ALEKSANDR1942 писал(а): К сведению- 38 СД вычеркнута из списков Красной армии в декабре 1941г !
Александр, это вы о чем? Разве я не писал, что к концу 41г, дивизии уже не существовало? Или нужно было обязательно написать "вычеркнута"?
И почему Сталинградская С.Д. не имеет отношения к дивизии им. Микояна? Да, Сталинградская была сформирована в азиатских районах СССР. И путь свой боевой начала в 42г. Ну и что ? Главное, насколько я понимаю, ( могу и ошибаться), не это, а то, что знамя 38 СД было сохранено!
И Сталинградскую, так и назвали, второго формирования! т.е. приемники. Не так ли?
ALEKSANDR1942 писал(а): Так и не понял, что хотел объяснить Послушник?
Александр. Пишу открытым текстом. ( без обид). Я понимаю, 1 ночи. Не каждый ПОИСКовик, сидит до такого времени. А мне еще надо у самоварщиков засветиться, но мое воспитание не позволяет уйти по английски. Отвечаю на твой вопрос.
Все , что тобой написано ранее, известно было давно. Архивы не врут. Героическая , да! Трагическая , - Да! Как погибла дивизия, за что расстреляли ком.дива известно. А вот детали, без документального подтверждения, - похоже, ( извини, что повторяюсь). на письмо Сталинцу!
Найдешь могилку деду, руку пожму, и прощения попрошу как от Фомы не верующего! Это было бы более действенно...
Обычно сижу за компом вечером. Но на сей раз изменил своим привычкам. Хотел удалить последнее сообщение Александру 1942. Мне годов немало, Александру еще больше. И что нам делить? Пусть и дальше ищет. Как ни крути, а он выступает в роли некоего генератора памяти.
А вот удалить и не смог. Ну да ладно. Что хотел сказать, я сказал.
Если бы в начале 90-х годов Ростовские поисковики не затронули тему по 38 СД, а потом к поискам присоединились Егорлыкские и Каменские поисковики и подключились поисковики Смоленской области, г. Москва, если бы не были "перекопаны" сотни пыльных документов в различных архивах - о 38 СД до сих пор бы ничего не было известно. Громадную работу с архивами провел Ростовский краевед Афанасенко В. Тема этой дивизии долгие годы была закрыта и поэтому прочесть о ней в каком либо издании или литературе было невозможно. После окончания работы сведения о Донской дивизии попали в интернет и в печатные издания. Так что если бы не инициатива руководителя областного клуба " Память-Поиск" В. К. Щербанова, все до сих пор бы оставалось в тайне.
ALEKSANDR1942 писал(а): К сведению- 38 СД вычеркнута из списков Красной армии в декабре 1941г !
Александр, это вы о чем? Разве я не писал, что к концу 41г, дивизии уже не существовало? Или нужно было обязательно написать "вычеркнута"?
И почему Сталинградская С.Д. не имеет отношения к дивизии им. Микояна? Да, Сталинградская была сформирована в азиатских районах СССР. И путь свой боевой начала в 42г. Ну и что ? Главное, насколько я понимаю, ( могу и ошибаться), не это, а то, что знамя 38 СД было сохранено!
И Сталинградскую, так и назвали, второго формирования! т.е. приемники. Не так ли?
ALEKSANDR1942 писал(а): Так и не понял, что хотел объяснить Послушник?
Александр. Пишу открытым текстом. ( без обид). Я понимаю, 1 ночи. Не каждый ПОИСКовик, сидит до такого времени. А мне еще надо у самоварщиков засветиться, но мое воспитание не позволяет уйти по английски. Отвечаю на твой вопрос.
Все , что тобой написано ранее, известно было давно. Архивы не врут. Героическая , да! Трагическая , - Да! Как погибла дивизия, за что расстреляли ком.дива известно. А вот детали, без документального подтверждения, - похоже, ( извини, что повторяюсь). на письмо Сталинцу!
Найдешь могилку деду, руку пожму, и прощения попрошу как от Фомы не верующего! Это было бы более действенно...
Копирую текст- Все, что тобой написано ранее, известно было давно. ----- откуда могло быть все известно, если бы за историю 38 СД не взялись поначалу наши Ростовские коллеги ? Все что Вам удалось прочесть- это из материалов Областного Клуба, других авторов и публикаций до определенного времени не было.
Боевое распоряжение
штаба главного командования
Западного направления
командующему группой войск
генерал-майору Рокоссовскому
на уничтожение противника
в районе
Ярцево, Соловьевская переправа
(28 июля 1941 г.)
Копия:
Командующему Группой войск генерал-майору Рокоссовскому
Командиру 44 ск комдиву Юшкевичу
Начальнику Генерального штаба
27.7 противник силою до 20 танкеток, группой мотоциклов и группой танков, действуя с направления сев.-зап. Ярцево, потеснил наш прикрывающий батальон на восточный берег р. Вопь и захватил соловьевскую переправу. К исходу дня обнаружено его поспешное окапывание на зап. берегу Вопь, на участке южнее Ярцево, Задня.
