Интересные факты ВОВ

[фокер]

http://www.airpages.ru/dc/hist_4.shtml Дед жив еще? Если жив,Слава ему ,погиб Слава ! На поле сажают все без колес,даже щас. Даже если шасси работают,их убирают. А на тех самолетах ,если не уберешь,капотируют они.(вверх ногами ) то есть.

[vnau]

Некоторым товарисчам не плохо бы послушать настоящих ветеранов, а не пропагандонов с зомбоящика.
Запись когда то известная, но сейчас хорошо забытая.

[владмир]

Ну Вован это правда-жизни и это было не кто не против и есть. И знаю твое лекарство от этого-всё накуй спалить.

[but.aleck]

Очень интересная и правдоподобная версия цели полета Гесса в Великобританию, которая во многом объясняет предисторию второй мировой.

Тайна полета Рудольфа Гесса.

Вчера, 10 мая 2016 года, исполнилось ровно 75 лет одному примечательному, но весьма странному событию в мировой истории – вечером 10 мая 1941 года с аэродрома под Мюнхеном поднялся дальний двухмоторный истребитель Messerschmitt Bf.110D с серийным номером 3869 и идентификационным кодом VJ+OQ, под завязку заправленный горючим, что позволяло ему провести в воздухе десять часов при дальности полета около 2500 километров.

За штурвалом сидел Рудольф Гесс, который направил свой самолет в Великобританию, а конкретно - в Шотландию, в поместье своего знакомого, герцога Гамильтона.

По официальной версии, так и не найдя подходящей площадки для приземления (что весьма странно – но об этом позже), Рудольф Гесс выбросился с парашютом, травмировал ногу и был задержан местным фермером Маклином, которому Гесс представился как капитан Люфтваффе Альфред Хорн. Гесс потребовал, чтобы его доставили в замок Дунгавел, к Гамильтону, но оказался в руках британской контрразведки.

Гесса весьма обескуражило то обстоятельство, что английские должностные лица долго не могли взять в толк, для чего совершен этот перелет и поначалу отказывались беседовать с ним.

Черчилль якобы отказался встречаться с Гессом и обсуждать с ним что бы то ни было, в результате Гесс стал военнопленным, а после войны его доставили на суд в Нюрнберг, где, несмотря на то, что советская сторона требовала для него смертного приговора, ему «впаяли» пожизненное заключение, которое он отбывал в берлинской тюрьме Шпандау (в которой после освобождения Шпеера и Шираха в 1966 году оказался единственным заключённым).

17 августа 1987 года 93-летний Гесс был найден мёртвым в беседке во дворе тюрьмы с электрическим проводом на шее. Официальная версия смерти гласит, что Гесс совершил самоубийство путём удушения.

Вроде всё просто и ясно.

Но, если бы это было именно так, Великобритания не засекретила бы все материалы о перелете Гесса до 2017 года (когда исполнится тридцать лет с момента его смерти).

Впрочем, я не верю, что гриф секретности будет в следующем году снят. И не потому, что англичане этого не хотят, а потому, что им кое-кто не позволит это сделать – потому что даже спустя три четверти века огласка этой информации является для них крайне нежелательной.

Вот об этом я и хочу поговорить, поскольку вокруг этого перелета сплошные намеки, недосказанность и гипотезы одна интереснее другой.

Согласитесь, что сама история с перелетом Гесса действительно нечто из ряда вон выходящее!

Сами посудите – Рудольф Гесс в нацистской Германии был официально человеком номер три (1 сентября 1939 года Гитлер назначил Гесса своим вторым преемником, первым был Герман Геринг), но все понимали, что по своему интеллекту Гесс на голову превосходил скудоумного и недалекого Геринга, то есть именно Гесса нужно считать человеком номер два в нацистской иерархии.

Именно Гесс стоял у истоков создания НСДАП, в которую вступил 8 октября 1920 года и имел билет номер 16 (у Розенберга был билет номер 18, а у Геббельса номер 22!).

После провала «пивного путча» в ноябре 1923 года, когда Гитлер оказался в тюрьме, Гесс добровольно отправился с ним в заключение, активно помогая своему фюреру в работе над книгой «Майн Кампф». Многие исследователи небезосновательно считают, что эта книга скорее творение самого Рудольфа Гесса, но он по ряду причин предпочел уступить авторство Гитлеру. Возможно, идея этой книги была Гитлера, но редактура и общий стиль изложения явно указывают на вмешательство Гесса.

Будучи с 1933 года заместителем Адольфа Гитлера и рейхсминистром без портфеля, а с 1939 года членом Министерского Совета по оборонной политике Рейха, Рудольф Гесс был своеобразным «серым кардиналом» в Третьем Рейхе.

И вот этот незаурядный человек совершает полет в страну, с которой Германия ведет войну!

Почти год назад Германия вынудила англичан позорно бежать с европейского континента, эвакуация британских и французских войск из Дюнкерка больше напоминала позорное бегство.

И прошло всего полгода после окончания знаменитой «Битвы за Британию», когда Люфтваффе пытались завоевать господство в воздухе над югом Англии, разрушить промышленность и инфраструктуру страны, деморализовать население и тем самым принудить Великобританию к капитуляции или заключению мира.

Германия вела подготовку к операции «Морской лев», которая предусматривала десантную операцию по высадке на Британские острова. План этой операции был учреждён 16 июля 1940 года и согласно ему немецкие войска должны были форсировать Ла-Манш, высадиться между Дувром и Портсмутом в составе около 25 дивизий под руководством фельдмаршала фон Рундштедта. Окончательно этот план был отменен Гитлером лишь в феврале 1942 года.

Но в Северной Атлантике активно действовали «волчьи стаи» немецких подводных лодок, претворяя в жизнь план по морской блокаде британских островов.

То есть война Германии с Британией была в самом разгаре, просто фокус противостояния переместился в Северную Африку и воды Северной Атлантики.

Германия в те дни была в зените своей славы, военной и политической, у нее была самая мощная армия и она диктовала условия.

Теперь, когда вы представили себе военно-политическую обстановку на тот момент, перелет такой важной персоны, как Рудольф Гесс, должен вызвать ряд вопросов.

Первый из них напрашивается сразу – а что, такая была срочная необходимость второму (или третьему - не суть важно в данном контексте) по значимости лицу в Третьем Рейхе лично отправляться инкогнито в полуразгромленную Британию?

Это ведь все равно, как если бы министр иностранных дел СССР Молотов в начале 1945 года тайком вылетел в Берлин для переговоров с Гитлером!

Абсурд? Нонсенс? Умопомешательство? Или мы все же что-то упускаем?

Именно поэтому перелет Рудольфа Гесса до сих пор вызывает стойкий интерес.

Я впервые услышал о Рудольфе Гессе в августе 1987 года, когда в «Комсомольской правде» прочитал статью про него самого, его таинственный полет и его не менее таинственную смерть.

С тех пор мне на глаза часто попадались публикации на эту тему, и все эти годы я пытался собрать паззл, чтобы найти объяснение необъяснимому поступку Гесса.

Окончательно это паззл сложился недавно, и выводы, к которым я пришел, мне кажутся на данный момент самыми верными и объясняют все странности поведения Рудольфа Гесса.

Итак, поехали!

Начну, пожалуй, с детских лет героя (по примеру Остапа Ибрагимовича Бендера, собиравшего досье на гражданина Корейко).

Рудольф Гесс родился и вырос не в Германии, место его рождения - портовый египетский город Александрия, в те годы входивший в состав Османской империи.

Его отец был владельцем торгово-экспортной фирмы в Александрии, а предки Гесса происходили из Богемии, Тюрингии и Швейцарии.

