Домой ехал сквозь пронизывающий тончайшими иголками кожу, снег с дождём, но потрескивающая дровами печка, горячий чай, разложенные находки вернули мне духовное и физическое спокойствие. Я держал в руке серебреный предмет с выгравированным узором изящной формы. Поясок овальной формы, в длину сантиметра три с завёрнутыми краями. Сзади плоский, без узора со следами от крепления.
— От ножен, — сказал отец.
С этими словами прошло желание завершать сезон. Завертелись мысли, что там катушка? Как погода? Заправиться нужно. Ни то что бы я надеялся найти содержимое ножен, нет. Азарт нагрел кровь.
Просушил и почистил катушку, с утра я уже был в этой заброшенной деревушке и юзал промёрзшую землю прибором, в районе вчерашней находки.
Часа через два я сдался. Реанимация 11-дцати дюймового овала не принесла результата. Он ругался черниной ещё пуще! А что я мог сделать? Казалось, что не обошлось без высших сил. Возвращаясь к дороге, подошел к месту, где стоял дом, а теперь куча мусора, поросшая не большими берёзками. Последствия индустриализации, брошенные деревни, уехавшие люди, бросившие обжитые веками места, чернеющие от навоза огороды и привычный образ жизни. Я искал старое стекло, дореволюционные бутылки, попадающиеся в таких местах. Нашел же чугунок литров на семь и саблю.
Рукоять её торчала из корня берёзы. Я схватился за неё в порыве! Пластмасса? Игрушка? Нет. Ледяная бронза отразилась теплом по телу.
— Это сабля.
и хорошо это вы придумали оставить ее в корнях 