Главком приказал:
С утра 28.7 группой войск в составе 101 танк. дивизии, 38, 64 и 108 стр. дивизий 44 стр. корпуса уничтожить группировку пр-ка в р. Ярцево, Соловьевская переправа и в дальнейшем развивать наступление в направлении Духовщина, охватывая его с юго-запада.
ВВС фронта в течение 28.7 непрерывно бомбить бомбардировочной авиацией группировку пр-ка в р. Ярцево, Духовщина и р. Матренина, Свищево, Пнево. (Все западнее р. Вопь).
Выделить группу авиации в распоряжение т. Рокоссовского для тактического взаимодействия с войсками на поле боя.
Руководство операцией, до ее завершения, возложить на генерал-майора т. Рокоссовского. Командиру 44 ск т. Юшкевичу немедленно войти в связь с т. Рокоссовским средствами связи 44 стр. корпуса.
Б. Шапошников
Ф. 246, оп. 12928 сс, д. 2, лл. 100-101. Подлинник.
…Его расстреляли на рассвете пятого сентября сорок второго года в Бутырской тюрьме НКВД. Через тридцать пять дней, в разгар уличных боев в Сталинграде, был упразднен институт военных комиссаров. Войны выигрывают профессионалы, и Верховный Главнокомандующий сделал ставку на военных…
Во второй половине мая 1941 года из Персиановских лагерей по ночам уходили на запад эшелоны. Вагоны были задраены, платформы укрыты брезентом. Почти пятнадцать тысяч ростовчан, таганрожцев, новочеркасцев, жителей донских хуторов и станиц, составлявших личный состав 38-й ордена Ленина, Морозовско-Донецкой, Донской Краснознаменной стрелковой дивизии имени Анастаса Ивановича Микояна, скрытно перебрасывались на Украину. Им объявили: «Едем на учения!». Они чувствовали, они знали: «Едем на войну!».
Выгружались на глухих полустанках в Томиловском лесу, под Белой Церковью. В лесном лагере у села Трушки днем и ночью занимались боевой подготовкой, здесь утром 22 июня им сообщили о нападении Германии, отсюда ушли на Дон письма. Эти письма в довоенных почтовых конвертах со штампом «Белая Церковь» для многих семей остались единственной весточкой от сыновей, мужей, возлюбленных. А дальше была война, в огненной круговерти которой осенью сорок первого исчезла Донская дивизия.
Командовал прославленным соединением полковник Максим Гаврилович Кириллов. Полвека замалчивалась судьба этого незаурядного человека, блестящего организатора и воспитателя, ставшего отцом-командиром для тысяч наших земляков. Каким же он был, комдив 38-й стрелковой ? Из послужной карты известно, что родился Максим Гаврилович пятого мая 1896 года в деревне Беляиха Калининского района Ивановской области, работал прокатчиком и литейщиком, с 1916 года воевал на Западном фронте в учебной команде 179-го пехотного полка. В июне 1918-го вступил добровольцем в Рабоче- Крестьянскую Красную Армию. В этом же году принят в партию большевиков. В годы гражданской войны был начальником пулеметной команды. В 1921-1924 годах – слушатель Высшей тактической школы имени III Интернационала. Прошел все командные ступени – от взвода до полка. В апреле 1938 года приказом наркома обороны назначен командиром 38-й Донской дивизии. В этом же году за двадцатилетнюю безупречную службу награжден орденом Красного Знамени и медалью «20 лет РККА».
Сорокадвухлетний комдив все силы отдавал боевой подготовке соединения, что принесло свои плоды. По итогам инспекторской проверки наркомом обороны осенью 1940 года Донская дивизия была признана лучшей в Северо-Кавказском военном округе. Талантливого комдива в конце октября откомандировали в Москву на курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при военной академии имени Фрунзе. Четвертого мая 1941 года Максим Гаврилович сдал последний экзамен и на следующий день вместе с другими выпускниками академий слушал доклад Сталина о международной обстановке и задачах армии, а вечером выехал в Ростов.
…Девятнадцатая армия генерал-лейтенанта И.С. Конева была сформирована в СКВО и по довоенным планам предназначалась для действий на юго-западном направлении. Война перечеркнула все планы Генштаба РККА. Трагическое положение на Западном фронте заставило высшее командование перебрасывать на смоленское направление с Украины 16-ю и 19-ю армии. Соединения и части прибывали в разные пункты выгрузки и прямо из эшелонов вводились в бой…
16 июля штаб дивизии со спецподразделениями и батальоном 29-го Новочеркасского полка выгрузились на станции Вышегоры, в семидесяти километрах восточнее Смоленска. Кириллов полагал, что находится в глубоком тылу, а оказалось – на острие танкового прорыва немцев. Здесь, у маленького районного центра Ярцево, сходились автомобильная и железнодорожная магистрали Москва – Минск и Москва – Орша. Сюда, давя тылы наших войск, прорвалась 7-я танковая дивизия барона фон Функа. До Москвы оставалось триста километров – десять часов хода для моторизованных соединений вермахта.
