Тайное оружие Третьего рейха

Все о войне ...
El jaguar

#11

Миф о тяжелой водичке

Один из краеугольных камней мифа о провале немецкого атомного проекта – это история с норвежской тяжелой водой. В изложении мифотворцев она выглядит следующим образом.

В конструкции ядерного реактора, необходимого для производства атомной бомбы, нужен был так называемый замедлитель. Немцы использовали в качестве замедлителя тяжелую воду, которая плохо подходила для этих целей, и потому ничего не добились. Американцы использовали графит, который подходит гораздо лучше – и выиграли гонку!

Давайте посмотрим на эту легенду беспристрастно. Строительство первого ядерного реактора в Третьем рейхе началось в 1940 году. Уже в то время немцы начали активно использовать тяжелую воду. Получается, что они бились с этой водичкой пять лет, так и не поняв, что графит подходит куда лучше? Немецкие ученые были поголовно идиотами, однозначно. К тому же добывание тяжелой воды было сопряжено с такими трудностями, что они волей-неволей должны были натолкнуть любого здравомыслящего человека на идею использовать графит.

Кстати, именно эти трудности и натолкнули меня на мысль о том, что все не так просто. Дело в том, что тяжелая вода получается из обычной воды методом химической реакции. Чтобы ее изготавливать, нужно много воды и много электричества. Поэтому единственный в Европе крупный завод по производству тяжелой воды находился в Норвегии и был расположен рядом с гидроэлектростанцией. Принадлежал он компании «Норвегиан гидро».

После того, как в 1940 году немцы оккупировали Норвегию, они стали требовать от компании все больше и больше тяжелой воды. Производство расширялось, но завод все равно не справлялся со своими задачами. Так, хотя в 1941 году выпуск тяжелой воды вырос в 10 раз, это все еще было далеко от намеченных цифр. Такая же картина наблюдалась и в дальнейшем. В связи с этим встает вопрос: а почему нельзя было перенести производство в саму Германию?

Что, в Третьем рейхе не было гидроэлектростанций? Да хоть отбавляй! Например, в западной части страны течет великая река Рейн, которая легко справилась бы с огромными объемами производства «тяжелой воды». В районе Рура – где, кстати, расположен Дортмунд – была целая куча гидроэлектростанций. Построить рядом с любой из них крупный завод – раз плюнуть. Удовольствие, конечно, недешевое, но ради атомной бомбы тратились и не такие деньги.

Почему же немцы ничего не построили? Вывод один – значит, им было это не нужно. Значит, им хватало завода в норвежском Веморке, несмотря на небольшую производительность и постоянную угрозу диверсий. Чем, кстати, не замедлили воспользоваться вездесущие англичане.

О том, что немцы активно эксплуатируют завод «Норвегиан гидро», было известно всему миру. По крайней мере, утаить шило в мешке оказалось совершенно невозможно. Обдумав ситуацию и поняв, что тяжелая вода как-то причастна к немецкому атомному проекту, руководство британских спецслужб решает провести диверсию на заводе. Осенью 1942 года англичане предпринимают первую – неудачную – попытку навредить немцам. Высаженная с планеров диверсионная группа практически сразу берется в плен немецкими солдатами и отправляется на познавательную беседу к шефу гестапо Мюллеру. Однако британцы не сдаются. В феврале 1943 года, в тяжелейших зимних условиях, они отправляют вторую, более многочисленную десантную партию. Преодолевая массу препятствий и ежеминутно рискуя жизнью, группа Хелберга в ночь на 28 февраля смогла-таки выполнить свою задачу и организовать взрыв на предприятии. При отходе большинство диверсантов были убиты или захвачены в плен немцами. Хотя ущерб, причиненный взрывами, был сравнительно невелик, англичане до сих пор кричат о выдающейся победе своих спецслужб – хотя лично я на их месте предпочел бы скромненько помолчать. В дальнейшем они организовывали еще несколько диверсий, парочка из которых даже увенчалась успехом.

В общем-то грех им был не увенчаться успехом в ситуации, когда, казалось, все благоприятствовало англичанам. Завод располагался в пустынной лесистой местности, где можно было спрятать не то что небольшой отряд, а целую дивизию. Немецких войск было немного, противовоздушная оборона отсутствовала почти начисто – десанты можно было высаживать хоть каждый день! Охрана завода тоже не впечатляла. И даже после первых диверсий немцы не сделали ровным счетом ничего для того, чтобы получше защитить предприятие.

Спрошу сразу: вам это ничего не напоминает? Никаких аналогий с историей Нильса Бора? Немцы буквально подставляют завод под удары англичан, чтобы те успокоились и не стали искать других, более важных объектов. Судя по всему, предприятие в Веморке служило своеобразной «подсадной уткой» атомного проекта, призванной привлекать к себе все внимание противника.

А как же графит? Я снова почувствовал, что мне катастрофически не хватает данных. Все мои прежние выводы основывались главным образом на простой логике, а не на документах и материалах. Основание крайне ненадежное, не так ли? Значит, документы и материалы предстояло найти! И я с воодушевлением взялся за эту задачу.


El jaguar

#12

В поисках потомков

Мне с самого начала было ясно, что искать в архивах совершенно бессмысленно. Может быть, за годы работы я и наткнусь на пару косвенных доказательств, но их у меня и так хоть отбавляй. Игра не стоила свеч. А настоящие, секретные архивы мне, увы, недоступны.

Можно было попытаться найти современников тех событий. Но главные действующие лица – такие как Ган, Гейзенберг, Дибнер, Оесау – уже давно сошли со сцены. Возможно, кто-то из «мелкой сошки» – помощников и лаборантов – и остался в живых, но они вряд ли были хорошо проинформированы. Те обрывки знаний, которые имелись у них, не составят цельную и убедительную картину. Значит, нужно было искать детей и внуков ключевых деятелей – германских физиков, которые и создавали атомную бомбу Гитлера.

Задача была не столь простой, как кажется на первый взгляд. Именно поэтому одним прекрасным майским утром я сел на самолет, летевший до Берлина.

В столице ФРГ я последний раз был года три назад, и не могу сказать, что она за это время серьезно поменялась. Все те же монументальные Бранденбургские ворота, зеленеющие липы на Унтер ден Линден, запах свежей выпечки по утром, зонтики уличных кафешек… Первый день я побродил по улицам, сходил в парк Шарлоттенбург – как-никак, историческая родина, здесь родился и вырос мой отец. На следующее утро я приступил к делу.

В первую очередь надо было задействовать фирмы, специализирующиеся на поисках нужных людей. Таких сравнительно немного, действуют они под вывеской «генеалогических бюро», однако работают качественно. Результаты, впрочем, оказались разочаровывающими: большинство великих физиков были бездетны, поскольку посвятили себя науке; свои материалы они завещали государственным институтам, то есть добраться до интересующей меня информации таким путем было решительно невозможно. От нескольких участников проекта остались довольно далекие родственники, которые, естественно, были не в курсе дела. Для очистки совести я позвонил двум-трем из них, назвавшись исследователем, изучающим развитие немецкой физики (если вдуматься, это было чистой правдой). Как правило, у них уже побывали мои предшественники, и не по одному разу – так что ценных материалов там тоже не было. Я оказался перед глухой стеной.