До 14 лет Рудольф Гесс живет в Александрии, затем его отправляют на учебу на родину предков, в Германию, в город Бад-Годесберг, аттестат он получает уже в Швейцарии, а затем начинает изучать коммерцию в Гамбурге. Вполне обычный путь для сына коммерсанта, ничего примечательного.

Выросший в многонациональной Александрии, Гесс свободно говорил по-английски. Он отличался скромностью, чувством справедливости и доброжелательностью. Также он никогда не выражал крайних националистических взглядов, что весьма удивляло всех, кто с ним общался. По сути это был обычный германский патриот без избытка национализма, считавший англичан братьями по саксонской линии.

И вышла бы у Гесса судьба точь-в-точь как у отца, если бы не разразившаяся на его веку Первая мировая война.


Он вступает добровольцем в пехоту, воюет на Западном фронте, где дослуживается от ефрейтора до лейтенанта, в 1916 году был ранен под Верденом.

В 1917 году его переводят на Восточный фронт (в Румынию), где получает два ранения.

Затем он заканчивает авиашколу и уже в качестве лётчика Первой истребительной эскадры «Рихтгофен», которой командовал Герман Геринг, Рудольф Гесс принимает участие в последних боях Первой мировой в Северной Франции. То обстоятельство, что его командиром был сам Герман Геринг, еще сыграет свою роль годы спустя.

Рудольф Гесс был награждён Железным крестом обеих степеней, а войну закончил в звании лейтенанта. То есть Гесс был явно не робкого десятка, все его награды боевые, этот человек не в штабе штаны протирал.

Когда Первая мировая война закончилась, и, как мы знаем, Германия в ней проиграла, для Рудольфа Гесса настали тяжелые времена.

Дело в том, что египетская фирма его родителей была конфискована англичанами после начала Первой мировой. Демобилизовавшийся Рудольф Гесс оказался без средств к существованию.

Но уже через несколько месяцев Гесс приезжает в Мюнхен, чтобы изучать в тамошнем университете экономику, историю и юриспруденцию - но не это стало его основным родом деятельности.

Гесс вступает в добровольческий корпус, состоявший из националистически настроенных солдат и офицеров, затем становится членом «Общества Туле» (идеологической предтечи НСДАП), где сразу выбивается в число самых активных членов, имея официальную должность «заместитель фюрера».

А дальше он двадцать лет рука об руку идет с Адольфом Гитлером, помогая ему подниматься к вершинам власти. Именно он подобно Пигмалиону лепит из заики-неврастеника Гитлера харизматичного лидера нации, при этом всегда оставаясь в тени.

И это продолжается вплоть до 10 мая 1941 года.

Это общеизвестные факты.

А вот теперь я предложу вам, уважаемые читатели, свою версию событий.

Конец XIX и начало XX века. За океаном набирает силу молодой хищник – США. Действуя согласно т.н. «доктрине Монро», США выдавили европейские страны из американского континента, и следующим этапом в экспансии США по планете стал сам Старый Свет.

Американцы захотели подчинить своему влиянию основного своего геополитического конкурента – Европу. Но Европа была в те годы очень сильна в военном и политическом плане, однако у нее была извечная «ахиллесова пята» - постоянные «разборки» между европейскими державами.

Американцы стали готовить почву для большой бойни, тайными дипломатическими усилиями «сталкивая лбами» монархии Европы.

Их усилия увенчались успехом – летом 1914 года началась большая война на континенте, которая серьезно ослабила Европу, но не настолько, чтобы США могли считать задачу по «подминанию» Старого Света под себя выполненной.

В Вашингтоне начали готовить почву для будущей большой войны в Европе, чтобы уже на этот раз наверняка, раз и навсегда сделать Старый Свет своим вассалом.

Но в 1918 году уже мало кто в Европе хотел дальше воевать – ужасы пережитого были настолько сильны, а страны-участницы настолько обескровлены, что раздуть пожар новой большой общеевропейской войны было задачей чрезвычайно трудной.

Требовался возмутитель спокойствия, которого можно было бы использовать как зачинщика будущей войны в Европе.

И на эту роль идеально подходила проигравшая Германия.

Это Франция с Британией считали, что это именно они победили в Первой мировой войне, и поэтому особо не церемонились, всячески унижая немцев, диктуя им условия позорной капитуляции.

Немцы же, в свою очередь, отнюдь не считали себя проигравшими, т.к. в их представлении в этой войне все были хороши, все европейские страны так или иначе хотели повоевать в 1914 году, и поэтому выставлять Германию единственной виновницей общеевропейской бойни было в корне неверным с точки зрения немцев.

Оскорбленное самосознание немецкого народа, который был предан своим кайзером Вильгельмом, требовало реванша.

Американцам лишь оставалось найти тех, кто возглавит этот немецкий реваншизм, создаст мощную армию и раздует пожар новой войны в Европе.

И такие люди нашлись довольно быстро среди отставных германских военных – среди них оказался и бывший пилот имперских военно-воздушных сил Германии лейтенант Рудольф Гесс.

Но дело в том, что американские спецслужбы не хотели привлекать к себе внимания, и поэтому, хорошенько изучив личность Рудольфа Гесса, предстали перед ним в образе сотрудников британской разведки!

Согласитесь, что для американца не составит особого труда мимикрировать под англичанина.

Таким образом, в конце 1918-го или в самом начале 1919-го года состоялась приватная беседа отставного лейтенанта Гесса с господами, которые представились ему англичанами и сотрудниками британской разведки.

Эти господа с безукоризненными манерами лондонских джентльменов сделали Гессу предложение, от которого он не должен был отказаться.

Они предложили ему примерно следующее – британская корона полностью компенсирует Гессу стоимость конфискованной в Александрии родительской фирмы (возможно, даже с лихвой) путем открытия на его имя счета в британских фунтах стерлингов в швейцарском банке, а также будет ежемесячно перечислять оговоренную сумму опять-таки в британской валюте в обмен на кое-какие услуги.

От Гесса требовалось сущие пустяки, а именно – присматривать за одним австрийцем, тоже ветераном Первой мировой, которого звали Адольф Гитлер, и помогать ему в его делах, следуя четким инструкциям от британской разведки. Все накладные расходы на эту деятельность британцы берут на себя, а Гессу следует неотступно следовать за объектом и информировать своих кураторов о каждом шаге своего подопечного.

Рудольф Гесс, который с симпатией относился к англичанам, считая их братьями по крови, не мог не отказаться от такого предложения.

Чтобы развеять у Гесса сомнения в причастности его собеседников к британским спецслужбам, была использована известная уловка – знакомство с публичными фигурами в английской политике.

Одним из таких людей стал шотландский дворянин Дуглас Дуглас-Гамильтон, 14-й герцог Гамильтон и 11-й герцог Брэндон, которого американцы услужливо подсунули Гессу, зная, что этот шотландец тоже фанат авиации и профессиональный пилот. Расчет был точным – Гамильтон и Гесс быстро нашли общий язык.

Причем я более чем уверен, что американцы использовали Гамильтона «втёмную» - то есть они ему тоже представились сотрудниками британской разведки и попросили поучаствовать в разведиграх с Рудольфом Гессом в интересах Британии.

Герцог активно включился в эту игру, не подозревая, что его, как и Гесса, умело водят за нос ушлые американцы!

Тем временем нацистская Германия набирала силу, щедро спонсируемая американским капиталом. Милитаризация страны шла бурными темпами, и в итоге Гитлер, уже ставший к тому времени канцлером, начал делать то, к чему, собственно, и готовили его американцы – разжигать огонь большой войны на европейском континенте.

Благодаря Рудольфу Гессу, который неотступно следовал за Гитлером и докладывал о каждом его шаге своим кураторам из (как он считал) британской разведки, американцы знали про планы Германии всё и даже больше! Больше потому, что Гесс был отнюдь не единственным их «кротом» в нацистской верхушке.