Картина была удручающая: по обеим сторонам Минского шоссе брели на восток тысячи беженцев, колхозники гнали скот, трактора тащили пушки без снарядов, группами и поодиночке шли бойцы без командиров и командиры без своих солдат. И еще было много начальников из штаба фронта, перебазировавшегося под Вязьму. Много генералов и комиссаров – полковых, бригадных, дивизионных, корпусных во главе с армейским комиссаром 1-го ранга Львом Захаровичем Мехлисом. Проскочив по шоссе на своих «эмках» и «паккардах» к Ярцево, они созерцали скорбный человеческий поток, текущий на восток под непрерывными ударами немецкой авиации. Видели раздувшиеся туши лошадей и коров, на обочинах дорог – трупы людей, горящие и разбитые грузовики, застывшие без снарядов и горючего танки. Встретив подтянутого полковника, хладнокровно руководившего боем со своего НП на крыше Ярцевской трикотажной фабрики, все эти высокие начальники требовали остановить, разбить, атаковать, отбросить врага. Истеричные требования перемежались матюками, угрозами расстрела, разжалования, военного трибунала. «Вперед! В атаку! Лично ведите войска!» – немедленно, пока они здесь, чтобы доложить «наверх» о том, что ими, контролерами, сделано.
Полковник Кириллов не обращал внимания ни на мат, ни на угрозы. Он видел незащищенное направление на Москву и принимал все меры, чтобы хоть как-то его прикрыть скудными силами своей дивизии. В кровавой круговерти июльских боев Максим Гаврилович, быть может впервые, осознал, что надеяться он может лишь на себя, на свой опыт, да на бойцов своей дивизии, на тех немногих, что оказались под Ярцево – четыре батальона пехоты, пять дивизионов артиллерии, подразделения разведчиков, связистов, зенитчиков, медиков. С этими немногими Кириллов сумел сделать невозможное – остановить бронированный каток немцев на кратчайшей магистрали к Москве.
Именно здесь, под Ярцево, впервые на всем советско-германском фронте противник перешел к позиционной обороне. Это произошло на 39-й день войны. 30 июля Верховное Главнокомандование Германии директивой № 34 приказало войскам группы армий «Центр» «временно отложить выполнение целей и задач» и перейти к обороне. Блицкриг давал первые сбои, и в этом была заслуга и наших земляков – войнов Донской дивизии под командованием полковника Кириллова.
В эти дни и ночи кровавых атак и контратак Максим Гаврилович понял, что война будет долгой и, вопреки трескучим фразам политработников, скорого контрнаступления и переноса боевых действий на территорию противника ожидать не следует. Необходимо переходить к жесткой обороне, поглубже зарываться в землю, отказаться от довоенных уставов с их одиночными стрелковыми ячейками. Кириллов вспомнил свой первый боевой опыт на Западном фронте в 1916 году, где сплошные траншеи с ходами сообщений, с укрытиями, глубокими блиндажами и минными полями гасили наступление превосходящего по силам противника, сберегали людей и боевую технику. И такую оборону пытался создать в полосе Донской дивизии. А «сверху» требовали другого – атаковать, отбросить, разгромить! В изнурительных схватках, именовавшихся «боями местного значения», перемалывались люди и техника с обеих сторон. Лишь во второй половине сентября поступил приказ перейти к обороне. Но время было упущено, а понесенные потери невосполнимы. Однако и за десять суток напряженного труда в полосе Донской дивизии, перехватывавшей шоссейную и железнодорожную магистрали на Москву, была создана такая оборона, что наступление двух вражеских пехотных дивизий на ее участке в течение 2-5 октября в ходе операции «Тайфун» захлебнулось. Вооруженные до зубов солдаты вермахта не сумели достигнуть даже переднего края 343-го Ростовского и 29-го Новочеркасского полков. В этом была большая личная заслуга командира дивизии. Уже тогда Кириллов зарекомендовал себя как волевой, самостоятельный командир, не допускавший вмешательства в свои дела малокомпетентных в военном деле людей в высоких званиях, пусть даже политических.
Факты, подтверждающие высокие командирские качества Максима Гавриловича, неоспоримы. Непрерывные трехмесячные бои обескровили дивизию, вышли из строя много командиров. Ни их место вставали другие: взводные принимали роты, командиры рот – батальоны, а комбаты и начальники штабов частей успешно командовали полками и возглавили штаб соединения. Это говорило о прекрасной подготовке командного состава всех ступеней, которая совершенствовалась в ходе довоенных учений и командно-штабных игр. Комдив 38-й постоянно думал о будущем и даже в это трудное время.
Был в Донской дивизии и прием писательского «десанта» в составе А. Фадеева, М. Шолохова, Е. Петрова, ростовских писателей А. Бусыгина, М. Штительмана,Г.Каца, работавших в армейской газете «К победе».
Словом, имелись основания у командарма-19 Ивана Степановича Конева 27 июля, в разгар боев в Смоленске и Ярцево, дать краткую, но емкую характеристику Максиму Гавриловичу: «Командир 38-й дивизии полковник Кириллов. Храбрый, стойкий командир дивизии… Дивизией командовать может...» (ЦАМО РФ,Ф.372, ОП.6629,Д.4,Л.93-94.)
