Изображение
Общайся на форуме и получи денежный приз! Подробнее

Страшные Соломоновы острова

Обсуждение тем касающихся кладоискательства, коллекционирования и т.д ...флуд ниже ...!!!
don1111
Новичок
Новичок
Сообщений: 27
Стаж: 9 лет 9 месяцев
Репутация: 2
Имя: виктор
Местонахождение: питер
Благодарил (а): 3 раза
Поблагодарили: 32 раза

#1

Страшные Соломоновы острова - oblogka.jpg
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Так называемый "черный копарь", это отнюдь не мародер от археологии, как внушают обывателю масс-медиа. Это прежде всего, человек неравнодушный. К истории своей страны, к красоте родных мест, к самой Родине, в конце концов.
Он упорен и трудолюбив. Он сплошь и рядом эрудирован не менее иных маститых деятелей официоза. И этот роман о нем.
А еще о дружбе родившейся в поиске сокровищ, между немцами и русскими. А еще о любви. Огромной. Настоящей. А еще о том, как тяжела и невыносима порой бывает для обычного человека, каменная поступь родного государства. Как иссушает она живую душу и не дает дышать. Этот роман о пути под названием - жизнь. И смех здесь сменяется слезами, а невыразимая радость - бездонным горем. Это яркий (надеюсь) рассказ о ярких людях. Потому что, по мнению автора, других людей просто не бывает.
А еще, эта книга о неравнодушных людях и для неравнодушных людей.
И потому - не для всех.
И выглядит все это примерно так...

Содержание:

Глава 1. Почему я не люблю общепит
Глава 2. Совет в Филях
Глава 3. Первичные навыки дипломатии для двоечников
Глава 4. О продажной девке империализма
Глава 5. Тернистые тропы адаптации
Глава 6. Особенности осеннего сбора кладов в Вологодской области
Глава 7. Мировые проблемы как дополнение к копу
Глава 8. Что такое шутка и с чем ее едят
Глава 9. О нюансах передислокации в условиях российского нечерноземья
Глава 10. О суровых кладоискательских буднях и таинствах походной кулинарии
Глава 11. Жизнь как сон, увиденный во сне
Глава 12. Прелюдия как необходимость в деле удачного поиска кладов
Глава 13. Как преодолевать перипетии, или Щщастье все-таки есть!
Глава 14. ... И сказано было мне...
Глава 15. Что можно увидеть в непроглядной тьме веков
Глава 16. О святых людях
Глава 17. Все оттенки чистой совести с точки зрения дичи
Глава 18. Особенности национальной охоты на кладоискателей
Глава 19. О рыцарях в целом и о плащах с кинжалами в частности
Глава 20. О потенциале фолк-спа-салона в условиях отдельно взятой дачи
Глава 21. Как стать героем
Глава 21. Лирика как разновидность многоточия
Глава 22. Почем нынче бремя тайных фронтов
Глава 23. Нюансы возвращения к повседневной жизни
Глава 24. Истина – в простоте
Глава 25. Тонкое искусство знаменателей


СКАЧАТЬ БЕСПЛАТНО



Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#2

Глава 1. Почему я не люблю общепит

– Денег заработать хочешь? – Наташка любовно подхватила палочками кусочек чего-то склизко-аморфного и испытывающе уставилась на меня.
Я вдумчиво обмакнул глаз в погибельный вырез платья на ее груди и осклабился.
– Гусары денег не берут-с!
– Ты о чем-нибудь другом вообще можешь думать? Животное! – неискренне возмутилась она и тут же захлопотала. – Чего не ешь? Это вкусно, не кривись.
Я уныло ковырял вилкой нечто, по виду напоминающее полуразложившееся, ущербное еще при жизни крупное членистоногое, а по вкусу – каштаны, жареные в солидоле.
– Ты заказала, ты и ешь. А мне бы мяса кусок, с картофаном. Можно просто мясо, – вяло отбрыкивался я, грустно прикидывая финансовые потери от этого «встретимся, кофейку попьем...»
– Для тебя же старалась, дурында. А то так и помрешь, пережевывая свой ненаглядный тушняк пополам с водкой. И вообще, нечего опаздывать на свидание, – рассмеялась она и, сложив губы бантиком, аккуратно промокнула их салфеткой. – Спрашиваю еще раз. Денег заработать хочешь?
Мне становилось неинтересно.
– Нет. – Я придвинул к себе пепельницу, закурил и, демонстративно подняв со стола телефон, взглянул на время.
– Блин. Ну как же все-таки тяжело иногда с вами разговаривать. Бронтозавры доисторические. Ну, казалось бы, чего проще? Есть возможность ненапряжно срубить энное количество евробаксов. Денег лишних не бывает! Чего кочевряжиться? – начиная подзакипать, выпалила Натаха.
– Солнышко мое меркантильное – вздохнув, начал я. – Мы знаем друга друга не первый год и, так сказать, с разных сторон. Во всяком случае – я.
– Извращенец! – возмущенно вскинулась Наташка.
– Да было, чего уж там... – ухмыльнулся я и, спохватившись, примирительно замахал руками. – Ладно, ладно. Проехали. Так вот. Зная меня м-м-м... давно, ты так и не уразумела, что фраза «Денег хочешь?» – даже произнесенная интригующим тоном – меня не интригует вовсе. Попробуй начать не с бонуса, а с сути. Что, как и каким образом. Только предельно достоверно. Угу?
– Хорошо, – покладисто согласилась она и на удивление толково изложила причину нашей встречи в псевдояпонской обжорке «Две палочки», именуемой еще в народе «Ту-палка».

Получалось примерно следующее...

За те минувшие два года, что мы с Натахой, слава богу, окончательно разбежались, в ее судьбе произошли серьезные перемены.
Попорхав по жизни и разочаровавшись в принципе «А на фига мне мозги, с такими-то сиськами?!», она, одумавшись и вспомнив об оконченной в свое время немецкой спецшколе, устроилась секретарем-переводчиком в питерский филиал какой-то гансовской конторы.
Фирма занималась поставками сантехнического и прочего оборудования и имела серьезные контракты с коттеджными застройщиками и иже с ними. В общем, чего-то там унитазно-вентиляторно-энергосберегающее. Не суть.
Так вот. Приперся к ним из Германии очередной полухозяйчик-полуучредитель. То ли с рабочим визитом, то ли водки попить. А скорее всего и то, и другое.
Пришлепал, что характерно, со своей переводчицей, Хеленой. У Наташки есть серьезные основания подозревать, что Ленка эта – не просто переводчица. Но об этом потом.
Любой подобный визит подразумевает, кроме чисто деловых мероприятий, также и обширную неофициальную программу. В зависимости от вкусов и наклонностей визитера.
Немчик в этот раз попался вредный и нестандартный. И в Эрмитаж, или там, к примеру, в Петергоф не то чтобы не хотел ехать, но... вяловатый проявлял интерес.
Да и с водкой, сауной и прочими рыбалками тоже как-то не заладилось.
Наташкин шеф запарился анус ему вылизывать.
При всех этих попытках приобщить высокого гостя к нетленкам «культурной столицы» Натаха постоянно присутствовала в качестве местного переводчика.
И с успехом изображала Гоблина, озвучивая на языке Гете косноязычные сентенции своего шефа относительно особенностей питерской архитектуры и прочих достопримечательностей.
Вполне естественно, что она была в курсе напряженности ситуации.
Гость не говорил, чего ему надо, а возможно, просто затруднялся с формулированием своих предпочтений. А Наташкин шеф неотвратимо погружался в глубокую меланхолию.
На очередном скучном, но обязательном фуршете моя бывшая симпатия вышла на балкон покурить и обнаружила там дымящего как паровоз гостя (да-да), который явно маялся от тоски и мыслей об утреннем неизбежном похмелье.
Завязался вежливо-необременительный разговор ни о чем и Наташка, извинившись, поинтересовалась наличием какого-нибудь хобби у своего собеседника.
На что совершенно неожиданно услышала взволнованный мини-монолог о пресности и предсказуемости современной жизни. И что – да, есть у него не просто хобби, а пламенная и неутолимая страсть.
Он коллекционирует ощущения, впечатления. Причем банальности вроде оплаченных туров на Килиманджаро его не греют совершенно. Наелся в свое время.
И тут эта мормышка ушастая возьми да и ляпни: мол, есть у нее хороший знакомый, у которого тоже нестандартное хобби. Он – так называемый «черный археолог». И увлекается поиском древних артефактов на необъятных просторах нашей безразмерной родины. Но дело это жутко противозаконное, и неправомочность такого рода деятельности сильно ее удручает как законопослушную гражданку и честную налогоплательщицу.
Немец сделал стойку. Но тут на балкон просочилась Хелена и выяснилось, что нужно куда-то идти и кому-то там улыбаться.
А утром в офисе шеф вызвал Наташку на ковер и объявил, что у господина Дитера Кляйна есть к ней, Наталии Овчаренко, приватный разговор. И что если господин Дитер Кляйн останется неудовлетворен результатами этого разговора, то ей, Наталии Овчаренко (гарантия шефа), придется искать себе другую работу.
Ему, шефу, вполне вероятно – тоже. После чего, сгорбившись, покинул кабинет.
А его место занял скромняга Дитер.
Если опустить все неизбежные в таком разговоре недомолвки, экивоки и прочие словесные кружева, то суть беседы выглядела простой как мычание.
Высокий гость просит глубокоуважаемую фройляйн Наталию свести его со своим знакомым, упоминавшимся во вчерашней беседе. Но не просто свести, а представить этому самому знакомому самые что ни на есть благожелательные рекомендации в отношении господина Кляйна.
Цель – гарантированное участие господина Кляйна в кратковременной поисковой экспедиции знакомого фройляйн Наталии.
Он, Дитер, прекрасно осознает все риски, связанные с участием дилетанта в делах такого рода. Поэтому, со своей стороны, гарантирует абсолютное соблюдение приватности предстоящего мероприятия. А также весьма существенную денежную компенсацию за возможные неудобства, связанные со своим присутствием на поиске.
Кроме того, в случае успешных переговоров он будет крайне признателен фройляйн Наталии за содействие, что не сможет не отразиться самым благоприятным образом на карьере и финансовом благополучии оной.

– Ну? – спросила Наташка, утомленно пригубливая остывший жасминовый чай. – Теперь понятно?
– Понятно. Только непонятно, где здесь я. – Залезь в инет, посули бабла – и тебе тут же организуют супер-ВИП-покопушки со всем положенным в этом деле антуражем. Тут тебе и факелы ночной порою над разоренной скифской могилой, и простреленные полиционерские фуражки на ближайших кустах, и заунывные вопли специально нанятых упырей... Гарантирую клиенту бездну ощущений вплоть до пожизненного заикания. – Неохотно ответил я, прикидывая, как бы свалить отсюда побыстрее, без лишних обид.
– Ну да. Ты самый умный. Все остальные – имбецилы. – Зазвенел в нешуточном волнении ее голос. – Ты плохо меня слушал, Витюша, епть... – она прикрыла глаза, выдохнула, и ее голосок снова зажурчал медовым ручейком.
– Ему на фиг не нужно никакое шоу в любом, даже самом талантливом исполнении. Более того, все эти вещи он просекает на раз-два.
Пойми ты, наконец. Он охотится за настоящими, неподдельными ощущениями. Пусть даже в ущерб зрелищности и эффективности.
Ему до лампочки ваша потенциальная кладуха, которой вы все так бредите.
Это первое.
Второе. Совсем уж явной обузой он, скорее всего, тебе не будет. Холеный, конечно, но достаточно спортивный мужичок. Хелена как-то обмолвилась, что он по молодости даже поучаствовал в ралли Париж – Даккар. На своем мотоцикле и за свои деньги, промежду прочим.
Третье. Он патентованный дилетант и ничего не смыслит в этом деле. А значит, обоснованных претензий по поводу удавшейся или неудавшейся поездки у него не может быть в принципе.
Четвертое. Он готов платить. А человек он весьма и весьма небедный и понимает, что капризы стоят денег. Я бы запросила пятьсот евриков. Может, тысячу. По-моему, неплохо за пару дней.
Но решай сам. Моего интереса здесь нет.
Пока вроде все. Возразишь? – закончила Наташка перечислять аргументы.
– Возражу. – Сам того не ожидая, завелся я. – С пятисот енотов я не разбогатею, а портить нам с Димычем коп, ощущая себя холуем при скучающем интуристе, – уволь.
Дальше.
Мы, если помнишь по моим рассказам, катаемся не по детским песочным площадкам.
В тех ебе..., пардон, местах, даже мобила берет через раз. И если твой придурок рассчитывает, что в случае чего из-за ближайшей горушки вынырнет волшебный вертолет и увезет его к маме, то он придурок и есть.
Дальше.
Про новый закон я тебе уже рассказывал? Угу. Ну так вот. Если попытаются повязать нас с Димычем – это одно. Привычный российский междусобойчик с минимальными потерями или вовсе без таковых.
А если с фирмачом, то может быть такая буча, что мама не горюй. Тем более что ему ничто не помешает слить нас со спокойной душой и заявить, что он-то как раз – белый и пушистый.
И на библии готов поклясться, что ничего противозаконного и не помышлял. А вот мы, прикинувшись ядреными любителями природы, вовлекли его в противоправную авантюру. В чем он искренне и раскаивается. Вон, адвокаты подтвердят.
Спасибо доблестной российской полиции, что не допустила и уберегла. И скорее всего так и будет.
Репутация бизнесмена, лапочка, штука жесткая. И сантименты здесь, я тебя уверяю, неуместны. Дальше.
Ну а дальше – множество других, более мелких «но». Так называемых «рабочих моментов». Обсуждать их с тобой, извини, глупо.
Наташка порывисто подалась вперед.
– Значит, если ты получишь удобоваримые ответы на все свои «но», то вопрос, можно сказать, решен. Так?
– Ну... может и так. Думать надо... А скажи, когда это ты успела так поднатореть в словесных баталиях? Я тебя помню другой, – полюбопытствовал я.
– Хочешь опосредствованный комплимент? – хитро прищурила глаз Натаха.
Ее явно отпустило, а в зрачках заиграли знакомые шаловливые бесенята. Я неопределенно пожал плечами.
– Я многому научилась у своих мужиков. У тебя в том числе, – и высунула, дразнясь, розовый язычок из лукаво изогнувшихся губ.
– Я сейчас должен похотливо задышать и, интенсивно потея, хватать тебя за коленки? – лениво осведомился я.
– Чурбан бесчувственный. И слеподыр, – протянула Наташка и жалостливо посмотрела на меня. – Вообще фишку не рубишь. Ты мог прямо сейчас тащить меня куда угодно и делать все, что душенька твоя пожелает. Все! Стоп! Поздно! – решительно охладила она мой пыл и отмела категоричным жестом наметившиеся было попытки к поползновению... – Вернемся к нашим баранам. Вернее, к барану. Вам необходимо встретиться, но он встречаться с тобой не будет. Официальная версия – шибко занят. А по факту, я думаю, просто бздит.
– Фройляйн Наталия! – искренне удивился я.
– Пардон, боится. Он боится рисковать. Понимаешь, человек привык всегда и везде рулить сам и сам же определять правила. А тут... надо понравиться неизвестно кому. Стремно и некомфортно. Я, конечно, отхарактеризовала тебя в надлежащем виде, но все равно... Поэтому встретишься ты с Ленкой. То бишь Хеленой. Та еще... Ну, ты понял. Хотя девка гладкая. Что есть, то есть. Кстати, она идет с вами. Сам понимаешь... Что вы по-немецки, что Дитер по-русски...
– Ну да, ну да... – согласился я. – «В одну повозку впрячь не можно, коня и трепетный Камаз...». Нужна прокладка.
Наташка откровенно прыснула.
– Да ты у нас поэт?! Я взволнована! – она допила чай и привстала, собираясь прощаться. – Все. Завтра Хелена тебя наберет.
– Погоди, погоди. Еще минута, – остановил я звезду унитазного бизнеса.
Что-то тут было не так. Какая-то недоговоренность в разговоре. Мелькнула и ушла, как встопорщившаяся и тут же улегшаяся на место заноза.
– Ну ладно Дитер... Я оказываю ему услугу, он платит. А твой интерес? Стоны про работу, извини, мелковато как-то. И опять же, почему именно я? А если и я, где мой стимул? Деньги, сама понимаешь... – попытался нащупать я беспокоившую меня паутинку.
Она приблизила вплотную свое лицо, утопила во влажном, бездонном взгляде, и откуда-то со стороны сладкой истомой в ухо мне просочилось:
– Витюша. ВСЕ будет... – и звонко чмокнув в нос, зацокала каблучками на выход.
– Ой-ой-ой... Какой долгожданный приз. Щщас в обморок хлопнусь от счастья, – запоздало попытался реабилитироваться я и, заглянув в услужливо поднесенный официантом счет, тихо обалдел.
Да уж, попил кофейку...
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#3

