Изображение
Общайся на форуме и получи денежный приз! Подробнее

Военное дело древнего Китая

El jaguar

#1

Военное дело Китая до III в. н. э. Проблема становления конницы как самостоятельного и главного рода войск

Конница сыграла особую, исключительно важную роль в развитии военного дела Китая в период существования на его территории сяньбийских государств и предопределила дальнейшее развитие китайского военного искусства на столетия вперед. Однако важность и специфика этого периода не будет ясна, если не обозначить различия в военном деле сяньбийцев и северных китайцев IV-VI вв. по отношению к военному искусству прежних эпох.

Появление и рост значения кавалерии как самостоятельного, а в последствии и главного рода войск, признается историками, археологами и специалистами в области оружиеведения в качестве важнейшего показателя уровня развития военного дела того или иного оседлого народа, т. к. в эпоху средневековья конница (и в первую очередь тяжеловооруженная кавалерия) "...решала исход полевых сражений, а от ее удельного веса в войске зависела его боеспособность". Поэтому в китайской (а отчасти и в отечественной) научной и научно-популярной литературе традиционно велик соблазн удревнить это явление, связав его с эпохой правления династии Хань или периодом Чжаньго. Действительно, правители эпохи Чжаньго и, в первую очередь, первый всекитайский правитель Цинь Шихуанди, многое сделали для того, чтобы усилить свои конные подразделения. И значение кавалерии в течении IV-Ш вв. до н. э. действительно сильно возросло. Однако хотя циньской коннице и приходилось решать исход сражения, использовалась она в основном в качестве разведки и "летучих отрядов", перерезавших коммуникации противника, наносивших чувствительные удары по его тылам. Основной же ударной силой императора Цинь были многочисленные подразделения пеших арбалетчиков и прикрытых панцирями копьеносцев. Этот факт фиксируется не только материалами письменных источников, но и расположением знаменитой терракотовой армии в гробнице первого императора, которая, по мнению ряда исследователей, повторяет циньское построение на поле боя. Центр и правый фланг терракотовый армии составляют пешие панцирные и легковооруженные копьеносцы и арбалетчики, а также боевые колесницы. Спешенные всадники и их боевые кони достаточно немногочисленны и находятся на левом фланге вместе с колесницами и легковооруженными стрелками.

Императоры династии Хань, правившие Китаем на протяжении четырех столетий (206 г. до н. э. - 220 г. н. э.) реформировали китайские вооруженные силы, плавно развивавшиеся на протяжении периода Чжаньго и Цинь. В первую очередь, это отразилось на росте значения кавалерии как самосостоятельного рода войск. Однако основой армии конница в ханьский период так и не стала. В крупных вооруженных конфликтах конница действовала всегда вместе с пешими контингентами арбалетчиков и копейщиков. Последние могли передвигаться на конях, но спешивались во время боя. Эксперимент по созданию крупных конных подразделений легковооруженных лучников (наподобие хуннских) оказался неудачным, несколько более успешной была попытка формирования отрядов всадников, вооруженных древковым и клинковым оружием. Китайские всадники в своей массе не имели достаточных навыков в обращении с конями, а качество конского состава (несмотря на ряд предпринятых правительством мер) продолжало оставаться достаточно низким: "Китайская лошадь, малорослая, слабосильная, тихоходная и маловыносливая, не могла равняться с неприхотливой хунской лошадью". Положение должны были спасти специальные государственные коневодческие центры на северо-западе страны. Кони для армии закупались у центральноазиатских кочевников или разводились на пастбищах в окраинных районах империи, где это было в значительной степени традиционным занятием. Эти действия значительно улучшили качественный и численный состав ханьской конницы, с этого времени воевавшей на степных лошадях "таохэ", сопоставимых по своим характеристикам с лошадями номадов. Однако попытка еще более улучшить породу за счет скрещивания "таохэ" с тонконогими "небесными конями" ("тянь ма") из Ферганы потерпела крах. В связи со своей дороговизной и немногочисленностью, ферганские кони не употреблялись в ходе боевых действий.

При первых ханьских императорах на государственных пастбищах якобы паслись 300 тыс. "таохэ", за которыми ухаживали 30 тысяч рабов. Последнее кажется маловероятным, т. к. даже во II в. н. э. китайские чиновники настоятельно подчеркивали нехватку конных подразделений и указывали на необходимость замены тяжеловооруженной пехоты легкой конницей. В 115 г. ханьским правительством были предприняты поистине беспрецедентные меры по изменению структуры армии. По пехотным подразделениям было объявлено о том, что всякий желающий может покинуть ряды вооруженных сил, заплатив за себя выкуп. На полученные деньги китайские полководцы снарядили отряды китайской "легкой конницы". Стоит ли говорить, что ее численность была невелика, поэтому в походе ее сопровождала целая армия союзных южных хуннов, состоявшая из десяти тысяч конных воинов.

Помимо чисто организационных и финансовых проблем, развитие конницы в ханьский период тормозили и традиционные взгляды ханьских военных чиновников на значимость различных родов войск. Конная служба воспринималась аристократами как "варварское занятие" и долгое время считалась менее престижной, чем служба в гвардии или колесничих войсках. Вместе с тем, стоимость лошадей и вооружения всадника были исключительно высокими, что также мешало развитию кавалерии как главного рода войск и препятствовало резкому увеличению ее численности. Так, согласно документам из Цзюйан, копье всадника ("цыма дао") стоило 7 тысяч монет, в то время как меч пехотинца только 600-700 монет.

Не удивительно поэтому, что значительная часть ханьской конницы состояла из природных кочевников - хуннов, юэсцев, сяньбийцев, заступавших на императорскую службу с собственным оружием. Боевые качества собственно китайских кавалерийских подразделений были не особенно высокими.

Ханьская конница делилась на конных лучников и воинов, вооруженных древковым и клинковым оружием. Характерно, что собственно тяжеловооруженной кавалерии в ханьский период так и не возникло. Изображения конных китайских воинов, вооруженных копьями, секирами и алебардами указывают на то, что не только шлемы, наручи и поножи, но и собственно панцири употреблялись относительно редко. Вероятно, это было вызвано тем, что основным театром боевых действий китайской кавалерии были центрально-азиатские степи, где ханьцам противостояла легковооруженная хуннская конница, неустойчивая в ближнем бою, но легко отрывавшаяся от конных панцирников врага.

Главным родом войск Ханьской империи продолжала оставаться пехота, вооруженная комбинированным древковым и клинковым оружием. Значительную роль в ханьской армии также играл отряды пеших стрелков, вооруженных луками и арбалетами. Ряд исследователей в качестве отдельного рода войск рассматривают "тяжеловооруженную пехоту". Однако определять основную массу китайских пехотинцев в панцирях в качестве тяжеловооруженных воинов было серьезной ошибкой. На большинство статуэток, изображающих китайских "тяжеловооруженных пехотинцев", одеты доспехи, совершенно справедливо отнесенные С. Т. Кожановым к "легким панцирям". Они представляли собой войлочные или кожаные кирасы без набедренников и рукавов, соединенные на плечах и боках специальными ремешками. Поверх органической основы в несколько рядов нашивались прямоугольные пластинки, по мнению китайских исследователей также выполненные из твердой кожи. Подобные виды панцирей продолжали традиции, заложенные еще в эпоху Циньской империи, однако ханьские панцири проще по конструкции, чем их циньские аналоги [31, с. 56]. Несколько реже циньскими копейщиками употреблялись так называемые "средние панцири", снабженные короткими наплечниками и подолом-передником. Железные ламеллярные и чешуйчатые кирасы с наплечниками, панцирными "передниками" и воротниками "пэн лин" носили ханьские офицеры и солдаты элитных подразделений. Один из таких доспехов был обнаружен в городище Эршицзяцзу. Но даже эти панцири сложно отнести к категории "тяжелых", т. к. их подол обычно не опускался ниже середины бедра, а наплечники ниже середины предплечья. Характерно, что воины, носившие панцири, почти также часто использовали щиты, как и их легковооруженные собратья по оружию; это указывает на уязвимость защитного панцирного комплекса в целом.

Падение династии Хань, фактический отказ от политики внешней экспансии и начавшаяся шестидесятилетняя полоса междоусобиц эпохи Троецарствия (220-280 н. э.), сопровождавшаяся уничтожением крупных ремесленных центров, привели к деградации китайского военного искусства. Основой армий китайских государств в этот период становятся массы мобилизованного на войну крестьянства, в то время как кавалерия теряет свое былое значение. Немногочисленные китайские кавалеристы в этот период, используются, как правило, лишь в качестве охраны правителей и знати, совершающих передвижения верхом или на колеснице.

Пешие китайские воины периода Троецарствия и Цзинь редко носили металлические панцири. Основная масса ополченцев была вооружена копьями, двузубцами "цзи", кистенями, топорами на длинных рукоятях. Воины ударных подразделений имели деревянные или плетеные из лозы щиты прямоугольной формы, мечи и палаши с кольцевидным навершием. Командиры подразделений и щитоносцы носили мягкие панцири из органических материалов, скроенные в виде кафтанов с косым запахом, широкие стеганые воротники-пончо и длиные мягкие набедренники из органических материалов. Пластинчатые шлемы с назатыльниками и панцири, скроенные в виде кирас боковым разрезом, составленных из мелких чешуеобразных пластинок, могли позволить себе только командиры подразделений, воины гвардейских частей и наемники-профессионалы, на копьях которыx держались все китайские режимы II-III вв.