12 сентября 1941 года Конев получил звание генерал-полковника и был назначен командующим Западным фронтом. 5 октября, когда танковые клещи Гота и Гепнера были готовы сомкнуться у Вязьмы, Конев приказал генералу Рокоссовскому передать войска соседу, генералу Ершакову, а самому со штабом 16-й армии прибыть в Вязьму, возглавить группу войск и не допустить окружения главных сил фронта. В состав этой группы включалась и 38-я Донская дивизия. Но вечером 6-го октября немецкие танки ворвались в Вязьму, замкнув стальное кольцо. Донская дивизия оказалась предоставленной сама себе. После двухнедельных боев остатки дивизии, зажатые в болотистом леске у деревни Костери, предприняли последнюю отчаянную попытку прорыва. Одной группой командовал начальник штаба Корней Панасюк, другую возглавил комдив. Часть группы Панасюка прорвалась сквозь вражеское кольцо, а группа Кириллова была накрыта минометным огнем и рассеяна. Максим Гаврилович получил тяжелое ранение и контузию. От гибели его спасла медсестра, оказавшая ему помощь и укрывшая в лесу, в блиндаже…
Через несколько недель, едва подлечившись, Кириллов связывается с местными патриотами и окруженцами, застрявшими в глухих лесных деревушках, и организует партизанский отряд « Северный медведь». В декабре – январе отряд уничтожал мосты и линии связи, полицейские гарнизоны, карал изменников. Слухи о смелом командире с боевыми наградами, с партбилетом облетели окрестности. К Максиму Гавриловичу потянулись окруженцы и бежавшие из плена солдаты и командиры. Это привело к трениям с местными партийными и советскими районными органами в лице секретаря Семлевского райкома ВКП(б) М. Лукьянова и председателя райисполкома К. Бушевого, которые были оставлены в Смоленской области для организации партизанского движения. Они не доверяли окруженцам и бывшим военнопленным, считали их «врагами народа». Тогда партизанский отряд Кириллова в количестве 150 человек передислоцировался на территорию Знаменского района, где обеспечивал высадку десанта майора Солдатова и капитана Суржика и готовил посадочные площадки у села Желанье для 4-го воздушно-десантного корпуса. 29 января 1942 года в этом селе произошло объединение нескольких партизанских отрядов и групп. Сводная группа численностью около 3000 партизан под командованием Кириллова переформировывалась в полк в составе трех батальонов и подразделений обслуживания. Второго февраля в подчинение Максима Гавриловича в качестве 4-го батальона вошел отряд диверсантов ГРУ Генерального штаба РККА лейтенанта Черчикова.
30 января возобновил работу Знаменский райком ВКП(б) во главе с секретарем П. Шматко. Сам Шматко еще в сентябре 1941-го был утвержден командиром отряда для действий в тылу врага, но после разгрома советских войск под Вязьмой занял выжидательную позицию, а отряд распустил. Когда же на территорию района вышли соединения 33-й армии генерал-лейтенанта М.Ефремова и 1-го гвардейского кавкорпуса генерала П. Белова, затаившееся партийное руководство зашевелилось: предстояло давать отчет о том, что сделано по организации партизанского движения в Смоленской области. А на поверку оказывалось, что ни у Лукьянова, ни у Шматко ничего нет. Реально действует лишь отряд Кириллова, но к его организации и акциям районные партдеятели не имеют никакого отношения.
Все проблемы легко снимались, если убрать Кириллова и возглавить созданный им отряд. Тогда все партизанские заслуги автоматически переходили к Лукьянову и Шматко. А заслуги были немалыми: в течение февраля партизанский полк Кириллова во взаимодействии с частями регулярной армии освободил большую территорию южнее Вязьмы. «Слабое звено» в биографии Кириллова имелось. Он принимал в отряд «врагов народа» – окруженцев и бежавших из плена солдат и офицеров. За это и ухватились партийные работники и чекисты особых отделов. От Лукьянова и Шматко в Москву, где находился Смоленский обком ВКП(б), и в приемную Сталина посыпались жалобы. Лукьянов в записке, адресованной Сталину, писал о Максиме Гавриловиче, что «он вреден для партии и народа». Особенно благодарным слушателем доносов оказался заместитель начальника особого отдела НКВД особого ( чекистского) партизанского отряда майор В. Жабо. В докладной записке на имя начальника особого отдела Западного фронта он писал: «У Кириллова нет ни одной положительной черты, присущей советскому человеку. Он вреден для партии и всего советского народа. Он лично виновен в окружении дивизии, которой командовал, которую впоследствии бросил, лично виновен в гибели многих солдат и офицеров дивизии, лично виновен в дезорганизации партизанского движения в Знаменском и Семлевском районах Смоленской области».