Глава 2. Совет в Филях

– Такая вот история. Чего скажешь? – я рассеянно любовался остывающим закатом сквозь полупустую бутылку черного «Козела», отслеживая периферийным зрением струйки табачного дыма, задумчиво выползающие из устрашающих ноздрей Димыча.
– Ну, проблема тут только одна. Сколько шкур содрать с доверчивого неофита, – пожал он плечами и демонстративно уставился на нетронутую «кедровку», красовавшуюся на столе такой родной веранды своей дачи.
– Не скажи. – Я осторожно стал разматывать путаную нить своих сомнений. – Вот ты себя уважаешь?
Димыч удивленно посмотрел на меня и кивнул.
– Я тоже. То есть мы с тобой уважаемые люди. Так?
Мы хохотнули, чокаясь бутылками, и я продолжил.
– Поставь себя на его место. Ну да, ты лох. И сознавая это, предельно честно обрисовываешь свои, кстати, вполне реализуемые, чаяния. И так же честно готов платить. Но только за оригинал, а не за дешевую реплику. И ценник озвучиваешь именно оригинала, причем в хорошем сохране. Как ты отнесешься к перцам, которые в такой ситуации с серьезными рожами будут впаривать клиенту банальную залепуху, пересмеиваясь за его (твоей!) спиной и крутя пальцами у виска?
– Каззлы! – с чувством произнес Димыч. – Давить таких надо.
– Ну, правильно. То есть нас с тобой, – резюмировал я и продолжил. – С другой стороны, нам что теперь, планировать сверхзахватывающее действо, с непременными погонями, застреваниями в каждой попавшейся луже и ночевками под корнями вековых елей?
Димыч подумал.
– Да нет, пожалуй. Это и будет то самое шоу, – мотнул он головой.
– И чего делать? Мы-то с тобой знаем, что коп в подавляющем большинстве случаев никакого отношения к вестерну не имеет.
Я, мягко хрустя не своими суставами, выкрутил из его пальцев пресловутую бутылку и вновь водрузил ее на стол. Димыч пригорюнился и попытался утешиться пивом. Вроде бы получалось.
Собирая осколки пазлов в голове, я озвучил простую и ясную мысль, только что закончившую мучительный инкубационный период в моем многострадальном мозгу.
– Нужна непредсказуха. И в первую очередь для нас с тобой.
– Вологодчина! – рявкнул, загораясь, Димыч.
– Сколько мы на тот волок в Белозерье облизываемся, а? – Благодушие с него слетело как пыль. В глазах замерцали миражи чугунков с петровскими рублями, а полуистлевшие кошели ганзейских купцов вываливали из своих прорех полновесные пригоршни талеров и солидов прямо в заскорузлые димычевские ладони.
– Это в сентябре-то? Там сейчас дурная трава выше моей головы, – охладил я его пыл.
– Не скажи... Тот перешеек между озерами давно лесом зарос. А в лесу какая трава? Так, слезы. Мы же смотрели по спутнику, забыл? Лес дремучий. – Димыч вещал, раскачиваясь как расстрига-шаман после неудачного двухнедельного камлания. Миражи его не отпускали, и было понятно, что мой друг «вышел на боевой».
«Торпеда пошла!» – вспыхнула в моем мозгу фраза из какого-то старого военного фильма, и я ощутил знакомый озноб предвкушения очередного приключения.
– Так. Остыли. Выпили, – стряхивая с себя наваждение, пододвинул я стопки к Димычу.
– Ну, наконец-то... – просиял он и с садистским сладострастием свернул шею, то бишь пробку, обреченной на заклание злодейки.
Выпили, ощутили благостные изменения в организмах и вновь вернулись к диспозиции.
– Только два дня, по-любому мало. Полторы тысячи камэ туда-обратно, да еще сколько-то там накрутим. И пару-тройку точек набить резервных на планшетник. Местные камрады тоже поди не спят, рыщут аки звери алчущие, – стал я озвучивать первые наметки.
– Это точно. Только каждого своя кладуха ждет. Наше от нас не уйдет. Давай дальше, – пришпорил меня Димыч.
Я продолжил.
– Дальше. По утряскам на работе каждый сам разберется, а стартовать лучше всего в среду в ночь, чтобы в понедельник утром вернуться в город. Ночь туда, ночь обратно, четыре полновесных дня на коп. Нормально. Дальше. Едем, Димыч, естественно, на твоем пепелаце. Мой «гольфик» там не пляшет даже рядом. Подумай, проверь, подкрути чего надо. Харч тоже на тебе.
Димыч кивнул, соглашаясь.
– Так. Завтра я встречаюсь с Хеленой. Объясняю ей расклад, что к чему. Скажу, где и какие купить приборы и все остальное-прочее. Думаю, «аськи» им за глаза хватит. Серьезный прибор они просто по неопытности не потянут, а расхлебывать нам.
Объясню условия. Принцип такой. Зрителей нет, все – участники. Жрать – что дают, спать – где положат. Слушать старших и не возникать, пока не спросят. А, ну да, гонорар. Я так думаю, от штукаря надо плясать. Все, пусть соображают. Да-да, нет-нет. В принципе, нам и без них не скучно. А с Натахи, ежели чего, взятки гладки. Она же не виновата, что немцам условия наши не подошли. Так?
Димыч показал мне большой палец и снова наполнил иссохшиеся в томительном ожидании стопки. Процесс шлифовки мелких деталей предстоящей поездки покатился по многократно отработанному сценарию.
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#4

Глава 3. Первичные навыки дипломатии для двоечников

Я сидел за столиком одного из вполне уютных кафе в торговом-развлекательном комплексе «Меркурий» и в ожидании мадам тоскливо размышлял о том, о чем вовсе не хотелось размышлять.
Соответствует ли статус этой харчевни уровню «встречи в верхах», не буду ли я выглядеть косорылой деревенщиной, приперевшись на деловые переговоры с веточкой розы... Хорошо это или плохо, что у меня застарелая идиосинкразия на костюмы и галстуки, в связи с чем я, не мудрствуя лукаво, пришел в своей повседневной одежке (джинсы, футболка, куртка) ... Ну и так далее.
Хелена позвонила в первой половине дня и, убедившись, что ее собеседник в курсе предполагаемых событий, предложила встретиться в их офисе либо мне самому выбрать место и время.
Прикинув, я назвал время и ближайшую к дому точку, где можно спокойно посидеть. То есть «Меркурий». Обговорив процесс идентификации друг друга, мы рассыпались во взаимных благодарностях и повесили трубки.
И вот сижу, жду...
Вспомнив очень кстати, что копарю совсем не обязательно быть дипломатом, я решил не забивать себе голову обсасыванием всех этих протокольных условностей и сосредоточился на кофе.
– Виктор? – услышал я за своей спиной уже знакомый звонкий голосок и, ощутив легкий аромат нездешнего парфюма, повернул голову, приподнимаясь со стула.
Да-а... Не врала Наташка. Зачетная лялька. Какая там, в зюзю, мадам? Абсолютно рабочая, ликвидная коза.
По виду – типичнейшая студентка-переросток. Кроссовки-джинсы-блузочка, но формы... Мой взгляд привычно замаслянел, любовно охаживая ее вдумчивое декольте (ну прямо беда у меня с этими вырезами). Я спохватился.
– Хелена? Здравствуйте. Очень приятно. Присаживайтесь. – Сделав шаг к противоположному краю столика, я приглашающе отодвинул стул.
– Спасибо. – Она с привычной легкостью заняла предлагаемое ей место и с легкой усмешкой взглянула на меня. – У вас очень... откровенный взгляд, Виктор. Странно, что моя блузка еще не задымилась.
– Ну, как истинный ценитель прекрасного, не могу не восхититься... – неуклюже попытался реабилитироваться я, но, уловив в ее глазах ироничное поощрение, хмыкнул и приободрился. – Будете подавать в суд?
– Ну что вы. Мы же не в Америке. У русских мужчин вообще очень выразительный взгляд. Я уже привыкла. Да и, справедливости ради, лозунги и идеи феминизма никогда не представляли для меня существенной ценности. Это мне? – вновь мимолетно улыбнувшись, обратила она мое внимание на сиротливо поникшую розочку на краю стола.
– Ах, да. Конечно. – Спохватился я и протянул ей многострадальный продукт голландских цветоводов, заботливо выращенный в Эфиопии.
Хелена благодарно кивнула и поднесла цветок к лицу, вдыхая несуществующий аромат.
– Спасибо. Очень приятно.
Наметившуюся неловкость паузы весьма кстати разрядил материлизовавшийся, казалось, прямо из-под стола, каучуково-улыбчивый официант. Он с полупоклоном протянул гостье фолиант с меню и застыл, чутко отслеживая оловянными глазами малейшие изменения в обстановке.
– Если можно, чай. Черный. Без сахара, пожалуйста, – с бесстрастной вежливостью сделала заказ девушка и раскрыла лежащую у нее на коленях сумочку.
Официант растворился в пространстве, чтобы через пять минут вновь напомнить о своем существовании маленьким двухсотграммовым фарфоровым чайничком, появившимся на нашем столике в комплекте с чашкой на блюдце и тарелочкой с разноцветным колотым сахаром.
– Я начну, пожалуй. Не возражаете? – указала она легким кивком на вынырнувший из недр неизменного женского аксессуара диктофон. И нажала кнопку.
– Господину Кляйну очень важна атмосфера и, если так можно выразиться, стенограмма нашей встречи. Думаю, его можно понять. Обсуждаемое нами предприятие не входит в перечень привычных занятий рядового обывателя. И не имея, к сожалению, возможности присутствовать лично, он, тем не менее, хотел бы составить максимально полное представление о прошедшей беседе. Включая эмоциональный фон. Мне это представляется вполне логичным. Не так ли?
Я почувствовал легкое раздражение. Ну не по мне вся эта словесная эквилибристика и заблаговременно проработанная отточенность фраз. Или дело делать, или макраме плести.
– Хелена, извините, пожалуйста. У меня к вам будет интимнейшая просьба, – с врожденной элегантностью матерого кабана-подранка кинулся я вытаптывать привычную мне поляну на месте предстоящего ристалища.
Она вопросительно приподняла бровь и вернула на блюдце начавшую было движение к ее губам чашку с напитком.
– Вы не могли бы предельно упрощать формулировки? В пользу содержания. Наш разговор от этого только выиграет. Поверьте, я очень простой человек. Со мной надо по-другому. Конкретно, четко, ясно. С уклоном в примитивность. И если вас это не покоробит, ограничиться только использованием имен. «Господин Кляйн» меня несколько напрягает.
– Вы очень интересный и неожиданный человек, Виктор. И я думаю... – тут она не выдержала и искренне расхохоталась. – Простите меня, пожалуйста. Это действительно очень неожиданно, – тут же поправилась моя очаровательная визави.
Я, улыбаясь, сделал примиряющий жест.
– Мы договорились? – восстановил я оборванную нить беседы.
Хелена, все еще гася смешинки в уголках рта, утвердительно кивнула.
«Погоди, золотко. Ты еще с Димычем не общалась накоротке. Вот где настоящая веселуха», – предвкушающе ухмыльнулся я и продолжил.
– Тогда начну я.
Не скрою, что, получив информацию от Наталии, я обсудил этот вопрос со своим напарником. Деньги, конечно, фактор, и, вероятно, мы смогли бы вам предложить нечто интересное, на наш взгляд. Но мы никогда не рассматривали наше увлечение с точки зрения коммерции. И не понимаем, зачем нам надо это делать.
Вывод. Нужна дополнительная информация. Отсюда вопросы.
Вопрос первый. Какую такую картинку вы с Дитером нарисовали в своем воображении? Чего вы вообще ждете от этой поездки? Я закурю?
Потенциальная кладоискательница вмиг посерьезнела. Пошел разговор.
– Я попробую объяснить. Дело в том, что господин… Извините, Дитер – тоже очень необычный человек. Не спорьте, пожалуйста. Именно – тоже, для меня это очевидно. Он деловит, прагматичен и расчетлив, как любой состоявшийся бизнесмен, сделавший себя сам.
Существуют определенные параметры, требования к личностным качествам человека, желающего построить "с нуля" крепкий, стабильный бизнес. Это харизма, воля, жесточайшая самодисциплина, известный цинизм и многое другое. Так вот. Мой шеф обладает всеми этими качествами в превосходной степени. Но этот сложившийся и необходимый в делах образ так и не стал его второй (или первой?) натурой. Не прирос к телу, понимаете? Это у него – как рабочий костюм. И Дитеру в нем тесно. Как в панцире.
А в бизнесе нет четкого понятия рабочего времени. Обычно это просто вся твоя жизнь. Поэтому возможность снимать этот панцирь выпадает крайне редко. И такие моменты шеф ценит предельно высоко и всячески провоцирует их появление.
Вы не возражаете? Иногда себе позволяю, – она обозначила движение рукой по направлению к пачке сигарет.
Я кивнул и поспешно щелкнул зажигалкой.
– Извините, что прерываю, – вклинился я в монолог и указал на диктофон. – А как вы собираетесь переводить Дитеру это лирическое отступление?
– Не волнуйтесь, – улыбнулась она. – Я – хороший специалист. Кроме того, у меня нет ограничений на формат сегодняшних переговоров.
– Оп-пачки! Да неужели?! – внутренне встрепенулся я и, как мне представлялось, томно заглянул своим неотразимым взглядом прямо ей в душу. Судя по точке, на которой остановился мой вожделенный взор, душа у Хелены находилась аккурат в ложбинке между пленительными округлостями, уютно расположившимися в злополучном вырезе блузки.
– Переговоров. Только переговоров! – Вылилось мне за шиворот удручающе полное ведро восхитительной ледяной воды.
Я, пригорюнясь, смирился с неизбежностью.
– Так вот, продолжаю. У Дитера есть чутье на людей и ситуации. И сейчас мне понятно, что он снова не обманулся. Итак. Чего мы ожидаем от поездки?
Как ни странно, ничего сверхъестественного. Цель у шефа одна. Он хочет несколько дней пожить настоящей жизнью русского (именно так!) кладоискателя. Ему не нужен какой-либо вещественный, гарантированный результат. Ему нужна атмосфера. Атмосфера реального поиска. Он хочет немного побыть одним из вас. Не туристом, а одним из своих. Русским. Это возможно? – стряхнула она с сигареты наросший пепельный столбик и не очень умело затянулась.
– Хм... Ну, вероятно. Не знаю. Ладно, вопрос второй. Каков ваш опыт бивуачной жизни? – втянулся я в роль дотошного следователя.
– О, здесь все в порядке, – заверила меня Хелена. – Альпы, Норвегия, Исландия, Южная Африка... Шеф посещал курсы «Выживание в экстремальных условиях». Мы очень постараемся не причинять лишних хлопот ни вам, ни вашему напарнику.
– Ну-ну, – не разделил я ее оптимизма. – Время покажет. Так, идем дальше. Какую цену ваш шеф готов заплатить за удовлетворение своей невинной прихоти? Поясню – речь идет о возможном штрафе в пятьсот тысяч рублей и о шести годах лишения свободы в русской, повторюсь – русской тюрьме. Лично вы, Хелена, готовы к увлекательному изучению особенностей российской пеницитарной системы? – я, набычившись, заглянул в ее серые глаза.
Она неуловимым образом как-то вся подобралась.
– Мы изучали этот вопрос. Наше единственное условие – никаких раскопок в местах, значащихся в АКР и, разумеется, никаких поисков в местах захоронений. Любых. Их возраст не имеет значения. При соблюдении этой договоренности шеф готов взять на себя все возможные издержки по заглаживанию потенциальных шероховатостей с российскими властями.
– Приятно слышать,– пробурчал я. – А ваше условие можно было и не озвучивать. Это – само собой.
И третий вопрос. Вернее не вопрос, а констатация факта. Вы вливаетесь в наш маленький коллектив на правах младших партнеров. Это значит, что ваши голоса будут иметь чисто совещательный статус. Дальше. Ваши пристрастия и привычки могут войти в противоречие со сложившимся алгоритмом наших поездок. Приспосабливаться придется именно вам. Никакие декларации и протесты не предусмотрены сценарием. И самое главное. Мы с напарником – весьма своеобразные люди. Со специфическим чувством юмора, в частности. Что предполагает, возможно, не самый комфортный вариант вашей адаптации, – я выдохнул и подумал, уместно ли будет предложить ей выпить водки. Я бы выпил.
– Шеф примет решение. Но лично мне очевидно, что ваши условия логичны и обоснованы. Больших проблем я здесь не ожидаю увидеть, – отреагировала младшая партнерша, явно расслабляясь. Наконец-то близился финиш.
– И последнее. – Я, внутренне краснея, достал из кармана куртки сложенную вчетверо бумажку. Блин, ну ведь мог же ее в красивый файлик положить… Балда! – Это список того, что вам необходимо купить. Здесь металлодетекторы, шанцевый инструмент, палатка, спальные мешки, перечень комплектов одежды и прочее. Внизу – адреса предпочтительных, на наш взгляд, магазинов. Все сверх списка крайне не приветствуется и будет подвергнуто тщательной выбраковке. Исключение – предметы личной гигиены. Сегодня суббота. Время вам на принятие решения – сутки. Контрольный звонок в воскресенье вечером. Выезд – в ночь со среды на четверг. Едем одной машиной. Срок – четыре дня. Место – Вологодская область. Все это утверждено и редакции не подлежит. Мелкие нюансы утрясем после принятия вами решения, по телефону или при личной встрече. Все. Я закончил. Можно разбегаться.
Мне отчаянно хотелось водки. Пришлось закурить. В ее глазах мелькнуло нешуточное удивление.
– Вы очень-очень необычный человек, Виктор. А ваш гонорар?!
Я, мысленно чертыхнувшись, попытался придать лицу алчное выражение.
– Да, действительно. Слушаю вас.
Хелена, все еще пребывавшая в легком изумлении, неуверенно протянула:
– Я имею полномочия предложить вам от имени своего шефа гонорар в три тысячи евро с учетом финансовых интересов вашего партнера. Считаете ли вы эту сумму разумной и достаточной? Имеете ли вы намерение обсудить этот вопрос отдельно, с учетом озвученной сегодня конкретики относительно нашего мероприятия?
На каждый вопрос я энергично мотал башкой в зависимости от контекста и думал, сколько взять. Пожалуй, все-таки сто пятьдесят. Одним стаканом.
– Ну, вы для начала определитесь, – напомнил я.
Она согласно кивнула и продолжила.
– Хочу дополнить, что накладные расходы идут отдельной строкой и также будут оплачены нашей стороной.
Я вальяжно кивнул в знак согласия. Больше всего мне сейчас хотелось посмотреть на ее роскошные удаляющиеся бедра и накатить.
– Сумма меня устраивает. Спасибо за предложение. У нас на сегодня все?
Она кивнула, поднимаясь и убирая диктофон.
Я поторопил:
– Мне придется задержаться здесь. Жду друга. Вас проводить?
– Я уже устала сегодня удивляться, Виктор. И знаете, все-таки у моего шефа изумительное чутье. Я думаю, он примет верное решение. До свидания.
Я проводил мечтательным взором более чем аппетитный тыловой фрагмент своей новой знакомой и согнал дремоту с официанта зычным кличем.
– Командир! Водки! Двести!
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#5