Но при этом, понятное дело, американцы не делились этой информацией ни с кем. Даже со своими союзниками-британцами.

Рудольф Гесс наивно полагал, что Германия возрождает свою военную мощь для того, чтобы сокрушить большевистскую Россию, а не для войны с Британией.

Гесс был англофилом, и не скрывал своих симпатий к англичанам.

Когда Гитлер начал экспансию по континенту, Гесс довольно спокойно реагировал на аншлюс Австрии и расчленение Чехословакии. И даже нападение на Францию он еще мог понять, потому что относился к французам не с такой симпатией, как к англосаксам.

Гесс усиленно «сливал» информацию обо всех планах вермахта своим кураторам, но никак не мог взять в толк, наверное, почему заранее предупрежденные им британцы допустили разгром своих войск во Франции.

Возможно, как политик высокого ранга он считал, что есть некая высшая политическая целесообразность в такой «игре в поддавки», но когда началась та самая «Битва за Британию», Гесс, очевидно, начал призадумываться, чувствуя какую-то странность в происходящем – ведь имея информацию от такого высокопоставленного «крота» в руководстве Третьего рейха, англичане могли с легкостью сыграть на упреждение!

Однако вместо этого они вели себя так, будто Рудольф Гесс вообще ничего им не сообщал.

Судя по всему, в конце 1930-ых Гесс пытался использовать всё свое влияние на Гитлера с тем, чтобы заставить его наладить союзнические отношения с англичанами и вместе напасть на СССР.

Гесс вполне разумно полагал, что противоречий между Великобританией и Германией гораздо меньше, чем между Германией и советской Россией.

Но, во-первых, у Гитлера был свой взгляд на возможное сотрудничество с Великобританией и Черчиллем (которого он на дух не переносил), а во-вторых, американцам на тот момент было важно дать Гитлеру «потренироваться на кошечках» (то бишь – на странах Европы), прежде чем идти в поход на восток.

В итоге Гесс, не скрывавший свое англофильство, к началу 1940-ых годов, формально сохраняя свое высокое положение в нацистской верхушке, оказался в своеобразной изоляции. Человек, не согласный с т.н. «линией партии», не мог не оказаться в явном меньшинстве.

Он продолжал «сливать» своим кураторам важную информацию о состоянии дел в Германии, получал свои регулярные гонорары на швейцарский счет, но душа его была неспокойна – он ведь видел, что Гитлер не отказывается от своей идеи оккупировать Британию.

Однако британцы выстояли, хотя их силы были на исходе, поэтому в конце 1940 года Гитлер пришел к выводу, что англичан можно уже не считать серьезными военными противниками (а им действительно уже было нечем воевать, в стране положение было аховое!), и начал подготовку к войне с СССР, утвердив план «Барбаросса».

Однако окончательное решение о начале войны с Советским Союзом Гитлер принял только спустя полгода – если в подписанной им в декабре 1940 года директиве №21 в качестве самого раннего срока нападения на СССР называлась дата 15 мая 1941 года, то позже, из-за отвлечения части сил вермахта на Балканскую кампанию, очередной датой нападения на СССР была названа 22 июня.

Эта дата для начала восточной кампании была самой крайней. Дело в том, что одним из главных направлений удара был северный с целью захвата Мурманска и Ленинграда.

Немцы, к тому времени оккупировавшие Норвегию, прекрасно знали об особенностях климата тех мест и понимали, что дальнейший сдвиг даты начала операции ставит под особую угрозу осуществление их планов в отношении советских Заполярья и Северо-запада.

Поэтому, когда в начале мая 1941 года Рудольф Гесс узнал, что на дату 22 июня окончательно назначено нападение Германии на СССР, он решил действовать.

Причем, на сей раз, Гесс вознамерился лично оповестить своих британских хозяев об этой чрезвычайно важной для них новости. То ли тщеславие подвигло Гесса на этот шаг, то ли он не смог оперативно выйти на связь с кураторами из «британской» разведки – трудно сказать.

Скорее всего, он принял решение лично встретиться с британским руководством и предложить сотрудничество в войне против русских. Мол, давайте позабудем все наши прошлые обиды и общими усилиями расправимся с большевиками, чтобы затем полюбовно договориться о дележе трофеев, которые обещали быть весьма крупными в случае победы на СССР.

Гесс, очевидно, просчитал все варианты развития событий и был уверен в успехе своего плана.

В своих мечтах он представлял, как самолично летит в Британию, приземляется в поместье своего друга герцога Гамильтона, тот быстро везет его в Лондон на встречу с Черчиллем и (возможно) самим королем, там они быстро ударяют по рукам - и Гесс триумфально возвращается в Германию!

Ещё бы – ведь Рудольф Гесс такой «челночной дипломатией» сможет обезопасить Германию от войны на два фронта.

История человечества знает немало примеров, когда вчерашние непримиримые противники объединялись, чтобы воевать против общего врага.

Однако, если я прав в своем предположении об истинных хозяевах Гесса, становится понятно, почему в Британии его появление вызвало ступор!

Прикиньте сами, что чувствовал Уинстон Черчилль в те дни – ему на голову свалился (чуть ли не в буквальном смысле) человек из руководства страны, с которой его страна ведет войну не на жизнь, а на смерть. И этот человек уверяет Черчилля, будто он агент британской разведки, что якобы был завербован еще двадцать лет назад и за вознаграждение выполнял всё, что ему поручали.

Черчилль, понятное дело, незамедлительно вызвал к себе «на ковер» шефа британской разведки и потребовал объяснений.

«Как же так, сэр! Я только что узнал, причем не от вас, что весьма удручающе, будто сам Рудольф Гесс был нашим «кротом» в нацистской верхушке и все эти годы снабжал нашу разведку информацией о состоянии дел в Германии! А я об этом не знал!!! Потрудитесь объясниться, я внимательно вас слушаю».

Могу представить себе выражение лица этого главного разведчика Туманного Альбиона, для которого вся эта фантасмагория точно так же была громом среди ясного неба.

Когда Черчилль понял, что Рудольф Гесс никакой не британский агент, то у него возник вполне логичный вопрос – а чей же он тогда агент?!

Путем недолгих умозаключений Черчилль логично приходит к выводу, что только одна страна могла двадцать лет назад начать в Германии игру «в долгую» - и это были США!

Только американцы имели в те дни финансовые возможности, только они могли успешно «шифроваться» под англичан, и только они получить все геополитические выгоды от новой мировой войны на европейском континенте!

Британии, которая вдоволь натерпелась от кайзеровской Германии за время Первой мировой войны, не было никакого резона возрождать германскую военную мощь. Даже наоборот – чем слабее была Германия (как, впрочем, и вся материковая Европа), тем лучше было для Великобритании.

Чтобы убедиться в своей догадке, Черчилль, конечно же, сразу оповестил Вашингтон о прилете такой важной птицы, как Рудольф Гесс, чтобы посмотреть, как отреагируют американцы на эту сногсшибательную новость.

И вот тут американцы оказались в весьма щекотливой для себя двойственной ситуации – признаваться перед Черчиллем, что Рудольфа Гесса их агент или нет?

Если они откровенно признаются Черчиллю в том, что Рудольф Гесс действительно их «засланный казачок», то придется дать Лондону хоть какой-то вразумительный ответ, почему они так тщательно скрывали от своего британского союзника полученную от Гесса важную стратегическую информацию.

Согласитесь, если бы Лондон знал всё, что «сливал» своим американским кураторам Рудольф Гесс, то история пошла бы совсем по другому пути, и не было бы такого количества жертв и потерь.

Но и не признаваться тоже нельзя, потому что улики были неопровержимыми – ведь, как ни крути, США были единственной страной, которая могла провернуть такое дельце с внедрением своего «крота» в самую верхушку нацистской Германии!