Уже потеряв надежду, я попросил отыскать следы оберштурмбаннфюрера Ойле. Особой надежды у меня не было – скорее всего, он либо был убит в конце войны, либо бежал, либо основательно залег на дно. Целых три дня пришлось мне ждать результатов, но, честно говоря, они того стояли. Когда я открыл дверь конторы утром в пятницу, навстречу мне уже шагал улыбающийся клерк:

– Господин Кранц, мы нашли вашего Ойле.

– Он еще жив?

– Увы, нет. Он умер в 1979 году в Аугсбурге. Но – я думаю, это вас порадует – у него были дети!

– Они живут там же, в Аугсбурге?

– Нет, где-то в Южной Америке. Дело в том, что господин Ойле в 1945 году оказался в Аргентине. Он уехал туда с женой и двумя детьми – сыном и дочерью. В начале семидесятых они вернулись в ФРГ – очевидно, тоска по родине замучила. Как ни странно, жили они под своими именами. А вот дети их до сих пор в Западном полушарии.

– Отлично! Возможно ли отыскать адрес детей?

– Эта задача сложная, но…

Я поблагодарил и расплатился, забрав пакет с материалами. Мне, аргентинцу, было гораздо проще искать человека в собственной стране. Получалось, что я зря летал через океан? Или все-таки нет?

Вернувшись в Аргентину, я стал наводить справки относительно Ойле-младшего. Найти человека в нашей стране – все равно что отыскать иголку в стоге сена, но у меня был важный козырь. Ойле, очевидно, жил в одной из немецких колоний, в которых вырос и я. Жители таких поселений – довольно замкнутый кружок, где все знают друг друга. И у меня в силу моего происхождения был доступ в этот кружок. Навести справки по своим каналам было для меня парой пустяков.

Уже на следующий день я беседовал с довольно полным пожилым человеком, прекрасно помнившим семью Ойле.

– Да-да, были такие. Приехали в сорок шестом, жили довольно уединенно – в смысле, практически ни с кем не общались. Старший Ойле был человеком довольно надменным, угрюмым. Мы – дети – его побаивались. Жена у него какая-то пугливая, забитая, все время оглядывалась, словно боялась чего-то. Сын пошел весь в отца – высокомерный, неразговорчивый. Когда они приехали, ему было лет пятнадцать. А дочке лет пять. Она-то была шустрая, бойкая, все время прибегала к нам играть, хотя подозреваю, что от родителей ей за это попадало. Потом она выскочила замуж при первой возможности и уехала куда-то на север – не то в Перу, не то в Боливию.

– А старший сын?

– А старший сын так и живет тут, насколько я знаю. Ему сейчас около семидесяти. Детей у него не было, так что если б умер, стали бы искать его сестренку, а тут точно мимо меня б не прошли, так что я бы знал.

Найти старшего сына – Адольфа Ойле (в честь кого его так назвали родители, можете догадаться сами) – оказалось делом нескольких дней. Куда сложнее оказалось договориться о встрече. Сперва старик вообще не хотел со мной разговаривать, крича: «Я уже рассказывал все, что знал!» – и бросая трубку. За кого он меня принимал, непонятно. Пришлось пойти кружным путем: отправить по почте пакет с моими книгами, вложив длинное и льстивое письмо. Зато, когда я позвонил Ойле спустя две недели, он был настроен немного иначе:

– Что ж, Кранц, если вы действительно хотите отмыть Германию от всей грязи, которую на нее налепили янки и русские после войны… приезжайте, кое-что знаю. Но на особые сенсации не рассчитывайте!

Впрочем, я как раз рассчитывал на особые сенсации. И, надо сказать, не обманулся в своих ожиданиях.
El jaguar

#13

Атомная Германия

Работы над ядерным оружием, как рассказал Адольф Ойле, начались в 1938 году. Гиммлер действительно приказал сохранять высшую степень секретности, всячески маскируя проект. Именно поэтому ученые трудились в разных лабораториях страны, а не собрались под одной крышей, как в США. Такая организация труда имела свой неоспоримый плюс – немцам не пришлось строить новый огромный институт с дорогостоящим оборудованием, что задержало бы реализацию атомного проекта примерно на полгода.

Тем не менее на Западе почуяли неладное. Неудивительно – в 1939 году публикации немецких ученых по ядерной проблематике внезапно прекратились. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что проект вышел из чисто теоретической стадии и представляет теперь практический интерес. Поэтому британская и американская разведки стали упорно добиваться получения хоть какой-то информации о действиях немцев.

Обеспечивать секретность должна была специальная группа гестаповцев. Возглавлял ее Норберт Альке. Именно Альке пришла в голову мысль организовать «спасение» Нильса Бора и использовать «Норвегиан гидро» в виде отвлекающего объекта. Правда, каждый раз ему приходилось немало потрудиться, чтобы затолкать очередную наживку в пасть пугливым англичанам. Зато после каждой очередной «успешной операции» английские спецслужбы на некоторое время впадали в эйфорию и давали немцам возможность вздохнуть спокойно.

В 1940 году был построен первый атомный реактор. Его успешные испытания прошли в следующем, сорок первом. Тогда же удалось склонить к сотрудничеству Жолио-Кюри: приехавшие к французу немецкие ученые навешали ему лапши на уши о том, что, исходя из военной необходимости, подача электричества во Францию будет резко ограничена и следующей зимой Париж погрузится в холод и мрак. Чтобы избежать этого, нужно как можно скорее построить атомную электростанцию. Кюри оказался первым, кто поверил в сказку про мирный атом; в реальности использовать эту страшную разрушительную силу в мирных целых собирались только русские, которые, в конце концов, и создали первую в мире АЭС. А пока француз с рвением принялся работать над германской атомной бомбой.

К этому моменту немецким физикам уже стало ясно, что тяжелая вода в качестве замедлителя никуда не годится. После долгих экспериментов они остановили свой выбор на куда более дешевом и доступном графите. Но завод в Веморке получал все новые и новые заказы – ведь надо было как-то обманывать англичан!

Исследованиям был присвоен высший приоритет в имперской программе вооружений. Они находились под личным контролем Генриха Гиммлера, который не жалел средств на атомный проект. Проект, который он считал своим. Поскольку в руках главы СС находились неограниченная власть и неограниченные ресурсы, исследования продвигались вперед быстрыми темпами. Конечно, хватало проблем, бывали и ошибочные решения – но где их нет? В итоге в конце 1943 года физики смогли представить Гиммлеру первый образец немецкой атомной бомбы.
Где найти полигон?

Вопрос заключался в том, где испытать эту бомбу? Взрывать ее в Баварии или где-нибудь под Берлином было, понятное дело, не слишком уместно. Идеальным полигоном стали бы, конечно, пустыни Северной Африки, но к тому моменту немцев оттуда уже выбили. 22 ноября Ойле пишет Гиммлеру докладную записку, в которой сообщает следующее:

В настоящий момент объект «Локи» готов к испытаниям. Эти испытания можно провести в следующих районах:

– Норвегия, Северное море. Эти районы достаточно пустынны, однако находятся слишком близко от Британии. Кроме того, на водной поверхности оценить разрушительную силу объекта будет гораздо сложнее, предпочтительнее твердая суша.