В годы Троецарствия государственные пастбища на северо-западе страны были заброшены и китайские правители вновь стали закупать лошадей у своих кочевых соседей. Повышение стоимости и без того дорогих боевых коней и невозможность формирования собственных по-настоящему массовых кавалерийских соединений легковооруженных лучников (по образцу кочевников) привели китайских полководцев к необходимости создания специальной системы защиты коней. Так в Цзиньском Китае появился конский доспех и тяжеловооруженная панцири, конница (см. ниже). Однако на общем фоне политического, экономическошо и социального кризиса страны эти нововведения в военном деле не смогли повлиять на рост агрессивных настроений по отношению к Китаю со стороны его северных кочевых соседей. Хуннские и сяньбийские правители внимательно следили за внутриполитической обстановкой в Поднебесной и пользовались слабостью Китая. Древние ханьские земли стали жертвой сначала восставших хуннов, а затем и сяньбийцев. Номады переселялись в Северный Китай целыми племенами, с семьями и стадами. Поля были превращены в пастбища, на которых новые хозяева Поднебесной выпасали табуны степных лошадей. Весь Северный Китай становится местом совместного проживания кочевников и китайцев. Смена традиционного ландшафта обитания номадов привела не только к изменениям в экономических и социальных отношениях внутри кочевых обществ, но и к серьезным изменениям в военной сфере, которые по праву можно назвать революционными.
Появление и развитие тяжеловооруженной конницы Дальнего Востока и Центральной Азии IV-VI вв. н. э.

Накануне вторжения в Китай основную массу войск кочевников составляли легковооруженные лучники. Вероятно командиры отрядов и их телохранители применяли предметы защитного вооружения однако пока нет оснований утверждать, что до завоевания Китая хунны и сяньби обладали сколько-нибудь значительными подразделениями тяжеловооруженной конницы, действовавшей в плотном строю. Судя по сообщениям китайских письменных источников, даже уже находясь на территории Китайской равнины, кочевники еще какое-то время продолжал делать ставку на легковооруженных конных лучников. Однако вскоре на северо-востоке региона, на стыке Южной Маньчжурии, Кореи и Китая возник новый оружейный комплекс, который за два столетия стал доминирующим на территории большинства дальневосточных государств. Характерными чертами этого комплекса было широкое использование предметов защитного вооружения не только для прикрытия головы и корпуса воина, но и для защиты его боевого коня. Сложение панцирного прикрытия коня и всадника, со сбруей нового типа, древковым и клинковым оружием и привело к появлению нового рода войск - тяжеловооруженной конницы.

По представлениям некоторых историков, отличие "средневооруженной" конницы от тяжеловооруженной кавалерии заключается в том, что не только сами воины, но и их кони снабжались защитным вооружением в виде панцирных попон и оголовий. Последнее определяет и тактику этого войск - таранную атаку в плотном строю с акцентом на применение клинкового и древкового оружия. Особо отметим, что наличие отдельных тяжеловооруженных всадников в армии совершенно не означает наличие тяжеловооруженной конницы как самостоятельного рода войск. В панцирные попоны могут быть облачены кони военачальников и их приближенных, отдельных богатырей и вельмож. В подобных случаях наличие покрытых броней коней может и не влиять на тактику армии в целом. Так полководец и его окружение могут следить за ходом боя издалека, сберегая силы своих коней и не вступая в бой, в то время как богатыри на бронированных конях могут действовать самостоятельно, а не в качестве бойцов специальных тяжеловооруженных отрядов. Таким образом, судить о существовании тяжеловооруженной конницы (как рода войск) у средневековых народов по единичным изображениям всадников на покрытых панцирной бронею конях представляется не совсем оправданным. Однако если по вопросу наличия сколько-нибудь крупных отрядов тяжеловооруженной конницы в армиях кимаков, монголов эпохи Чингис-хана, жителей Северной Монголии XVII в. уже несколько лет идет оживленная научная дискуссия, то факт наличия тяжеловооруженной конницы (как особого рода войск) у сяньбийцев Северного Китая, начиная с эпохи поздних южносяньбийских государств и империи Тоба-Вэй, кажется неоспоримым. Действительно, в погребениях знатных тобасских вельмож IV-VI вв. регулярно обнаруживаются целые отряды терракотовых воинов, среди которых преобладают отряды тяжеловооруженных всадников. Подтверждением наличия крупных отрядов тяжеловооруженной конницы у табгачей и их преемников служат материалы восточно-туркестанской и китайской иконографии, благодаря которой становится возможным не только зафиксировать особенности вооружения панцирных воинов, но и восстановить тактику их действий в ходе рукопашного боя (см. ниже).

Традиционно, средневековые китайские панцирные попоны возводят к древнейшим конским доспехам царства Чу (475-221 гг. до н. э.), служившим для прикрытия лошадей, запряженных в колесницы. Однако известные материалы не позволяют утверждать, что процесс развития конского доспеха на территории Китая до IV в. н. э. не был дискретным. В могиле цзэнского хоу И действительно найдены две кожаные конские маски, там же были обнаружены и длинные панцирные пластины, которые по мнению некоторых исследователей относятся к защите корпуса коня, запряженного в колесницу. Однако для детальной реконструкции панцирной попоны (в отличие от доспеха самого хоу И) пластин явно недостаточно. Вероятно, весь конский панцирь состоял лишь из одного нагрудника. Китайский исследователь Го Баоцзюнь считает, что круглые бронзовые пластины, найденные в захоронениях эпохи Чжаньго, могут относиться не только к панцирям воинов, но и к попонам коней, запряженных в колесницы. Однако пока эта гипотеза не подтверждена иконографическими и письменными данными. В песнях "Ши цзина" дважды упоминаются "доспехи для боевых коней", но как они выглядели и из чего состояли сказать сложно.

Еще большее сомнение вызывает сколько-нибудь широкое употребление полного защитного вооружения коней в следующий исторически период - время правления династий Цинь и Хань. Несмотря на наличие многочисленных подробных и исторически достоверных изобразительных источников III в. до н. э. - III в. н. э., нам не известно ни одного (!) изображения полного конского доспеха времен династий Цинь и Хань, хотя терракотовые статуи из погребений императоров этих династий подробно фиксируют вооружение конных и пеших китайских воинов многотысячных (!) элитных подразделений данного периода. Письменные сообщения о циньских конских панцирях единичны и очень туманны. Утверждение о "несомненности применения панцирей для боевых коней" в коннице Ханьской империи (206 г. до н. э. - 220 г. н. э.) на основании наличия немногочисленных изображений и находок у ее предшественников IV в. до н. э. (при отсутствии таковых в собственно ханьское время) кажется нам преждевременным. Однако даже если версия о непрерывности развития конского доспеха от V в. до н. э. до эпохи средневековья в дальнейшем и получит свое подтверждение, то можно будет говорить лишь о единичном использовании таких панцирей для защиты коней отдельных колесничих упряжек и всадников, не составлявших, сколько-нибудь крупных кавалерийских подразделений, а значит не оказавших принципиального влияния на тактику армии в целом.

Представляется возможным предложить следующую версию развития китайского конского доспеха до IV в. н. э. Большую часть периода Чжоу (XI-III века до н. э.) колесницы были самым мобильным видом войск китайских государств. Однако в ходе дистанционного боя колесничные кони подвергались большой опасности от стрел и камней пехоты противника, поэтому полководцы стали снабжать лошадей специальными масками и нагрудниками. Панцирные попоны коней не могли быть очень тяжелыми (в виду плохого конского парка это привело бы к значительному падению скорости колесницы) и одевались они на самых выносливых коней, какими обладали, вероятно, лишь наиболее знатные и богатые воины типа цзэнского хоу И. При этом такие колесничные упряжки были уязвимы даже для подвижных пеших копьеносцев и лучников противника, но наиболее опасным их врагом (с конца IV в. до н. э.) стала созданная по степному образцу легковооруженная конница. Причина непопулярности полного конского доспеха у всадников в эпоху Цинь и Хань, на наш взгляд, кроется в том, что в этот период конница считалась не основным, а вспомогательным видом китайских вооруженных сил. От всадников требовалось использовать свое главное преимущество перед пехотой и колесницами - мобильность, а тяжелое конское вооружение, напротив, мешало конникам выполнить это задачу. Сыграло свою роль и наличие внешнего противника (в этот период - хуннов), использовавшего степные традиции ведения боя, отличные от канонов традиционного китайского военного искусства. Колесницы и тяжеловооруженные всадники просто не могли догнать легковооруженных хунских конников, предпочитавших вести дистанционный лучной бой. Последний факт предопределил постепенное сокращение численности колесничих войск и развитие легкой и средней ханьской конницы, вооруженной древковым и клинковым оружием.

Еще более противоречивы данные о конском доспехе среди кочевников Центральной Азии в досяньбийскую эпоху. По мнению М. В. Горелика "Достаточно определенно можно говорить о панцирной защите коней тяжеловооруженных хуннских всадников в первые века нашей эры". Если исходить из непрерывности эволюции китайского конского доспеха с эпохи древности, это предположение кажется вполне вероятным. Однако иконографические и письменные источники, подтверждающие данное предположения, нам не известны.1

1 Ссылка М. В. Горелика на Тепсейские планки, в данном случае, кажется нам не совсем оправданной, т. к. последние датируются достаточно широко (III-VI вв. н. э.). А анализ вооружения и причесок воинов с Тепсейской планки указывает скорее на верхнюю границу этого временного отрезка и на их сяньбийское (а не хунское) происхождение (см. выше).

