Память предков
Часть 1
Сейчас-то конечно чипсиками похрустеть и в компании поугарать над былым забавно. Но, когда все "собутыльники" расползаются по местам дислокаций и остаешься наедине с пульсирующим шумом в ушах - начинает всплывать на поверхность памяти та деревенька, что немцами сожженная, где ночь провести довелось, да лес окрест. Видать в 41-м шли сапожками кованными, да гусеничками танковыми гансики по направлению к Москве, да и на этом рубеже останавливаться особо не стали – сожгли родимую к ибеням, с жителями, со скотом, да со всей историей той деревеньки, что еще с 17 века себя помнила. Так вот место это на картах топографических 1989 года, как урочище значится. Это присказка была.
Решили мы как-то с Катькой место это скорбное отыскать и в золе, осокой поросшей, покопаться. Прибыли на место, а вернее сказать - максимально приближенную точку, доступную на общественном транспорте, откуда еще пешком нужно было 6 км топать. Потоптали грунт по-честному. На третьем километре все «нафигаторы» приказали долго жить – сети нет, фигня, карту достали с компасом – пошагали дальше. А солнышко жарит, как по заказу, потяра хлещет, аж в портянки затекает, хоть и речь о средней полосе. Жарко в общем очень, не взирая, что дело к закату.
Протопали оставшуюся треху. А как деревушку-то найти, а? - Приборы навигации плачут, мол, сети нет, а по карте вроде место здесь. Решили расчехлять приборы – была ни была – что найдем все наше.
Прошуршали по местности металлодетекторами – тазики, вилы, топорики, лопаты – все в хлам, ржавчиной поедено. Солнышко к тому времени закатываться начало, а значит, ночлег искать надо, выбрали в поле ветлу отдельно стоящую – пошли к ней и тут на тебе: площадка 30х40, а по ней ковшом бульдозерным проутюжено – видать до нас кто-то прошелся. Я костерок сварганил и дровишек про запас наломал. А жара и к вечеру не спадает и мошкара залютовала – жалит и как огнем по коже и ведь никакие средства не спасают. Все равно копаем – «советы» слипшиеся, оплавленные и куски чего-то медного. Когда уже клешня клюкой махать устала – решили трубить отбой. Рюкзаки под головы, металлодетекторы с лопатами в спальные мешки вдоль туловищ, палатку не берем принципиально, чтоб лишний вес не таскать. И что интересно: вокруг тучи и видно, что дождик некислый хлещет, а над нами ни облачка и жара не спадает. Подкинув дров на ночь и застегнувшись в спальники стали слушать тишину. А тишина как не родная: то метрах в 10-и ветка хрустнет (в поле!), то собачий лай – не лай, а кашель как у туберкулезника, а над этим надо всем соловушка трель выписывает. Потом для меня в раз всё замолчало, в ушах запульсировало, словно звук на телевизоре быстро-быстро прибавляют и убавляют. Чую паника охватывает, а шевельнуться не могу, орать не получается – выдох только без голоса и все это на фоне шума в ушах. Охватило жаром снова сильно, словно в духовке оказался. Потом, БАЦ! - лежу в темноте с закрытыми глазами, все стихло. Понимаю, что глаза могу открыть, а значит сонный паралич ушел. А головушка ясная, как из проруби на крещение.
Вы когда-нибудь просыпались в гробу? Вот и я нет. А когда бы глаза продрали, а над вами слой досок с тонкими просветами? Так и я глаза открываю, а надо мной доски, а я словно на земле сырой лежу. А по доскам сверху ходит кто-то. Тяжело так ходит и этими самыми досками скрипит. Тут дошло до меня, что не в деревянном тулупе я лежу, а в погребе подпольном, а сверху кто-то в тяжелой кованой обуви прохаживается. И чего-то тоскливо так мне стало, и ненависть лютая к ходящему сверху проснулась, и тут же со страхом смешалась, руки сами шарить стали по земле, в поисках предмета тяжелого. В голове еще мысль промелькнула: «гдесу#атопор, и лопата была рядом, а теперь нету!». Нащупал что-то, к глазам поднес, смотрю, а эта штука на подкову смахивает, но уж больно здорова для лошадки. Шаги тем временем стихли. Потом, словно стекло оконное разбилось и в минуту в просвете досок, что надо мной, все огнем заиграло. Сжал я штуку эту, с подковой схожую, и давай по доскам лупить, что есть сил – сон сном, а сгореть как-то не улыбалась перспективка. И ведь доски половые толстые, и гвоздями прихвачены не сапожными, а выбил я досточку ту и откуда дурь такая взялась – в толк не взять (потом мне камрад рассказывал, что один парашютист, чтобы от нераскрывшегося парашюта освободиться, стропы зубами перегрыз и запасной открыл).
Так вот, значится, выбираюсь я на поверхность, а вокруг комната пожаром охваченная. Из-за дыма и пламени не видно куда бежать! Температура вокруг резко превысила допустимую норму. Слышу, как потрескивают волосы на голове, кожа на руках запузырилась, одежда занялась огнем. Бегу прямо, наугад, врезаюсь в стол какой-то, сношу стоящий на нем самовар, тот с грохотом первых аккордов гимна рухает на пол, всплеском бьющегося стекла, падает конфетница с медным охватом, разливая похожее на пузырящийся гудрон содержимое.
Продолжение будет позже...