– Альпы. В данном районе находится достаточно мало населенных пунктов. Однако испытания в горной местности, сопровождающиеся большим выбросом энергии, могут вызвать серьезные тектонические сдвиги. Это, в свою очередь, может привести к нарушениям сети коммуникаций в Альпах, что также было бы крайне нежелательно.

– Восток. Здесь имеются значительные безлюдные пространства, поросшие лесом, что идеально подходит для испытаний. Однако необходимо учитывать враждебность местного населения и возможность попадания оружия в руки к партизанам. Поэтому для испытаний необходимо выделить усиленную охрану.

В общем, куда ни кинь – всюду клин. Не было, просто не было у нацистов подходящих мест для испытаний. В конечном счете после долгих колебаний Гиммлер в декабре 1943 года решает провести испытания в западной части России, еще оккупированной немцами, в так называемой Белоруссии.

Теперь предстояло обеспечить безопасность испытаний. Во-первых, очистить район от партизан и местных жителей. Для этого в лесные массивы к югу от города Гомель были переброшены три дивизии СС. В течение января-февраля они в основном справились со своими задачами. Местное население было угнано в Германию, партизаны если не уничтожены, то оттеснены в другие районы Белоруссии. В конце концов 3 марта 1944 года атомная бомба (объект «Локи») была доставлена на место испытаний. Взрывное устройство установили в глухой болотистой чаще. Неподалеку разместили несколько автомобилей, животных, а также барак с политзаключенными. Кроме того, эсэсовские саперы возвели еще несколько железобетонных построек со стенками различной толщины. Вокруг эпицентра будущего взрыва расставили несколько танков, в том числе новейшие «Пантеры» и «Тигры». На место испытаний съехались физики – создатели атомной бомбы, руководство «Аненэрбе» и даже сам рейхсфюрер СС. Все они, естественно, находились в специально построенном бункере в десятках километров от бомбы. Люди в серых костюмах и черных мундирах столпились перед пультом, на который выводилась информация с многочисленных датчиков.

В 11 часов утра по берлинскому времени бомба была взорвана. Картину атомного взрыва мы все многократно видели по телевизору, поэтому описывать атомный гриб, думаю, нет совершенно никакого смысла. Разрушения были ужасны: в радиусе нескольких километров лес был спален начисто и, если бы не глубокий снег, пожар начал бы распространяться и дальше. От людей и животных остались лишь обугленные скелеты; железобетонные сооружения, однако, уцелели, хотя и не в лучшем виде. Танки, несмотря на оплавленные детали, пережили огненное крещение неплохо. Адольф Ойле так описывал эту картину со слов своего отца, побывавшего на следующий день в районе взрыва:

Я не знаю, с чем сравнить этот лес. Здесь словно произошло столкновение двух стихий – льда и огня. Уже за много километров до эпицентра на снегу лежит черная гарь; потом снег исчезает вовсе, и из обугленной земли торчат скелеты деревьев – переломанные, поднявшие ветви к небу, словно в агонии. Здесь есть только два цвета: черная земля и белое небо. Почва все еще теплая, падающий на нее снег мгновенно тает и превращается в черные лужи. Из всех картин ада, которые мне приходилось видеть в своей жизни, эта была самой достоверной.

Все находились под сильнейшим впечатлением от увиденного – даже физики, которые по идее должны были знать об эффективности собственной разработки. Разумеется, ни эсэсовцы, ни ученые не полезли в эпицентр взрыва – туда отправили солдат штрафных частей, которым пообещали свободу. После того как те вернулись с образцами и фотоснимками и подробно описали увиденное, их немедленно расстреляли и захоронили здесь же, в братской могиле.
El jaguar

#14

Смерть в серии

Рассказ Ойле-младшего был настолько ярок, что я по возвращении домой решил его проверить – хотя бы по косвенным данным. Самой главной и очевидной зацепкой были три эсэсовские дивизии. Частей СС на тот момент было еще не так много, и отследить боевой путь каждой из них не составляло особого труда. Так что уже через пару часов я смог уверенно сказать: да, три дивизии – одна полицейская и две панцергренадерские – были зимой 1943–1944 годов переброшены в тыл немецких войск, в район Гомеля. Обычно эту переброску – довольно странную, учитывая, что на фронте катастрофически не хватало сил – объясняют двумя моментами. Во-первых, дивизиям якобы нужно было отдохнуть. Но до этого они находились на довольно спокойных участках фронта, и отдыхать им было вроде не от чего. Во-вторых, они были задействованы в борьбе с русскими партизанами. Вот это ближе к истине. Но если б речь шла об обычных операциях против партизан, такой концентрации войск не требовалось; бросать три дивизии в один небольшой район – сумасшедшая расточительность.

Еще одно доказательство мне удалось обнаружить немного позднее, и в общем-то случайно. Если помните, в 1986 году на Украине произошла авария на Чернобыльской атомной станции. Ветер понес радиоактивную пыль на Белоруссию и Польшу. И ученые, замерявшие радиационный фон в окрестностях Гомеля, обнаружили странную аномалию: наряду со свежим излучением наблюдалось старое, остаточное, как от давнего взрыва. Кто-то попытался поднять тему про более ранние аварии, но исследования моментально дали поразительные результаты: «старый» фон относится к первой половине сороковых годов! Такого быть, по мнению ученых, просто не могло, поэтому про данный феномен предпочли забыть. По принципу «не могло быть – значит, не было». Очень хорошая логика, прекрасно помогает в жизни. Жаль, что я так не умею.

Но вернемся к рассказу Адольфа Ойле. Успешные испытания вызвали небывалый энтузиазм в руководстве Третьего рейха. Германская пропаганда и раньше упоминала о «чудо-оружии» гигантской разрушительной силы, которое скоро получит вермахт, теперь эти мотивы зазвучали еще громче. Обычно их считают блефом, однако для таких выводов нет оснований. Германская пропаганда не блефовала, она лишь изредка приукрашивала действительность. Уличить ее в крупной лжи по вопросам «чудо-оружия» пока не удавалось. Пропаганда обещала реактивные истребители – самые быстрые в мире. И уже в конце 1944 года сотни «Мессершмитов-262» патрулировали воздушное пространство рейха. Это сулило врагам ракетный дождь. С осени того же года десятки самолетов-снарядов «Фау» ежедневно обрушивались на английские города. Так с какой стати считать блефом обещанную атомную бомбу?

С весны 1944 года начались лихорадочные приготовления к серийному производству ядерных боеприпасов. Для этого был построен специальный подземный завод в самом сердце Рура, неподалеку от центра ядерного проекта. На строительство были брошены огромные силы, не менее ста тысяч узников концлагерей. Все они были потом уничтожены. И уже под новый, 1945 год Гитлер мог похвастаться первой серийной атомной бомбой.

Вот здесь рассказ Ойле начал вызывать у меня сильные сомнения. Если Гитлер мог похвастаться бомбой, то почему же не похвастался, в смысле не пустил ее в ход? Я не думаю, что применение ядерного оружия смогло бы радикально изменить ход военных действий, но уж попытаться-то во всяком случае нацисты могли. Тем более что терять им было, по сути дела, нечего.

Может, Ойле лжет и на самом деле немцы не смогли изготовить атомную бомбу? Вряд ли. Во-первых, зачем ему лгать? Во-вторых, если ядерное оружие так и не было создано подопечными Гиммлера, откуда его могли взять американцы? Нет, совершенно очевидно, что была какая-то причина, помешавшая фюреру осуществить свои планы. И я должен был ее найти.