Вероятно первые отряды тяжеловооруженной конницы нового типа были созданы не кочевниками, а полководцами Цзиньского Китая (265-316 гг. н. э.). Построенные в колонну терракотовые воины из Чанша (302 г. н. э.) сидят на конях, прикрытых стеганой или плетеной броней. Некоторые седла с высокими луками снабжены стременем, подвешенным с левой стороны. Такие стремена не использовались в ходе конных прогулок, а служили только для того, чтобы взобраться на лошадь. Последний факт указывает на то, что воины из Чанша, скорее всего китайцы (традиционно чувствующие себя в седле не особенно уверенно), а не степные кочевники (хунны или сяньби), с детства приученные обращаться с конем без узды и седла. Характерно, что одно из самых ранних изображений стремян соседствует с одним из первых вариантов покроя конской брони, а сами всадники в погребении находятся в традиционном строю тяжелой конницы (глубокая колонна).

Пока сложно определить, были ли конские полудоспехи из Чанша китайскими копиями панцирных попон кочевников, или они являлись изобретением местных мастеров. Ясно лишь, что данные панцирные элементы не сыграли большой роли в развитии основных вариантов покроя доспехов тяжеловооруженной конницы на территории сяньбийских государств Китая IV-VI вв. Центром формирующегося панцирного комплекса стал северо-восток страны, где происходил перманентный синтез китайских, когуресских и сяньбийских военных традиций. Новый конский доспех одинаково сильно отличался и от конского панциря эпохи Чжаньго, и от цзиньской панцирной попоны. Его кажущееся совершенство является на наш взгляд, не итогом развития "многовековой традиции", а результатом эксперимента, в ходе которого дальневосточные мастера IV в. попытались создать "абсолютный" доспех, который бы прикрыл боевого коня не только от камня и стрелы, но и от удара длиннодревковым комбинированным оружием. Этим можно объяснить и стремление оружейников максимально точно подогнать защитные элементы конского доспеха под анатомию лошади и стремительность его распространения по Евразии. Если для периода с I по III в. н. э. мы не располагаем ни одним достоверным изображением полного конского доспеха с этих территорий, то с середины и до конца IV в. нами зафиксированы десятки изображений когуресских, китайских и сяньбийских панцирных попон, внешний вид которых позволяет утверждать, что все они произошли от одного панцирного комплекса и являются региональными вариантами единой оружейной традиции. Эксперимент дальневосточных мастеров первой половины IV в. оказался удачным и панцирный комплекс быстро распространился по Евразии. Вслед за северо-китайскими (сяиьбийскими) государствами и Когуре панцирный комплекс проник в Японию, Южную Корею и Южный Китай. Не позднее V в. он был принесен жужанями или сяньбийцами в Центральную Азию и Южную Сибирь, а благодаря аварам и тюркам ретранслирован в VI в. в Византию и Иран.

Появление тяжеловооруженной кавалерии как массового и перспективного рода войск было обусловлено целым рядом причин. Среди первых из них - технологическая революция, приведшая к изменению конской упряжи. Мягкое седло, состоявшее из двух плоских подушек, набитых шерстью, волосом или травой, заменило так называемое "жесткое седло" на деревянной основе с высокими передними и задними луками. Для облегчения посадки на коня такие седла снабжаются стременем-подножкой Эволюция последнего привела к появлению парных металлических стремян современного типа. Изображения парных стремян с территории Северного Китая фиксируются уже на материалах IV в. н., что совпадает со стремительным распространением полного конского доспеха и новой тактики ведения боя. Жесткие седла с высокими луками и стремена сделали посадку всадника гораздо более устойчивой и пригодной для ведения конного таранного и клинкового боя.

Исходя из значительной стоимости полного конского доспеха, В.В.Горбунов предположил, что "...экипировка крупных контингентов бронированной конницы было делом не частным, а скорее, государственным". Поэтому создание тяжеловооруженных конных подразделений у сяньби стало возможным лишь после того, как степные племена были объединены в рамках государственных образований во главе с собственной знатью и прослойкой профессиональных воинов. Однако для создания сколько-нибудь крупных отрядов тяжеловооруженной конницы требовалась не только политическая воля, но и соответствующая материальная база для массового производства предметов защитного вооружения. Сяньбийские правители получили ее после захвата Северного Китая. С 20-х гг. IV в. в их руках оказались крупные центры по производству различных видов вооружения. К китайской материально-технической базе кочевники добавили великолепный конский парк. Качественный конский состав в комплексе с производственными возможностями китайских ремесленников создали основу для развития тяжеловооруженной конницы как многочисленного и перспективного рода войск.

Известную роль в стремительной эволюции панцирной кавалерии сыграла и смена основного театра ведения боевых действий. Уходя на завоевание Китая, кочевники оставляли своим противникам собственные родные степи. Так после ухода хуннов их кочевья заняли табгачи. А после того, как последние объединили под своей властью Северный Китай, их земли в Центральной и Северной Монголии захватили жужани. Основные войны между "варварскими народами" в этот период происходили на относительно небольшой территории Северного Китая, изрезанной речными протоками, горными цепями с многочисленными хорошо укрепленными городами и крепостями. Вести войну на этой территории исключительно традиционными степными способами (т. е., с помощью глубоких кавалерийских рейдов, многокилометровых отступлений-перекочевок и обходов) было сложно, а часто и просто невозможно. Все чаще исход войны стали решать крупные полевые сражения в излучинах рек, на склонах гор и у стен крупных городов, в которых сяньбийцам противостояли не столько легковооруженные лучники, сколько массы плохо обученной, но весьма многочисленной китайской пехоты и отряды средневооруженной конницы. В таких битвах устойчивость конных воинов в ближнем бою значила ничуть не меньше, чем маневренность и мобильность. Последний факт предопределил постоянный рост значения тяжеловооруженной кавалерии на полях сражений IV-VI вв.

В V-VI вв. вэйскими императорами были созданы и социальные предпосылки для последовательного развития вооруженных сил в целом и тяжеловооруженной конницы в частности. После завоевания Северного Китая земли, пригодные для земледелия, были распределены между сяньбийскими воинами. Но попытки превратить кочевников в земледельцев, проживающих в военных поселениях, быстро закончились неудачей и степняки вернулись к привычному для себя скотоводству. Однако государству требовались не только воины, но и средства на их содержание, которые прошлые династии получали в качестве налогов с земельных наделов. Выход был найден уже в первой половине V в. Оставаясь хозяевами наделов, сяньбийцы, вместе с тем, перестали заниматься выращиванием урожая, предоставив это право рабам и китайским крестьянам. Фактически косоплеты превратились в господствующую этническую группу, в то время как основная масса китайского населения составляла эксплуатируемый класс. Число рабов у простого воина достигало 60 человек, у вельмож исчислялось сотнями. Освобожденный от земельных работ, воин получал возможность посвятить свободное время военной службе. При этом труд рабов и крестьян обеспечивал сяньбийского всадника и средствами для приобретения необходимого вооружения и содержания боевого коня. Подобный подход позволил тобасским императорам "стабилизировать варварскую орду" и "сохранить большую часть своего племени, как постоянную армию с пожизненным сроком службы". Собираемые же с наделов и крестьянских участков налоги аккумулировались в государственной казне, что делало возможным массовое производство и закупку вооружения государством.

На этапе становления тяжеловооруженной конницы ее создатели преследовали достаточно узкую цель: создать новый вид вооруженных сил, способный с успехом противостоять в ближнем бою легкой и средней кавалерии и пехоте противника. Вероятно, поэтому на ранних изображениях тяжеловооруженных конных воинов латники снабжены, в основном, лишь оружием ближнего боя. Однако со временем функции тяжеловооруженных воинов на поле боя существенно расширились. В число обязательных предметов вооружения с начала VI в. н. э. вошли лук и стрелы. Некоторое представление о комплексе вооружения тяжеловооруженных сяньбийских всадников в этот период дает описание подарков, переданных тобасским императором Мин-ди жужаньскому царевичу Анахуаню в 521г. Среди них "...одни блестящие (позолоченные? - Л. Б.) латы на всадника и лошадь, шесть стальных лат для всадника и лошадей, два копья, обвитых шелком и серебряною проволокою, десять копьев под красным лаком с белыми шерстяными кистями, десять копьев под черным лаком со значками; два обитых шелком лука с стрелами, шесть луков под киноваренным лаком с стрелами, шесть щитов под красным лаком с саблями (палашами? - Л. Б.), шесть щитов под черным лаком с саблями". Характерно, что все вышеперечисленное оружие царевич должен был получить не в столице, а со склада в пограничной крепости, что указывает на наличие известных запасов предметов вооружения (в том числе и защитного) в имперских арсеналах в конце эпохи Тоба Вэй.
Состав армий сяньбийских государств Северного Китая IV-VI вв.

Накануне завоевания Северного Китая армии сяньбийских правителей состояли из дружин и народных ополчений сяньбийских племен, а также примкнувших к ним отрядов хуннских родов. Дружинники и знатные воины составляли панцирную конницу, сражавшуюся в плотном строю древковым и клинковым оружием.