Доносы достигли цели. По приказу штаба фронта полковник Кириллов 1 марта 1942 года, получив назначение на должность командира 238-й стрелковой дивизии, передал командование партизанским полком майору Жабо и политруку Лившицу. Это была ловушка, чтобы «выманить» комдива 38-й из партизанского края. Восьмого марта, по прибытии в штаб фронта, Максим Гаврилович был арестован сотрудниками НКГБ. Следствие по делу Кириллова возглавил один из ближайших подручных Лаврентия Берии, начальник особого отдела фронта, комиссар госбезопасности 3-го ранга А.Цанава. Перед судом военного трибунала оклеветанный полковник, член ВКП(б) с 1918 года (партбилет № 1038712) был исключен из рядов партии с формулировкой: «как «предавший партию и лично товарища Сталина.» Четырнадцатого июля по приговору военного трибунала Западного фронта бывший командир Донской дивизии был осужден по статьям 58-1«б» и 190-2«д» уголовного кодекса РСФСР и приговорен к высшей мере наказания. В своем последнем слове Максим Гаврилович заявил: «Врагом Родины не был и не буду! Хочу честно погибнуть за Родину и прошу отправить меня на фронт». Двадцать первого июля Кириллова перевели в Бутырскую тюрьму НКВД, где он выдержал жестокие пытки и допросы. На рассвете пятого сентября 1942 года неправедный приговор был приведен в исполнение…
Владимир АФАНАСЕНКО.
Ростовский клуб «Память-Поиск»
ДОКЛАД
О ПРИМЕНЕНИИ И ХАРАКТЕРЕ ДЕЙСТВИЙ
МЕХАНИЗИРОВАННЫХ СОЕДИНЕНИЙ ЗА ПЕРИОД
с 22.6. по 20.7.41 г.
1. 6-й механизированный корпус в период войны с немцами с 22 по 30.6.41 г. не был использован в целом как механизированное соединение, он перебрасывался с одного направления на другое, находясь под ударами авиации противника.
Для такого механизированного соединения, как 6-й механизированный корпус, не было целей, против которых можно было бы применить весь корпус в целом. 6-й механизированный корпус использовался подивизионно и полками, которые прекрасно справлялись со своими задачами. Следовательно, напрашивается вывод: нужно на данном этапе иметь не корпуса, а ограничиться танковыми дивизиями и отдельными полками, которые будут больше приспособлены к тактике германской армии.
2. За период боевых действий против танковых частей германской армии с 22 по 30.6.41 г. я не видел крупного применения танков. Танки немцы используют главным образом мелкими подразделениями: взвод, рота, батальон во взаимодействии с другими родами войск (мотопехотой и конницей). Например. Будучи в окружении, я наблюдал движение колонн – 15-20 мотоциклистов, пехота, 15-30 танков (преимущественно легкие), артиллерия (главным образом противотанковая) и снова пехота.
Следует сделать вывод: на данном этапе немцами крупные танковые соединения (масштаб танковой дивизии) не используются, а используются главным образом мелкие подразделения и части во взаимодействии с другими родами войск.
Немцы используют танки в обороне главным образом как средство противотанковой обороны. Практикуется танковая разведка 3-5 машинами с мотоциклами и пехотой.
При появлении наших танков танки противника боя не принимали, а поспешно отходили.
3. Система противотанковой обороны у немцев развита, причем надо отметить, что, кроме 37-мм противотанковых орудий, широко используется вся полуавтоматическая артиллерия крупного калибра.
Противотанковые орудия транспортируются грузовыми машинами вместе с мотопехотой; на танкодоступных местах на 1 км фронта примерно 5-10 орудий.
Лично преодолевал четыре противотанковых района машинами «КВ» и «Т-34». В одной машине была выбита крышка люка механика-водителя, а в другой – яблоко «ТПД»1. Надо отметить, что выводятся из строя главным образом орудия и пулеметы, в остальном машина «Т-34» прекрасно выдерживает удары 37-мм орудий, не говоря уже о «КВ».
Выводы
1. Опыт войны с 22 по 30.6.41 г показал: тактика использования танков германской армией – главным образом мелкими подразделениями во взаимодействии с другими родами войск, следовательно, нет необходимости создавать крупные механизированные соединения, достаточно иметь танковые дивизии и отдельные танковые полки. Этого вполне достаточно для уничтожения танковых войск противника. Если явится потребность в крупных механизированных соединениях, то можно свести две-три дивизии под общим командованием.
2. Для транспортировки горюче-смазочных материалов и боеприпасов необходимо иметь прицепы и цистерны на тракторах «Коминтерн» (на 20-30 тонн), слегка бронированных. Это бесспорно даст возможность всегда иметь в достаточном количестве горюче-смазочные материалы и боеприпасы, кроме этого, сократить тылы дивизий на 60%.
3. В мотострелковых полках танковой дивизии необходимо иметь противотанковые дивизионы (3 батареи по четыре 45-мм орудия), транспортируемых грузовыми машинами. Это придаст полку устойчивое положение при организации противотанковой обороны и в наступлении.
Командир 7-й танковой дивизии 6-го механизированного корпуса
генерал-майор танковых войск БОРЗИЛОВ
28.7.41 г.
Ф. 38-39, оп. 800…[«смазан» текст – В.Т.]…8сс, д. 1, лл. 293-295.
Год 1941-й... Один из самых памятных и трагических в истории России. Даже шесть десятилетий спустя нельзя не задумываться над тем, почему тогда враг смог добиться столь впечатляющих успехов и почему в конечном счете потерпел поражение.
ОФИЦИАЛЬНЫЕ источники и поныне приводят о тех событиях следующие сведения: "К 7 октября 19-я и 20-я армии Западного и 24-я и 32-я армии Резервного фронтов были окружены западнее Вязьмы... Армии Брянского фронта оказались расчлененными, а их тыловые коммуникации - перехваченными". Вот, пожалуй, и все.