Адольф Ойле не смог мне помочь с ответом. На все мои вопросы он отвечал односложно: «Не знаю», «Отец мне не говорил», а потом и вовсе предпочел свернуть беседу. У меня создавалось впечатление, что он что-то недоговаривает. Но большего добиться я все равно не мог. Значит, предстояло, как всегда, пробиваться своими силами.
El jaguar

#15

Глава 3. ПОЧЕМУ ЕЕ НЕ ВЗОРВАЛИ?
Версия № 1. Средства доставки


По пути домой я размышлял над мучившей меня загадкой. Почему же немцы не стали применять атомное оружие? В гуманизм Гитлера я не верил. Военная целесообразность… гм, конечно, оставляет желать лучшего, но взрыв ядерного заряда в полосе вражеского наступления заставил бы его (наступление) надолго остановиться. К тому же, потратив столько времени и сил, грех было не использовать дорогую игрушку по назначению. Вопрос в том – как?

А действительно – как? Может, здесь и есть разгадка? Недавно я услышал свежий анекдот. К американскому президенту приходит директор ЦРУ и говорит: «У меня две новости. Одна плохая, другая хорошая». Президент: «Начинай с плохой». Директор ЦРУ: «Ладно. Плохая – у Саддама есть атомная бомба. Хорошая – сбросить ее он сможет разве что с верблюда».

Весной 1945 года Третий рейх вполне мог оказаться в положении Саддама из анекдота. Ядерная бомба есть – а средств доставки, если выражаться по-научному, нету. Действительно ли это так? Давайте проверим.

Первое, что вспоминается, – это ракеты. «Фау-1» и «Фау-2» хорошо известны. Могли ли они быть носителями ядерной боеголовки?

«Фау-1» считался исключительно секретным. Его разработка началась в 1941 году в секретном испытательном центре, расположенном на острове Пенемюнде в Балтийском море. Этот уединенный остров идеально подходил для такого рода проекта. Здесь были собраны инженеры и рабочие, практически отрезанные от внешнего мира, так что о существовании тайного исследовательского центра долгое время абсолютно никто не подозревал. В немецких документах ракета упоминалась как Fi-103. Кроме того, в целях секретности, чтобы запутать вражескую разведку, иногда проект «Фау-1» проходил под названием «прицельное устройство 76 для зенитного орудия».

Задачей ученых, работавших под контролем армейских начальников, было создать простое и дешевое оружие, которое, однако, окажется очень эффективным. Работа двигалась бодро и довольно успешно, испытания прошли в 1943 году. Ракета «Фау-1» представляла собой чрезвычайно простую и дешевую конструкцию. Она напоминала небольшой беспилотный самолет, на котором стоял пульсирующий воздушно-реактивный двигатель «Аргус». Размах крыльев составлял около 5 метров в зависимости от модели.

Запуск «Фау-1» происходил со специальной рампы, на которой включался маршевый пульсирующий двигатель и ракета стартовыми ускорителями разгонялась до нужной скорости, Сразу после схода с рампы, стартовые ускорители сбрасывались. «Фау-1» могла стартовать также с самолета-носителя или с подводной лодки. Обычно полет ракеты проходил на высоте 600–900 м, скорость составляла порядка 600 километров в час.

Серьезную проблему представляло наведение ракеты на цель. В принципе, можно было создать сложную и дорогую систему, но во главу угла была поставлена именно дешевизна проекта. В итоге курс «Фау-1» регулировали три простых гироскопа и компас. Дальность контролировалась небольшим пропеллером, который в полете вращался и тем самым закручивал присоединенный к пропеллеру болт. Когда резьба болта доходила до определенной точки, пульсирующий двигатель выключался и «Фау-1» переводилась рулями в крутое пикирование. Взрыватель срабатывал непосредственно при ударе о землю.

Откровенная дешевизна «Фау-1» позволяла производить его в огромных количествах. Забегая вперед, скажу, что всего изготовили более 32 тысяч ракет. Уже зимой 1943–1944 годов началась подготовка стартовых площадок во Франции для обстрела британской территории. Причем работы велись с весьма большим размахом – казалось, немцы специально хотят привлечь внимание своих противников. В английских и американских штабах началась паника. Еще бы, ведь на южном побережье Англии были сконцентрированы огромные силы для вторжения во Францию! Если эти войска попадут под ракетный обстрел… Дальше офицеры союзников боялись даже фантазировать. В их воспаленном воображении немедленно возникал рой из десятков тысяч ракет (на самом деле у немцев в то время имелась в наличии лишь пара сотен), которые превращают район концентрации войск в безжизненную пустыню.

В одной книжке, посвященной ракетам «Фау-1», я прочитал следующую информацию об их боевом применении. Разумеется, все это нельзя принимать всерьез и можно читать только как иллюстрацию к популярным заблуждениям. Итак…

Все достоинства «Фау-1» сильно портило примитивное устройство наведения. Стрелять «Фау-1» можно было только по большим площадям, таким как город или огромный порт в Антверпене.

На «Фау-1» Германия возлагала огромные надежды. Проиграв битву за Британию в воздухе, Гитлер мечтал поставить Англию на колени бомбардировками «Фау-1». Не случайно литера V является аббревиатурой слова – Vergeltungswaffe, то есть чудо-оружие. Ракетами «Фау-1» обстреливали Англию и порт в Антверпене, который имел стратегическое жизненно важное значение в снабжении войск союзников. Бомбардировками «Фау-1» Германия надеялась убедить англичан, что они воюют с братским народом и должны если не перейти на сторону Германии, то хотя бы выйти из войны. От чудо-оружия немцы ждали буквально чуда, но чуда не произошло – разрывы этих ракет лишь сильней сплотили англичан и еще больше укрепили их стремление покончить с «навязчивым братом» – нацистской Германией.

Британская артиллерия ПВО и ВВС эффективно противостояли атакам «Фау-1». Для новых английских истребителей, особенно с реактивными двигателями, таких как как Gloster Meteor, ракеты «Фау-1» являлись легкой мишенью. На конечном участке траектории перед переходом в пикирование у «Фау-1» отключался маршевый двигатель, что позволяло противнику заранее подготовиться. Англичане знали, что пока они видят в небе «Фау-1» с работающим двигателем, им ничего не грозит. Позднее эту особенность «Фау-1» немецкие конструкторы устранили. Перехвату и уничтожению «Фау-1» способствовал длинный, хорошо заметный след в небе, который оставлял за собой пульсирующий двигатель.

Бомбардировки ракетами «Фау-1» длились с 13 июня 1944 по 29 марта 1945 года. Всего на Англию было выпущено 10 тысяч «Фау-1». На сам Лондон и его пригороды упало 2419 «Фау-1». Часть ракет отправили на города севернее британской столицы.

Как стало известно после войны, корректировка наведения осуществлялась на основе донесений от агента, который, находясь в Лондоне, работал под контролем английской разведки и давал ложные данные, из-за чего большая часть прорвавшихся через ПВО ракет ложилась с недолетом и падала в пригороде. Из выпущенных по Лондону 8070 штук 7488 были обнаружены службой наблюдения, а 2420 достигли цели. Истребителями английской ПВО были сбиты 1847 штук, зенитной артиллерией 1878 и разбились об аэростаты заграждения 232 самолета-снаряда «Фау-1». Достигшие цели «Фау-1» уничтожили 24 791 жилое здание, 52 293 постройки стали непригодными для жилья. При этом погибли 5864 человека, тяжело ранены 17 197 и легко ранены 23 174 человека.