Поэтому США избрали третий путь – они ничего не ответили Черчиллю, ни «да» ни «нет», мол, сам догадайся, тут, как говорится, «без комментариев».

К тому же американцам Рудольф Гесс после такого сеанса саморазоблачения был уже не интересен от слова «совсем». Он был им полезен исключительно в качестве «серого кардинала» при Гитлере.

Черчилль же в итоге сам оказался в весьма щекотливой ситуации – что же ему теперь делать с такой важной политической фигурой, как Гесс?

Отпустить обратно в Германию? Мол, извините, герр Рудольф, вы немного ошиблись адресом, вам через океан надобно было лететь, прямиком в Вашингтон, там, как я только что выяснил, ваши настоящие хозяева сидят. Просто смешно!

К тому же вездесущая английская пресса что-то пронюхала, ведь как ни крути, свидетелями пролета одиночного немецкого истребителя были многие британцы, скрыть такое ЧП было просто невозможно.

Согласиться на предложения Гесса в части совместной борьбы против русских? Гипотетически вроде можно (и даже нужно), Черчилль сам был ярым антикоммунистом, но согласится ли Гитлер на такое сотрудничество, вот в чем вопрос!

Да и как посмотрят британцы на то, что их страна вдруг стала союзницей нацистов?!

Полагаю, что у Черчилля состоялся в те дни активный мозговой штурм, результатом которого стало соломоново решение – сделать Рудольфа Гесса почетным пленником и выторговать у союзников-американцев кое-какие уступки в обмен на то, чтобы не раздувать скандал в такое непростое для Великобритании время и не поднимать вопрос о двуличии Вашингтона.

А в Германии Гитлер пусть сам выкручивается как может, и объясняется перед своими партайгеноссе по поводу несанкционированного полета своего лучшего друга, оказавшегося предателем.

Как только Черчилль принял это решение, были проведены мероприятия с целью запутать следы.

К примеру, есть свидетельства, что Рудольф Гесс не выпрыгивал с парашютом, а спокойно приземлился на летное поле в поместье герцога Гамильтона. Давайте не забывать, что этот шотландский аристократ сам был высококлассным профессиональным пилотом, и было бы странно, если бы в его большом поместье не было своей взлетной полосы.

Истребителю Messerschmitt Bf.110 с выпущенными посадочными щитками требовалось от силы метров четыреста пробега, а вокруг поместья герцога было полно ровных полей.

Скорее всего, по указанию Черчилля была запущена т.н. «операция прикрытия» – самолет, на котором прилетел Рудольф Гесс, быстро перегнали на один из аэродромов RAF и спрятали подальше от людских глаз (новенький Bf.110D был весьма ценным приобретением и не было смысла его разбивать для организации постановочного фото), а в поле близ поместья герцога привезли обломки другой такой же машины, благо после «Битвы за Британию» недостатка в обломках немецких самолетов англичане не испытывали.

Понятное дело, что на эти обломки нанесли бортовые коды машины, на которой прилетел Гесс.

В британской прессе появились вот эти фотографии, на которых были обломки Bf.110 с бортовым кодом VJ+OQ.

С какой целью это было сделано? Ответ лежит на поверхности – Черчилль просто хотел убедить Гитлера в том, что его верный друг и ближайший сподвижник Рудольф Гесс намеренно совершил перелет в один конец, то есть попросту сбежал к британцам без намерения возвращаться обратно в Германию.

А вот как выглядит хвостовая часть того «мессера» в наши дни (хранится в авиационном музее в Даксфорде):

На то, что была произведена подмена обломков, указывают многие исследователи. К примеру, John Harris и Richard Wilbourn в своей книге "Rudolf Hess: A New Technical Analysis of the Hess Flight, May 1941" обращают внимание на то, что обломки скорее принадлежат к другой модификации «мессера» - не Bf.110D, а возможно более поздней Bf.110E-2/N. Эти авторы в своей книге приводят ряд других доказательств в пользу своей теории.

В общем, при внимательном анализе всплывают многие странности.

Вероятнее всего, английские спецслужбы, исполняя приказ Черчилля, просто свезли вперемешку тогда в Шотландию обломки сразу нескольких сходных машин для постановочных фото, не задумываясь о том, что спустя годы у исследователей возникнут затруднения с идентификацией конкретной модификации Bf.110, на котором прилетел Рудольф Гесс.

На том месте, где якобы приземлился Гесс на парашюте, даже поставили памятный знак (наверное, чтобы окончательно убедить тех, кто сомневается):

Всю войну Рудольф Гесс провел в английской тюрьме в положении почетного пленника, поскольку для Черчилля он был весомым аргументом в общении с американскими союзниками.

Когда Вторая мировая война закончилась, на повестке дня опять остро встал вопрос дальнейшей судьбы Рудольфа Гесса.

Что с ним делать и куда его девать? Формально он стоял у истоков нацизма, и его надо было судить по всей строгости закона.

Но Гесс ведь знал слишком много и мог поведать миру много чего интересного в случае предания его публичному суду – например, про то, как его под видом англичан завербовали американцы, а затем он целых двадцать лет действовал по указке своих кураторов и на их деньги продвигал Гитлера к вершинам власти. Это произвело бы эффект покруче взрыва атомной бомбы!

То есть Гесс снова стал опасен – уже как свидетель.

И заставить его замолчать, при этом не убивая его, возможно было только одним путем – договориться с ним.

Я не берусь точно утверждать, о чем сумели американцы договориться с Рудольфом Гессом в обмен на его молчание, но есть у меня два взаимоисключающих предположения:

Предположение первое.

Американцы гарантировали Гессу, что ему не будет вынесен смертный приговор, а максимум пожизненное с перспективой УДО лет через пятнадцать-двадцать. Все-таки жить на полном пансионе, пусть даже в тюрьме, гораздо приятнее, чем болтаться на виселице!

Гесс принял эти условия и во время Нюрнбергского процесса демонстрировал странное поведение, изображал умалишенного и симулировал амнезию, сидя на скамье подсудимых с отсутствующим видом.

По приговору Гесс был осужден на пожизненное заключение и вместе с шестью другими счастливчиками (это были Редер, Дениц, Функ, Шпеер, Ширах и Нейрат) оказался в тюрьме Шпандау.

В 1966 году Гесс оказался единственным заключенным (остальные либо умерли, либо получили свободу), причем охранникам было категорически запрещено с ним разговаривать – очевидно, с целью недопущения огласки нежелательной для американцев информации.

Но, судя по всему, Гесс хотел что-то рассказать кому-то из охранников, либо передать через него какую-то информацию на волю (вполне возможно, что свои мемуары).

И тогда американцы принимают решение кардинально решить вопрос – убивают болтливого 93-летнего старика, инсценировав его самоубийство.

Предположение второе.

25 сентября 1973 года английский военный хирург Хью Томас, заменяя коллегу, проводил в Шпандау плановый осмотр заключенного Рудольфа Гесса – и не обнаружил на его теле следов от ран, полученных им во время Первой мировой войны!

Рубцы и шрамы от боевых ранений сами рассосаться не могут, поэтому Хью Томас сделал однозначный вывод - отбывавший пожизненное заключение в Шпандау старик не имеет ничего общего с Рудольфом Гессом!

Если вся эта история с медосмотром действительно имела место, то я могу предположить следующее - Рудольф Гесс присутствовал в качестве обвиняемого на Нюрнбергском процессе, чтобы не вызывать подозрений (вокруг него на скамье подсудимых сидели те, кто его прекрасно знал, тот же Геринг, например), но в тюрьму Шпандау отправился его двойник, а самого Гесса американцы тайно переправили предположительно в Аргентину в обмен на молчание.

В любом случае хочу признать, что американцы хорошо «подчистили хвосты»!