На самом деле под Вязьмой во вражеское окружение попали 37 дивизий, девять танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК и четыре полевых управления вышеназванных армий. Эти войска входили в состав 22, 30, 19, 16, 20, 24, 43, 31, 32, 49-й армий и оперативной группы Болдина. В Брянском котле оказались 27 дивизий, две танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК и три полевых управления армий (50, 3 и 13-й) Брянского фронта. Таким образом, на центральном участке советско-германского фронта было окружено семь полевых управлений армий (из 15), 64 дивизии (из 95), 11 танковых бригад (из 13) и 50 артиллерийских полков РГК (из 64). Эти соединения и части входили в состав 13 армий и одной оперативной группы. Что же привело к столь сокрушительному поражению наши войска?
ОШИБКИ ВЕРХОВНОГО И СТАВКИ
К не знающего прецедента разгрому, как обычно и бывает в подобных случаях, привел целый комплекс причин. На 30.09.1941 г. противник превосходил советские войска западного направления в силах и средствах, маневренных возможностях, в уровне боевой и оперативной подготовки, господствовал в воздухе и владел на тот момент времени стратегической инициативой. Тем не менее перевес частей и соединений вермахта был не столь значительным, как иногда его пытаются представить (например, в полосе обороны Западного фронта в частях РККА было 486 танков, вермахта - 591, а орудий и минометов было 4028 и 5651 соответственно). Руководство советских фронтов западного направления имевшимися в его распоряжении войсками было в состоянии предотвратить столь неудачный для РККА исход первой фазы Московской стратегической оборонительной операции. Помешали этому главным образом ошибки, допущенные в организации и ведении обороны лично Верховным главнокомандующим, Ставкой, Генеральным штабом и командованием Западного, Резервного и Брянского фронтов.
Разбор действий высших звеньев управления в октябре 1941 г. целесообразнее всего было бы начинать с анализа плана оборонительной операции группы фронтов западного направления. Иными словами, вначале установить, насколько соответствовали замыслы и планы советского командования развернувшимся впоследствии сражениям на дальних подступах к Москве. Однако такого комплекта документов, как бы это ни показалось странным и даже парадоксальным, не существует. Несмотря на то что Сталин 27 сентября поставил задачу войскам западного направления о переходе к обороне, строго говоря, этот документ директивой на планирование стратегической оборонительной операции назвать достаточно трудно. Он больше напоминает протокол о намерениях, указания главным образом декларативного плана ("зарыться в землю", вывести в резерв энное количество дивизий), нежели оперативного характера и не содержит тех необходимых сведений, которые должны быть в оперативной директиве Верховного главнокомандующего на организацию стратегической обороны.
Согласно азбуке планирования Сталин, Ставка и Генеральный штаб должны были определить замысел стратегической оборонительной операции (указать важнейшие направления, на удержании которых должны быть сосредоточены основные усилия, способ ведения операции, начертание оборонительных рубежей, группировки войск и их оперативное построение), поставить предельно конкретные задачи войскам, организовать стратегическое взаимодействие и управление. Однако в полном объеме и, самое главное, в комплексе этого в сентябре 1941 г. сделано так и не было.
Тем не менее задачи до войск доводились, причем это происходило фрагментарно, что называется, распорядительным порядком. Все остальные ошибки, приведшие к Вяземской катастрофе, по большому счету исходят именно отсюда и коренятся в нарушениях элементарной последовательности в действиях при планировании и подготовке стратегической оборонительной операции. Промахи Верховного и его рабочего органа - Генерального штаба начинаются с неправильного расчета времени. Задача о переходе к обороне была поставлена войскам 27 сентября, а утром 30 сентября началась немецкая операция "Тайфун". Фактически войска фронтов западного направления не имели и двух полных суток для подготовки обороны, на организацию которой в соответствии с нормативами того времени требовалось не меньше месяца.
Неверно была произведена и оценка обстановки. Ставке ВГК и Генеральному штабу не удалось определить возможные сроки перехода вермахта в наступление и вскрыть замысел противника. Направления главных и других ударов группы армий "Центр" были спрогнозированы неверно. В Москве почему-то считали, что немцы нанесут лобовой удар вдоль автострады Минск-Москва. На основе этой ошибочной оценки происходило распределение сил и средств Западного, Резервного и Брянского фронтов, приведшее к столь гибельным последствиям. В результате на участках прорыва немцы, не имея существенного общего превосходства на советскими войсками, за счет умелого массирования имеющихся сил и средств добились многократного превосходства.
Дорого обошлись ошибки и в оперативном построении войск. И здесь в действиях Ставки незаметно какой-либо "изюминки". Количество войск позволяло разместить имеющие ся силы и средства на местности в два оперативных эшелона: первый - войска Западного и Брянского фронтов, второй - Резервный фронт. В этом была бы несомненная оперативная логика и подобное построение создавало удобства для управления стратегической группировкой в целом. На деле часть сил Резервного фронта находилась в первом эшелоне на флангах Западного фронта, а основные силы - в ближайшем тылу последнего. Такое построение затрудняло организацию взаимодействия между фронтами, усложняло управление войсками Резервного фронта и сковывало возможный маневр Западного. Вполне был возможен и вариант, при котором войска трех фронтов были бы построены в один эшелон с выделением сильного резерва и для каждого из них определена самостоятельная полоса обороны.