Очень типичный взгляд на «Фау-1». Типа, немцы создали примитивное оружие, которое британцы перехватывали играючи, и только по недосмотру некоторых зенитчиков и летчиков несколько штук все-таки упали на Лондон и другие города.

Как же все обстояло на самом деле? На самом деле примитивность «Фау-1» объясняется ее чисто утилитарным предназначением. Ну не планировал никто с помощью этих ракет ставить на колени Британию, это было всего лишь огородное пугало для противников. А зачем огородному пугалу бархатный камзол и точное портретное сходство с хозяином огорода? Вот и «Фау-1» совершенно не нужна была точнейшая система наведения и мощный двигатель. Ее делали максимально дешевой, без каких-либо претензий на выдающиеся летные данные или чудовищную разрушительную силу.

Но с какой целью, спросите вы. Все очень просто. Когда крылатые ракеты все-таки стали падать на Британию, англичане начали спешно создавать систему обороны. Лондон окружала ПВО из нескольких поясов, в которых истребительные патрули чередовались с позициями зенитных орудий. Всего, по некоторым данным (которых сами англичане сегодня стесняются) в мероприятиях по отражению ракетной угрозы были задействованы около 2 тысяч истребителей и до 5 тысяч стволов зенитной артиллерии. Это больше зениток, чем находилось в то время на фронте! Кроме того, несколько сот истребителей, в том числе новейших и наиболее скоростных, обеспечивали «дальние подступы» к Лондону, а еще сотни штурмовиков и тяжелых бомбардировщиков были заняты исключительно уничтожением стартовых позиций ракет, которое, впрочем, более всего напоминало ловлю блох в темной комнате.

В итоге немцам удавалось при помощи своей дутой ракетной угрозы держать вдали от поля боя приблизительно треть так досаждавшей им вражеской авиации, в том числе все новейшие образцы истребителей. Неплохо придумано, правда? Гениальная мистификация удалась. Англичане и американцы до сих пор верят, что им удалось справиться со «страшной угрозой». Или, по крайней мере, делают вид, что не понимают, как их обвели вокруг пальца. Ракетная программа Гитлера не имела никакого отношения к «Фау-1» и была подчинена не армии, а СС. Главой этой программы был блестящий молодой ученый Вернер фон Браун. Именно ему удалось создать образцы непобедимого оружия, которые могли бы принести нацистам успех, будь они созданы чуть раньше. Речь идет о ракете «Фау-2», известной также как А4.

В справочниках А4 описывают так.

По форме она напоминала огромный артиллерийский снаряд, снабженный четырьмя взаимно перпендикулярными стабилизаторами. Ее общая длина составляла 14 300 мм, максимальный диаметр корпуса равнялся 1650 мм, а стартовый вес достигал 12,7 т и складывался из веса боевого заряда (980 килограммов), топлива (8760 килограммов) и конструкции вместе с силовыми установками (3060 килограммов). Ракета состояла более чем из 30 тысяч деталей, а длина проводов электрического оборудования превышала 35 километров. Дальность действия ракеты составляла от 290 до 305 километров, хотя некоторые опытные образцы были способны преодолеть расстояние в 355 километров. Траектория полета представляла собой параболу с высотой подъема, составлявшей примерно четверть дальности действия. Общее время полета равнялось примерно 5 минутам, при этом скорость полета на отдельных участках траектории превышала 1500 метров в секунду. Для запуска ракеты предусматривалось использовать так называемые защищенные стартовые позиции и стартовые позиции полевого типа.

Остановимся на секунду. Характеристики, указанные для А4, весьма хороши и для наших дней, эту баллистическую ракету было бы не так-то просто перехватить даже современным оружием. В конце 30-х годов ни в одной другой стране мира не существовало ничего подобного, даже отдаленно приближающегося к А4 по своим характеристикам. Нечто подобное появилось лишь во второй половине 40-х, и то только потому, что образцы А4 попали в руки противников Германии. В первые послевоенные годы копии «немецкого чуда» были изготовлены и поставлены на вооружение во многих странах мира, а также послужили образцом для дальнейшего развития ракетной техники. Сложно сказать, на каком этапе находилось бы создание современных ракет, если бы не фон Браун и его А4. Эта ракета опередила свое время как минимум на 15–20 лет.

Итак, к 1944 году ракета А4, получившая название «Фау-2» («Оружие возмездия – 2»), была вполне готова к боевому применению. В Германии на подземных заводах, принадлежавших СС, было развернуто массовое производство этих ракет. Защищенные стартовые позиции сооружались в предместьях французских городов Ваттон, Визерне и Соттеваст. Они были выполнены по всем правилам фортификационной науки и представляли собой бункер, покрытый бетонированным куполом. Ракета на железнодорожной платформе поступала в бункер с одного выхода, заправлялась и обслуживалась, устанавливалась на пусковую тележку и через другой выход подавалась на стартовый стол, представлявший собой четырехугольную бетонированную площадку с конусом посередине (диаметр конуса около 5 метров). Внутри бункера находились казармы для личного состава, а также кухня и медпункт. Оборудование этой позиции позволяло производить до 54 запусков «Фау-2» в сутки. В качестве позиции полевого типа в принципе мог использоваться любой ровный участок местности, на котором устанавливался пусковой стол. Все оборудование пускового комплекса размещалось на автомобилях и тягачах. В качестве машин управления запусками использовались модифицированные бронетранспортеры. Подвижный пусковой комплекс отличался высокой тактической мобильностью. Благодаря тому, что стартовые позиции постоянно менялись, они были практически неуязвимы для налетов авиации. За полгода боевых действий, несмотря на 30-кратное превосходство союзников в воздухе и интенсивные бомбардировки, ни одна «Фау-2» не была уничтожена на старте.

В справочнике о боевом применении «Фау-2» говорится следующее.

В конце августа 1944 года началась операция «Пингвин». Ракетные подразделения «Фау-2», насчитывавшие до 6 тысяч солдат и офицеров и до 1,6 тысячи различных машин, выдвинулись из мест постоянного базирования в районы проведения боевых пусков. Уже вечером 8 сентября лондонский район Чизвик содрогнулся от удара первой «Фау-2», достигшей Британских островов. Ракетное наступление продолжалось с 8 сентября 1944 года по 23 марта 1945 года, когда 902-й ракетно-артиллерийский полк нанес последний ракетный удар по Антверпену. За этот период было запущено 1269 «Фау-2» по Англии (1225 – по Лондону, 43 – по Норвигу и 1 – по Ипсвичу) и 1739 – по целям на континенте (из них 1593 – по Антверпену и 27 – по Люттиху). По официальным английским данным, на территории Англии целей достигли 1054 «Фау-2», жертвами которых стали 9277 человек (2754 убитых и 6523 тяжелораненых). В районе Антверпена разорвалось 1265 ракет, которые наряду с «Фау-1» стали причиной гибели 6448 человек. Число раненых и пропавших без вести составило 23 368.