Именно поэтому вокруг перелета Рудольфа Гесса в мае 1941 года столько загадок.

Я лишь попытался приоткрыть завесу тайны вокруг перелета Гесса, выдвинув свою гипотезу.

Не знаю, прав я или нет, время покажет.

Но именно версия о вербовке лейтенанта кайзеровской армии Рудольфа Гесса в далеком 1918 году американцами представляется мне самой разумной, поскольку она объясняет практически все странности этого дела.

Именно в те годы США стали оттачивать свое мастерство в своем главном ремесле – сеять хаос на планете с целью достижения своей гегемонии.

И, надо признать, у них это очень хорошо получается!

ист.http://myhistori.ru/blog/43946087011/Ta ... id=1&pad=1

[владмир]

Если пендосня сунула свой нос то писец жди беды.

[владмир]

Посмотрел несколько рассказов Астафьева. да правда войны. да жутко. да кому война а кому мать родна-это надо знать .да и потому молчали ветераны о войне когда их спрашивали пацанами.Но представьте -расказать эту правду в 41-42 та хоть в 45-перед строем бойцам где бы мы были. для этого и есть пропаганда-подвиг Матросова от этого подвигом быть не перестал.А солдат когда на Руси берегли-никогда. И пленные немцы в котлах не лучше наших выглядели. но потом. Он Донбасс-казалось бы ну всё прошли из воин не вылезали а опять -танки без пехтуры в атаку и пепец танкам.Или в чистополе цепью на врага-днём чуть ли не с уряаа. На войне как на войне. матьбыеёзаногу.

[Юниор]

Подвиг советского танка КВ-1 летом 1941 года под Расейняем.


6-я танковая дивизия вермахта входила в состав 41-го танкового корпуса. Вместе с 56-м танковым корпусом он составлял 4-ю танковую группу — главную ударную силу группы армий "Север", в задачу которой входили захват Прибалтики, взятие Ленинграда и соединение с финнами. 6-й дивизией командовал генерал-майор Франц Ландграф. Она была вооружена в основном танками чехословацкого производства PzKw-35t — легкими, с тонкой броней, но обладавшими высокой маневренностью и проходимостью. Было некоторое количество более мощных PzKw-III и PzKw-IV. Перед началом наступления дивизия была разделена на две тактические группы. Более мощной командовал полковник Эрхард Раус, более слабой— подполковник Эрих фон Зекендорф.

В первые два дня войны наступление дивизии шло успешно. К вечеру 23 июня дивизия захватила литовский город Расейняй и форсировала реку Дубисса.

Поставленные перед дивизией задачи были выполнены, но немцев, уже имевших опыт кампаний на западе, неприятно поразило упорное сопротивление советских войск. Одно из подразделений группы Рауса попало под огонь снайперов, занимавших позиции на фруктовых деревьях, росших на лугу. Снайперы убили нескольких немецких офицеров, задержали наступление немецких подразделений почти на час, не дав им возможности быстро окружить советские части. Снайперы были заведомо обречены, поскольку оказались внутри расположения немецких войск. Но они выполняли задачу до конца. На западе ничего подобного немцы не встречали.
Каким образом единственный КВ-1 оказался утром 24 июня в тылу группы Рауса — непонятно. Не исключено, что он просто заблудился. Тем не менее, в итоге танк перекрыл единственную дорогу, ведущую из тыла к позициям группы.

Этот эпизод описан не штатными коммунистическими пропагандистами, а самим Эрхардом Раусом. Раус затем всю войну отвоевал на Восточном фронте, пройдя Москву, Сталинград и Курск, и закончил ее в должности командующего 3-й танковой армией и в звании генерал-полковника. Из 427 страниц его мемуаров, непосредственно описывающих боевые действия, 12 посвящены двухдневному бою с единственным русским танком у Расейняя. Рауса явно потряс этот танк. Поэтому причин для недоверия нет. Советская историография обошла данный эпизод вниманием. Более того, поскольку впервые в отечественной печати он был упомянут Суворовым-Резуном, некоторые "патриоты" стали "разоблачать" подвиг. В смысле — не подвиг это, а так себе.

КВ, экипаж которого составляет 4 человека, "обменял" себя на 12 грузовиков, 4 противотанковые пушки, 1 зенитное орудие, возможно, на несколько танков, а также на несколько десятков убитых и умерших от ран немцев. Это само по себе выдающийся результат, учитывая тот факт, что до 1945 года в подавляющем большинстве даже победных боев наши потери оказывались выше немецких. Но это только прямые потери немцев. Косвенные — потери группы Зекендорфа, которая, отражая советский удар, не могла получить помощь от группы Рауса. Соответственно, по той же причине потери нашей 2-й танковой дивизии были меньше, чем в случае, если бы Раус поддержал Зекендорфа.

Однако, пожалуй, важнее прямых и косвенных потерь людей и техники стала потеря немцами времени. Вермахт 22 июня 1941 года на всем Восточном фронте имел всего 17 танковых дивизий, в том числе в 4-й танковой группе — 4 танковые дивизии. Одну из них и держал в одиночку КВ. Причем 25 июня 6-я дивизия не могла наступать исключительно по причине наличия в ее тылу единственного танка. Один день промедления одной дивизии — очень много в условиях, когда немецкие танковые группы наступали в высоком темпе, разрывая оборону РККА и устраивая ей множество "котлов". Вермахт ведь фактически выполнил задачу, поставленную "Барбароссой", почти полностью уничтожив ту Красную армию, которая противостояла ему летом 41-го. Но из-за таких "казусов", как непредвиденный танк на дороге, сделал это гораздо медленнее и с гораздо большими потерями, чем планировалось. И нарвался в конце концов на непроходимую грязь русской осени, смертельные морозы русской зимы и сибирские дивизии под Москвой. После чего война перешла в безнадежную для немцев затяжную стадию.

И все же самое удивительное в этом бою — поведение четырех танкистов, имен которых мы не знаем и не узнаем никогда. Они создали немцам больше проблем, чем вся 2-я танковая дивизия, к которой, видимо, КВ и принадлежал. Если дивизия задержала немецкое наступление на один день, то единственный танк — на два. Недаром Раусу пришлось отнимать зенитки у Зекендорфа, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот.

Практически невозможно предположить, что танкисты имели специальное задание перекрыть единственный путь снабжения группы Рауса. Разведка у нас в тот момент просто отсутствовала. Значит, танк оказался на дороге случайно. Командир танка сам понял, какую важнейшую позицию он занял. И сознательно стал ее удерживать. Вряд ли стояние танка на одном месте можно трактовать как отсутствие инициативы, слишком умело действовал экипаж. Наоборот, стояние и было инициативой.

Безвылазно просидеть в тесной железной коробке два дня, причем в июньскую жару, — само по себе пытка. Если эта коробка к тому же окружена противником, цель которого — уничтожить танк вместе с экипажем (вдобавок танк — не одна из целей врага, как в "нормальном" бою, а единственная цель), для экипажа это уже совершенно невероятное физическое и психологическое напряжение. Причем почти все это время танкисты провели не в бою, а в ожидании боя, что в моральном плане несравненно тяжелее.

Все пять боевых эпизодов — разгром колонны грузовиков, уничтожение противотанковой батареи, уничтожение зенитки, стрельба по саперам, последний бой с танками — суммарно вряд ли заняли даже час. Остальное время экипаж КВ гадал, с какой стороны и в какой форме их будут уничтожать в следующий раз. Особенно показателен бой с зениткой. Танкисты сознательно медлили, пока немцы не установили пушку и не начали готовиться к стрельбе, — чтобы самим выстрелить наверняка и кончить дело одним снарядом. Попробуйте хотя бы примерно представить себе такое ожидание.