Неудачное расположение войск Резервного фронта привело к тому, что на второй день операции "Тайфун" пять из шести армий Резервного фронта, не успев изготовиться для контрудара, оказались скованы наступающим врагом. Это произошло вследствие их близкого расположения к переднему краю обороны и быстрого продвижения танковых группировок противника. В целом Резервный фронт как стратегический резерв и возможная контрударная группировка Ставки отведенной ему роли в обороне Москвы не сыграл.
Разумеется, советское высшее военно-политическое руководство находилось в те дни под впечатлением масштабной киевской катастрофы. Можно сказать, в Ставке во второй половине сентября 1941 г. царило определенное замешательство и растерянность. Однако оправдать действия Верховного главнокомандующего с чисто эмоциональных позиций было бы, наверное, не вполне правильно.
ПРОМАХИ ФРОНТОВ
Просчеты, допущенные Ставкой, не снимают ответственности и с командующих фронтами. Особенно заметны их ошибки в решении такой важной проблемы, как выбор важнейших направлений, районов и рубежей, на удержании которых должны быть сосредоточены основные усилия. В штабе Западного фронта, например, имелись довольно точные сведения о группировке противника. Было установлено, что против восьми дивизий 30-й и 19-й армий немцы развернули 17 своих дивизий. В полосах других армий число противостоящих друг другу дивизий было примерно равным. Эти данные разведки прямо указывали на вероятное направление вражеского удара. Но поскольку Ставка считала, что главный удар противник будет наносить на смоленско-вяземском направлении, оборонявшемся 16-й и 20-й армиями, командующий Западным фронтом генерал Иван Конев не решился отстаивать перед Сталиным свою точку зрения. Он сосредоточил главные силы не там, где этого требовала обстановка, а там, где указал Главковерх.
Не было в то время у Конева умения предвидеть ход событий, противодействовать их неблагоприятному развитию. Не поощрял он этих качеств и у подчиненных. Так, 27 сентября ему на утверждение был представлен план обороны 16-й армии. В нем генерал Константин Рокоссовский предусматривал вариант действий своих соединений в случае вынужденного отхода. Но молодой 44-летний командующий войсками фронта не мог допустить даже в мыслях ведения обороны с возможным отходом вверенных ему войск. Они должны были, по его мнению, стоять насмерть. И Конев тут же приказывает командарму 16-й: "Драться упорно. Всякое понятие подвижной обороны исключить... В соответствии с этим переработать план обороны".
Не лучшим образом обстановка складывалась и на Брянском фронте. Разведка, правильно вскрыв подготовительные действия противника, выводы делала применительно к точке зрения своего командующего генерала Андрея Еременко. В итоге тот сосредоточил основные усилия на правом фланге фронта, в районе Брянска, хотя основная группировка противника была нацелена против левого крыла. Как видим, и здесь командующий фронтом и его штаб допустили промах - замысел на оборону не отвечал обстановке. Все это, разумеется, привело к тяжелым последствиям.
Среди других причин вяземской катастрофы следует назвать плохое управление войсками. Здесь наиболее характерен только один пример.
Командный пункт Западного фронта был размещен рядом с железнодорожной станцией Касня, на господствующей высоте, в ярко-белом с колоннами и большими зеркальными окнами старинном особняке князей Волконских, который очень красиво смотрелся на фоне окружающего леса. Все подъезды к дому были не только приведены в порядок, но и посыпаны желтым песком. Большая часть аппаратуры фронтового узла связи была развернута под легкими козырьками и в палатках рядом с усадьбой. Находившееся здесь антенное поле, оживленное движение автомашин и групп военнослужащих также не могло не привлечь внимания противника.
2 октября 27 пикирующих бомбардировщиков нанесли по КП Западного фронта мощный удар, а через сутки - еще один. В результате воздушных налетов было убито и ранено 73 человека, полностью разрушено здание штаба и дезорганизовано управление войсками. Переехав в д. Столбы (3 км восточнее Гжатска), штаб Западного фронта разместился на совершенно открытом месте в деревянном двухэтажном здании, к тому же занимаемым полевым управлением Резервного фронта. Это решение вообще находится за рамками критики.
Но дело не только в плохо подготовленной на всех фронтах обороне. Вот на какое обстоятельство обратило внимание командование противника. В одном из донесений о ходе боевых действий в операции "Тайфун" отмечалось: "...русские войска, действовавшие по обе стороны Вязьмы, оказались измотанными во время предшествующих многодневных атак в направлении Смоленска". Сталин был постоянным сторонником наступательных действий. Даже приняв 27 сентября решение о переходе войск к обороне, Верховный не забыл упомянуть о возможности проведения частных наступательных операций для улучшения позиций фронтов западного направления. Более того, 29 сентября, когда до начала битвы оставались сутки, начальник Генерального штаба по его приказанию направил в войска директиву с указаниями о том, как готовить наступление.