Таким образом, эффективность «Фау-2» была весьма высокой. Не случайно в конце 1944 года Гитлер заявил Гиммлеру, который взял проект А4 под свой личный контроль:

Все, что нам нужно сегодня – это как можно больше А4. Это оружие, против которого у врага нет противоядия, оно одно способно поставить его на колени. Все, что требуется от наших доблестных солдат, – это сдерживать врагов до тех пор, пока А4 не превратит тыл противника в дымящиеся руины. По последним данным, население спешно эвакуируется из Лондона и других германских городов. Стоит нам чуть-чуть поднажать – и в Британии воцарится хаос. Никто не захочет рисковать жизнью, живя в крупных городах, работая на заводах, разгружая суды в портах. Экономическая машина замрет, а следом за ней развалятся и англо-американские армии. Мы вышвырнем их из Франции, как в 1940 году, а потом повернемся спиной на восток и разберемся с русскими. А4 – это то оружие, которое способно принести нам победу.

И действительно, мечты Гитлера могли бы осуществиться. Отток населения из крупных английских городов в конце 1944 – начале 1945 года – это не бред полоумного диктатора, а суровая реальность. Лондон ежедневно покидало несколько тысяч человек, направлявшихся в сельские районы или на север страны. В связи с этим начался довольно ощутимый экономический спад.

Вот если бы на эту ракету поставить ядерную боеголовку… К сожалению для нацистов и к счастью для всего остального мира, это было невозможно технически. «Фау-2» несла на себе боеголовку весом не больше тонны. Атомная бомба тяжелее в несколько раз. Я уж не говорю о самолете-снаряде «Фау-1», возможности которого были еще меньше.
El jaguar

#16

Межконтинентальные ракеты

Да-да, именно так, дорогой читатель. Я вовсе не ошибся, и пишу не о второй половине ХХ века, а о времени Третьего рейха. Ведь именно в нацистской Германии была создана первая межконтинентальная баллистическая ракета.

О ракетном проекте А9/10 обычно пишут немного. В одном из справочников мне удалось обнаружить следующее описание этой разработки.

Гитлеровское руководство сочло, что неплохо было бы нанести аналогичный удар по США, но для этого возможностей «Фау-2» (дальность полета порядка 350 километров) было явно недостаточно. Однако еще с 1941 года (то есть до официального объявления войны с США) германские инженеры вели разработку двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты А9/10. В качестве второй ступени предполагалось использовать все ту же удачную ракету «Фау-2» (вес – порядка 13 тонн, диаметр – 1651 миллиметр, масса боевой части – 1000 килограммов), а разогнать ее до необходимой для межконтинентального полета скорости должна была отделяемая первая ступень массой 87 тонн, из которых 62 тонны приходились на топливо. Двигатель этой ступени был рассчитан на тягу в 1962 килоньютона, которую он мог развивать в течение 50 секунд. После вывода второй ступени на орбиту, массивная первая ступень должна была отделиться и спускаться на землю на парашютах, что позволило бы осуществлять ее повторное использование. Дальность полета всего комплекса должна была составить порядка 4500 километров – вполне достаточно для обстрела США.

На самом деле, научная проработка проекта межконтинентальной баллистической ракеты началась еще в 1939 году. Сперва ракету собирались делать одноступенчатой и долго мучились, проектируя неповоротливого гиганта. Потом появилась идея о том, что смертельное оружие вполне можно сделать составным. Концепция многоступенчатой ракеты имела массу преимуществ; теперь гигантские топливные баки, необходимые для разгона ракеты на самом сложном стартовом участке, можно было не тащить с собой всю дорогу, а избавиться от них сразу же после их опустошения. Впоследствии по такой схеме будут строиться все тяжелые баллистические ракеты мира. А пока немецкие инженеры двигались вперед методом проб и ошибок.

В 1941 году был завершен первый этап сложнейшей разработки. Известно, что одной из главных проблем, с которой пришлось столкнуться команде разработчиков, была проблема точного наведения. Работы над А4, которой предстояло стать по совместительству второй ступенью нового межконтинентального монстра, продвигались вперед сложно. Как потом показал боевой опыт, даже при стрельбе по относительно близкому Лондону с дистанции 70-100 километров цель поражало менее половины выпущенных ракет. Если так, то что будет при стрельбе через океан? Такой вопрос задавали себе инженеры. При этом было очевидно, что А9/10 будет стоить гораздо дороже, чем А4, и терять массу ракет на элементарных промахах никто не хотел. В отсутствие достойной электронной системы наведения у немев было два выхода: либо наводить ракету на цель по радио, либо сделать ее пилотируемой. Поэтому вторая (боевая) часть ракеты и разрабатывалась в двух вариантах: с радионаведением и с кабиной для пилота-смертника.

Сначала конструкторы избрали первый путь. Поскольку боевая ракета могла быть готова не раньше конца 1944 года, было очевидно, что осуществить много пусков не удастся. Поэтому приходилось рассчитывать не столько на непосредственно военный, сколько на пропагандистский эффект. Ввиду вышеизложенного межконтинентальная ракета должна была упасть не абы где в пределах Нью-Йорка, а поразить какую-нибудь примечательную цель, уничтожение которой могло бы произвести шоковое впечатление. Известно, что в качестве такого объекта рассматривался Эмпайр-стейт-билдинг – самый крупный небоскреб того времени; весь вопрос состоял в том, как в него попасть. В сентябре 1944 года немецкой военной разведкой – абвером в США был заслан специальный агент, в задачу которого входило изучение возможностей установки на Эмпайр-стейт-билдинг передатчика-радиомаяка, на сигнал которого и должна была бы прилететь А9/10. Это был очень опытный агент, и его засылка очень тщательно готовилась. Новейшая подводная лодка доставила его к побережью США, прикрытие было организовано по высшему разряду. Но тем не менее американской разведке стало каким-то образом известно о готовящейся немцами операции и ее задачах и ФБР оповестило свою агентуру и вообще самые широкие слои граждан об основных приметах и повадках шпиона. Эта работа и принесла свои плоды. У немецкого суперагента была привычка складывать мелкие деньги в нагрудный карман пиджака; эта примета была указана в фэбээровской ориентировке, и один из мелких нью-йоркских лавочников – что-то типа продавца мороженного – заметив, что его клиент ссыпал сдачу в нагрудный карман пиджака, немедленно «стукнул» куда надо. Подозрительного мужчину задержали, и он действительно оказался искомым диверсантом. В итоге конструкторам пришлось скрепя сердце обратиться ко второму варианту.

К началу нового года, которому суждено было стать последним для Третьего рейха, пилотируемый образец ракеты А9/10 был готов. В носовой части грозного оружия была сделана небольшая тесная кабина с прекрасным обзором во все стороны и простейшими органами управления. Пилот-смертник, занимавший эту кабину, мог с ювелирной точностью навести свое оружие, которое становилось одновременно и его могилой, на цель. Спастись у него не было ни малейшего шанса, такую возможность никто попросту не предусматривал. Надо сказать, что А9/10 была единственным по-настоящему самоубийственным оружием в Третьем рейхе.