Глава 4. О продажной девке империализма

– Ну-у?– уныло поинтересовался Димыч, брезгливо разглядывая нещадно выжатый им в свою чашку скукожившийся, как мордашка евнуха, пакетик чая. Наш очередной саммит на сей раз осчастливил своим местопребыванием мою скромную кухню.
Дремучий пессимизм, мрачно хрустя молибденовыми челюстями всепроникающих метастаз, давясь и чавкая, дожирал угасающее жизнелюбие моего лучшего друга. И помешать этому я был не в силах.
Димыч был за рулем...
Как-то так получилось, что вчера я ему нечаянно не позвонил. Хотя вроде как пытался. А поскольку мой телефон ночью благополучно умер в двух шагах от спасительного соска зарядки, то друг, взволнованный равнодушными заверениями лживой телефонной барышни о временной недоступности абонента, решил самолично нанести мне визит вежливости.
Хотя где Димыч, а где вежливость?
– Че, ну? – не сразу включился я, пытаясь понять, выдержит ли сердце соратника пытку свежеоткрытой бутылкой пива в моей руке. Решил не рисковать.
– Твои впечатления? – буркнул он, с отвращением приобщаясь к таинствам чайной церемонии.
– А-а... Ну да. – Я наболтал себе убойную порцайку кофе и сосредоточился.
– Впечатлений масса. Особенно – грудь...
Со стороны Димыча мощным потоком хлынули флюиды, в которых ощущалось полное отсутствие любого намека на юмор. А я иногда чертовски сообразителен.
– Ладно, слушай. В общем и целом – вполне конструктивная встреча. Их мотивы понятны и по-человечески привлекательны. Никаких понтов, попыток навязать свои правила и так далее. Судя по тому, что сообщила мне Хелька о Дитере, он абсолютно нормальный чел. И ему до одури хочется на коп. Тут я его очень хорошо понимаю. Короче. Я изложил ей что почем и сказал, что мы ждем их решения до сегодняшнего вечера. У делаваров вечер – это после семи. Осталось шесть часов. Все. Если нужны подробности, я открываю себе пиво.
– Нужны! – принял нелегкое решение Димыч и выцепил из холодильника две бутылки. – Я остаюсь у тебя!

Хелена позвонила через четыре часа. К этому времени мы, пребывая в устойчивом благодушии, разложили на молекулы все нюансы моей вчерашней встречи. И на атомы – все особенности очаровательной фигуры будущей компаньонки. Причем анализ второй составляющей занял подавляющую часть времени.
– Добрый вечер, Виктор. Вы можете говорить? – послышался в трубке знакомый, чуть ироничный голос.
– Угу, – брутально отозвался я.
– Прекрасно. Надеюсь, вы нашли вчера возможность реализовать свое второе желание?
– Хелена, о чем вы? – попытался изобразить я светское недоумение.
– Не удивляйтесь, пожалуйста. Искреннее намерение капельку выпить достаточно отчетливо читалось на вашем открытом, честном лице. А первое ваше желание мы вчера уже мимолетно обсудили, – смеясь, предугадала она мой следующий вопрос.
Я вздохнул...
– Итак, Виктор. Дитер чрезвычайно удовлетворен результатами нашей встречи и принял вполне прогнозируемое решение. Мы принимаем все ваши условия и ждем дальнейших инструкций.
Поскольку перечень необходимых до начала старта телодвижений был во всех подробностях обсужден мною с Димычем еще на даче, я просто предложил Хеле вплотную заняться приобретением снаряжения согласно списка. И обозначил необходимость «большого сбора» с целью обнюхаться и начать процедуру сколачивания в единый монолит крепкой и дружной команды. Договорились на послезавтра в том же кафе.
Понедельник прошел в хлопотах по выколачиванию отпуска за свой счет и более вдумчивому изучению по старым картам полигона предстоящих поисков.
Как это всегда бывает в таких случаях, отлипая от монитора в очередной раз, чтобы сварганить себе еще кружку крепчайшего кофе, я с удивлением обнаружил, что сигареты уже закончились, а время, собственно говоря, – четыре часа утра. И завалился спать.
День вторника также пролетел незаметно, наполненный неизбежной суетой, сопровождающей бестолковую жизнь современного обитателя мегаполиса.
И вот мы сидим с Димычем вечером в знакомом кафе в ожидании гостей, примеряя на себя непривычную личину радушных хозяев.
После недолгого колебания я, согласившись с пылкой аргументацией своего друга о диссонансе удручающе пустого столика с окружающим интерьером, уже сдувал восхитительную пену с высокого бокала, наполненного чудесным светлым пивом. Второй бокал нежился в мозолистой лапе Димыча, третий – стоял перед пока еще пустовавшим местом, отведенным для Дитера. А на предполагаемой позиции Хелены упокоился традиционный чайничек.
Учитывая ортодоксальную немецкую пунктуальность, ждать оставалось недолго.
– А если он не пьет светлое или вообще не пьет? – озвучил любопытную дилемму напарник.
– А это и будет маленький тестик на коммуникабельность, – решительно отмел я пораженческие настроения в рядах. – Заодно и посмотрим, «какой такой Сухов».
– Добрый вечер! Виктор, я полагаю, этот чай предназначен для меня? Интересно, почему не пиво?
Кажется, ей доставляло удовольствие заставать меня врасплох и периодически пытаться смутить.
– Здравствуйте, Хелена. Просто мне в прошлую нашу встречу показалось, что приехали вы отнюдь не на метро. Значит, с правами все в порядке. Учитывая ваш непревзойденный профессионализм, я позволил себе допустить, что именно такая диспозиция и рассматривалась вами как наиболее вероятная. Не так ли?
Я начинал гордиться собой. Еще две-три таких встречи – и меня можно будет выпускать в приличное общество без намордника. Вдохновленный, поднимаясь со стула, я продолжил.
– Позвольте на правах, так сказать, принимающей стороны представить друг другу присутствующих. Это, я полагаю, Дитер Кляйн. Предприниматель. Из Германии, – и я торжественно описал рукой плавную дугу от немца к Димычу.
– А это мой лучший друг и коллега по хобби...
– Димыч. Гедонист. Из Купчино, – перетирая в труху правую ладонь Дитера стальными тисками своей заскорузлой клешни, пробасил Димыч.
Я, сокрушенно скорбя, расстался с наивной мыслью об изящной салонной атмосфере предстоящей встречи.
– А это Хелена, наш очаровательный четвертый компаньон. Я, соответственно, Виктор. Присядем?
Девушка, усаживаясь и поощрительно, уже совсем по дружески, мне кивнув, с легким любопытством разглядывала остатки того, что совсем недавно было моим лучшим другом.
Впав в прострацию, Димыч смотрел на нее совершенно обалдевшим взглядом. Так он не смотрел даже на поднятый мною совсем недавно шикарный двухгрошовик в великолепном сохране. Я ощутил мимолетную обиду за обделенную монетку и пожалел, что не озаботился прихватить на встречу кусочек бечевки для подвязывания нижней челюсти напарника.
Мы с Дитером понимающе переглянулись, и стало понятно, что ситуацию необходимо спасать. Я продолжил скомканный спич.
– Мне представляется, что у наших новых друзей накопилось немало вопросов по существу. Но! Прежде чем перейти к их обсуждению, предлагаю выпить за знакомство и успех нашего предприятия.
Дитер, выслушав очередную, вполголоса, скороговорку Хелены на языке родных осин, не чинясь, поднял свой бокал. Димыч, наполовину опустошив свой, понемногу стал возвращаться в человекоподобное состояние. Все облегченно вздохнули.
Жизнь налаживалась.
Немец, наклоняясь к уху девушки, залопотал что-то оживленно, явно адресуясь в нашу сторону. Через минуту мы услышали ее голос.
– Шеф благодарит вас за понимание и согласие пойти навстречу в его несколько необычной просьбе. Он осведомлен о келейности и непрозрачности интригующего мира вашего увлечения, скрытого от досужих глаз любопытствующих. У нас действительно есть очень много вопросов, но все они являются не более чем попытками нетерпеливых новичков приоткрыть поскорее волнующую завесу тайны. Поэтому мы подождем.
Хелена с видимым удовольствием озвучила первую попытку своего шефа установить неформальный контакт и с обезоруживающим лукавством добавила от себя:
– Мальчики, выпейте. Я вижу, вам всем это сейчас не помешает. И поверьте мне, мы тоже, в некотором отношении, очень простые люди. Я бы сама сейчас с удовольствием с вами выпила. Но мы ведь еще успеем это сделать? Я вас не шокирую?! – и быстренько перетолмачила свое обращение иноязычному горемыке.
Димыч крякнул и поднял руку, подзывая официанта. Немец всполошился и снова заговорил.
– Ребята, стойте. Дитер будет счастлив, если ему позволят сделать заказ. Не огорчайте его. Он хороший, – остановила порыв моего друга совершенно освоившаяся компаньонша, явно наслаждаясь ситуацией.
И что-то нашептала мгновенно подлетевшему официанту. Тот просиял и испарился. В углу бара обозначилось лихорадочное оживление.
Пока несли заказ, мы оперативно, но вдумчиво покончили с формальностями.
Конверт с авансом игриво перепорхнул в карман нового владельца. Дитер в нескольких кратких деловых уточнениях убедился в скрупулезной отработке нами всех деталей предстоящей поездки. Хелена, положив на столик мою злосчастную писульку, отчиталась об успешном выполнении плана закупок... Выяснилось, что все приобретенное они на всякий случай прихватили с собой.
А потом пошли тосты.
Каждый хотел выразить свое искреннее восхищение присутствующими. Каждому вдруг совершенно необходимо стало, чтобы остальные поняли, как ему повезло, что он попал в компанию таких замечательных людей... В какой-то момент я поймал себя на мысли, что между нами и Дитером совершенно исчез языковой барьер.
(Это как в хорошем кино. Ты воспринимаешь дублирование фильма только в самом начале. А потом тебе кажется, что голливудские актеры вполне непринужденно общаются на великом и могучем. И такое ощущение оставалось у нас вплоть до финала всей этой эпопеи).
А потом миляга Дитер сгонял к машине и притаранил в зал коробку с металлоискателем и еще какой-то тючок, а Димыч, распугивая немногочисленных посетителей, мгновенно собрал прибор и грозно требовал у официантов рулетку с намерением немедленно произвести беспристрастный воздушный тест... Потом мы все вместе безуспешно воевали с молнией чехла палатки...
Безудержно веселящаяся Хеля четко отследила момент, когда настала пора закругляться и предложила мущщинам выпить на посошок, за их выдающуюся коммуникабельность. На что Димыч, влюбленно погрозив ей пальцем, объявил:
– Коммуникабельность – продажная девка империализма!
Хеля, едва не упав со стула от хохота, звонко расцеловала поборника социалистических ценностей.

До старта оставалось меньше суток.
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#6

Глава 5. Тернистые тропы адаптации

Свобода!
Что мы знаем об этом пьянящем и завораживающем чувстве?
Что ощущает потерявший надежду, закуклившийся в бетонном мешке камеры-одиночки Алькатраса или Гуантанамо мрачный изгой-сиделец, обнаруживая себя вдруг за воротами постылой мачехи-тюрьмы?
Какой бурей эмоций клокочет она в очередном неказистом мужичке, который, услышав заветное «Суд постановляет!», не веря в счастье свершившегося, волею закона готовится выпорхнуть из тесного удушливого закутка ставшего постылым супружества?
А всем ли она так уж нужна, странно леденящая и бодрящая одновременно, часто вместе с нежданным сумбуром мыслей в голове, усугубленная громоздящимися за спиной обломками прежней, устоявшейся жизни?
Это сладкое слово – свобода!
Минимум четверым странным обитателям вечернего города без нее уже просто невозможно было дышать...