Письменные источники IV-VI вв. фиксируют отдельные отряды и целые корпуса императорской гвардии, укомплектованной самыми смелыми и сильными воинами государства. Так гвардия сяньбийской династии Муюнов насчитывала 20 тыс. чел. В империи Тоба Вэй также существовали подразделения дворцовой гвардии, которые долгое время были элитой тобасских вооруженных сил. Однако со временем вместо профессиональных воинов гвардия стала укомплектовываться сыновьями знатных вельмож и чиновников, стремящихся сделать быструю карьеру при дворе. Среди командного состава стали появляться офицеры китайского происхождения. С этого времени гвардейские командиры начинают участвовать в дворцовых интригах, а солдаты гвардейских отрядов постоянно находятся в столице и используются в дворцовых переворотах. Не удивительно, что к 20-м гг. VI в. боеспособность гвардейских частей сильно ослабла. В 530 г. не участвовавшая в настоящих полевых сражениях императорская гвардия сошлась в открытом бою с наемными отрядами сяньбийских землевладельцев, составленными из профессиональных военных и потерпела полное поражение.

Вероятно, наемные отряды в Тобасском государстве существовали задолго до первой трети VI в., но только в этот период они стали ядром имперских вооруженных сил. В 523-528 гг. Северный Китай потрясли народные восстания, в которых в одном ряду с китайцами выступили южные телееы, жужани, хунны и даже сами табгачи. Повстанцы разбили правительственные войска и двигались к столице. Империю спас крупный сяньбийский землевладелец Эрчжу Жун, который в 527 г. продал свое имение, а на вырученные деньги нанял профессиональных солдат, составивших корпус из 7 тыс. человек. Воины были прекрасно вооружены и обучены всем видам ближнего и дистанционного боя. В 528 г. отряды наемников атаковали стотысячную армию повстанцев у г. Е и наголову разбили восставших. В последующие годы наемные части были самыми боеспособными отрядами Вэйской империи.

Однако сила тобасских армий была не только в панцирных дружинниках сяньбийских князей, наемных и гвардейских отрядах. На протяжении всего периода важную роль играло и всесяньбийское народное ополчение, составлявшее легковооруженную конницу империи. Проживая на территории Китая, природные кочевники не потеряли навыков степного лучного боя. Для обозначения конного воина-лучника в языке сяньбийцев даже существовал специальный термин "дэудай", дословно "на скаку стреляющий из лука". Именно легкая конница совершала длительные рейды в степь, проводила разведку и преследовала противника. По мере завоеваний в состав легкой конницы включались воины из покоренных степных народов, которые или уводились и расселялись в застенном Китае, или платили "налог кровью", продолжая проживать своих родных степях. Так, Муюны привлекали в свои вооруженные силы юйвэньцев, когуресцев и жителей Ляодуна, а в состав конницы императоров династии Тоба Вэй, помимо собственно табгачей, входили отряды гаогюйцев (телесов - предков уйгуров), хуннов, тангутов, жажаней, татабов и тибетцев. Единственным народам, которому удалось отстоять право не отправлять свою молодежь в тобасскую армию, были кидане.

Помимо кочевников в сяньбийские войска, не позднее IV в., стали включаться пешие китайские отряды. В результате, численность императорских армий увеличивалась до нескольких сотен тысяч человек. Так в 396 г. табгачи предприняли "великий поход" на царство южных сяньби Янь. В военной экспедиции, согласно данным китайских источников, приняло участие около 400 тыс. воинов. Причем, наряду с конницей, упоминаются отряды пехоты. Военачальники Муюнов с конца IV в. широко использовали речной флот, укомплектованный китайцами и корейцами, а также отряды китайских пехотинцев, вооруженных древковым и клинковым оружием.

Иногда сяньбийские правители пополняли свои войска достаточно специфическим контингентом новобранцев. Так, в борьбе с табгачами, сяньбийские Муюны в 396 г. набрали целую армию, состоявшую из воров, преступников и убийц, повторив ханьский опыт формировании армий "молодых негодяев". Тобасский император Тоба Дао (яростный сторонник даосизма) при формировании имперских корпусов накануне войны с Южным Китаем дошел до другой крайности. В 438 г. он специальным указом "вернул в мир" буддистских монахов моложе 50 сославшись на "нужду в воинах". Не известно, стали ли бывшие монахи хорошими солдатами, но экспансия буддизма в Китае была на время приостановлена.

Характерно, что позднейшие правители империи Тоба-Вэй использовали своих вольных и невольных союзников в качестве классического "пушечного мяса". Так при осаде южно-китайской крепости Хуи в 451 г. тобасский император Тоба Дао, отправляя на штурм инородческие отряды, кричал осажденным: "Убивайте их, если можете; вы окажете мне услугу, уменьшив число разбойников в моем государстве".
Военное искусство империи Тоба Вэй

На протяжении IV-V вв. лучшими воинами Северного Китая и Центральной Азии считались сяньбийцы племенного союза Тоба. Основу армии табгачей с IV в. составляла легкая и тяжелая конница, обученная сражаться в ближнем бою. Судя по данным письменных источников, добиваться победы косоплеты предпочитали именно в рукопашных схватках.

Показательно, что правители табгачей делали ставку не на численный, а на качественный состав своих войск, следуя известному принципу "воевать не числом, а умением". Ударная конница северных сяньбийцев в русском переводе названа "отборной". Гегемония табгачей в степи началась с того, что их вождь Юйлюй "имея отборную конницу в 318 г., сделался сильным воином в северной стране". Исследовавший средневековые тексты Н. Я. Бичурин отмечал высокий уровень подготовки и дисциплины сяньбийской кавалерии в тобасский период: "Полководцы Южного Китая долго оспаривали у него (у Тоба Гуя - Л. Б.) владычество над севером: но мужество образованной (т. е., обученной - Л. Б.) кочевой конницы везде торжествовало над ними". В 470 г. вэйский император Тоба Хун (Сянь-вынь-ди) наставлял своих воинов и полководцев: "В войне потребно искусство, а не многочисленность. Вы для меня только мужественно сражайтесь, а распоряжения военных действий предоставьте мне". Этот принцип ярко иллюстрируют полевые сражения IV-V вв., проходившие с участием тобасских армий. Так в 391 г. ордосские хунны Лю-Вэченя и его сына Чжимиди (90 тыс. чел.) выступили против южного поколения дома Вэй. Тоба Гуй имея всего "пять или шесть тысяч" отборных конных воинов (в том числе и конных панцирников) в степном сражении разбил противника. Легкая тобасского конница долго преследовала ордосцев. В результате Чжимиди был пойман, а Лю-Вэчень убит своими подчиненными. После этой победы "изобилие разлилось во всем государстве" табгачей. В 395 г. Тоба-Гуй выступил против сяньбийских Муюнов, имея "20000 отборной конницы" (армия Муюнов насчитывала более 70 тыс. чел.). Табгачи применили военную хитрость. Совершив стремительный рейд через степь и перейдя по льду Хуанхэ, они ночью вышли к лагерю Муюнов. Скрытно взоидя на гору (для предосторожности воины держали во рту кляпы, а морды лошадей были стянуты ремнями) табгачи обрушились на спящий лагерь с тыла и перебили до 10 тыс. воинов. В это же время основные силы тобасцев, вероятно, включавшие в себя и отряды тяжелой конницы, атаковали лагерь Муюнов с фронта ("ударили с лица"). В ходе рукопашной схватки тысячи воинов врага были убиты, а 50 тыс. человек попали в плен.

Еще более важную роль сяньбийская конница играла в противостоянии Тобасской империи с южно-китайскими царствами. Так в ходе военных действий в 450 г. в долине р. Хуай именно конница принесла победу "величайшему из сяньбийских монархов" Тоба Дао: "Первые действия посланных им (Тоба Дао - Л. Б.) отрядов оказались, однако, неудачным ему пришлось не только отступить перед многочисленными войсками Сунов, но и очистить вслед за сим часть Северного Китая. Положение спасла сяньбийская конница. Направленная в обход наступающего противника, она блестяще исполнила свою задачу и внесла такую панику в ряды последнего, которую не в силах были подавить полководцы Южной империи и стремительное отступление перешло вскоре в бегство...".

В начале 40-х гг. тобасские полководцы приступили к завоеванию оазисов "Западного края" (Восточного Туркестана). Против хуннских князей, контролировавших Дуньхуан и Шаньшань, был брошен пятитысячный корпус, укомплектованный отрядами табгачской конницы под руководством талантливого полководца Ван Ду-Гуя. Табгачи отбросили хуннов и в 443 г. встретились в генеральном сражении с 50-тысячным ополчением г. Карашара. В ходе лобовой атаки и последовавшей за ней рукопашной схватки тобассцы перебили многих воинов врага и обратили карашарцев в бегство. И хотя после этого сражения в рядах отряда Ван Ду-Гуя осталось лишь 1 тысяча всадников, этих сил хватило, чтобы разбить отряд "бая" г. Кучи (3 тыс. человек) и закрепиться в Дуньхуане и Шаньшане.