Запуск был осуществлен 14 февраля. В качестве цели был намечен небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг – да в общем-то любое здание. Главное, чтобы попадание ракеты выглядело вполне осмысленным, а пропаганда могла потом объявить целью все, что угодно. Психологический эффект обещал быть огромным: точные удары японских камикадзе приводили в ужас крепких мужчин – американских моряков. Что же в таком случае должно было испытывать гражданское население? Долго гадать не приходилось. Поэтому нацистское руководство цеплялось за пуск А9/10 как за последнюю надежду. Впрочем, за что оно в тот период не цеплялось?

Прозвучал сигнал, и пилот занял свое место в кабине. А потом взревели мощные двигатели, и ракета сначала медленно приподнялась над поверхностью стартовой площадки, а потом, стремительно набирая скорость, рванулась в небеса.

Что случилось дальше, точно неизвестно. Согласно одной из версий, у пилота не выдержали нервы. Дело в том, что ракета была снабжена механизмом самоуничтожения на тот случай, если бы существовала угроза ее попадания в руки противника. Например, если бы при пролете над Англией отказали двигатели, и А9/10 упала бы на британскую землю. Дернув за специальный рычаг, сидевший в кабине эсэсовец мог подорвать и боевой заряд, и топливный бак, разнеся ракету на мелкие обломки. Именно это якобы и сыграло роковую роль.

Дело в том, что на момент запуска А9/10 не была надежной и всесторонне испытанной конструкцией. Значительная часть пробных запусков, проведенных во второй половине 1944 года, закончилась неудачно, и устранены были далеко не все дефекты. Поэтому уверенности в успехе не было и на этот раз. Так вот, по некоторым данным, пилот после старта запаниковал и взорвал ракету. На пусковой площадке было якобы принято его последнее сообщение: «Она взорвется! Она обязательно взорвется! Мой фюрер, я погибаю!»

На самом деле я очень сомневаюсь в том, что фанатичный нацист, с радостью согласившийся выполнить самоубийственную миссию, в последний момент струсил. Скорее всего, ракета просто не долетела до цели из-за технических неисправностей. Наиболее вероятным мне представляется отказ механизма сброса второй ступени – весьма распространенное явление. В этом случае супероружие нацистов нашло свою гибель на дне Атлантического океана. Конечно, нельзя исключать, что перегрузки помутили разум пилота-смертника, и он взорвал ракету, но такой вариант представляется мне менее вероятным.

Могла ли такая ракета нести ядерную боеголовку? Каким бы парадоксальным это ни казалось – нет. Как я уже сказал, головной частью нацистского супероружия была все та же А4 со своей убогой нагрузкой в одну тонну. А этого было мало, слишком мало. Иначе бы в полет 14 февраля отправилась первая в мире ядерная ракета, предшественница русской «Сатаны».

Это было бы интересной версии, если б у меня на руках не имелось фотографий – фотографий немецкой межконтинентальной ракеты на стартовой площадке. Ничего, кроме банальной А4 в качестве головной части, я на этом снимке разглядеть не смог.

Но, может быть, ситуацию исправляли стратегические бомбардировщики?
El jaguar

#17

Крылатые гиганты фюрера

Первые попытки создать тяжелые бомбардировщики в Третьем рейхе приходятся на середину 1930-х годов. Они связаны с именем генерала Вефера. Вальтер Вефер был первым начальника главного штаба ВВС Германии. Наряду со множеством несомненных плюсов у Вефера была одна маниакальная страсть: он очень любил тяжелые бомбардировщики. Этакие огромные четырехмоторные махины. Что сказал бы по этому поводу дедушка Фрейд и какие комплексы мучили бедного Вальтера, я даже боюсь предположить. Но доподлинно известно, что под его руководством в начале 30-х были созданы опытные образцы четырехмоторных бомбардировщиков «дорнье» – «До-19» и «юнкерс» – «Ю-89». Эти машины, согласно техническому заданию, должны были обладать дальностью полета не менее 6000 километров, бомбовой нагрузкой от 2 тонн и скоростью 500 километров в час. Проект был назван «Уральским бомбардировщиком» – в представлении авторов, эти машины должны были обладать способностью бомбить промышленные объекты на Урале. Про Америку ничего не говорилось, но она, так сказать, негласно подразумевалась.

«Выхлоп» проекта оказался крайне незначительным. Оба представленных образца, как и следовало ожидать, не соответствовали заданию практически по всем показателям: так, «Юнкерс-89», имея 4 мотора по 960 лошадиных сил, обладал максимальной скоростью 386 километров в час, бомбовой нагрузкой 1600 килограммов и дальностью полета 2980 километров. Для тех, кто не в теме: это очень и очень посредственно. Обычный средний бомбардировщик, куда более дешевый и всего с двумя моторами, мог без проблем достичь и даже перекрыть эти параметры. Даже если принять во внимание, что в дальнейшем на самолет устанавливались бы наверняка более мощные моторы, мы видим перед собой весьма посредственную машину. Поэтому неудивительно, что после гибели Вефера в авиакатастрофе все работы по дальним бомбардировщикам были свернуты, и командование Люфтваффе сделало ставку на средние и пикирующие бомбардировщики.

Но в 1939 году фюрер ставит задачу: хочешь не хочешь, а армаду бомбардировщиков построить надо! Что оставалось? Только щелкнуть каблуками, взять под козырек и сказать: «Яволь, майн фюрер!» Конструкторы взялись за дело очень не спеша. Только после повторного окрика фюрера им удалось создать несколько довольно перспективных машин. Четырехмоторные бомбардировщики Хейнкеля «Хе-274» и «Хе-277» имели максимальную скорость в 570–585 километров в час, дальность 4–6 тысяч километров, бомбовую нагрузку 4–4,5 тонны. Это существенно превосходит показатели американских машин «Б-17» и «Б-24», не говоря уже о британских, которые совершали свои налеты на Германию только ночью, потому что днем годились разве что на роль посмешища для немецкой истребительной авиации.

Не ударили лицом в грязь конструкторы фирмы «Мессершмит». Четырехмоторный «мессершмит» «Ме-264» обладал феноменальной дальностью полета, позволявшей наносить удары по Восточному побережью США. Но эта машина оказалась довольно тихоходной и слабо защищенной – все было принесено в жертву дальности полета. Лучше всего отработала фирма «Фокке-Вульф». Ей удалось создать настоящее чудо тогдашней техники – шестимоторный бомбардировщик «Фокке-Вульф» «Та-400». Американцы нечто подобное смогли создать только через несколько лет после окончания войны, другие государства ничего подобного даже не проектировали. Стремительные, обтекаемые линии гиганта напоминали современные реактивные машины. Огромная высота полета, большая скорость (около 550 километров час) делали его перехват истребителями весьма проблематичной задачей, а мощное оборонительное вооружение в 9 пушек и 4 пулемета позволяло успешно бороться с теми нахалами, которые осмелились бы приблизиться к этой летающей крепости. Бомбовая нагрузка тоже впечатляла – 10 тонн. Американцы и англичане могли только бледнеть от зависти.

Фирма «Юнкерс» тоже повела себя достойно. Речь идет о транспортном самолете «Юнкерс-390», который можно было использовать и в качестве бомбардировщика. Эта шестимоторная машина обладала чудовищной дальностью: с территории Германии «Юнкерс» с бомбами на борту достигал берегов США, а другой экземпляр смог, пролетев над территорией всего СССР и Китая, доставить немецкую делегацию в Японию. Все историки наперебой твердят, что «Юнкерс-390» был построен в двух опытных образцах. На самом деле этих машин, использовавшихся в первую очередь для полетов в Антарктиду, было не менее тридцати.