Вот и завершилась неизбежная суета последних приготовлений. «Нива» была обихожена и залита нестовским бензином по самую пробку. Наша немчура, невзирая на легкую оторопь в глазах, была заботливо утрамбована на заднем сиденье. А четыре рюкзака багажа и дополнительный тюк с едой и прочим «общаком» были совместными усилиями заброшены в объемистую корзину, гордо венчающую крышу нашего неказистого с виду копомобиля.
Сирота-последыш почившего в бозе советского автопрома, короткобазная «Нива» была в свое время приобретена Димычем исключительно с целью максимального расширения радиуса доступности наших бесконечных поездок. На ней мой бессменный напарник, что называется, отвел душу.
Обварив и усилив все, что можно и нельзя, залюфтив подвеску и навешав на кузов кучу девайсов (начиная со шнорхеля и заканчивая увешанной фарами, как рождественская елка, корзиной на крыше), он оснастил под финал «свою ласточку» невообразимой 235-й резиной. Причем на облагораживание внешнего облика и салона было решено, что называется, «забить болт».
Впечатление на неподготовленного зрителя она, надо признаться, производила неизгладимое. Остолбеневший Дитер сумел только выдавить из себя: «Колоссаль», а Хеля, изображая всей спиной грустную покорность судьбе, просто молча полезла в салон. Оказавшись внутри, они окончательно потеряли дар речи.
– Ну? Как адаптация? Пошла, родимая?! – оглушающе возопил Димыч, усаживаясь на переднем правом сиденье и фиксируя в ногах пакет с не оставляющим сомнения позвякивающим содержимым.
– О, да! – слабым стоном донеслось сзади.
– Ну, супер! Щщас мы ее еще стимульнем маленько, – обрадовал их новоявленный сомелье и посмотрел на меня. – Ну, че стоим? Ехай!
Пепелац жизнеутверждающе рыкнул и, проминая своими чудовищными лаптями многострадальный асфальт равнодушных улиц, ринулся к Мурманскому шоссе.

Приключения начинались...

Знаете, я, пожалуй – патриот. И мне нравится наша машинка.
Но я не мазохист. А пытаться разговаривать в тюнингованной таким образом «Ниве», продирающейся сквозь ночное шоссе со стрелкой спидометра, залипшей на цифре 100, может только человек с серьезными психическими отклонениями.
Или Димыч.
Как-то само собой после того как присутствующие чуть было не пооткусывали друг другу уши в тщетной попытке обменяться первыми впечатлениями, в салоне утихли наконец истеричные вопли, означающие непринужденную беседу, и наступила, если так можно выразиться, тишина.
Дождавшись, когда машина, поднырнув под кольцевой трассой, вырвалась на оперативный простор, наш сомелье, почувствовав себя Гагариным, рявкнул:
– Поехали! – и сделал добрый глоток из обезглавленной своевременно «кедровки».
Я сглотнул завистливую слюну и сосредоточился на дороге. Бутылка ушла на заднее сиденье.
Хелена благоразумно прикинулась ветошью, а Дитер, надеясь неизвестно на что, малодушно медлил.
– Да ладно тебе. Назвался русским – полезай в кузов, – вывел его из плена тягостных раздумий Димыч и протянул половинку огурца.
Немец душераздирающе вздохнул и попытался поймать ртом горлышко пляшущей в трясущейся темноте салона бутылки. Получалось плохо.
– Ничего, освоишься. Дорога длинная, бутылка не последняя... – нежно успокоил его мой друг, убедившись, что процесс со скрипом, но пошел. И принял обратно полегчавшую емкость.
Мы неотвратимо ввинчивались в ночь.
Мне знакома была эта дорога. Через Волхов, мимо Тихвина и Череповца, с двумя промежуточными заправками нам предстояло добраться до Белозерска. И там, путаясь в паутине разбитых лесовозами проселков, попытаться выйти на первую намеченную точку.
Я смотрел на мелькающие в свете фар километровые столбы и вспоминал...
Совсем недавно эта извивающаяся под колесами бесконечная змея серого асфальта была сутью моей жизни. Где вы, ушедшие в туман призрачного «вчера», такие разные, но родные друзья-соратники? Как мне порой вас не хватает. Игорек, Чабан, Граф, Литвин, Андрюха... Нас разбросала по городам и весям судьба-злодейка, оставив только память и надежду на встречу. Так бывает...
Я стряхнул с себя пелену прошлого и посмотрел на стрелку датчика топлива. Пора заправляться.
Через полчаса, втыкая пистолет заправочного шланга в бак, я предложил желающим размяться и в более-менее цивильном варианте справить естественные надобности. Ненавязчиво напомнил, что скоро все эти невинные и привычные атрибуты комфорта будут вспоминаться как невообразимая роскошь из волшебных снов. Сам же, оплачивая бензин, прихватил пару стаканчиков весьма приличного кофе.
Подойдя к нашим импортным друзьям и оценивая их крайне удрученный вид, я от всего сердца порекомендовал им не комплексовать по поводу своей мнимой европейской изнеженности. Наша «Нива» на дальних перегонах является весьма серьезным испытанием для любого нормального человека. А уж для немцев... И посоветовал Хелене выпить хотя бы пива. Легче будет заснуть. Она кивнула, смиряясь с неизбежностью.
И мы понеслись дальше. Сквозь ночь и дождь, ослепляемые встречными фарами таких же, как мы, непосед, которым не спится отчего-то в теплых постелях. Которые торопятся куда-то по своим важным и неотложным делам, платя вечную дань спокойной, размеренной жизнью ее Величеству – госпоже дороге.
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#7

Глава 6. Особенности осеннего сбора кладов в Вологодской области

Утро.
Машина, искренне скорбя по закончившемуся вдруг уютному ложу асфальта, робко засеменила по убитой со времен Смутного времени грунтовке. Я трепетным тычком локтя в ребра прервал подзатянувшуюся ораторию монотонного храпа Димыча. Пора было нашему штатному штурману ткать путеводную нить последнего отрезка маршрута.
– А? Чего? – всполошился штурман, с трудом продирая глаза.
– Чего-чего, приехали, – обрадовал я Димыча и, вылезая из салона, скомандовал:
– Граждане-товарищи, па-адъем! Просыпаемся, улыбаемся, покидаем наш гостеприимный лайнер. Остановка пятнадцать минут. Можно помыться-побриться и вообще... попытаться привести себя в божеский вид. Умывальник в виде ручья находится вон под тем уютным мостиком. Время пошло!
Хелена с нетерпеливым стоном сбывающегося вожделения, прихватив непонятно откуда взявшийся баульчик с умывальными принадлежностями, тут же метнулась к воде. За ней, не торопясь и позевывая, степенно последовала мужская компонента.
Честно говоря, на наш с Димычем взгляд, этот формальный ритуал был не более чем зряшной потерей времени. По нашему глубокому убеждению, на копе с избытком хватает других, более увлекательных занятий. Но... Европа, епть. Приходилось соответствовать.
Через полчаса оживший и посвежевший экипаж продолжил неумолимое движение к сокровищам.
Первая наша точка находилась примерно в сорока верстах от трассы, которые мы и преодолели за каких-то жалких три часа. Хорошо еще дождя не было минимум неделю. То недоразумение, которое только безнадежно больной лунатик-оптимист мог бы назвать дорогой, заканчивалось приблизительно в семи километрах от цели. И тут наша ласточка показала себя во всей красе. Так гадкий утенок в один миг превращается в дивного белого лебедя.
Хотя... насчет «белого» – это я, пожалуй, погорячился.
Ну хорошо. Пусть будет так...
Так гадкий утенок в один миг превращается в дивного, правда, заляпанного с ног до головы жирной осенней грязью, но девственно белого в душе, прекрасного лебедя.
Мотаясь по салону как кегли, ненасытно убиваемые загулявшим в боулинге, разошедшимся в кураже новоруссом, мы пытались избежать хотя бы несовместимых с жизнью и дальнейшими поисками травм.
А «Нива» неотвратимо перла вперед.
Это был апофеоз советского автомобилестроения и волшебных Димычевых рук. Сам же обладатель «золотых клешней» тщетно пытался совместить свои выпученные от напряжения глаза с беззаботно порхающим в его руках планшетником.
В общем, все было как всегда.
Кинув мельком взгляд на салонное зеркало заднего обзора, я увидел, как возомнивший себя освоившимся драйвером Дитер, нервно клацая челюстью на манер оголодавшей щуки, упорно пытается проглотить злобно неуловимую сигарету.
«Лишь бы не пробовал прикурить», – встревожилось мне. Но свойственное нордической расе благоразумие возобладало...
Да, все было как всегда.
– Стоп. Приехали, – прогудел Димыч, и я наконец-то заглушил мотор.
Тишина обрушилась на нас мокрым ватным одеялом.
Пора было озаботиться легким перекусом. Через пятнадцать минут вскипевший на газовой горелке котел дал понять, что готов поделиться кипятком с присутствующими. Димыч, растерзав на рваные ломти кольцо «краковской», выложил на капот, выступавший в роли стола, чеснок, коробки с чаем и сахаром, остальные-прочие сухарики. Подумал и, интригующе взглянув на Хелену, присовокупил к натюрморту огромный розовый помидор. Здоровый копарский аппетит заставил нас сомкнуться над столом в трогательном единении. Про мытье рук почему-то никто кроме Хели не вспомнил. Джентльмен Димыч плеснул ей из канистры на руки пару столовых ложек воды и молнией вернулся к трапезе.
Проглотив первый объемный кус, я начал вводную лекцию.
– Други мои! – Мой взгляд задумчиво прошелся по новообращенным ловцам удачи. – Считаю свои долгом довести до вас следующую информацию, – тут мне подумалось, что нездоровая тяга к внешним эффектам выглядит достаточно нелепо на фоне окружающей нас красоты. Стало немножечко стыдно, и я продолжил уже нормальным тоном.
– В общем, так. Мы на месте. Сейчас соберем приборы и приступим непосредственно к поиску. Это не основная наша точка, но мы выбрали ее, чтобы оценить степень заброшенности местных полей и дать вам возможность приобрести первые навыки в поиске. Рядом с нами находится разрушенный храм. Он и еще два урочища в радиусе трехсот метров и есть обследуемая территория. Правила, обязательные для новичков, звучат так.
Первое. Ямки зарываются за собой в обязательном порядке.
Второе. Никакой предмет из цветного металла не выбрасывается до предъявления его более опытному члену команды. Вы, со временем, многократно убедитесь в том, как невзрачный, порою немыслимо деформированный кусочек позеленевшей от времени меди оборачивается редчайшим артефактом с собственной, дико захватывающей историей.
Третье. Находки оттирать до блеска песком, ножом или просто перчаткой категорически запрещается. Но это у нас будет выделено в отдельную, весьма обширную тему.
Четвертое. Даже будучи сильно увлеченными поиском, не теряйте из виду хотя бы одного из присутствующих. Связь, к сожалению, отсутствует, поэтому не теряйте бдительности. Хочется искать монеты, а не одного из вас.
Пятое. ВОПы. Взрывоопасные предметы. Так... Твои земляки, Дитер, сюда, к счастью, не дошли. Как, впрочем, и финны. То есть широкомасштабных боевых действий здесь не велось. Но бомбежки и оживленная охота за диверсантами, орудующими на железной дороге и прочих стратегических объектах, не прекращались тут три года. Поэтому возможность нарваться на бомбу, гранаты или россыпь патронов весьма вероятна. Патроны – ерунда, а со всем остальным прошу обращаться предельно аккуратно.
И последнее. Все находки являются исключительной собственностью нашедшего, кроме кладов. Клады извлекаются и делятся в следующей пропорции: половина – нашедшему, половина – всем остальным. Так у нас принято.
Сейчас мы все дружненько приберем со стола и проведем маленький мастер-класс на тему «Что такое металлоискатель и с чем его едят».
Вопросы? – с облегчением закончил я.
Все-таки тягомотная это штука – объяснять новичкам истины, кажущиеся тебе такими очевидными. И обязанные, с твоей точки зрения, быть впитанными с молоком матери любым здравомыслящим человеком.
Как быстро мы забываем свое, столь недавнее ученичество.