После того, как табгачи ушли в Китай, их родные степи в течение первой половины IV в. были заняты ордой жужаней, которые на целых два столетия стали основным противником империи Вэй на Севере. Основная масса жужаньской армии состояла из легковооруженных конных лучников разделенных на тысячи ("полки") и сотни ("знамена"). С успехом противостоять степной коннице в дистанционном и ближнем бою могли только снабженные панцирями воины средневооруженной (панцирной) конницы, действовавшие во взаимодействии с легковооруженными конными лучниками. Вероятно, именно из них комплектовались тобасские армии, совершавшие далекие рейды в центральноазиатские степи. Так в 391 г. жужане отказались присягать Тоба Гую и попытались "отделиться от дома Вэй", откочевав на север. Тоба-Гуй преследовал беглецов 600 ли. Косоплеты убили и съели своих заводных коней и, в конце концов, настигли жужаней в "Великой песчаной степи у горы Нань-чжуань-шань". В ходе скоротечного боя жужани были разбиты. Более половины населения жужаньского аймака было уведено в плен. В 394 г. легкая конница табгачей в очередной раз. напала на жужаней и истребила аймак Хэдоана [12, с. 185-186]. В 399 г. Тоба Гуй вновь отправил в северные степи крупную армию. Жужане в панике бежали за Гоби, а захваченные в ходе похода телесы (подданные жужаней) были включены в состав имперской конницы.

Применение тяжеловооруженной конницы против жужаней можно предполагать только в тех случаях, когда сражения проходили на территории самого Китая или в них принимали участие лица императорской фамилии. В 424 г. жужаньский хан Датань блокировал небольшой отряд императора Тхай-ву: "Датань окружил его конницей почти в 50 рядов. Сплотившиеся головы лошадей составили стену. Предводители и ратники пришли в крайний страх. Тхай-ву имел обыкновенный спокойный вид, и войско успокоилось", а затем разбило жужаней. В ходе сражения на р. Нюй-шуй (470 г.) император Тоба Хун (Сянь-вэнь-ди) "отрядил 5000 отборных войск завязывать сражение", в то время как другие конные отряды были размещены в засаде. После короткой схватки жужани не выдержали и побежали. Табгачи "...более 30 ли преследовали их и порубили до 50000 человек. Около 10000 покорилось. Оружия и строевых лошадей взято великое множество". После ряда поражений жужани стали опасаться регулярных императорских войск и избегать вступать с ними в рукопашный бой. Однако это удавалось им далеко не всегда. Так в 430 г. жужаньская орда, спасаясь от императорских войск, уходила в степь, но неожиданно наткнулась на корпус князя Чан-сунь Ханя: "Князь ударил на него с конницей (в лоб - Л. Б.) и убил несколько сот старейшин. Датань получив известие о сем, пришел в страх; сожегши юрты, он пошел со своими приверженцами на запад, и неизвестно куда скрылся". Закрепляя успех, табгачские ханы-императоры совершали регулярные походы в степь. В 458 г. "... император предпринял поход на север. Собрано было 100000 конницы, 150000 телег, знамена простирались на 1000 ли... Жужаньцы также от страха уклонились на север и не смели возвращаться на юг".

Высокие боевые качества войск косоплетов были результатом не только их "природной свирепости" и "особой кровожадности", но и продуманной политики табгачских ханов, регулярно совершенствовавших военные навыки своих поданных. Перед началом боевых действий отряды табгачей стягивались в полевые лагеря, где они проходили совместное обучение. В ходе походов конница делилась на корпуса и колонны, которые могли выполнять самостоятельные боевые задачи. Характерными чертами тобасских армий IV-VI вв. были мобильность и устойчивость в ближнем бою. Первая достигалось наличием хорошего конского парка, состоящего из степных лошадей (в походе каждый воин имел заводного коня), а второе - наличием надежного защитного вооружения, необходимого в ближнем бою. Последний факт объясняет устойчивое нежелание легковооруженных жужаней вступать с косоплетами в ближний рукопашный бой.

Сяньбийские воины IV-VI вв. широко применяли оружие дистанционного (луки, стрелы) и ближнего боя (клинковое, длиннодревковое, комбинированное, ударное короткодревковое оружие), а также защитное вооружение для воинов (панцири, шлемы, дополнительные защитные детали) и боевых коней (изголовья, панцирные попоны).
Дистанционное оружие

Мощные сложносоставные луки в комплекте со стрелами специализированных форм были основным видом вооружения кочевников в хуннскую эпоху. Сяньбийцы, добившиеся победы над хуннами во многом благодаря наличию широкого арсенала средств ближнего боя, хотя и продолжили развитие средств дистанционного боя, все же отдавали предпочтение древковому и клинковому оружию. Судя по изображениям, тяжеловооруженные всадники IV-V вв., использовавшие богатый оружейный арсенал, почти не применяли луков и стрел. В течение этих двух столетий лук и стрелы оставались почти исключительно оружием легковооруженной и средневооруженной конницы, пеших и спешенных воинов. И только с конца V в. лук и стрелы вновь вошли в состав комплекса вооружения конных латников, расширив их функциональное назначение на поле боя. Кроме конных латников, в этот период луками были вооружены воины легкой и средней конницы, а также легковооруженные китайские пехотинцы.
Дистанционное оружие. Луки, стрелы, саадаки (гориты, налучи, колчаны)

В сяньбийских комплексах, исследованных китайскими археологами на территории Внутренней Монголии и Южной Маньчжурии, обнаружены фрагмент срединной части деревянной кибити и костяные накладки лука. По количеству и месту расположения накладок на кибити, сяньбийские луки делятся на два типа. К первому типу относятся луки с концевыми, срединными боковыми и срединной фронтальной накладками. Такие луки были найдены на памятниках Ваньгун, Лабудалинь, Наньянцзяинцзы. Концевые накладки луков этого типа были сравнительно небольшой длины, слабо изогнутыми, имели полуовальные или подпрямоугольные концы, небольшие арочные вырезы для одевания петель тетивы Срединные боковые накладки были разной длины. Они имели скошенные концы. Хотя по составу и расположению накладок сяньбийские луки были схожи с однотипными хуннскими, вероятно, они были короче, поскольку сами накладки были меньшей длины. Такие луки были не такими дальнобойными, как хуннские, но вероятно, отличались скорострельностью и были рассчитаны на стрельбу на небольшой дистанции полета стрелы. Луки второго типа отличались наличием концевых, срединных боковых составных и плечевых фронтальных накладок. Такой лук был найден найден на могильнике Чжалайноэр. Концевые накладки у луков данного типа были длинными, узкими, слабо или сильно изогнутыми. Срединные боковые накладки были длинными со скошенными концами. Некоторые накладки были составными, состоявшими из двух склеенных между собой деталей. Фронтальные плечевые накладки были длинными и узкими. Они служили для увеличения упругости кибити лука. Фрагмент деревянной кибити, найденный на памятнике Чжалайноэр, включает середину лука без накладок и обломанные концы. Судя по этой находке, у сяньбийцев были на вооружении и цельнодеревянные луки без костяных накладов.

В тобасский период деревянные части луков знати покрывались черным лаком и обматывались шелковой тканью. Для натягивания тетивы использовались специальные "наперстки". Один из них, изготовленный из золота, обнаружен в могильнике Лаохэшэнь. Стрельба велась не только с коня, но и в пеших порядках. На это указывают изображения пехотинцев и спешившихся конных латников, вооруженных луками и стрелами.

Мощные ханьские арбалеты в сяньбийский период, похоже, теряют свою былую популярность, уступая место сложносоставным степным лукам, по крайней мере - на территории Северного Китая. На это указывает и их почти повсеместное отсутствие в захоронениях и на изображениях 1V-V вв. В Южном Китае отряды арбалетчиков сохранились. Причем, при правильном использовании, они были очень эффективны против тобасской конницы. Так в 417 г. южнокитайский флот вышел в поход против тибетцев, следуя вдоль северного берега р. Хуанхэ. По суше за ним шел 30-тысячный конный тобасский корпус. Табгачи атаковали матросов и воинов десанта, если китайские джонки приставали к берегу. Китайский полководец применил интересный тактический прием. На берегу была построена "передвижная крепостица" (вероятно из сцепленных и прикрытых щитами телег), которая сопровождала речной флот. "Гарнизон" состоял из двухтысячного отряда арбалетчиков и нескольких легких катапульт. Обнаружив утром длинную колонну телег, двигавшуюся вдоль берега, тобасские всадники незамедлительно атаковали "вагенбург", но были в упор расстреляны китайцами, так и не прорвав заградительную цепь. На серьезность поражения табгачей указывает тот факт, что среди погибших был и сяньбийский полководец, возглавлявший тобасскую армию.

В сяньбийских памятниках во Внутренней Монголии и Южной Маньчжурии найдены многочисленные железные, костяные и даже каменные наконечники стрел. Китайские исследователи выделяют среди них 4 основных типов: "линсинцзу" ("ромбовидные"), "пинтоуцзу" ("плоскоголовые"), "бианьсинцзу" ("ровные"), "унань" (в значении "светящая стрела, ревун"). Среди железных наконечников выделяются стрелы с трехлопастным в сечении пером. Они имеют удлиненно-шестиугольную, асимметрично-ромбическую или ярусную форму пера. Такие стрелы были найдены на памятниках Ваньгун, Иминь и Лаохэшэнь. На черешок удлиненно-шестиугольного наконечника надет костяной шарик с отверстиями -свистунка. Трехлопастные стрелы в сяньбийских памятниках встречаются достаточно редко. Есть основания полагать, что они могли быть заимствованы у хуннов.