Более того, если в первый день экипаж КВ еще мог надеяться на приход своих, то на второй, когда свои не пришли и даже шум боя у Расейняя затих, стало яснее ясного: железная коробка, в которой они жарятся второй день, достаточно скоро превратится в их общий гроб. Они приняли это как данность и продолжали воевать.

Вот что пишет об этом сам Эрхард Раус:

"В нашем секторе не происходило ничего важного. Войска улучшали свои позиции, вели разведку в направлении Силувы и на восточном берегу Дубиссы в обоих направлениях, но в основном пытались выяснить, что же происходит на южном берегу. Мы встречали только небольшие подразделения и отдельных солдат. За это время мы установили контакте патрулями боевой группы "фон Зекендорф" и 1-й танковой дивизии у Лидавеная. При очистке лесистого района к западу от плацдарма наша пехота столкнулась с более крупными силами русских, которые в двух местах все еще удерживались на западном берегу реки Дубисса.

В нарушение принятых правил, несколько пленных, захваченных в последних боях, в том числе один лейтенант Красной Армии, были отправлены в тыл на грузовике под охраной всего лишь одного унтер-офицера. На полпути назад к Расейнаю шофер внезапно увидел на дороге вражеский танк и остановился. В этот момент русские пленные (а их было около 20 человек) неожиданно набросились на шофера и конвоира. Унтер-офицер сидел рядом с шофером лицом к пленным, когда они попытались вырвать у них обоих оружие. Русский лейтенант уже схватил автомат унтер-офицера, но тот сумел освободить одну руку и изо всех сил ударил русского, отбросив его назад. Лейтенант рухнул и увлек с собой еще несколько человек. Прежде чем пленные успели снова броситься на унтер-офицера, тот освободил левую руку, хотя его держали трое. Теперь он был совершенно свободен. Молниеносно он сорвал автомат с плеча и дал очередь по взбунтовавшейся толпе. Эффект оказался ужасным. Лишь несколько пленных, не считая раненного офицера, сумели выпрыгнуть из машины, чтобы спрятаться в лесу. Автомобиль, в котором живых пленных не осталось, быстро развернулся и помчался обратно к плацдарму, хотя танк обстрелял его.

Эта маленькая драма стала первым признаком того, что единственная дорога, ведущая к нашему плацдарму, заблокирована сверхтяжелым танком КВ-1. Русский танк вдобавок сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии. Хотя намерения противника оставались неясными, мы начали опасаться атаки с тыла. Я немедленно приказал 3-й батарее лейтенанта Венгенрота из 41-го батальона истребителей танков занять позицию в тылу возле плоской вершины холма поблизости от командного пункта 6-й моторизованной бригады, который также служил командным пунктом всей боевой группы. Чтобы укрепить нашу противотанковую оборону, мне пришлось развернуть на 180 градусов находившуюся рядом батарею 150-мм гаубиц. 3-я рота лейтенанта Гебхардта из 57-го саперного танкового батальона получила приказ заминировать дорогу и ее окрестности. Приданные нам танки (половина 65-го танкового батальона майора Шенка) были расположены в лесу. Они получили приказ быть готовыми к контратаке, как только это потребуется.

Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял в сторону Расейная. В полдень 24 июня вернулись разведчики, которых я отправил уточнить обстановку. Они сообщили, что кроме этого танка не обнаружили ни войск, ни техники, которые могли бы атаковать нас. Офицер, командовавший этим подразделением, сделал логичный вывод, что это одиночный танк из отряда, атаковавшего боевую группу "фон Зекендорф".

Хотя опасность атаки развеялась, следовало принять меры, чтобы поскорее уничтожить эту опасную помеху или, по крайней мере, отогнать русский танк подальше. Своим огнем он уже поджег 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейная. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, все еще блуждающими по лесу.

Поэтому я приказал батарее лейтенанта Венгенрота. недавно получившей 50-мм противотанковые пушки, пробраться сквозь лес, подойти к танку на дистанцию эффективной стрельбы и уничтожить его. Командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется слишком долго. С командного пункта на вершине холма мы следили за ними пока они аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы были не одни. Десятки солдат вылезли на крыши и забрались на деревья с напряженным вниманием ожидая, чем кончится затея. Мы видели, как первое орудие приблизилось на 1000 метров к танку, который торчал прямо посреди дороги. Судя по всему, русские не замечали угрозы. Второе орудие на какое-то время пропало из вида, а потом вынырнуло из оврага прямо перед танком и заняло хорошо замаскированную позицию. Прошло еще 30 минут, и последние два орудия тоже вышли на исходные позиции.

Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк поврежден и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень. (Можно представить себе разочарование наших товарищей, которые, обливаясь потом, несколько часов тащили пушки на огневые позиции, если бы так оно и было.) Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка, и серебристая трасса уперлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание! Затем последовали второе и третье попадания.

Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на веселом спектакле. "Попали! Браво! С танком покончено!" Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились 8 попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами 50-мм орудия. Две наших 50-мм пушки были разнесены на куски, остальные две были серьезно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными. Лейтенант Венгенрот отвел уцелевших назад, чтобы избежать напрасных потерь. Только после наступления ночи он сумел вытащить пушки. Русский танк по-прежнему наглухо блокировал дорогу, поэтому мы оказались буквально парализованными. Глубоко потрясенный лейтенант Венгенрот вместе со своими солдатами вернулся на плацдарм. Недавно полученное оружие, которому он безоговорочно доверял, оказалось совершенно беспомощным против чудовищного танка. Чувство глубокого разочарования охватило всю нашу боевую группу.

Требовалось найти какой-то новый способ овладеть ситуацией.

Было ясно, что из всего нашего оружия только 88-мм зенитные орудия с их тяжелыми бронебойными снарядами могут справиться с уничтожением стального исполина. Во второй половине дня одно такое орудие было выведено из боя под Расейнаем и начало осторожно подползать к танку с юга. КВ-1 все еще был развернут на север, так как именно с этого направления была проведена предыдущая атака. Длинноствольная зенитка приблизилась на расстояние 2000 ярдов, с которого уже можно было добиться удовлетворительных результатов. К несчастью грузовики, которые ранее уничтожил чудовищный танк, все еще догорали по обочинам дороги, и их дым мешал артиллеристам прицелиться. Но, с другой стороны, этот же дым превратился в завесу, под прикрытием которой орудие можно было подтащить еще ближе к цели. Привязав к орудию для лучшей маскировки множество веток, артиллеристы медленно покатили его вперед, стараясь не потревожить танк.

Наконец расчет выбрался на опушку леса, откуда видимость была отличной. Расстояние до танка теперь не превышало 500 метров. Мы подумали, что первый же выстрел даст прямое попадание и наверняка уничтожит мешающий нам танк. Расчет начал готовить орудие к стрельбе.

Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло никакой угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить ее. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчет принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым! Каждый снаряд попадал в цель. Тяжело поврежденная зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчета погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших.

Провал этой попытки, на которую возлагались огромные надежды, стал для нас очень неприятной новостью. Оптимизм солдат погиб вместе с 88-мм орудием. Наши солдаты провели не самый лучший день, жуя консервы, так как подвезти горячую пищу было невозможно.

Однако самые большие опасения улетучились, хотя бы на время. Атака русских на Расейнай была отбита боевой группой "фон Зекендорф", которая сумела удержать высоту 106. Теперь можно было уже не опасаться, что советская 2-я танковая дивизия прорвется к нам в тыл и отрежет нас. Оставалась лишь болезненная заноза в виде танка, который блокировал наш единственный путь снабжения. Мы решили, что если с ним не удалось справиться днем, то уж ночью мы сделаем это. Штаб бригады несколько часов обсуждал различные варианты уничтожения танка, и начались приготовления сразу к нескольким из них.