Ну что, прибрались, распаковались, снарядились. Помогли ребятам собрать приборы, настроили их под сегодняшние условия, пошли обучать. Для этого я облюбовал симпатичную невеликую пролысинку в окружающих нас дебрях иван-чая и еще черт знает чего. Бросил на траву несколько монет ходячки и Советов и провел над ними включенной клюшкой. «Аська» мелодично затренькала.
– Ну вот, Дитер, так оно примерно и выглядит, – менторским тоном прокомментировал мои действия Димыч и продолжил вместо меня. – А теперь смотри, как нужно выкапывать находки, – и, сунув монетку в щель в земле, образовавшейся от воткнутой в нее лопаты, провел над этим местом катушкой крест-накрест.
«Ася» послушно запищала.
– Аккуратненько определяем предполагаемый центр залегания и с приличным допуском выворачиваем ком земли. Потом, убедившись с помощью прибора, что предмет в комке, ручками и только ручками аккуратно разламываем его на части, прозванивая каждый фрагмент клюшкой. И таким образом добираемся до рарика. Понятно? – игриво посмотрел он на Дитера, автоматически заравнивая ямку.
Тот, жадно впитывая комментарии и не отрываясь следя за манипуляциями мэтра, утвердительно кивнул.
– Прекрасно! – нараспев продолжил Димыч, ухмыляясь. – А теперь ты отвернешься, а мы закопаем примерно в этом квадрате монетку, – он обвел рукой предполагаемую область захоронения. – И ты попробуешь ее обнаружить и нетравматично выкопать. Угу?
Дитер с готовностью отвернулся. Нас всех захватила эта неожиданная игра. Мэтр, хитро улыбаясь, схватил лопату и быстренько вогнал трешку Советов в моментально сделанную щель. Правда, место это оказалось в двух метрах от указанного им же квадрата.
– Все, можно начинать, – дал он старт.
Стажер аккуратно взял клюшку и тихонько, по сантиметру, стал утюжить предполагаемое место находки. Димыч беззаботно веселился. В трех метрах от погребенных Советов, «аська» залилась откровенным колокольчиком. Дитер, окаменев как на минном поле, тщательно вызвонил центр и не глядя протянул к Хеле левую руку. Та завороженно подала шефу лопату.
Тот, как в сомнамбулическом сне, проделал все необходимые процедуры и, улыбаясь счастливой детской улыбкой, протянул нам позеленевшую монету Империи. По виду – пятак.
– Я прошел тест? – пытливым взглядом уставился он на суровых экзаменаторов.
Те не отреагировали, изучая находку. Точно, пятак. Масоны. 1832 год, ЕМ НА, как определили мы моментально с Димычем. Мой друг поднял голову от монеты и ошарашенно произнес:
– Ты, Дитер, немножко не то выкопал. Но тоже... неплохо.
Я обалдел. Такого на моей памяти еще не случалось. Чтобы человек, впервые в жизни взявший прибор в руки, на первой же минуте даже не поиска, а обучения, выцепил не просто какалик, а такое...
Мда-а... Своеобразный юморок у Земляного Дедушки.
Мэтр подобрал челюсть, молча пожал стажеру руку и направился к машине за «кедровкой».
– Димыч, один-ноль в пользу Германии! – крикнул я ему вслед, заливаясь идиотским смехом.
– Еще не вечер, господа! – ответствовал вернувшийся соратник и приступил к насущному. – Мы с Витьком обычно на копе до вечера не пьем. Но сейчас, как хотите, а надо. Иначе фарт спугнем, – объявил он, наполняя наши фирменные выездные стопки. – А фарт – штука капризная. Его лелеять надо!
Никто и не думал возражать. Выпили. Еще раз поздравили Дитера и направились в сторону развалин церкви.
Все, кроме Димыча. Тот остался пылесосить злополучный квадрат.
– Смотрите по сторонам внимательно. Будьте наблюдательными, – продолжал я вводить друзей в курс дела, шагая по заросшей, давно не топтаной колее. – Вон, видите, несколько яблоней в зарослях? Там стоял дом. Есть смысл нарезать пару кругов, хотя бы со стороны дороги. Сама по себе дорога тоже может не поскупиться на находки. Но почти наверняка замусорена.
Кстати, о мусоре. Бывает так, что из десяти ямок во всех десяти – шмурдяк и прочий хлам. Это не должно расхолаживать. Копайте, копайте и еще раз копайте. Удача любит настырных, а терпение – первая заповедь копаря.
Кстати, запомните местоположение машины по отношению к церкви. Может пригодиться. Не торопитесь оббегать максимальную территорию за минимальное время. Это означает неизбежно пропущенные пятна при взмахах клюшкой. А возможно, именно в них и притаилась заветная монетка.
На первое время рекомендую не отдаляться от меня дальше, чем на пять метров. Я по характеру ваших сигналов смогу помочь определить необходимость копка. Но это на ваше усмотрение. Ну что, приступим? – и включил прибор.
Пошла работа.
Монументальное здание храма внушало двойственные чувства. С одной стороны – великолепный образчик архитектуры 18 – 19 века, с другой – унылость многолетнего запустения. Кроме кирпичных осыпающихся стен не осталось почти ничего. Возродится ли здесь когда-нибудь жизнь, зазвенят ли колокола? Кто знает...
Я, обходя церковь по кругу и продираясь сквозь высоченные заросли жестких и упругих стеблей, впал в некоторое уныние. Тут не то что искать, ходить было проблематично. Оставалось выискивать более-менее прореженные участки и там сделать пару убогих взмахов. Ну да ладно. Тоже поиск... Оглянулся. Верные мателоты, не отставая, следовали за мной, периодически тыкаясь в землю своими снайперками.
– Ничего, бойцы. Тяжело в лечении – легко в гробу, – подбодрил я коллег и, услышав впереди отчаянный хруст проламывающегося к нам крупного объекта, насторожился.
– Стоп! Тихо! – скомандовал я немцам и замер в ожидании.
– Ну, чего затаились? – обиделся вывалившийся из травяных джунглей в десяти метрах от нас Димыч. – Ищу вас, ищу. Кстати, видел? Там...– махнул он рукой себе за спину.
– Что видел? – уточнил я.
– Да Хозяин тут, похоже, бродил совсем недавно. Рябинкой с яблочками десертничал... гурман. Гавнища от него – как от стада коров. Пойдем, посмотрим! – он развернулся.
– Ребята, подождите! – насторожилась Хеля. – Мы что, на частной территории? Это незаконно! Мы должны сейчас же разыскать владельца, принести ему свои извинения и немедленно покинуть это место, – взволнованно затараторила боевая подруга.
Дитер резко кивал головой ей в такт, энергично соглашаясь.
– Угомонись, солнышко, – успокоил ее Димыч. – Надо будет, он сам нас найдет. Не дай Бог, конечно. Тогда никому мало не покажется. Давайте-ка я вам лучше гранаты раздам, – и озабоченно принялся шарить по своим бесчисленным карманам.
– Вы в своем уме?! Вооруженное сопротивление законному владельцу участка?! Мой шеф... Мы с Дитером заявляем решительный протест и отказываемся участвовать в вашей авантюре! – зазвенел от напряжения решительный голосок девушки.
Мы с владельцем гранат переглянулись и, не выдержав, одновременно заржали в полный голос.
– Дитер, Хелечка... вы нас неправильно поняли, – отдышавшись и с трудом успокаиваясь, начал я. – Хозяин – это такое животное, которое...
Тут Димыч, хрюкая от смеха, замахал руками, останавливая меня, и, вклинившись в разговор, продолжил:
– ... это такое животное, наподобие бурундука. Только ростом за два метра и весом в три центнера. Любит Машу и мед. Может, слышали?
– У вас здесь водятся такие крупные бурундуки? – выразил вежливое недоумение Дитер. – А зачем гранаты? Вы планируете штурм?
На напарника больно было смотреть. Смеяться он уже не мог, его шатало.
– Ой-ей-ей... Яхонты вы мои изумрудные. Откуда же вас таких берут-то... Штурма, надеюсь, не будет. А вообще, х/з. Раз на раз не приходится. Ой, помру ведь сейчас! Ой, божечки...
Он кое-как перевел дух.
– А вообще, привыкайте. Это вам не Европа. Тут вам не здесь, понимаете ли... Страна чудес, епть. У нас и бурундуки огромные, и гранаты махонькие. Вот... – он раскрыл ладонь, демонстрируя извлеченную из глубин камуфляжа петарду в облике невеликой гранатки-лимонки.
По ребятам было видно, что они окончательно потеряли смысл разговора и отчаялись что-либо понять.
– Медведь это, мед-ведь! А Хозяин – уважительное прозвище. И не без оснований, – закончил я прения и предложил Димычу раздать боезапас. Тот внял.
– Короче, так. Мишка – товарищ серьезный. Если выскочим на него, не дергаться и не бежать ни в коем случае. Срываем колечко и бросаем петарду. Лучше не одну. Еще можно орать. Очень громко. Ну и лопаты конечно, хотя толку от них... Возьмите, попробуйте кинуть... боеприпас. Задержка у него секунд десять. Но делали китайцы, так что сами понимаете... Гоу-гоу! – он вручил ребятам по гранатке и замер, скрестив руки на груди.
Те дисциплинированно дернули колечки и кинули в сторону дымящееся чудо пиротехники. Раздалось два громких хлопка.
– Все. Курс молодого бойца окончен, – отрапортовал Димыч и, выдав всем по паре лимонок, завершил напутствие. – Медведь, по идее, должен испугаться и убежать. Будем надеяться, что его не забыли об этом предупредить. Под роспись с уведомлением. Пойдем, посмотрим, где он там шатался.
И мы, выстроившись гуськом, потянулись за напарником.
Вскоре у очередного скопления яблонь обнаружились следы жизнедеятельности нашего мохнатого соседа. Заломанные ветки с редкими оставшимися яблоками, ободранные когтями стволы рябин и несколько впечатляющих куч медвежьего гуано с вкраплениями непереварившихся остатков плодов.
– Да уж, порезвился... бурундук, – выразил я общее мнение. – Зато нет худа без добра. Смотрите, какие он коридоры в траве протоптал? По ним и искать веселее, – и снова привел прибор в рабочее состояние.
Мы разбрелись по сторонам. Шло время... Потихоньку пошли находки. Три монетки и лепесток у меня, нечастый старообрядческий крестик, пара монет и чудный литой образок-бесогончик у Димыча, симпатичная серебряшка-чешуйка Грозного у Хели. Дитер пока таскал к нам на атрибуцию кусочки медной проволоки и прочий разный мусор.
Но ребята прониклись, чего уж там. Стоило видеть, как наша кладоискательница, после того как мы все ее дружно поздравили, трепетно рассматривала и отмывала свою действительно приятную находочку, а потом бережно упаковывала ее в прозрачный пакетик и укладывала в специальную коробочку. И попутно вытягивала из нас все, что мы знаем об Иване Грозном. Вообще, их трогательное отношение к старине впечатляло и не могло не внушать уважения.
Дитер в очередной раз подбежал к Димычу, тыкая в него протянутой рукой с лежащим на ладони очередным раритетом. Через секунду возбужденный эксперт по находкам дико заорал, подзывая нас. Мы с Хелей поспешили на зов.
– Чего там? – уставился я на Димычеву лапу, на которой сплющенным блином гордо красовалась банальная бескозырка – пробка от водки советского периода.
– Ты посмотри! Беска, а? И ведь не просто беска, а удел! – с придыханием произнес он, аккуратнейшим образом стряхивая ее мне на перчатку.
Я начинал понимать. Ну что ж. Шоу так шоу. Когда я был против?
– А ведь точно, удел. Похоже – Василий Темный. Конкретная пятнашка. Ну, Дитер, ты даешь... – обалдело воззрился я на виновника торжества.
Тот завороженно внимал. Хеля искренне взмолилась:
– Ребята, вы хоть как-то комментируйте свой сленг. Это же невозможно переводить. Я смогла только донести до Дитера, что он нашел нечто необычайное. Мы жаждем подробностей.
– Сейчас, погоди, – отмахнулся Димыч, вновь отнимая у меня пробку и любовно ее разглядывая в извлеченную из очередного своего кармана пластиковую портативную лупу.
Пришлось напрягать фантазию мне.
– Ну, в общем... В так называемый «безмонетный» период, у удельных князей на Руси, это 10 – 15 век, отсутствовала возможность увековечивать свое княжение на деньгах. А хотелось. И нашли выход – запечатывать бутылки с водкой для княжеского двора не просто сургучом, а крышечкой из мягкого сплава на основе серебра. Пробки же эти, соответственно, чеканились с определенным рисунком и датами, идентифицирующими своего хозяина благородных кровей.
Водка, понятное дело, использовалась как для сугубо собственных нужд, так и в качестве презентов другим князьям. Ну или послам, к примеру. За попытку ее приобретения простолюдином, пусть даже купцом, полагалась смертная казнь. Имеется широчайшее разнообразие этих артефактов, что представляет несомненный интерес для коллекционеров.
Есть два основных разновида. Белый металл и желтый. Изделия из желтого металла встречаются несколько чаще. То есть дитеровский (белый) экземпляр, несомненно – крайне ценная находка и предмет черной зависти любого серьезного собирателя. Уф-ф-ф... – перевел я дух и с надеждой взглянул на заварившего эту кашу эксперта.
Тот понял.
– А вот фиг тебе, а не Темный, – торжествующе воскликнул эксперт, царапая зрачком лупу. – Посмотри на шрифт, на единичку. Гадом буду, это Димон Донской! – он в экстазе захлебывался слюной. – Ну, блин, сколько копаю, а ни разу вживую не видел. Только фотки на форумах. А это что за полоска на юбке? Витек, посмотри! Перечекан, чтоб я сдох! – Димыч взвыл в восторге. Его конкретно понесло.
Я отобрал лупу.
– Точно. Перечекан с-с-с... новгородской медовухи, – озарило меня наконец.
– А тогда что у нас получается, если новгородка? А тогда получается, что это не просто белый металл, а-а-а... – глаза моего друга умоляли выручить.
– А мекленбуржский снежный кобальт, – торжествующе закончил я.
– Но это же пипец! Беска Дмитрия Донского, из мекленбуржского сплава, перечекан с новгородки... Их же всего девять штук. На всю планету! – Димыч с жалостью посмотрел на близкого к обмороку Дитера. – Как ты ее вывозить собираешься, чудовище? Это уже не те жалкие шесть лет за незаконный коп. Тут червончик корячится как минимум.
Дитер заговорил, с трудом подбирая слова:
– Я, я имею каналы. Если присутствующие не будут возражать, конечно. Кроме того, я готов считать эту находку кладом и после соответствующей оценки передать присутствующим их законную долю в денежном эквиваленте.
– Ну, смотри. Твое решение – твой риск. А мы не возражаем. И своих не сдаем, – подвел итог Димыч. – И вообще. Теперь можешь смело ломать клюшку об колено. Больше ничего равноценного ты не найдешь никогда.
Мы помолчали, остывая и оценивая достигнутый эффект. Вроде бы достойно.
На меня вдруг навалилась усталость. Все-таки ночь за баранкой «Нивы» – это вам не лапшу на уши вешать доверчивому интуристу. Дождавшись, когда Дитер закончит упаковывать свою бесценную находку, я вопросил народ:
– Други мои! А не озаботиться ли нам местом для ночлега? Часа через два стемнеет, а у нас, в смысле лагеря, еще конь не валялся. У костра посидеть опять же... Отметить удачный день. А?
Возражений не последовало. Поисковый азарт уступил место голоду и усталости. Захотелось походного уюта и душевных бесед за вечерней трапезой. Честно говоря, это еще одна причина, гонящая меня в поля. После копа, конечно.
Мы не торопясь потянулись к машине.
– Ну, че? Один-один, а? – торжествующе шепнул мне Димыч. – Дрожи, Германия!
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#8