Более многочисленны в сяньбийских комплексах двухлопастные наконечники, для которых характерно наличие нервюры по продольной оси пера. Среди них есть стрелы с асимметрично-ромбической, удлиненно-ромбической, ярусной формой пера и томары с тупым острием. Все эти стрелы найдены на могильнике Лаохэшэнь.

Столь же характерны для сяньбийцев и плоские железные стрелы. Среди них встречаются наконечники с удлиненно-ромбическим, секторным пером и томары с тупым острием. Один из плоских наконечников имеет костяную свистунку. Плоские стрелы найдены на памятниках Лаохэшэнь и Наньянцзяинцзы.

Преобладание у сяньбийцев двухлопастных и плоских железных стрел обусловлено традициями монголоязычных кочевых народов, у которых они использовались с древности до позднего средневековья, и особенностями тактики дистанционного конного боя, рассчитанной на обстрел противника с ближних дистанций.

У сяньбийцев были на вооружении и костяные наконечники стрел. Они черешковые с трехгранным, ромбическим и плоским в сечении пером. Лишь один наконечник имеет раздвоенный насад, характерный для хуннских костяных стрел. По форме пера сяньбийские стрелы подразделяются на удлиненно-ромбические и боеголовковые. Костяные стрелы могли использоваться при стрельбе по легковооруженному противнику.

Набор оружия дистанционного боя у сяньбийцев но типологическом) разнообразию уступал хуннскому. Однако это компенсировалось наличием мощного оружия ближего боя и средств защиты.

Сяньбийские воины П-Ш вв. н. э. хранили луки и стрелы в футлярах-горитах, совмещавших в себе функции налучья и колчана. Приемник горитов изготавливался из бересты или кожи и имел два отделения - для лука и стрел. Для жесткости приемник укреплялся железными пластинами. В могильнике Чжалайноэр в горите была найдена срединная часть деревянной кибити лука. В период, предшествующий сяньбийской эпохе в истории Северного Китая, в Центральной Азии и на Дальнем Востоке распространяется горит, составленный,из трубкообразного футляра для стрел и изогнутого чехла для спущенного лука. Такие гориты продолжали употребляться на территории Восточного Туркестана вплоть до VI в. Со II в. н. э. они носились на правом боку воина. Вероятно, подобные гориты использовались и сяньбийскими воинами II-III вв. н. э.

В III-IV вв. единый горит был разделен на налуч и колчан для стрел. Колчаны для стрел в Северном Китае IV-V вв. кроились в виде кожаного футляра, в который стрелы вкладывались оперением вверх. Впоследствии эта форма колчана была вытеснена своими коробобразными берестяными аналогами, но в позднем средневековье вновь стала преобладающей на территории от Ближнего Востока до Маньчжурии и Кореи. Носились кожаные колчаны открытого типа на правом боку, или за спиной. Причем, судя по изображениям, последний вариант ношения колчанов был популярен не только в Китае, но и в Японии, а впоследствии в Маньчжурии и Приамурье. Начиная с конца V в., вероятно в результате степного влияния, среди воинов Тоба Вэй, а впоследствии Западной Вэй и Бэй Чжоу, стали стремительно распространяться берестяные колчаны, выполненные в виде расширяющегося книзу сплющенного цилиндрообразного короба, в котором стрелы помешались острием вверх. Для того чтобы оперение на дне колчана не помялось, донце короба делалось широким. Для предохранения наконечников стрел от сырости верхнюю часть колчана прикрывали специальным платком из ткани или мягкой кожи, который перед стрельбой просто откидывался в сторону.

В комплекте с колчанами центрально-азиатского типа стали использоваться и новые типы налучей, состоявшие из кожаного или матерчатого "чулка", натянутого на прутяной каркас. В нем лук хранился только со спущенной тетивой.

Судя по изображениям, луки и стрелы использовали, в основном, средневооруженные и легковооруженные всадники, а также пешие (или спешенные) панцирники и воины, лишенные защитного вооружения. Изображений конных тяжеловооруженных воинов с дистанционным оружием вплоть до 30-х гг. V| в. нами не зафиксировано.
Оружие ближнего боя
Древковое оружие
Копья

Ранние экземпляры сяньбийских копий II-III вв. представлены археологическими находками, их более поздние аналоги известны, в основном, по изображениям.

Уже в погребениях II-III вв. (Иминь, Лаохэшэнь, Чжалайноэр) наконечники копий попадаются достаточно часто. Размеры и качество отделки большинства наконечников указывают на то, что сяньбийские мастера-оружейники уделяли этому виду древкового оружия повышенное внимание.

Все копья изготовлены из железа и по способу насада на древко относятся к отделу втульчатых. По сечению пера можно выделить две основные группы: ромбические (граненые) и линзовидные.

Наконечники с ромбическим сечением имеют длинное остроугольное острие, вытянутое перо, покатые плечики и узкие длинные втулки конической формы с выемкой в месте насада. Наряду с классическими наконечниками в могильниках был обнаружен наконечник с почти квадратным сечением, что говорит о высоком уровне специализации древкового оружия в этот период. Копья с наконечниками подобного рода использовались для пробивания металлических панцирей пехотинцев и всадников противника. Узкая и длинная втулка указывает на то, что копья предназначенные для этих целей, имели длинные тонкие древки и вероятно использовались теми же способами, как позднейшие казацкие пики.

Контур линзовидных в сечении наконечников из Южной Маньчжурии повторяет контур граненых наконечников с ромбическим сечением. Находки с территории Китая III-IV вв. указывают на то, что развитие древкового оружия Китая и восточной окраины степи шло в одном русле. Наконечники китайских (?) копий эпохи Троецарствия и Цзиньской империи имеют такие же длинные наконечники и втулки с выемками, что и их южно-маньчжурские (сяньбийские) аналоги.

Наряду с наконечниками законченных, изящных форм, среди материалов II-III вв. встречаются экземпляры более грубой работы. Внешне они напоминают позднесредневековые русские "рогатины". Наконечники этого типа имеют широкое листовидное острие, короткую и широкую (часто не сомкнутую) втулку для толстого, вероятно, достаточно короткого древка. Такие копья на протяжении всего средневековья с успехом использовались, как в пешем, так и в конном строю.

Наличие в составе древкового колющего оружия сяньбийцев ударных копий с наконечниками вытянутых пропорций ромбического или линзовидного сечения дает основание предполагать присутствие в их войска отрядов таранной конницы, действующей в атаке в более или менее плотном строю. Характерно, что подобные копья найдены в могильнике Лаохэшэнь, в инвентаре захоронений которого присутствуют и другие средства ведения ближнего боя и защиты. Однако копья есть в инвентаре других сяньбийских памятников, в том числе Чжалайноэра, что свидетельствует о достаточно широком распространении этого вида оружия у сяньби и о важной роли ближнего боя в их тактике. В этом отношении сянбийцы сильно отличаются от хуннов, у которых копья встречаются крайне редко, а также от кочевников Минусы, Горного Алтая и Тянь-Шаня хунно-сарматского времени, в оружейных комплексах которых копья встречаются изредка или вообще не представлены.


El jaguar

#2

Иконографические материалы ханьского, цзиньского и тобасского времени помогают проследить дальнейшую эволюцию китайского и сяньбийского древкового оружия. Удлиненно- ромбические наконечники на длинных древках, как и копья с листовидными наконечниками, фиксируются иконографическими китайскими материалами I-III вв. н. э. В эпоху Шестнадцати царств и империи Тоба Вэй длиннодревковое оружие продолжало развиваться в русле, заложенном предыдущим этапом. Иконографические материалы IV-VI вв. фиксируют и узкие (иногда граненые) наконечники, предназначенные для пробивания брони, и листовидные острия. Свободный хват копья, позволяющий свободно действовать им в ходе боя, привел к появлению копий с двумя наконечниками. Причем, судя по изображениям, одно из них было широким и плоским, а другое - длинным и узким. Мастера экспериментируют с наконечниками копий то сужая наконечник, то наоборот расширяя его, превращая копье в короткий меч на длинном древке. Однако численно такие модифицированные наконечники сильно уступали классическим копьям, которые, не позднее второй половины IV в., окончательно вошли в комплекс вооружения тяжеловооруженной конницы в качестве основного оружия нападения.
Комбинированное длиннодревковое оружие

В середине I тыс. до н. э. на территории Китая закончилось формирование длиннодревкового комбинированного оружия, известного в китайской литературе как "цзи". Это слово традиционно переводят как "трезубец", хотя наконечник "цзи" имеет только два острия: основное (копейное) и боковое, расположенное перпендикулярно или параллельно основному острию. Свое название "цзи" получил благодаря тому, что наиболее ранние образцы этого комбинированного длиннодревкового оружия имели три ударные части: острие, боек и обух. Однако уже в эпоху Хань наконечник лишился выступающего обуха, благодаря чему средневековый вариант "цзи" можно с полным основанием назвать "двузубцем". Двузубец "цзи" представляет собой плоский врезной клинок, в котором соединились чекан "гэ" с длинной режущей бородкой и колющее копейное острие.

