сашу в зеркало :
- А вы Александра- художница?
- Я Алексей Офисный работник…
- А я думал художница…
- А, что вам не нравятся художники?
- Нравятся… Мне на них буквально везёт…
- Замечательно, и как же везёт? Не так ли, как ваша машина нас по грязи?
- По всякому,- уклончиво ответил Алексей, и замолчал, не мог же он рассказать, о своём фиаско с чертёжницей из конторы.
- Индюк,- зло подумала Саша и отвернулась к окну.

XXIII
Александр Ильич сидел на скамейке, осознавая, что лишился Толика, как помощника, новых находок тот не привёз, а старые запасы товара, подходили к концу. Если покупатели привыкнут к тому, что у них ничего нет, то потеряют интерес т будут проходить стороной, даже когда прилавок будет ломиться от изобилия. Коллекционеров нужно держать в напряжении, нужно давать им надежду, чтобы те планируя свой маршрут, обязательно включали в него прилавок Александра Ильича, как важное звено и ключевую точку. Сегодня вот Саша-букинист, был счастлив, а всё от того что целую неделю он надеялся на Толика и тот его не подвёл. В книге не хватало одной тетради… Но и тут он не лишил букиниста надежды, обещая что Анатолий наведается на тот чердак и может разыщет недостающую часть.
Значки с эмалями пришлось пустить в общий оборот, Александр Ильич не дождался знакомых коллекционеров, и теперь будет помалкивать, о проходе таких раритетов, иначе те обидятся. А обиды быть не должно. Собирателя нужно радовать, тогда в следующий раз он не будет пытаться скостить цену. Его нельзя убивать запредельной ценой, а если он отвалит энную сумму за предмет, и то лишь потому, что взяли тебя за горло и не дают вывернуться, а для коллекционера, его собрание это воздух, и каждое поступление,- очередной его глоток, и если этот глоток омрачён выжиманием последней копейки, то пополнение не будет в радость, где-то в глубине затаится печаль, отравляющая радость, как ложка дёгтя. Но если удаётся взять вещицу за приемлемую цену, а ещё лучше за бесценок, то радость получается сугубой. Александр Ильич старался не омрачать и без того нелёгкую собирательскую жизнь. Он разумно уступал, иногда делал вид, что прошляпил хорошую находку, это любители старины любят, и терпеть не могут, когда продавец умнее их… Но не гнушаются получить от него консультацию.
Его размышления прервал вопрос,- Александр Ильич, новых аптек не было?
Как он мог забыть про аптеку Дёринга7 Нужно тогда было взять находки, чтобы самому помыть… Эх, Толик – ветер в голове!
- Есть… Есть дорогой, недавно нашли Кудринсую Паулун, и аптеку Дёренга… А сейчас у меня есть Сретенская аптека, самолично добыл,- Александр Ильич любил наблюдать за собирателем, после такого сенсационного заявления. Обычно тот судорожно сглатывал, если это был мужчина, то видно было движение кадыка, присмотревшись можно заметить нервное поджимание и покусывание губ, глаза лихорадочно начинают шарить по лотку в поисках товара, иногда отмечается подёргивание губ и холодный пот, проступающий на лбу. Это нужно спешить увидеть, так как через секунду коллекционер справится с собой, и все признаки исчезнут, и он будет казаться равнодушным, лишь некоторая суетливость речи, будет выдавать его.
- Сретенская?
- Именно…
- Просто Сретенская, без братьев Лукьяновых?
- Без…
- Можно взглянуть?
- Извольте,- и Александр Ильич, начал разворачивать заветный пузырёк.
- Четвёртый номер… Небольшая патина, горлышко сколото…- Пытаясь занизить достоинства флакона, причитает покупатель.
- Да, эту чешуйку и сколом то сложно назвать, так ведь большой размер…Шестой номер, когда ещё попадётся.
- Лучше бы коричневый…- Тянет покупатель, поглаживая флакон и посматривая сквозь него на солнце.