Глава 7. Мировые проблемы как дополнение к копу

Через полчаса в километре от места поиска обнаружилась вполне приличная полянка в лесу, с ручейком в низинке. А еще через час мы уже готовились поедать шашлыки, заботливо и со знанием дела приготовленные Димычем не на пошлых шампурах, а на вполне авантажных веточках с близлежащих кустов. Такая вот дань романтике. Не мамонтятина, конечно, на вертеле, но все же...
Под натянутым тентом закипал на разгорающемся костерке котел с водой для чая, чуть поодаль гостеприимно раскинулись палатки, ненавязчиво суля сладкий освежающий сон усталому человеку... Вокруг все того же костерка призывно разлеглись спальные пенки, на которых неугомонные охотники за приключениями вольготно раскидали свои намаявшиеся за последние сутки телеса. Пепелац заслуженно дремал в сторонке.
Пастораль, право слово.
Я давно заметил – после копа лежится особенно хорошо. Еда, выпивка – все под рукой. А кому лениво тянуться, может жестом или ласковым словом попросить друзей передать требуемое. Димыч, покончив с мангалом и водрузив последнюю охапку импровизированных шампуров на кусок клеенки, долженствующий обозначать стол, со вздохом облегчения также ударился в релакс.
Через примерно тридцать секунд (а это для Димыча много) он беспокойно заворочался и, нашарив на столе среди разнообразнейшей етьбы незабвенную «кедровку», вопросительно взглянул на меня.
Хм... Возразить штоль? Вот умора была бы...
Через минуту все держали в руках стопки и выжидательно смотрели на меня.
«Ну да, теперь тамаду вам тут еще изображай», – без особого протеста смирился я и, прокашлявшись, возвестил:
– За удачный день, ребята! За нас, ненаглядных!
И выпил, предусмотрительно протягивая Хеле кружку с запивкой. Все дружно остаканились и вгрызлись в шашлыки.
Я с опаской продолжил:
– Дитер, Хеля. Хочу принести вам свои искренние извинения в отношении потрясающей ценности крайней находки. Это был розыгрыш. Экспромт, родившийся ненароком в наших ущербных головах. Вот так мы здесь шутим. Не сердитесь, пожалуйста.
Ребята как по команде прекратили жевать, усваивая ошеломляющую новость. Я с легким беспокойством следил за выражением их лиц. Димыч обратился в валяющийся соляной столб.
Тишина.
Вдруг у Хели затряслись губы, и она резким кивком спрятала лицо в сомкнутых ладонях. Раздались истерические всхлипывания. Плечи заходили ходуном.
Мы с Димычем, кляня себя на чем свет стоит, одновременно подскочили, рванулись к ней, бормоча косноязычные утешения. Хеля подняла залитое слезами, исказившееся от тщетно сдерживаемого смеха личико и, едва живая, прорыдала:
– Я с самого начала подозревала какой-то подвох. Но вы были так чертовски убедительны! Майн готт! Неописуемо! Высший пилотаж!
Ее было не остановить. У нас отлегло от сердца, а мой компаньон в молниеносном темпе наполнил стопарики.
Выпили. Посмотрели на Дитера.
Тот понял... и стерев прикипевшую, казалось навеки, оторопь с морды лица, медленно, пробуя слова на вкус, заговорил.
– Сказать, что я ошарашен – это значит ничего не сказать. Я – практичный человек. И уже обдумал, кому нужно звонить и что говорить, чтобы беспрепятственно увезти «раритет» на родину. У меня тоже вначале мелькнули смутные сомнения в заявленной ценности находки. Но должен признаться: логика, аргументация вашей экспертизы и естественность проявленных эмоций рассеяли все мои подозрения. Прима! Если это действительно экспромт, то я не имею слов.
Все с облегчением рассмеялись, а Дитер продолжил:
– Но я не считаю себя в проигрыше. Эта история – ценность сама по себе. Поэтому находку я обязательно увезу домой как память о великолепном образце неописуемого русского юмора, для восприятия которого требуется как минимум крепкое, здоровое сердце. Спасибо вам, друзья!
Мы в воодушевлении захлопали. Умеет немец держать плюхи, чего уж там... Молодец. А Димыч невинно поинтересовался:
– Ну, то есть... Продолжаем в том же духе? – и тут же шутливо получил Хелиным кулачком в бок.
– Безусловно. Только теперь это делать будет несколько сложнее. Предупрежден – вооружен, – благодушно ответствовал Дитер, нацеливаясь на очередной шампур.
– Ну-ну, сокол ты наш импортный. Поживем – увидим, – тихонько пробормотал Димыч, гася в глазах вспыхнувшую искру очередной пакости.
Я только вздохнул, сокрушенно оценивая потрясающую наивность несостоявшегося владельца раритета. Неистощимая любовь моего друга к вдумчивым гадостям давно уже стала притчей во языцех...
Костер разгорелся, радуя глаз и сгущая за нашими спинами надвинувшуюся темноту. Мы выпивали, закусывали, перебрасывались редкими необязательными репликами. Нам было спокойно и уютно.
Хелена, отведя взгляд от чарующих огненных бликов, неуверенно спросила:
– Мальчики, а есть ли такие темы для бесед, обсуждение которых вами бы не приветствовалось?
Димыч посопел и, с сожалением отрываясь от поглощения очередного огурца, сказал:
– Наверное, нет. Были случаи, когда мы закрывали какую-то тему. Ну, чтобы избежать дружеского мордобоя, к примеру. А так, чтобы – табу?.. Нет. Другое дело, что не принято обсуждение ради обсуждения. Говорим о том, что искренне волнует, интересует. Ключевое слово – искренность. Ну и еще – готовность подавляющего большинства поддержать разговор. А о чем ты хотела спросить?
Хеля раздумчиво протянула, катая в руке порожнюю стопку:
– Вопросов очень много. Мешает опасение вторгнуться ненароком в приватные сферы, имеющиеся у каждого. Понимаете, у нас с Дитером не было до сих пор возможности по-простому пообщаться с интересными русскими. Деловые контакты, как вы понимаете, это не совсем то. Атмосфера не очень способствует. Партнеры, подчиненный персонал – это всегда зависимость друг от друга. Какие уж тут искренние разговоры на отвлеченные темы. А здесь, сейчас – все совсем другое... Ну хорошо, – решилась она, сдувая с лица непокорную прядку светлых волос. – Вопрос к Димычу. Что лично тебя привлекает в поиске? Я не очень... назойлива?
Тот кивнул, принимая вопрос. Пожевал губу.
– Копаю, потому что нравится копать. Это – настоящее. А жизнь кругом – полная херня. Неправильная какая-то. М-да... как-то я не очень, – немного обескуражился он. – Это вы лучше к Витьку. Я – больше руками мастак, – и с преувеличенной сосредоточенностью заковырялся в пачке, выуживая сигарету.
Хелена и Дитер выжидательно взглянули на меня.
– А что Витя? Димыч выдал почти идеальную формулу. Или вам нужны комментарии? – взглянул я на ребят.
Они синхронно кивнули. Я сосредоточился.
– Ну, хорошо. Я думаю, в поля вообще случайно не попадают. Это – кажущаяся случайность. А на самом деле, человеку просто становится душно в рамках своей обыденной жизни. Есть разные способы попытаться вдохнуть свежий воздух. Рыбалка, охота, туризм, разные варианты экстрима... Ну и коп, естественно.
Объединяет их всех одно – желание хотя бы на время вырваться из бетонной удавки города, где почти все искусственное – дружба, любовь, добро, зло, желания, цели, идеалы... Почти все – условность, дешевый пластик. Сегодня так, а завтра наоборот. А потом снова наоборот. Настоящее только одно – выгода. Фактически любой ценой. Она же – цель и смысл жизни. Все покупается и продается. Это стало нормой. Только исходя из этого определяют успешность и состоятельность личности.
Многих от такой жизни тошнит. Кто-то смиряется, кто-то спивается. Другие убегают хотя бы ненадолго, стремясь вырваться из этой атмосферы, иссушающей душу. Понимаете? Уходят в первую очередь не куда-то, а от чего-то. Кто на время, а кто-то навсегда. Этих, последних, нашедших силы и мужество изменить свою жизнь, перестать сжигать годы и годы, гоняясь за лживыми, эфемерными ценностями, я считаю счастливыми людьми.
Я вас не очень утомил?
– Говори, – произнес Дитер, сосредоточенно глядя мне в глаза.
Хеля просто молча кивнула, не отводя взгляда от пылающих жаром углей.
Я продолжил.
– Так вот, те, кто хочет хотя бы на время вырваться, ищут отдушину по себе. Для нас это коп. Почему именно он? Здесь тоже все не очень просто. Есть несколько уровней восприятия, в зависимости от того, насколько ты погружен в процесс.
Первый и самый очевидный – просто вариант отдыха на природе, одному или в приятной компании, где все равны. Плевать, кто ты в городе – делавар или безработный, врач или мент. Статус определяется твоими чисто человеческими качествами. Искренностью, умом, легкостью на подъем... Всем, что позволяет «попасть в обойму» к понравившимся тебе людям. Благодаря тому, что существенная часть находок имеет, хотя и небольшую, но цену, позволить себе заниматься копом без серьезных затрат может почти каждый.
Ну и, в конце концов, это занятие просто затягивает. Да и интригу никто еще пока не отменял. И надежда поймать свою «золотую рыбку» греет душу каждого, отправляющегося на поиск.
Второй уровень – осмысленное приобщение к изучению своей истории.
Сначала это просто те непередаваемые ощущения, которые испытывает каждый копарь, держа на ладони поднятую им монетку – овеществленный кусочек истории. Вы сегодня наверняка это прочувствовали.
Ребята согласно кивнули.
– У той же Хели сегодня выскочила чешуйка почти пятисотлетней давности. Представьте себе только – пятьсот лет назад живой человек, а не персонаж исторического романа, потерял ее невзначай, а сегодня наша славная боевая подруга подняла эту славную серебряшечку. Понимаете? Из рук в руки! Через пятьсот лет! Кстати, к слову, мои импортные друзья: до рождения объединенной Германии в 1871 году гением товарища Бисмарка оставалось еще долгих три столетия.
Хелена выпутала свою находку из вдумчивой упаковки и вновь завороженно уставилась на нее. А Димыч, выражая всем своим видом недоумение столь нерациональной тратой времени, быстренько раздал всем по порции и торжественно провозгласил:
– Ну, за историю!
Выпили, закусили, закурили...
– Витя, продолжай, пожалуйста. Нам очень интересно, – попросила Хеля.
Не жеманясь, я возобновил свой затянувшийся монолог.
– У каждой находки своя история. Благодаря инету любой желающий может попытаться ее узнать. Дальше. Надо понимать, где копать. А это работа со старыми картами, летописями, дневниками... И наступает момент, когда огромное количество хаотично впитываемой информации переходит в качество ее обработки и анализа.
Ты пытаешься выяснить реальную картину каких-либо исторических событий – сначала просто для того, чтобы отделить зерна от плевел, истину от лжи и вымысла. Тебе, как поисковику, нужна прежде всего достоверная информация.
И вот тут, в процессе анализа, начинают возникать вопросы. Их много. И очень часто ответы, предлагаемые тебе официозом, не устраивают совершенно. А у всего есть причина. И у лжи тоже.
И ты незаметно переходишь на третий уровень.
Происходит волшебная штука. Ты начинаешь думать! Целенаправленно. Сопоставлять, анализировать, искать... А поскольку история неразрывно связана с нашей действительностью, то твои вопросы рано или поздно вводят тебя же в ступор. «Почему» – это вообще страшное слово. Далеко может завести. В один прекрасный момент с твоих глаз спадает пелена и, оглядываясь на окружающий нас мир, ты понимаешь (а не просто чувствуешь), насколько он лжив и противоестественен человеческой натуре. Короче, ты становишься человеком думающим. А значит, маловнушаемым. А значит, малоуправляемым. А это очень многих не устраивает как на бытовом, так и на стратегическом уровне.
Ведь отучить нас думать – это глобальная межгосударственная задача, в реализацию которой вбухиваются дикие миллиарды средств. И здесь все способы хороши. Начиная с убитого напрочь образования и заканчивая засильем рекламы. Не думай – купи это, съешь то, делай так. И все будет в шоколаде. Терпеливо и трепетно выращивается тупое человеческое стадо.
А мы другие. Благодаря нашему хобби мы не разучились думать. И для меня третий уровень – это прежде всего счастье общения с людьми думающими. А уж потом находки, атмосфера приключений и познание истинной истории своей страны.
Я люблю копарей. Это почти всегда безумно интересные люди. Через одного – носители таких глубинных знаний в истории, которым позавидуют многие профессионалы.
И это свободные люди. А еще, знаете, я в любом конце нашей страны без опаски и внутреннего стеснения подойду к человеку, гуляющему по полю с прибором. И нам будет, о чем поговорить.
Вот за все это я и люблю коп.
Мы сегодня пить будем вообще?! – накинулся я на расслабившегося Димыча.
Тот, осознав, моментально исполнил требуемое. Хеля, отходя от впечатлений, проговорила как бы про себя:
– Да, ребята… Начали с копа, а закончили мировыми проблемами. Как сказал бы Дитер – колоссаль! Но как мне все это нравится... Можно, я скажу тост?
Мы дружно взревели, выражая свое восхищение. Она жестом попросила всех подняться, обвела нас медленным тягучим взглядом и негромко произнесла:
– За коп, мальчики. И пусть нам повезет!
Закусив, как водится, мы снова разлеглись вокруг костра. Мне пришла в голову забавная мысль. Решив не откладывать, я произнес:
– Народ! Предлагаю исправить одну наметившуюся легкую несуразицу,
Всеобщее оживление продемонстрировало явный интерес к озвученному.
– Боюсь спрашивать – какую? – с преувеличенной опаской уставилась на меня Хеля.
– Секунду терпения. Димыч, будь другом, охарактеризуй предельно кратко Хелену и Дитера, – задействовал я один из многочисленных талантов своего друга.
Он на мгновение задумался, а потом вынес приговор.
– Змея и Мелкий Симпсон.
Я в восторге показал ему большой палец.
– Супер, Димыч. Умрешь – лучше не скажешь, – и прокомментировал: – Друзья мои. Только что, благодаря этому вот товарищу, мы исправили досадный перекос, имевший место в нашей компании. Дело в том, что каждый копарь имеет прозвище. Оно может совпадать с именем, ником, деталью внешности, профессией и так далее. Может быть получено спонтанно, в результате какого-либо случайного происшествия... Это уже не важно. Главное – вы получили свое второе имя, которое и станет определяющим в нашей среде. Для многих оно становится ближе и роднее обозначенного в метрике.
Краем глаза я заметил характерные манипуляции Димыча и торжественно закончил, принимая из его рук очередной дринк:
– Поздравляю вас с крещением и вступлением в многочисленную дружную копарскую семью. Типа вэлкам, епть. Ура!
Все с воодушевлением выпили, подтвердив свершившийся факт.
Дитер попросил слова.
– Следует ли это понимать так, что мы – члены клуба? – и, дождавшись живейшего согласия ветеранов, просиял, любопытствуя: – Но почему – Змея?
Димыч оценивающе прищурился на Хелю и дружелюбно подначил:
– У тебя-то самой есть возражения или внутреннее неприятие?
Змея лукаво прикрыла бездонные глазищи.
– А пожалуй, что и нет. Но только с оговоркой – очень добрая змея.
Я хмыкнул, не сдержавшись.
– Ну, настолько, насколько змеи вообще способны быть добрыми, пока на хвост не наступишь.
Мужики дружно рассмеялись. Каждый чувствовал исключительную точность Димычевой формулировки. Хеля шутливо погрозила нам пальчиком и поторопилась переключить внимание на Дитера.
– А почему Мелкий Симпсон? Ну, мелкий – понятно. Кляйн – маленький. А почему Симпсон? – она, улыбаясь, воззрилась на шефа и вдруг прыснула от смеха. – А ведь действительно чертовски похож на папашу Симпсона. Только в более моложавом и спортивном исполнении. Димыч, ты чудо!
Димыч стеснительно кивнул, соглашаясь с очевидным.
– Ну, хорошо. А вы? Мы можем узнать ваши «боевые клички»? – широко улыбаясь, спросил Дитер.
– Да легко. Димыч – он и есть Димыч. Подозреваю, что еще с детского сада. А я... – мне пришлось снять кепарь и постучать себя кулаком по нещадно выскобленной тыкве.
– Бритый? – засмеялась Змея.
– Лысый, – внес ясность Димыч и парочкой смолистых сучьев оживил костер.
– Ребята. А не отойти ли нам ко сну? – внес я давно вертевшееся на языке предложение. – В том смысле, что лично я, пожалуй, пойду баиньки. Разговоры поразговаривать у нас еще масса возможностей будет, а поскольку завтра с утра мы перемещаемся на другое место, за сто с лишним километров, то я бы хотел выспаться. В общем, кто как, а я в люлю. Спокойной ночи, – и поднялся, прихватив свою пенку.
Мелкий Дитер тоже дисциплинированно подскочил, собираясь устремиться к своей палатке, Димыч стал собирать со стола, а Хеля придвинулась ближе к костру.
– Я еще посижу немножко, можно? Так жалко спать.
Она свернулась уютным клубочком, сладко жмурясь на древнюю магию огня. Я пожал плечами, помогая напарнику укладывать все ненужные вещи в машину.
– Я тоже, пожалуй, тормозну, – буркнул Димыч и, засовывая в карман извлеченную из пакета с продуктами консервную банку, озабоченно произнес: – Помнится, ты днем пару яблочек с поля притырил. Угостишь друга?
– Змею ублажать собрался? – хмыкнул я, протягивая ему плоды.
– Ну это как получится, – уклонился он от обсуждения и нырнул к костру.
Упаковываясь в спальник и готовясь нырнуть в сладостное небытие, я блаженно вытянулся, закрывая глаза, и тут меня осенило. Консерва, яблочки... Эх Димыч, Димыч... А если у них валидола не окажется?
И провалился в сон.
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#9