Наши саперы предложили ночью 24/25 июня просто подорвать танк. Следует сказать, что саперы не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. Теперь наступил их черед попытать удачу. Когда лейтенант Гебхардт вызвал 12 добровольцев, все 12 человек дружно подняли руки. Чтобы не обидеть остальных, был выбран каждый десятый. Эти 12 счастливчиков с нетерпением ожидали приближения ночи. Лейтенант Гебхардт, который намеревался лично командовать операцией, детально ознакомил всех саперов с общим планом операции и персональной задачей каждого из них в отдельности. После наступления темноты лейтенант во главе маленькой колонны двинулся в путь. Дорога проходила восточное высоты 123, через небольшой песчаный участок к полоске деревьев, среди которых был обнаружен танк, а потом через редкий лес к старому району сосредоточения.

Бледного света звезд, мерцающих в небе, было вполне достаточно, чтобы обрисовать контуры ближайших деревьев, дорогу и танк. Стараясь не производить никакого шума, чтобы не выдать себя, разувшиеся солдаты выбрались на обочину и стали с близкого расстояния рассматривать танк, чтобы наметить наиболее удобный путь. Русский гигант стоял на том же самом месте, его башня замерла. Повсюду царили тишина и покой, лишь изредка в воздухе мелькала вспышка, за которой следовал глухой раскат. Иногда с шипением пролетал вражеский снаряд и рвался возле перекрестка дорог к северу от Расейная. Это были последние отзвуки тяжелого боя, шедшего на юге целый день. К полу¬ночи артиллерийская стрельба с обеих сторон окончательно прекратилась.

Внезапно в лесу на другой стороне дороги послышались треск и шаги. Похожие на призраки фигуры бросились к танку, что-то выкрикивая на бегу. Неужели это экипаж? Затем раздались удары по башне, с лязгом откинулся люк и кто-то выбрался наружу. Судя по приглушенному звяканью, это принесли еду. Разведчики немедленно доложили об этом лейтенанту Гебхардту, которому начали досаждать вопросами: "Может, броситься на них и захватить в плен? Это, похоже, гражданские". Соблазн был велик, так как сделать это казалось очень просто. Однако экипаж танка оставался в башне и бодрствовал. Такая атака встревожила бы танкистов и могла поставить под угрозу успех всей операции. Лейтенант Гебхардт неохотно отверг предложение. В результате саперам пришлось прождать еще час, пока гражданские (или это были партизаны?) уйдут.

За это время была проведена тщательная разведка местности. В 01.00 саперы начали действовать, так как экипаж танка уснул в башне, не подозревая об опасности. После того как на гусенице и толстой бортовой броне были установлены подрывные заряды, саперы подожгли бикфордов шнур и отбежали. Через несколько секунд гулкий взрыв разорвал ночную тишину. Задача была выполнена, и саперы решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемет танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемет бешено обстреливал все вокруг. Лейтенант Гебхардт и его патруль вернулись на плацдарм заметно приунывшие. Теперь они уже не были уверены в успехе, к тому же оказалось, что один человек пропал без вести. Попытки найти его в темноте ни к чему не привели.

Незадолго до рассвета мы услышали второй, более слабый, взрыв где-то рядом с танком, причины которому найти не могли. Танковый пулемет снова ожил и в течение нескольких минут поливал свинцом все вокруг. Затем опять наступила тишина.

Вскоре после этого начало светать. Лучи утреннего солнца окрасили золотом леса и поля. Тысячи капелек росы бриллиантами засверкали на траве и цветах, запели ранние пташки. Солдаты начали потягиваться и сонно моргать, поднимаясь на ноги. Начинался новый день.

Солнце еще не успело подняться высоко, когда босоногий солдат, повесив связанные ботинки через плечо, прошествовал мимо командного пункта бригады. На его несчастье первым заметил его именно я, командир бригады, и грубо подозвал к себе. Когда перепуганный путник вытянулся передо мной, я доходчивым языком потребовал объяснений его утренней прогулки в столь странном виде. Он что, последователь папаши Кнейпа? Если да, то здесь не место демонстрировать свои увлечения. (Папаша Кнейп в XIX веке создал общество под девизом "Назад к природе" и проповедовал физическое здоровье, холодные ванны, сон на открытом воздухе и тому подобное.)

Сильно испугавшись, одинокий странник начал путаться и невнятно блеять. Каждое слово из этого молчаливого нарушителя приходилось вытаскивать буквально клещами. Однако с каждым его ответом мое лицо светлело. Наконец я с улыбкой похлопал его по плечу и с благодарностью пожал руку. Стороннему наблюдателю, не слышавшему, что говорится, такое развитие событий могло показаться крайне странным. Что мог сообщить босоногий парень, чтобы отношение к нему изменилось столь стремительно? Я не мог удовлетворить это любопытство, пока не был отдан приказ по бригаде на текущий день с отчетом молодого сапера.

"Я прислушивался к часовым и лежал в канаве рядом с русским танком. Когда все было готово, я вместе с командиром роты подвесил подрывной заряд, который был вдвое тяжелее, чем требовали наставления, к гусенице танка, и поджег фитиль. Так как канава была достаточно глубокой, чтобы обеспечить укрытие от осколков, я ожидал результатов взрыва. Однако после взрыва танк продолжал осыпать опушку леса и кювет пулями. Прошло более часа, прежде чем противник успокоился. Тогда я подобрался к танку и осмотрел гусеницу в том месте, где был установлен заряд. Было уничтожено не более половины ее ширины. Других повреждений я не заметил.

Когда я вернулся к точке сбора диверсионной группы, она уже ушла. Разыскивая свои ботинки, которые я оставил там, я обнаружил еще один забытый подрывной заряд. Я забрал его и вернулся к танку, взобрался на корпус и подвесил заряд к дулу пушки в надежде повредить его. Заряд был слишком мал, чтобы причинить серьезные повреждения самой машине. Я заполз под танк и подорвал его.

После взрыва танк немедленно обстрелял опушку леса и кювет из пулемета. Стрельба не прекращалась до рассвета, лишь тогда я сумел выползти из-под танка. Я с грустью обнаружил, что мой заряд все-таки был слишком мал. Добравшись до точки сбора, я попытался надеть ботинки, но выяснил, что они слишком малы и вообще это не моя пара. Один из моих товарищей по ошибке надел мои. В результате мне пришлось возвращаться босиком, и я опоздал".

Это была подлинная история смелого человека. Однако, несмотря на его усилия, танк продолжал блокировать дорогу, обстреливая любой движущийся предмет, который замечал. Четвертым решением, которое родилось утром 25 июня, был вызов пикировщиков Ju-87 для уничтожения танка. Однако нам было отказано, поскольку самолеты требовались буквально повсюду. Но даже если бы они нашлись, вряд ли пикировщики сумели бы уничтожить танк прямым попаданием. Мы были уверены, что осколки близких разрывов не испугают экипаж стального гиганта.

Но теперь этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой. Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьезно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Поэтому я решил использовать последнее оставшееся у нас средство, хотя этот план мог привести к большим потерям в людях, танках и технике, но при этом не обещал гарантированного успеха. Однако мои намерения должны были ввести противника в заблуждение и помочь свести наши потери к минимуму. Мы намеревались отвлечь внимание КВ-1 ложной атакой танков майора Шенка и подвезти поближе 88-мм орудия, чтобы уничтожить ужасного монстра. Местность вокруг русского танка способствовала этому. Там имелась возможность скрытно подкрасться к танку и устроить наблюдательные посты в лесистом районе восточное дороги. Так как лес был довольно редким, наши верткие PzKw-35t могли свободно двигаться во всех направлениях.