- А ещё лучше синий, или марганцовый, как Ново-Полянская аптека,- с некоторым раздрожением отвечает Александр Ильич.
- Лучше бы.- соглашается коллекционер. Он пытается торговаться, но у Александра Ильича уже есть на него ловушка.
- Жаль сегодня Дёринга не принёс,- начинает актёр и клетка захлопывается. Покупатель понимает, что если он будет торговаться, то ему не видать более редких флаконов, их скорее продадут другому… Он затравленно выкладывает требуемую сумму, пытается внести аванс под Дёренга и Паулюна, но Александр Ильич отказывается… Тогда покупатель предлагает встретиться на следующей неделе, он готов в любое время приехать в любое место. На обрывке проездного билета записывает номер своего телефона. Продавец отвечает уклончиво, он не знает будет ли его компаньон продавать редкие аптеки, в последнее время он приберегает, кое-что из найденного. Нужно будет сегодня заехать на кучу, может чего не заметили впотьмах, он и лопату прихватил, с которой на кладбище ухаживает на дорогими могилками.
Тут внимание Александра Ильича привлёк сутулый мужичок идущий по торговым рядам, он что-то доставал из чёрного пакета, и робко протягивал торговцам, но получив снисходительный отказ убирал вещь обратно. По мере его приближения, Александр Ильич стал различать, что предлагает он какое-то бумажное рваньё. Но все брезгливо отвергали его товар. Такое часто бывает, на Вернисаже, предлагают купить хлам, для барышей. Так было и в этот раз. Когда же он поравнялся с актёром, то и доставать обтрёпки не стал, а с немым вопросом уставился на Александра Ильича
- Ну, что там у тебя?- снисходительно спросил тот.
Мужичок оживился, и шапелявым голосом прогудел.
- Гажеты, шоветские и штарые.
- Дай глянуть…
- Только ошторожно…
- Не боись, - и старый актёр взял кипу засаленных разодранных газет, ещё ему пришла мысль как-бы не заразится чесоткой, от эдакой находки. Но выбора у него не было, товар заканчивался, хоть у Толика его было полно, а торговать завтра надо.
Кипа представляла из себя подборку газет разного времени, здесь были и «Труд» и «Советская Россия» и « Красная звезда» попался номер за сорок третий год, и Александр Ильич решил взять подборку.
- Сколько за неё просишь?
- Двешти…
- Двешти,- передразнил Александр Ильич, в таком состоянии он не много навара получит, но подумав решил купить, может он ещё что найдёт, тогда сразу принесёт ему… Решил пожертвовать выгодой, для зарождения деловых отношений.
- А ещё, что есть?
- Нишего,- гугниво ответил тот,- Важа вот…- и Он достал фарфоровую вазу тридцатых годов.
- А за вазу?
- Двешти…
Дома ничего не осталось7
- Дом шнешли..
- В смысле?
- Ну я там жил, а потом его шнешли… Давно уже, ещё вешной… Бомш я. Теперь в другом меште шиву.
- Значит четыреста?
- Жа вшё?
- Да…
- Четырешта…
- Ты как будешь что находить, приноси сюда, ко мне… Я старину возьму… Как звать тебя?
- Вихтор…
- Ну вот Виктор, приноси…
- Давай я жванить буду…
- В смысле?
- На шотовый, я ше не шнаю, што нушно…
- Да, откуда же ты будешь звонить?
- Ш шотового,- и он извлёк два вполне приличных телефона,- Не нушно?
- Нет… Ну записывай…- и он продиктовал номер своего телефона. Бомж старательно нажимал кнопки, стараясь внести полученный номер в контакты.
- Как жвать тебя?
- Александр Ильич…
- Алекшандр Ильиш... Ешли што я тебе пожваню.- И он пошел обратно к выходу, распугивая встречных, на него изумлённо оборачивались.
- Странная встреча,- подумал Александр Ильич, и одев кожаные перчатки стел перелистывать подборку газет.

[норильск]

спосибо ждем продолжение. С большим уважением.