Существовало несколько способов крепления наконечника "цзи" к винному деревянному древку. Наиболее древним способом можно считать привязывание наконечника к древку с помощью веревок, продетых в центральной или нижней части металлического двузубца. Вплоть до VI в. существовал иной способ соединения древка и наконечника, который с полным основанием можно назвать "черешковым". Металлический двузубец вставлялся непосредственно в деревянную часть "цзи" и фиксировался шпеньками или ремнями. В эпоху Тоба Вэй наибольшей популярностью пользовались наконечники, которые, как и копья, были снабжены длинными, немного расширяющимися книзу втулками.
Если в Ханьскую эпоху клинки "цзи", как правило, имели ромбовидное сечение, то в уже в период Троецарствия преобладают более простые линзовидные в сечении наконечники. Судя по изображениям IV-VI вв., сяньбийскими и китайскими воинами в этот период использовались наконечники обоих типов, однако численно преобладали линзовидные.

Из китайского (?) погребения из провинции Цзянсу, датированного щ_ IV вв. н. э., происходят три наконечника "цзи". Все они линзовидные в разрезе, выполнены по единому стандарту. Наконечник имел вытянутое узкое острие и такой же формы клевец, расположенный перпендикулярно к основному острию. В месте соединения основного острия и клевца на одном из наконечников фиксируется сквозное отверстие. В него могла пропускаться веревка, стягивавшая "цзи" с деревянным древком, бунчук из конского волоса или мелко разрезанных шелковых лент, В последнем случае двузубец не привязывался к древку, а вставлялся в него.

В сяньбийский период форма двузубца "цзи" претерпела значительные изменения. Если в последние века до н. э. боковой клинок "цзи" был прямым или немного загибался вовнутрь и использовался в качестве клевца или крюка с режущими краями, то с первых веков нашей эры боковой клинок стал все больше выгибаться и вытягиваться в сторону противника, пока в Тобасскою эпоху он не стал параллелен копейному перу. С этого момента "цзи" теряет функцию клевца и превращается в сложное комбинированное оружие, предназначенное для фехтования с древковым и клинковым оружием противника. Основной и боковой клинки теперь соединяются специальной шейкой, на которую стало возможным принять рубящий удар противника, а затем, резко вывернув древко, вырвать оружие из его рук. Однако китайские оружейники не были бы самими собой, если бы не придали боковому клинку-крюку дополнительные функции нападения. Не позднее начала VI в. боковой клинок приобретает S-образную форму и, сильно увеличившись по ширине, превращается в изогнутый обоюдоострый нож. Оригинальным вариантом "цзи" является модель с двумя боковыми лезвиями, которые придают наконечнику классическую форму трезубца. Такие варианты "цзи" не получили широкого распространения среди простых воинов, но на несколько столетий стали ценным оружием высших офицеров и телохранителей китайских армий.

В конце V в. "цзи" становится совершенным ордием убийства и незаменимым оружием пехоты в борьбе с тяжеловооруженной и легкой конницей. Копейный наконечник в этот период используется для классических колющих ударов, на шейку принимаются скользящие и рубящие удары противника, а острый нож служит для подрезания жил на ногах вражеских коней и нанесения неожиданных боковых ударов. В погоне за комбинацией на одном древке функций разных видов оружия, китайские мастера создали двузубцы, снабженные двумя наконечниками. Один (длинный и расширяющийся к острию) снабжался боковым клинком-ножем, другой (узкий и граненый), предназначенный, вероятно, для борьбы с панцирной конницей, крепился на нижнем конце древка. Многофункциональность и эффективность нового варианта старого двузубца обеспечило "цзи" заслуженную популярность на протяжении правления династии Суй и Тан.
Однако погоня за универсальным вариантом оружия привела к неожиданным результатам. Первыми от "цзи" нового типа отказались всадники. Вошедшая в широкий обиход тактика таранного конного боя, предполагавшая нанесение кавалеристами сильных колющих ударов (причем обычно обеими руками), практически исключала использование сколько-нибудь сложных "фехтовальных" приемов. Если в ханьское время двузубцы с боковыми клинками-клевцами, служившими для пробивания шлемов и панцирей противника, были востребованы всадниками, то в новую эпоху конные латники стали отдавать предпочтение узкофункциональным, но эффективным в конном таранном бою, копьям с ромбовидным и линзовидным сечением. Пехота от нового варианта "цзи" не отказалась, но многофункциональный клинок двузубца (особенно в сочетании со вторым наконечником) требовал от своего хозяина специальной подготовки (которой обладали дружинники и профессиональные наемники, но никак не мобилизованные на войну крестьяне). Как видно на изображениях VI в. из Дуньхуана, воины, применявшие этот вариант двузубца, использовали его достаточно оригинально. Левая рука размещалась в верхней трети древка, в то время как правая находилась у нижнего наконечника. Причем кисть левой руки находилась в обратном хвате, чтобы в случае необходимости быстро развернуть древко граненым наконечником вперед. Такие, действия, предусматривавшие широкий мах оружием с достаточно длинным древком, были возможны только вне плотного строя, а отдельно стоящие пешие воины становились в этот период легкой добычей конников противника (что собственно мы и видим на картине из пещеры № 285 Дуньxyaнa). Все эти факторы привели к тому, что, несмотря на возрождения "цзи" в качестве основного древкового оружия пехоты, двузубец, в отличие от швейцарских алебард и немецких пик XV-XVI вв., так и не стал "абсолютным оружием" в борьбе с тяжеловооруженной коле кавалерией. И весь последующий период именно она вкупе с легковооруженными конными лучниками определяла исход полевых сражений и итоги военных компаний в целом.

В древнем и средневековом Китае существовала развитая система оформления копий и двузубцев "цзи". Китайская традиция украшения копий длинными лентами в течении III-V вв. была вытеснена степными бунчуками из конского волоса или мелко разрезанных полосок кожи или шелка. Последний вариант был особенно популярен среди знатных воинов и императорских гвардейцев. Концы шелковых лент зашивались в украшенную аппликацией и вышивками подушечку- "карман" полусферической или трапецевидной формы, которая с помощью цепочки или веревки подвешивалась к шейке двузубца "цзи". Традиция украшения древкового оружия такими подушечками с лентам была заимствована сяньбийцами Северного Китая у воинов Когуре, которые применяли их с начала V в. н. э. В письменных источниках упоминаются тобасские копья, снабженные "белыми шерстяными кистями".

Копейные древки с конца V в. раскрашивали в черный и красный цвет, покрывали лаком и снабжали флагами и "значками" различных расцветок и форм. Характерной чертой вэйских флагов были вертикально расположенные полотнища, снабженные 4-5 "языками", причем нижние были короче верхних. Среди конников западных провинций страны особой популярностью пользовались длинные узкие флажки с 2-3 "языками". В Западной Вэй и ее наследнице Бэй Чжоу использовали флаги черного цвета, покрытые рядами синих дисков, или разноцветные полотнища из чередующихся белых, зеленых и красных вертикально расположенных полос. Судя по материалам китайских письменных источников, флаги могли украшаться изображениями зверей и птиц. В эпоху Тоба Дао (ревностного сторонника даосизма) можно предполагать наличие на сяньбийских знаменах и значках даосской символики.
Заканчивая характеристику оформления древкового оружия, несколько слов необходимо сказать об атрибутах власти военачальников и полководцев, укреплявшихся в III-VI вв. на длинных древках. С начала эпохи непременным атрибутом власти стали зонты и значки, а в конце периода - опахала. Зонты императоров и полководцев представляли собой длинный шест со спицами, на который натягивали тканевое покрывало, украшенное кистями и вышивкой. Символом власти стали и та называемые "значки", которые русские переводчики настойчиво именуют "бунчуками". Значок, представлял собой бумажный, холстяной или кожаный диск или овал, натянутый на укрепленную на древке крестообразную раму. Значки правителей, полководцев и феодалов покрывались цветными изображениями облаков, волн, растений и животных. Так в 523 г. тобасский представитель Юань Фэу явился к жужаньскому правителю Анахуаню, держа "бунчук с белым тигром". Носитель императорского значка являлся олицетворением военной и политической мощи правителей династии Тоба Вэй. Иногда, только присутствие чиновника с имперским значком остужало собравшиеся бунтовать народные массы. В 521 г. к жужаням должен был отправиться "чиновник с бунчуком" чтобы "успокоить новых поселенцев, и провести нужные распоряжения". После нападения степняков на вэйские земли в 523 г. к ним был отправлен посланец "с бунчуком для успокоения". "Поломынь (жужаньский правитель) принял высокомерный вид и, нимало не показывая уклончивости, укорил посланника в недостатке должного уважения. Цзюйчжинь (табгачский посол), держа бунчук, нимало не унизился". Не исключено, что значки могли использоваться в качестве опахал. Однако собственно полукруглые опахала вошли в обиход знати лишь в завершающий период существования в Северном Китае сяньбийских государств. Имея похожую со значками конструкцию, они имели гораздо более крупные размеры. Их дальнейшее развитие было связано с династией Суй.
Короткодревковое ударное оружие