Вскоре прибыл 65-й танковый батальон и начал обстреливать русский танк с трех сторон. Экипаж КВ-1 начал заметно нервничать. Башня вертелась из стороны в сторону, пытаясь поймать на прицел нахальные германские танки. Русские стреляли по целям, мелькающим среди деревьев, но все время опаздывали. Германский танк появлялся, но буквально в то же мгновение исчезал. Экипаж танка КВ-1 был уверен в прочности своей брони, которая напоминала слоновью шкуру и отражала все снаряды, однако русские хотели уничтожить досаждающих им противников, в то же время продолжая блокировать дорогу.

К счастью для нас, русских охватил азарт, и они перестали следить за своим тылом, откуда к ним приближалось несчастье. Зенитное орудие заняло позицию рядом с тем местом, где накануне уже было уничтожено одно такое же. Его грозный ствол нацелился на танк, и прогремел первый выстрел. Раненный КВ-1 попытался развернуть башню назад, по зенитчики за это время успели сделать еще 2 выстрела. Башня перестала вращаться, однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Хотя противник больше не реагировал на наш огонь, после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны еще 4 выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоить на дороге, которая больше не была блокирована.

Свидетели этой смертельной дуэли захотели подойти поближе, чтобы проверить результаты своей стрельбы. К своему величайшему изумлению, они обнаружили, что только 2 снаряда пробили броню, тогда как 5 остальных 88-мм снарядов лишь сделали глубокие выбоины на ней. Мы также нашли 8 синих кругов, отмечающих места попадания 50-мм снарядов. Результатом вылазки саперов были серьезное повреждение гусеницы и неглубокая выщербина на стволе орудия. Зато мы не нашли никаких следов попаданий снарядов 37-мм пушек и танков PzKW-35t. Движимые любопытством, наши "давиды" вскарабкались на поверженного "голиафа" в напрасной попытке открыть башенный люк. Несмотря на все усилия, его крышка не поддавалась.

Внезапно ствол орудия начал двигаться, и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из саперов сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону. Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны.

После того как единственный тяжелый танк в течение 2 дней блокировал дорогу, она начала-таки действовать. Наши грузовики доставили на плацдарм снабжение, необходимое для последующего наступления."

А это рассказ из "The initial period of war on the Eastern front 22 June — August 1941" под редакцией Дэвида Гланца:

Что же происходило у небольшого городка Рассеняй и в чем ошибка В. Суворова и других историков, описывавших это сражение? Как обычно, мило забылся пространственный фактор. Танковая группа наступала не по одной дороге, на которой притаился KB, а по нескольким параллельным, на достаточно широком фронте. И если боевая группа одной дивизии (в данном случае 6-й танковой) 4-й танковой группы могла быть задержана на сутки одним KB, блокировавшим дорогу к мосту через реку Дубисса, то остальные танковые дивизии продвигались по соседним дорогам в глубь СССР, даже не подозревая о существовании этого самого KB под Рассеняем. Например, весь 56-й моторизованный корпус Манштейна, безостановочно продвигавшийся в это время к Двинску (Даугавпилсу). Слева от него двигался немецкий 41-й моторизованный армейский корпус, 1 -я и 6-я тд которого оказались атакованы, и 12-й МК, и 2-я тд 3-й МК, которой принадлежал этот самый КВ. 1-я танковая дивизия немцев наступала от границы через Скаудавиле, Кельме и далее на Шауляй. 1-й тд 41-го армейского моторизованного корпуса, так же как 36-й моторизованной дивизии этого же корпуса, одинокий KB у моста через Дубиссу не мешал, этот мост оставался в стороне от направления движения остальных двух дивизий 41-й АК (мот). У 1-й тд был другой интерес: захват железнодорожного моста через Дубиссу. Этот мост находился внизу по течению реки от моста, который удерживал рассеняйский КВ. Захвачен он был специальной группой 1-го пехотного полка дивизии совместно со спецподразделением Вермахта, полком 800 Бранденбург. Мост был захвачен вечером 23 июня. Захват 300-метрового железнодорожного моста снимал для 1-й тд проблему преодоления реки Дубисса и пути продвижения в глубь Прибалтики. Тем более что вторая кампфгруппа (боевая группа) форсировала реку в другой точке вниз по течению. 6-я танковая дивизия 41-го моторизованного корпуса немцев была разбита на две боевые группы, кампфгруппу Раус и кампфгруппу Зекедорф. В 15.00 23 июня кампфгруппа Зекедорф захватила Рассеняй и небольшой плацдарм на правом берегу Дубиссы. Однако в течение вечера и ночи немцев с этого плацдарма выбили. Судя по всему, это сделал 2-й мотострелковый полк 2-й танковой дивизии 3-го МК. Процитирую воспоминания Д.И. Осадчего, командовавшего 5-й танковой ротой 3-го танкового полка 2-й танковой дивизии: "На подступах к Рассеняю часть вышла к намеченному рубежу развертывания. В нескольких километрах от нас на западном берегу реки Дубисса сражался с противником 2-й мотострелковый полк нашей дивизии". (ВИЖ. 1988. № 6. С. 54.) На следующее утро с первыми лучами солнца танки и мотострелки 2-й тд 3-го механизированного корпуса перешли реку Дубисса и атаковали в лоб кампфгруппу Зекедорф 6-й тд. По словам участника вышеупомянутой конференции полковника Гельмута Ритгена, танки KB произвели неизгладимое впечатление, но довольно быстро немцы приноровились выбивать их концентрацией огня артиллерии сначала на одном, потом на другом.

Один из KB в ходе сражения 24 июня повернул влево и занял позицию на дороге, параллельной направлению наступления кампфгруппы Зекедорф, оказавшись за спиной кампфгруппы Раус. Этот KB и стал основой для легенды об остановленной 4-й группы немцев. Журнал боевых действий 11-го танкового полка 6-й тд гласит: "Плацдарм кампфгруппы Раус был удержан. До полудня, в качестве резерва, усиленная рота и штаб 65-го танкового батальона были стянуты назад по левому маршруту к перекрестку дорог северо-восточнее Рассеняя. Тем временем русский тяжелый танк блокировал коммуникации кампфгруппы Раус. Из-за этого связь с кампфгруппой Раус была прервана на всю вторую половину дня и последующую ночь. Батарея 8,8 Флак была направлена командиром для борьбы с этим танком. Но ее действия были так же неуспешны, как и 10,5-см батареи, которая стреляла по указаниям передового наблюдателя. Кроме того, провалилась попытка штурмовой группы саперов подорвать танк. Было невозможно приблизится к танку из-за сильного пулеметного огня". (Thomas L. Jentz Panzertruppen, Schiffer Military History, Atlegen, PA, page 198, перевод мой). Кампфгруппа, или примерно половинка дивизии, тем более уменьшенная на оттянутую в резерв роту, это все же не целая танковая группа. Одинокий KB, о котором идет речь, сражался с кампфгруппой Зекедорф. После ночного рейда саперов, только поцарапавшего танк, по второму разу им занялись с помощью 88-мм зенитки. Группа танков 35(t) отвлекла своим движением KB, а расчет 88 Флак добился шести попаданий в танк. Одним словом, немцам пришлось повозиться, но речи об остановленной танковой группе не было.

Однако несмотря на это факт остается фактом: один танк сдерживал продвижение боевой группы "Раус". И если кто то считает что подвигом является только сдерживание танковой группы, не меньше, то неужели противостояние группе "Раус" таковым не является??

Перед тем как ответить на этот вопрос, приведу вам состав боевой группы "Раус":

II танковый полк
4-й моторизованный полк
76-й артиллерийский полк
рота 57-го танкового саперного батальона
рота 41-го батальона истребителей танков
батарея 411-го зенитного полка
6-й мотоциклетный батальон.

[warnak]

Текст копировать не буду. http://publikatsii.ru/istoriya/731-isto ... tonov.html