Глава 8. Что такое шутка и с чем ее едят

Вот странное дело... В палатке – всегда сплю предельно чутко, что никак не отражается на качестве отдыха. Такое удивительное состояние полудремы, когда мозг в автономном режиме отслеживает все происходящее вокруг, деля звуки на фоновые и остальные. И в случае потенциальной опасности будит организм буквально за доли секунды.
Я спал и слышал тихий бубнеж Димыча, втирающего что-то завороженной колдовством ночного леса Хеле, слышал, как он потом, кряхтя и шурша нейлоном спальника, укладывается в палатке... Потом остался только шорох начинающегося мелкого дождика, шум ветра в кронах сосен над нами и топот предельно наглой лисы, выбравшейся помышковать и решившей заодно провести тщательный аудит в нашем лагере. Как сладко дремать в теплом уютном коконе спального мешка, убаюкиваясь монотонным шепотом дождя.
Под утро напарник вжикнул молнией выхода, выскальзывая наружу, а еще примерно через полчаса отсыревший утренний лес огласился его жизнерадостным трубным ревом.
– Господа кладоискатели, па-адъем! Чай закипает, хавчик на столе, а чарующе ледяной ручей жаждет облобызать ваши сонные опухшие рожи. Хеля не в счет. Там – личико.
Я вылез из спальника на свет божий, быстренько натягивая камуфляж поверх термобелья и затолкнув в чехол свою синтепоновую перину. В соседней палатке тоже ощущался бодрый оживляж. Дождь прекратился еще ночью, но попятнанный лохмотьями тумана лес напоминал недовыжатую поролоновую губку, истекающую влагой на краю раковины у нерадивой домохозяйки. Димыч протягивал мне из салона «Нивы» умывальные причиндалы.
Поеживаясь и позевывая, мы по знакомой тропке направились к ручью. В двух метрах за нами следовала оставшаяся пара.
Вот оно! За первым же кустом вольготным блином растеклась совсем свежая лепеха медвежьего гуано, все так же кокетливо декорированная кусочками яблок. Димыч всплеснул руками, наклоняясь над ней.
– Вот гад, а? – возмущенно обратился он к застывшей аудитории. – Совсем обнаглел, животное. Похоже, всю ночь рядышком с лагерем шастал, паразит. И костер ему по фиг.
Он зачерпнул указательным пальцем солидную порцайку желтоватой субстанции, задумчиво отправил ее в рот и, почмокав, провозгласил:
– А ведь свежак совсем. Буквально час как нагадил, не более. А, Витек?
Я, покоряясь неизбежному, повторил процедуру.
– Да не, Димыч. Явно ночью тужился, зверюга. Если бы свежак – еще парило бы.
Раздавшиеся сзади громкие утробные звуки побудили нас прервать увлекательнейшую органолептику образца и оглянуться.
Германия, упав на колени и уткнувшись лицами в чахлый кустарник, интенсивно болела в него морской болезнью.
Похоже, ребята ничего не знали об этой старой туристcкой хохме. Чистило их демонически. Со стонами и подвываниями. Наконец Хеля, пошатываясь, приподнялась с колен и, обратив к нам перекошенное, нежно-салатного оттенка лицо, ошеломленно простонала:
– Это... что... такое... было???
Аналогичный вопрос читался и в запредельно изумленном взоре Дитера.
Димыч кинулся спасать ситуацию. Как умел.
– Ребята, да вы что? Это же шутка! Это просто кабачковая икра! Нате, сами попробуйте... – и с искренним раскаянием на лице, зачерпнув солидную соплю продукта на щепочку, сделал шаг по направлению к болезным. Дикий крик неописуемого ужаса был ему ответом. А незадачливые тевтоны сайгаками нырнули в заросли, откуда незамедлительно послышались знакомые звуки второй части Марлезонского балета, исполняемого с необычайным воодушевлением.
– Димыч, ох, не замолим... – покачал я головой, направляясь к ручью...
Тем не менее, через двадцать минут освежившаяся и более-менее пришедшая в себя компания собралась у костра. Остатки недавнего потрясения еще читались на лицах наших друзей, но самообладания им все же было не занимать. Ситуация понемногу выравнивалась.
– Боже мой. Я же теперь год ничего не смогу есть, – выдохнула Хеля, с отвращением взирая на скромный в ассортименте, но обильный стол.
Димыч захлопотал.
– Все – херня, кобра ты наша впечатлительная. Это мы сейчас поправим. С гарантией, проверено, – и извлек из пакета бутылку лекарства «решительно-от-всего». – Во! Учись, старый. На что только люди не идут, лишь бы с утра остограмиться, – жизнерадостно заблажил новоявленный эскулап, разливая «кедровку» по трем посудинам. – Сейчас это не выпивка, а антидот. Подняли, зажмурились, выпили одним глотком, – подал он пример, опустошая стопку, и потянулся к еде.
Ребята с легким содроганием последовали его примеру. Выдохнув и помотав головами, они с удивлением обнаружили, что способны потреблять пищу. Чем немедленно и воспользовались.
– Вы оба – оружие массового поражения, – объявила Хеля, подцепляя ноготком ломтик сала. – Боюсь, мы никогда до конца не привыкнем к своеобразию вашего общения.
– Не боись, подруга. Человек – такая скотина... Ко всему привыкает, – утешил ее Димыч. – Давайте-ка оперативненько закругляться. Нам еще сегодня ехать и ехать.
Все засуетились, завершая завтрак и сворачивая лагерь.
Впереди был еще один, сулящий необычайные приключения день.


Глава 8. Без названия (1)

Мы стоим у песчаного обрыва неширокой, с низким заболоченным противоположным берегом, речушки. Позади остался очередной, весьма нескучный перегон, а перед нами в виде небольшой опушки соснового леса неровной горбушкой, обгрызенной по краям многолетними паводками, красуется урочище. По отзывам старого верного камрада, давшего эту наколку, – весьма сладкое местечко. Не знаю, как оно в плане урожайности, конечно, но уже радует то, что в поисках места для лагеря ехать никуда не нужно. Можно будет встать прямо у воды, на вполне уютном песчаном языке, ровной площадкой радующем глаз.
Судя по всему, поселуха, первое упоминание о которой я нашел в разрядных книгах 1475 – 1605 годов, уже большей частью покоится в реке. Но остаток полянки, во всяком случае, был вполне ходибельным благодаря отсутствию зарослей травы. И внушал всем своим видом надежды на долгожданное удовольствие от предстоящего копа.
Народ, обнажив клюшки и переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, смотрел на меня и ждал последних вводных. Ну, будут вам вводные...
– В общем, так, – начал я, собираясь с мыслями. – Снова о ВОПах. Здесь, в Заонежье, неподалеку от Оштинского погоста, проходила линия фронта. Три года на одном месте, вплоть до снятия блокады Ленинграда в сорок четвертом. А это значит – неизбежные минные поля, неразорвавшиеся бомбы, снаряды и прочие сюрпризы. Камрад-наводчик утверждал, что тут вроде бы чисто. Но осторожность не помешает. После войны проводилось, конечно, частичное разминирование, но вряд ли скрупулезно. Да и занимались им здесь семнадцатилетние девчонки с соответствующей квалификацией. И заплатили они за это сполна. Даже фильм такой сняли недавно – «Рябиновый вальс». Дома, у кого есть желание, посмотрите. Впечатляет.
Дальше. Гулять есть резон по этой вот полянке, цепляя при желании полоску леса. Углубляться в него больше чем на двадцать метров, думаю, не имеет смысла. Большая часть урочища, увы, уже на дне реки. Годы... Но именно поэтому береговой откос тоже может представлять интерес. Ну, вроде все. Поехали? – и пошел, лаская землю бережными полукружьями взмахов своей красавицы «Маски».
Ну, где ты, моя синяя птица удачи?
«А есть хабар, есть... Попер, родимый. Ух, ха-ра-шо!» – Часа через два с небольшим в моем кармане в аккуратных пакетиках дремали немногочисленные, но такие долгожданные находки. Имперский знак «За отличную стрельбу» в чудном сохране, карельская литая уточка – домонгол, приятная павлушкина копеюха (Надо будет отмыть и посмотреть монетный двор. Если А.М. – вообще песня), пяток подубитых денег, от Анны и до Лизы... Симпсон тоже прибавил к своему вчерашнему масончику четыре какалика и часть прекрасного складня с остатками голубой эмали. Я знаками показал, что в земле должно быть еще два фрагмента и отправил его пылесосить и шурфить место находки. Димыч со своей гадюкой утюжил кромку леса неподалеку...
Интересно, а почему я решил, что Змея – его? Это с каких таких пор я стал сдаваться без боя? Тем более что ловил, ловил у нее моменты чисто женского, приценивающегося интереса к своей скромной неказистой персоне. Хотя бабьЕ это – фиг поймешь. Но то, что Мелкий к ней никаким боком – зуб даю. Похоже, у них только начал оконтуриваться романчик, а тут мы с Димычем нарисовались. Рояль в кустах, мля... Ну что ж – на войне как на войне. Будем поглядеть...
Оп-па, опять сигнальчик. Конкретный такой, правильный... Хрен с ней, с Хелькой. У меня тут чего-то прелюбопытненькое. Ну-ка, ну-ка... Потихоньку, лопаточкой, с запасом... Блин, дерн – зараза. Ну, ничего. Вот он, комок земли. Уже наверху. Славненький такой песочек, чистенький.
Хотя Змея канешшна – тетка убойная. Ух, аж зубы ломит. Ну-ка, катушечкой сверху... Да пошла она, эта Хелька – змеюка подколодная...
Вот он сигнальчик, уже в ладошке. Та-ак, что у нас там? Оба-на!
Я, очищая ладонь от остатков песка, увидел серебристый кругляш с профилем Николая Второго. Ну, наконец-то. Мой первый серебряный рубчик. Аккуратно перевернул его и в недоумении уставился на надпись: «За усердие». И только потом глаз зафиксировал проушинку на ребре кругляша.
«Ага, медалька. Ну, супер. Ладно, будем считать равноценной заменой – поиск забрал меня целиком. Какие на хер тетки, когда тут пруха в полный рост обозначилась...»
– А-А-А!!! О-О-О!!! Сюда, мать вашу! Да быстрее, в рот вам потные ноги! – орал, заходясь в хрипе, подпрыгивающий на месте Димыч.
Я оценил амплитуду прыжков и понял, что приколом тут и не пахнет. Мы сбежались, как мухи на м-м... мед и ожидающе уставились на горлопана. Он, вымученно улыбаясь, молча показал на внушительную выкопанную им яму. На дне ее четко обозначилась металлическим боком какая-то овальная бурая железяка, больше всего напоминающая...
– Чугунок! Чтоб я сдох, чугунок! – впадая в прострацию, пробормотал Димыч. – Давайте дальше сами. Я – не могу. Витек, давай ты.
Я кивнул и, встав на колени, аккуратно разрыхлил лезвием лопаты песок вокруг находки. Потом, нагнувшись, бережно, кончиками пальцев стал выбирать грунт. Нащупал острую кромку закруглившегося металла, уходящего вглубь. Сердце похолодело. Я уже понял, что мы нашли. Подцепив каску советского образца с двух сторон, медленно, обхватывая низ ладонями, вытащил наверх.
Аккуратно тряхнул ею над землей, слегка ударив ребром об грунт. На траву неохотно, цепляясь за ржавый металл полуистлевшими лоскутами ткани, выпал череп. Звенящая тишина обволокла нас. Было такое ощущение, что даже ветер затих. В глотке мгновенно пересохло. Откуда-то со стороны я услышал свой хриплый, жестяной голос:
– Димыч, копаем. Бьем шурф два на два. Ищем медальон.
Две лопаты с противоположных концов ямы аккуратно взрезали дерн. Время исчезло, оставляя немыслимый сумбур мыслей в голове.
«Как же так, братишка. Как же так?» – крутилось в мозгу заевшей грампластинкой.
Почувствовал твердую, сильную ладонь на плече. Недоуменно поднял глаза. Дитер, с моментально осунувшимся лицом, впиваясь мне в зрачки остановившимся взглядом, пролаял коротко и жестко:
– Wir sollen auch. Verstehen Sie?
Я закрыл глаза. Дежавю. Сейчас услышу треск автоматных очередей, и поредевшая цепь снова захлебнется в своей крови, устилая трупами этот пустынный берег.
– Мы тоже должны. Вы понимаете? – эхом донесся до меня голос Хелены.
– Сами, – мрачно прогудел Димыч.
– Nein! Wir sollen auch! – Дитер, закаменев, не отводил взгляда.
Его рука легла на мою лопату. Я выпрямился, глядя на Димыча. Перед ним, вытянувшись и дрожа всем телом, стояла Хеля. Я сдался.
– Хорошо. Ищем маленький черный эбонитовый цилиндрик. Размером чуть больше гильзы. Поднятую наверх землю просеиваем руками, выбирая все фрагменты костей, и складываем их отдельно на бруствер.
Немцы понятливо кивнули и взялись за лопаты. Мы встали на просеивание. Я физически ощутил, как звучно лязгнула металлом упавшая ребром стальная переборка, разделив меня и Димыча с нашими новыми друзьями. Мы бились в нее всем телом, с обеих сторон, но она не поддавалась, обволакивая холодом своего отчуждения.
Тебе решать, солдат. Все в твоей воле
– Нужно забить точку в навигаторе. Потом поисковикам скинем. И крест, – взглянул я на друга. Он молча кивнул и пошел к машине...
Смертный медальон мы так и не нашли. Уже под вечер сформировали могильный холмик, увенчанный свежеоструганным крестом. В центре его висела маленькая, из картонки, заламинированная скотчем с обеих сторон, табличка с надписью «Неизвестный русский солдат».
Димыч принес бутылку и стопки. Разлил. Первую поставил на рыхлый песок могилы. Обнажил голову. Взял вторую, дождался, пока подняли все, и тихо, с трудом выталкивая слова из горла, сказал:
– Простите нас, мужики. Прости, солдат. Прости.


Без названия (2)

Мы сидели у костра. Молча. Старательно избегая взглядами друг друга. Вязкая тишина свинцовой плитой навалилась сверху и не давала дышать. Курили одну за другой...
А что тут скажешь? Просто война неожиданно догнала нас и развела по противоположным окопам. А мы не знали, что с этим делать.
– Возможно, это последний наш вечер вместе. Поэтому я не буду молчать. Не хочу. Не могу, – отводя взгляд от огня и с трудом раздвигая занемевшие губы, произнес Дитер.
– А надо? – тяжело посмотрел на него Димыч.
– Не знаю. Но если промолчу – непонятно, как жить дальше. – Дитер оборвал сам себя, прикурил еще сигарету.
Мы молча ждали.
– Мне сейчас очень больно из-за того, что я немец. Я не могу найти своей вины, но чувствую, что она есть. Я не сделал вам ничего дурного. На мне нет вины за гибель вашего солдата. Но она раздирает меня на части. Почему так? Не молчите, пожалуйста! – он швырнул сигарету в огонь. – Почему я должен терять друзей из-за того, что наши деды смотрели друг на друга через прицел винтовки? Почему эта война встала между нами стеной? Почему мне так больно?
– Все просто, Дитер, – усталым, безжизненным голосом сказал Димыч. – Потому что у тебя есть совесть. И она болит.
Немец обхватил голову руками, мучительно застонал.
– Старший брат моего дедушки, полковник, ранен и контужен на Восточном фронте, умер в Вене, в госпитале. У нас не принято говорить об этой войне. Но бабушка рассказывала... Он долго умирал. Говорил, что Бог нас накажет. Я снова не о том... Помири нас, солдат. Прошу.
Я не понимал, какие нужны слова, но молчать было невыносимо. Взглянул на Дитера.
– Знаешь, мы с Димычем не копаем войну. Не наше это. Да и непросто там все у поисковиков. И у красных не все красно, и у черных не всегда черно. И когда натыкаюсь изредка на находки, подобные сегодняшней, всегда боюсь, что вот сейчас сердце не выдержит. Просто лопнет от горя и чувства вины. Поэтому искренне восхищаюсь ребятами, занимающимися поиском и перезахоронением останков павших. Я – не могу.
Они сами, добровольно вернулись в эту войну, чтобы не умерла память. Чтобы меньше осталось в нашей земле непогребенных костей погибших солдат. И уверен, многое им простится и спишется там... наверху. Кем бы они ни были.
Я понимаю, Дитер, отчего тебя корежит. Война была одна, вот только ее историю мы учили по-разному. Тебе объясняли, что по сути это было противостояние двух тоталитарных систем. И немецкий народ пострадал от гитлеровского режима не меньше, чем остальные. И ваше нападение в сорок первом было по сути вынужденным, превентивным ударом. Так?
Немец молча кивнул.
– И это правда. Только о войне много правд понаписано. А есть еще одна – окопная. Часть ее – те кости, которые ты сегодня держал в своих руках. А это не строчки из книги.
Так вот, об окопной – русской правде...
Не катите вы на роль безвинной жертвы, понимаешь? И вообще – жертвы. Потому что история не терпит сослагательного наклонения. Потому что это вы напали первыми. Не Гитлер, а вы все – гордость и цвет немецкой нации! Это вы давили траками своих панцеров наши поля. Это вы перли через границы – сытые, наглые, расчитанно жестокие, высокомерно уверенные в своем исключительном расовом превосходстве над недоумками славянами-унтерменшами. И так было, пока вы не поняли, что здесь – не Европа, легшая под вас с хныканьем обиженной проститутки. А когда вы с ужасом уразумели, во что вляпались – было уже поздно. И вот тут некоторые из вас стали думать. О том, что придется платить за все, что вы здесь натворили. И в итоге попытались сделать крайним Гитлера. А себя – одной из жертв тоталитарного режима. А Красную Армию – негуманной ордой монголоидов, растоптавшей цивилизованную Германию.
Да, мы не пришли к вам белыми и пушистыми. Но это просто обратное движение маятника.
И еще... Если бы мы взяли полную цену за все свои муки, кровь и горе – на месте твоей страны, Дитер, до сих пор была бы выжженная земля.
И еще... Солдат, которого мы похоронили, погиб за свою землю и лежит в своей земле. Поэтому тебе больно. Мне тоже.
И еще...
Знаешь, а ведь у меня, по сути, к тебе претензий нет. И к немцам в целом. С вами все, в общем-то, понятно. Полезли, получили по сусалам, умылись кровавой юшкой и зареклись повторять подобное.
У меня претензии к себе, к своей стране.
Почему моя Родина до сих пор не удосужилась разыскать и похоронить всех своих погибших сыновей?
Почему их матери умерли в нищете, позабытые всеми?
Почему подавляющему большинству тех, кому сейчас меньше тридцати, абсолютно все равно – что Великая Отечественная война, что Вторая Пуническая.
Мне больно и стыдно. И перед тобой, Дитер, тоже. Потому что у вас старики живут по-другому. И уважение к павшим – не показное. Я видел.
И стыд за свою страну – это стыд за себя. Потому что это все – моя история и моя страна. А значит, и гордость, и боль – тоже все мое. Потому что так не должно быть – гордиться Рокоссовским и открещиваться от Сталина, восхищаться освоением Аляски и отгораживаться от Гулага. Мол, это не ко мне. Нет, ко мне. Все – мое. И никак по-другому. История родины – это не куча картошки, в которой ты, ковыряясь одним пальчиком, выбираешь клубни покрасивше.
И поэтому нас мучает совесть. Тебя и меня. И очень больно.
Я запнулся и, переводя дух, взглянул на ребят. Стало немного не по себе от их пристальных взглядов. Внезапно Дитер, решившись как перед прыжком в прорубь, встрепенулся и, поднимаясь, протянул мне руку через костер.
– Виктор. Я не знаю... Если ты сможешь...
Я молча сжал его ладонь. Прохладным лепестком сверху опустилась ладошка Хели, и все это утонуло в бездонных лапищах Димыча. Стальная плита рухнула, освобождая дыхание, а в глазах друзей, в колеблющихся отблесках костра читалось: «Спасибо тебе, солдат!»
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Администратор
Сообщений: 19769
Стаж: 12 лет 6 месяцев
Репутация: 315
Имя: Игорь
Местонахождение: город К.
Благодарил (а): 15884 раза
Поблагодарили: 12772 раза
Контактная информация:

#10

Глава 9. О нюансах передислокации в условиях российского нечерноземья

Утром, сквозь полудрему, периодически выныривая из мельтешащих обрывков сна, навеянного вчерашним, я услышал, как проснулись ребята и, стараясь не шуметь, захлопотали по лагерю.
– Чего развалился? – буркнул Димыч, ощупывая меня мутным спросонья глазом.
– Ребята, подъем. Уже девятый час. Завтрак готов, кроме чая. У Дитера не очень получается развести костер, – услышали мы звонкий голосок Хели и, спешно одеваясь, вышли наружу.
Радуя свежестью облика, наша ненаглядная Змейка, заканчивая сервировку стола, улыбчиво поприветствовала своих скрытых, пожеванных воздыхателей. У кострища сосредоточенный Дитер в коленно-локтевой позе старательно пыхтел, извлекая дым из глубины затейливо сложенной кучи сомнительного качества дров, сооруженной по всем правилам таинственной школы «Курсы выживания».
Димыч скептически обозрел тощий, обтянутый недешевым камуфляжем тевтонский зад и участливо прогудел:
– Не смотрел бы ты на ночь «Дискавери», штоль. Позволишь? – и дождавшись, когда страдальчески улыбнувшийся Дитер освободит ему место, деликатным пинком оттолкнул в сторону смрадно тлеющее недоразумение.
– Тащи бересту и сушняк. Щщас котел поставим и пойдем клыки пескоструить.
Я в две минуты приволок требуемое и уже ждал друга с игриво висящими на локте полотенцами. Убедившись, что огонь надежно сжал в своих объятиях закопченные бока котелка, Димыч подошел к берегу и рухнул на лежащее у кромки воды бревно, с упором на руки. Лениво отжимаясь и монотонно опуская всклокоченную башку в воду, он, отфыркиваясь, бормотал:
– Дожили. Скоро без маникюрного набора из города не выехать будет.
– Ага. И на поле выходить будем строго в бахилах. И с пластырем для заботливого лечения травмированных в ямках червяков. Битте, твою мать, – хохотнул я, протягивая ему зубную щетку.
Димыч страдальчески сморщился, но взял.
Удивительно, как заботливые женские руки могут преобразить банальную процедуру утреннего перекуса одичавших на воле копарей. Сало, оказывается, может нарезаться не ломтями в полтора пальца толщиной, а хлеб совсем не обязательно отламывать чудовищными кусками от многострадальной краюхи. Ну и так далее.
Мы сидели кружком, жизнерадостно уплетая завтрак и не забывая улыбаться друг другу, утру, лесу, реке... Как хорошо и легко на душе. Хеля со знакомым ироничным прищуром спросила, акцентируя голосом преувеличенный пиетет:
– А мы можем осведомиться у командора о своей судьбе на ближайшие сутки?
Вот зараза. Одно слово – гадюка!
Димыч одобрительно хрюкнул и изобразил из себя чудовище, пытающееся сграбастать и расцеловать очаровательную невольницу. Получилось. Особенно чудовище. Невольница гибко вывернулась, впрочем, без особой поспешности, и замерла передо мной в позе покорного ожидания.
– Можете, – важно сказал я, включаясь в игру. – Еще как можете. Как вы только не можете. Вот сейчас командор дочавкает и в подобающем должности образе огласит повестку дня. А пока мы желаем чаю.
– Тебе сразу весь котел за шиворот вылить или кружками предпочитаешь? – осведомился ухмыляющийся Димыч. – Давай, не выпендривайся.
Я смирился.
– А зачем повестка? С сегодняшнего дня мы приступаем к основной интриге всей поездки. Если наш Сусанин умудрится грамотно проштурманить, то через два-три часа мы окажемся на месте, от которого у любого уважающего себя копаря непроизвольно начнется обильное слюноотделение.
Древний волок. Маленький кусочек былинного пути «из варяг в греки», существующий в этих краях с незапамятных времен и до середины восемнадцатого века. Вселяет надежду почти полная заброшенность этих мест и весьма гипотетичная доступность даже для подготовленных машин. Но это все прогнозы. Приедем – увидим. А сейчас – подъем, и по машинам! Труба зовет!
Через полчаса полностью упакованная «Нива» стояла на идеально чистой полянке и нетерпеливо била в землю копытом, зовя в дорогу. У меня оставалось еще одно минутное дело.
– Я сейчас, – крикнул ребятам и стал подниматься к кресту.
Через минуту услышал знакомое пыхтение Димыча и оглянулся. Немцы остались у машины. Наверное, правильно.
Мы подошли к могиле, сняли кепари. Я опустил глаза. На песчаном холмике рядом со стопкой лежал непонятно где любовно, по стебельку, собранный букетик полевых цветов.
А у подножия креста, прислонившись к его основанию, стояла знакомая часть складня в голубой эмали – Богородица Всех Скорбящих.


О нюансах передислокации в условиях российского нечерноземья (2)

Да-а... Наделал дождик делов. Пепелац надсадно ревел, забрасывая гигантскими ошметками грязи себя, придорожные кусты и вообще все в пределах досягаемости. Ныряя и оскальзываясь, он упрямо полз по совершенно раскисшей лесовозной колее, превратившейся в два бесконечных рва, почти до краев заполненных мутной водой. Хуже всего было то, что пространства для маневра не было вовсе. Дорогу с обеих сторон стиснул непроходимый подлесок, да и обочина представляла собой некое подобие бруствера из отброшенного в сторону колесами многочисленных машин грунта.
– Давай, солнышко, давай. Еще пятьсот метров и будет тебе счастье,– рычал я, вцепившись зубами во взбесившуюся баранку.
И тут мы сели.
«Нива» еще раз в отчаянии ткнулась вперед-назад, выбрасывая из-под колес фонтаны коричневой жижи, и обессилено замерла, запаленно поводя дымящимися боками.
Полный аут.
Я открыл дверцу и, оценив уровень стоящей прямо под порогом воды, жизнерадостно объявил:
– Граждане-товарищи, наш лайнер прибыл на станцию «Полный пипец». Время стоянки не ограничено. Просьба всем покинуть салон. Мужчинам желательно раздеться по самое «Вася не балуй», ограничившись труселями, кроссовками и перчатками. Даму выносим на руках. Температура за бортом примерно плюс двенадцать.
– Чем круче джип, тем дальше за трактором шлепать, – пробухтел Димыч, разоблачаясь и прыгая в воду.
– Ржевский! Прекратите болтать ерундой и примите даму, – трепетно настроил я друга на свершение трудовых подвигов и подтянул к выходу Змею.
Через пять минут сдержанная палитра осеннего леса несколько оживилась наличием трех полуголых, интенсивно покрывающихся мурашками озноба особей мужского пола, которые, почесываясь и возбужденно хлопая себя по мокрым голым ляжкам, нервно осматривали со всех сторон унылую от своей беспомощности машинку, чрезвычайно напоминавшую захлебнувшегося от собственной жадности навозного жука.
– Ну что, пробуем толкнуть враскачку? – неизвестно на что надеясь, озвучил программу-минимум Димыч, упираясь мощным плечом в центр крышки багажника.
Дитер догадливо, но весьма опрометчиво принял аналогичную позу чуть правее. Я скептически пожал плечами.
– Мальчики, вы позволите мне вас снимать? Без этого эпизода мой фотоотчет будет неполным, – навела телефон на живописную композицию наша ползучая папарацци.
– Да сколько угодно. Пока рука не отсохнет. Только встань, пожалуйста, чуть впереди и сбоку от капота, – дальновидно посоветовал я. – И объясни Мелкому, что машину нужно раскачивать, стремясь увеличить амплитуду. Пусть ловит движения Димыча и делает как он. Толкать не руками, а всем корпусом, – и подвывая от предвкушения тепла включенной на полную мощность печки, я ласточкой впорхнул в салон. Лепота.
– Пошел! – услышал я рык друга и, почувствовав продольные колебания кузова, аккуратно, стремясь избежать проскальзывания покрышек, – дал газ. Газ – сцепление, газ – сцепление... «Нива», неуклонно зарываясь в трясину колеи, потихоньку раскатывала себе площадку для рывка. Выжав в очередной раз сцепление и позволив ей максимально оттянуться назад, я, услышав сзади истошное «Давай-давай!», плавно тронул педаль газа, медленно втапливая ее в пол.
Пепелац, свирепо воя, завис в верхней точке, лихорадочно цепляясь за драгоценные миллиметры столь необходимого ему твердого грунта и, подпираемый сзади могучим вековым пнем-Димычем и никакосовой осинкой-Симпсоном, грузно перевалился через край погибельной ямы. Прокатившись для верности еще с десяток метров, я остановился и вылез из машины.
Открывшаяся взгляду картина… нет, не маслом, а... впрочем, неважно чем, была достойна кисти величайшего из славной плеяды живописцев-баталистов – маэстро Верещагина Вэ Вэ.
– Да! О да! Великолепно! Феерично! – сладострастно стонала в творческом угаре Хеля, рискованно приплясывая на самом краю бруствера. Целясь телефоном на вытянутой руке в сторону свершившегося действа, она весьма напоминала исступленно молящуюся на образок каноническую Марию Магдалену, выпрашивающую себе вожделенную индульгенцию после очередного непотребства.
– Повезло. Думал, без «хай джека» не обойдемся, – резюмировал я, старательно хмуря брови и изо всех сил пытаясь загнать в глубину безудержно рвущийся наружу идиотский смех.
Застывшие в оторопи посреди развороченной «Нивой» лужи две гротескные фигуры недобро поблескивали светящимися белками глаз из-под бурой коры щедро забрызганных грязью лиц. Мелкие фрагменты особенностей телосложения совершенно терялись под толстым слоем глины, с материнской заботой облепившей их многострадальные туловища.
– Чего уставились? Ехать будем? – сварливо произнес один из буратин голосом Димыча. И, чертыхаясь, стал выбираться наверх, протягивая одновременно руку товарищу по несчастью.
Я сложился от хохота пополам. Если к передней части фигур, идеально сливающихся по цвету с кузовом «Нивы», я уже почти притерпелся, то оставаться беспристрастным, лицезрея их сочетание с девственно чистыми спинами и кокетливо сухими остатками нарядных труселей, было выше моих сил. Чуть в отдалении, обессилено повиснув на юной березке, билась в истерике Хелена.
– Дитер, девочку мы, конечно, пожалеем, а вот то, что Лысый у нас некупанный – непорядок, – скандально заявил двухцветный Димыч, угрожающе надвигаясь на меня.
Я в ужасе попятился.
– А заходи-ка, друже, сзади. Щщас мы его... постираем, – ласково пропел мой злобный друг.
– Все, все, мужики. Брэк. Мое сочувствие и соболезнования, – я умоляюще сложил руки на груди. – Хотите закурить или «кедровочки»? – с удивлением замечая подхалимские нотки у себя в голосе, достал я из-под кепки пачку сигарет, разряжая обстановку.
– «Кедровка» – да. Соответствует моменту, – остыл Димыч, закуривая.
Я мухой метнулся к машине и через мгновение протягивал страдальцам искомую посудину.
– Короче, так. Мы пошли вперед, мало ли где еще сядешь, а ты ехай потихоньку. Если я правильно помню, эта бодяга уже скоро заканчивается. Выйдем на грейдерку, там и будем мыться. Машину моешь ты. Пошли, Дитер.
Я согласно кивнул и, провожая взглядом два удаляющихся колоритных силуэта, поочередно прикладывающих заветную бутылку к губам, кивнул приглашающе Змее и прыгнул за баранку.
Существенно облегченный пепелац больше нас не подвел. И через час, бодро поплескавшись в придорожной канаве и посильно облагородив «Ниву», мы уже мчались по вполне оживленной трассе, судорожно выискивая ближайшую заправку.
Заливая бензин, я обратил внимание на манящую вывеску «Мотель» на симпатичном бревенчатом строении в стиле «а ля Рюсс» на противоположной стороне дороги. Настала пора референдума.
– Други мои, – привычно начал я, рассчитавшись за топливо и вваливаясь в салон. – А не устроить ли нам банно-прачечный день продолжительностью в два часа? Час Хеле, час нам. Возражения?
Змея восторженно издала боевой клич туарегов и попыталась выскочить из машины, намереваясь бегом устремиться к оазису комфорта.
– Ну, понятно. Референдум окончен, – завершил я недолгие дебаты и порулил к мотелю.
Сидя в уютном кафе на первом этаже постоялого двора и добросовестно уничтожая местное меню, три слегка замызганных небритых мужика всего через полтора часа ожидания получили редчайший шанс лицезреть спускающегося к ним по ступенькам Абсолютно Счастливого Человека.
Благоухающую, воздушную, немыслимо прекрасную боевую подругу – Змею Хелену.
Наше гигиеническое счастье было гораздо скромнее и вполне вписалось в оставшиеся тридцать минут.
Помощь в развитии форума Поддержать проект
Каждый оригинален в меру своей оригинальности © Mi vida sin cera
Миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Изображение
Ответить

Вернуться в «Беседка»