Топоры, булавы, палицы, кистени различных форм были широко распространены среди китайских воинов уже в эпоху Хань. Сохранились изображения легковооруженных конных цзиньских воинов, использующих массивные топоры с широким луновидным лезвием на длинном древке. Такие топоры (но уже на короткой рукояти) употреблялись в Китае и Восточном Туркестане вплоть до развитого средневековья.
В конце III - начале IV вв. в империи Цзинь существовали целые подразделения воинов, вооруженных топорами на длинном и коротком древке. Характерно, что это именно топоры, а не алебарды. Они лишены дополнительного копейного острия и обладали лишь ударно-рубящей функцией. Цзиньские топоры III-IV вв. имели широкое, иногда луновидное, лезвие с оттянутой вниз или обрубленной бородкой и массивным обухом. Судя по изображениям, удары такими топорами наносили, удерживая древко двумя руками.
Топоры сохранились на вооружении китайских воинов и в сяньбийский период. Так в 352 г. топором и "укрюком" (т. е., двузубцем "цзи") был вооружен лидер китайских повстанцев Жань Минь. Он использовал топор в рукопашной схватке с "отборной конницей" сяньбийских Муюнов. В ходе сражения китайцев и тангутов княжества Уду в 434 г. топоры на длинных древках помогли Сунам одержать победу над тяжеловооруженной дисской пехотой: "Дисцы были в носороговых латах, сквозь которые копья не проникают. Сяо Чень-Чжи (южно-китайский полководец) употреблял топоры, насаженные на шестики...Дисцы, будучи не в силах сопротивляться, ушли...".
Булавы, состоявшие из шаровидной (возможно металлической), иногда немного сплющенной ударной части на короткой деревянной рукояти, использовались китайскими всадниками конца III - Нач, IV вв. н. э. Похожее оружие на территории Восточного Туркестана употреблялось вплоть до IX в. Навершие цзиньских булав имело характерное украшение из разрезанных шелковых лент или кисти из конского волоса. Употреблялись такие булавы в комплекте с длинными копьями с листовидными наконечниками.
Единственное зафиксированное нами изображение тобасской булавы датируется второй половиной V в. Она имеет короткую, возможно, деревянную, рукоять стянутую металлическими кольцами и плавно расширяющееся шарообразное навершие. Этой булавой вооружен сяньбийский (?) воин, одетый в длинный ламеллярный халат с осевым разрезом и наплечниками.
На изображении легковооруженного цзиньского воина IIHV вв. присутствует боевой кистень. Он представляет собой короткое деревянное древко с плоским металлическим кольцом на навершии, в которое пропущена цепочка или веревка с брусковидным, расширяющимся книзу ударником из дерева или металла. Кроме кистеня, воин вооружен щитом и (судя по характерному расположению правой руки) копьем или двузубцем "цзи", который не сохранился.
О широте распространения короткодревкового ударного оружия среди сяньбийских воинов IV-VI вв. говорить сложно в связи с почти полным отсутствием изображений и находок такового. Модели топоров, булав, кистеней и другого короткодревкового оружия, вероятно, входили в число предметов вооружения терракотовых воинов из сяньбийских погребе Северного Китая. Однако, в отличие от предметов защитного вооружения они изготовлялись не из обоженной глины, а из органических материалов, и поэтому до нас не дошли. Кроме того, большая часть упоминаний пре метов короткодревкового ударного оружия в письменных источниках носится к оружейным комплексам северных и южных китайцев, в то время как среди вооружения собственно сяньбийцев оно отсутствует. На наш взгляд это означает, что в сяньбийский период кистени и булавы не получили широкого распространения среди кочевников. Во всяком случае, численно они сильно уступали длиннодревковому и клинковому оружию. Этот же процесс зафиксирован М. В. Гореликом и для других регионов Евразии: "В конце I тысячелетия до н. э. ~ первой половине I тысячелетия н. э. ...роль древкового оружия ближнего боя заметно снижается, уступая место копьям и клинковому оружию". Широкое распространение булав среди кочевников началось в развитом средневековье.
Клинковое оружие
Мечи и палаши
Традиция изготовления длинных и коротких обоюдоострых мечей была заложена в Китае еще в Ханьскую эпоху. Характерными чертами ханьских клинков были кольцевидные навершия, плоские круглые гарды и ладьевидные перекрестья. В Цзиньском Китае мечи с длинными узкими клинками находились на вооружении офицеров, воинов элитных подразделений и, возможно, конников. Толстые, широкие и короткие мечи использовались пешей щитоносной пехотой и копейщиками.
Анализируя клинки из сяньбийских захоронений II-III вв. н. э. можно отметить, что хотя сяньбийские (хорские) мечи этого времени и развивались в русле единой восточно-евразийской традиции, они имели ряд характерных черт, отличавших их как от китайских, так и от восточно-туркестанских аналогов. Так сяньбийские мечи из могильника Лаохэшэнь имеют вытянутые рукояти, длинные, достаточно узкие, клинки с параллельными лезвиями, иногда ладьевидные (брусковидные) перекрестья, которые сближают их с мечами Ханьской империи и государств Восточного Туркестана II-V вв. Однако в отличие от китайских и восточно-туркестанских аналогов венчают сяньбийские мечи не кольца и диски, а сложные навершия, составленные из чуть выпуклых декоративных шайб. О широком распространении ярусных наверщий из шайб среди сяньбийских мечей II-III вв. говорит тот факт, что все известные обоюдоострые клинки имеют именно такие навершия. Специфическое украшение рукоятей сяньбийских мечей, вероятно, выполняло не только декоративную, но и вполне утилитарную функцию. Металлические шайбы навершия уравновешивали тяжесть длинного клинка, делая меч более сбалансированным. Вероятно, мечи подобного рода можно было сбалансировать ("настроить") под любого воина, убирая и накручивая металлические "шайбы". В пользу этого предположения говорит разное число "шайб" на навершиях клинков одинаковой длины.
После захвата сяньбийцами Северного Китая степные оружейники восприняли местные китайские традиции изготовления и оформления клинкового оружия. Судя по изображениям, длинные обоюдоострые полутораручные, а возможно, и двуручные мечи остались на вооружении знати и воинов тяжеловооруженных подразделений. Кроткие, иногда граненые, мечи использовали воины китайских пехотных подразделений. Основная масса всадников в этот период имела на вооружении длинные однолезвийные палаши, увенчанные характерным кольцевидным (иногда изящно изогнутым) навершием. Некоторые клинки сохраняют ладьевидные перекрестья лаохэшэньского типа, но большая их часть вообще лишена перекрестий.
Однолезвийные палаши с кольцевидным навершием были рacnpocтранены среди сяньбийских племен Южной Маньчжурии еще во II-III вв. Причем с самого начала, наряду с палашами с длинным клинком, существовали и их короткие аналоги, которые были одинаково пригодны для боя в пешем и конном строю. Последний вид холодного оружия получил широчайшее распространение в Северном Китае в сяньбийскую эпоху. Короткими бронзовыми и железными палашами в этот период были вооружены китайские ополченцы сяньбийских армий IV-V1 вв Концы таких клинков обрубались под острым углом, оставляя оружию лишь рубящую функцию.
Пешие китайские воины, вооруженные короткими мечами и палашами, как правило не имели панцирей, но широко использовали большие щиты, реже кожаные и войлочные шлемы и воротники-пелерины.
Сабли
Еще в ханьскую эпоху китайскими оружейниками была предпринята попытка придать клинку рубяще-режущую функцию. До нашего времени дошли изображения и подлинные клинки с изогнутым лезвием, датированные I-II вв. н. э. Среди них встречаются и экземпляры с отогнутой в сторону лезвия рукоятью, т. е., классические раннесредневековые сабли. Традиция изготовления изогнутого клинкового оружия сохранилась и в сяньбийское время. В музее г. Ланьчжоу хранится сабля с кольцевидным навершием и изогнутым клинком, найденная в погребении, датированном китайскими археологами эпохой Северной Вэй, т. е., IV - первой третью VI вв.
Находки с территории Китая I-VI вв. указывают на то, что изобретателями изогнутых клинков (сабель) были мастера Поднебесной империи не кочевники, как считалось ранее. Однако широкого распространения сабли в ханьский и сяньбийский период так и не получили. Эффективное использование главного преимущества изогнутого клинкового оружия (рубяще-режущей функции) могло быть достигнуто только при наличии устойчивого положения всадника в седле. Такое положение могло дать жесткое седло с парными металлическими стременами, на которых можно опираться (и приподниматься), нанося классический удар "с оттяжкой". Однако в ханьское время стремена еще не были изобретены, а в сяньбийское только начали плавно входить в широкое употребление. Поэтому широкого распространения изогнутое клинковое оружие в этот период не получило. Однако сама идея не была утеряна. В раннем средневековье процесс эволюции изогнутого клинкового оружия продолжился, положив начало формированию внешнего облика сабли классического типа.
Кинжалы
В сяньбийских комплексах обнаружены кинжалы. По сечению клинка они относятся к одной группе - трехгранных однолезвийных кинжалов. Среди них выделяется два типа. К первому типу относятся прямые кинжалы без перекрестья с кольцевым навершием. Они имеют прямой однолезвийный клинок с остроугольным острием и прямую рукоять с упором и кольцевым навершием. Такие кинжалы найдены на памятниках Иминь и Лаохэшэнь. Ко второму типу относятся кинжалы со слабоизогнутым клинком, без перекрестья и с кольцевым навершием. Кинжалы данного типа отличаются от короткоклинкового оружия первого типа тем, что имеют слабо изогнутый клинок. Такой кинжал обнаружен на памятнике Лаохэшэнь. Значение кинжалов в комплексе вооружения сяньбийцев было не велико, поскольку они обладали большим набором длинных и коротких мечей и палашей.
Ответить

Вернуться в «История России»