Командующие войсками фронтов, естественно, беспрекословно выполняли указания Верховного. Соединения 16, 19, 22, 24, 29 и 43-й армий наступали даже в последней декаде сентября, группа генерала Ермакова - всю вторую половину его, а 13-я армия, по существу, весь месяц. Это отвлекало войска от организации глубоко эшелонированной обороны, не позволяло создать оборонительные группировки и в конечном итоге - приводило к большим потерям личного состава. Так, группа Ермакова только лишь 27 сентября потеряла 4913 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
ПОСЛЕДСТВИЯ
После окружения советских войск под Вязьмой и Брянском ситуация для столицы во второй декаде октября стала в высшей степени опасной. Западный, Резервный и Брянский фронты как оперативно-стратегические объединения фактически перестали существовать. Образовавшаяся в обороне брешь достигала 500 км. Закрыть ее оказалось нечем, резервов в районе Москвы Ставка не имела. Все они после катастрофы под Киевом были задействованы для восстановления войск Юго-Западного направления. В те дни почти все пути к "сердцу России" для противника были открыты. Угроза внезапного появления в столице бронетанковых войск противника была вполне реальной.
В этих условиях Верховный главнокомандующий Сталин, столь неудачно сдавший очередной экзамен на звание полководца под Вязьмой, проявил выдающиеся таланты организатора и руководителя. За сравнительно короткий промежуток времени Ставка ВГК сумела восстановить Западный и создать новый Калининский фронт. Брешь в обороне была быстро закрыта, что позволили сделать огромные мобилизационные возможности государства и патриотизм народа. Этот потенциал предоставил Ставке возможность в ходе отражения второго наступления немцев развернуть на подступах к столице 58 расчетных дивизий. С учетом же перегруппировки войск, осуществленной в октябре, их количество возросло до 80. Кроме того, к декабрю в районах Рязани, Ногинска и Ряжска, где сосредоточились 10, 26 и 61-я армии, находились еще 24 расчетные дивизии.
По существу, Ставке ВГК удалось создать новую стратегическую группировку, которая превысила по своему боевому и численному составу войска, начинавшие оборонительные операции под Москвой. "Возрождение военной мощи русских, - писал по этому поводу английский историк Кларк в книге "Москва 1941 года", -...одно из самых выдающихся достижений в военной истории". Не стоит забывать, что задачу по восстановлению войск западного направления сильно облегчили героизм и мужество вяземских и брянских окруженцев, надолго приковавших к себе десятки немецких дивизий.
В Московской стратегической оборонительной операции части и соединения группы армий "Центр" потеряли, по подсчетам германских историков, более 145 тыс. солдат и офицеров. Число убитых, раненых и пропавших без вести советских воинов составляет 252,6 тыс. человек. Однако здесь не учтены военнопленные. Если согласиться с немецкими данными о том, что под Вязьмой и Брянском они захватили 673 тыс. пленных, то общие потери войск достигнут 925 тыс. человек. По другим источникам, наши безвозвратные потери равны 855,1 тыс., санитарные - 104,1 тыс., общие - 959,2 тыс. человек. Есть мнение, что войска трех фронтов только в октябре под Москвой лишились совокупно почти миллиона бойцов. Таким образом, абсолютно точных сведений о потерях до сих пор нет. Разница между вышеназванными итогами довольно значительная. Однако все три цифры ужасающе велики.
Тем не менее, несмотря на значительные первоначальные успехи, германским войскам так не удалось выполнить своей главной задачи - взять Москву. Неудача вермахта в операции "Тайфун" повлекла за собой катастрофические последствия - общий проигрыш зимней кампании 1941-1942 гг. и войны в целом.
ОБЩЕСТВО
Под Смоленском найдены останки солдат 38 Донской стрелковой дивизии
11:08 Четверг, 07.08.2003
Ростовские поисковики нашли останки солдат 38 Донской стрелковой дивизии под Смоленском. Имена погибших в первые годы Второй Мировой войны узнать не удалось. Поисковики обнаружили фрагмент лишь одного документа, красноармейца Сергея Кожушкова. Погибший долгие годы считался без вести пропавшим.
Под Смоленском найдены останки солдат 38 Донской стрелковой дивизии. Имена погибших в первые годы Второй Мировой войны узнать не удалось. Поисковики обнаружили фрагмент лишь одного документа, красноармейца Сергея Кожушкова. Погибший долгие годы считался без вести пропавшим.
Андрей Семенович Кожушков — погиб в декабре 1941 года рядом с деревней Бабьи Горы в Смоленских лесах. Родным пришло извещение «Пропал без вести». О судьбе отца дети ничего не знали более 60 лет.
Останки красноармейца Кожушкова нашли егорлыкские поисковики. Каждый год они работают под Смоленском, на местах гибели 38 Донской стрелковой дивизии. Дмитрий Санин, руководитель отряда, рассказывает, что скорее всего группа, в которой был красноармеец Андрей Семенович Кожушков, погибла при выходе из окружения. На месте гибели поисковики обнаружили останки 12 солдат. И только один медальон с полуистлевшей бумажкой.
Отметим, что только в Ростовской области по неофициальным данным погибло почти полмиллиона советских солдат. 70 процентов из них до сих пор считаются пропавшими без вести.