Подведем итог. Да, у Германии не было большого флота стратегических бомбардировщиков. Но для сброса атомных бомб, число которых исчислялось единицами, он был и не нужен. Гораздо важнее было качество самолета-носителя, а оно у немецких проектов было на высшем уровне. Для того чтобы организовать несколько эффектных взрывов, достаточно было опытных образцов тяжелых машин. Тем не менее ни одна из них так и не поднялась в воздух с атомной бомбой на борту. Почему?
El jaguar

#18

Версия № 2. Предательство

Весной сорок пятого года власть фюрера была уже не столь безграничной, как ранее. Многие чиновники на местах и даже министры рейха считали военный крах нацистов неизбежным. Соответственно, они начали задумываться о жизни в послевоенной Германии. Не о жизни немецкого народа, разумеется, нет. Немецкий народ мог погибнуть, но собственную шкуру нужно было спасти.

Спасали разными путями. Некоторые – как, например, Гиммлер и Геринг – попытались установить контакты с западными союзниками и договориться о сепаратном мире. Не вышло – англичане и американцы боялись, что в таком случае их народы просто сметут свои правительства, а разъяренная Россия поможет им в этом. Кто-то втихомолку торговал евреями, спасая их от смерти в обмен на гарантии безопасности. Кто-то, как Шпеер, попросту саботировал приказы фюрера, например, о разрушении стратегически важных предприятий. Шпеер, кстати, не проиграл – благодаря заступничеству промышленников его после Нюрнбергского процесса посадили совсем ненадолго и сравнительно быстро выпустили.

В общем, в последние месяцы существования рейха вся верхушка страны была пропитана запашком предательства – мелкого и крупного. Почему не предположить, что в закулисный торг с англичанами и американцами не был втянут атомный проект?

Действительно, здравомыслящие люди в нацистском руководстве понимали, что одна и даже десять атомных бомб ход войны уже не изменят. Разве что отсрочат неизбежный финал, да к тому же сделают расплату еще более страшной. Поэтому пускать их в ход не имеет смысла. С другой стороны, атомные бомбы представляют собой прекрасный объект для торга – обязавшись саботировать их применение, можно выторговать жизнь и свободу не только себе, но и всей своей семье до десятого колена. Может быть, кто-то из эсэсовцев так и поступил?

Мне сразу вспомнились некоторые детали в рассказе Адольфа Ойке, которые первоначально ускользнули от моего внимания. Дело в том, что и после выпуска первых серийных атомных бомб они остались в ведении института «Аненэрбе». Для боевого использования нового оружия был сформирован специальный батальон 244, во главе которого встал отец моего собеседника. Подчинялся батальон лично Гиммлеру.

Совершенно очевидно, что без ведома Ойле-старшего саботировать проект было невозможно. Значит, если предательство действительно имело место, то он был в курсе и, конечно же, в доле. И тут я вспомнил, что мне сказали в Берлине, – в 1970-е годы старый эсэсовец вместе с женой вернулся в Баварию и спокойно доживал свой век, причем под собственным, а не вымышленным именем. Да его просто обязаны были схватить еще в аэропорту! Но не схватили. Почему? Откуда такая слепота немецкого правосудия?

Похоже, у старика Ойле были весьма серьезные и могущественные покровители, под крылом которых он мог не бояться ничего и никого. То есть, видимо, американцы. За что такая милость? Какую крупную услугу оказал солдат фюрера своим звездно-полосатым противникам? Ответ напрашивается сам собой.

Вопрос лишь в том, действовал ли Ойле на свой страх и риск или с ведома и одобрения Гиммлера. Точных сведений на этот счет у меня нет, но мне кажется сомнительным, чтобы оберштурмбаннфюрер пошел против своего шефа. В конечном счете, он был всего лишь винтиком, мелкой сошкой, которую всемогущий рейхсфюрер мог в любую секунду стереть в порошок. Да и выхода на иностранные спецслужбы у него не было. Значит, атомный шантаж был составной частью переговоров Гиммлера с западными лидерами? Возможно. А может быть, и нет. Может быть, рейхсфюрер СС предпочитал оставаться в тени, из-за кулис направляя действия своего подчиненного, чтобы не скомпрометировать себя перед фюрером.

Итак, как могла выглядеть история немецкого атомного оружия весной 1945 года?
Великий Исход

В начале 1945 года первые атомные бомбы начали поступать в распоряжение специального 244-го батальона. Динамика их производства известна мне достаточно подробно – благодаря рассказам Ойле и кое-каким косвенным свидетельствам. В декабре 1944 года была изготовлена первая бомба; в январе – еще две, две в феврале, уже четыре в марте и всего одна в апреле, когда рейх агонизировал. Итого – 10 ядерных зарядов.

Какими аргументами оперировали Гиммлер и Ойле в беседах с фюрером, отказываясь применять эти боеприпасы, мне неизвестно. Возможно, они говорили о том, что в серийных образцах обнаружены некие недостатки, возможно, намеренно задерживали их в пути, а может, просто подделывали документы о сроках готовности той или иной бомбы – в последние месяцы своей жизни Гитлер уже не мог проверять всю исходившую от СС информацию.

Бомбы находились в Руре, где дислоцировался специальный батальон 244. Именно поэтому американцы так стремились его захватить в начале 1945 года, впали в такую панику во время Арденнского наступления немцев и так облегченно вздохнули в марте-апреле, окружив и взяв в плен немецкие войска в этом районе. После этого к ним в руки попали немецкие атомные бомбы…

Стоп-стоп, неувязочка получается. Немцы изготовили десять зарядов, янки получили три, куда же подевались остальные семь? Какая-то странная математика.

Лишь немного времени понадобилось мне, чтобы построить правдоподобную гипотезу о пути исчезновения семи атомных бомб. Скорее всего, они были эвакуированы на нацистскую базу в Антарктиду. Об этом сверхсекретном проекте я уже писал в отдельной книге. Здесь расскажу о нем очень кратко.

Причиной особого внимания нацистов к Антарктиде стали книги Готта и Вебера, которые предполагали, что на ледовом континенте находится прародина человечества, а может быть, до сих пор существует в подземных городах высокоразвитая цивилизация антарктов. Эти идеи очень понравились фюреру, а особенно – его заместителю Рудольфу Гессу. И в 1938 году к берегам Антарктиды была организована крупная полярная экспедиция под руководством капитана Ритшера.

Подготовка экспедиции к ледовому континенту началась в 1934 году. Именно тогда была создана специальная межведомственная группа А, в которую вошли представители «Аненэрбе», германского ВМФ и несколько известных ученых-полярников. Руководил группой А сам Рудольф Гесс, его заместителями были Готт и Ритшер от ВМФ. Флот, которым в ту пору командовал адмирал Редер, специально назначил в группу не самого титулованного своего представителя, чтобы не ставить под угрозу тайну, в которой шла подготовка экспедиции.

Шестнадцатого июня 1938 года четыре корабля образовали специальную эскадру А. Она не входила в состав военно-морского флота, а подчинялась непосредственно Гессу. Руководителем экспедиции был назначен капитан Ритшер, при нем был наблюдатель от НСДАП. Имя этого наблюдателя, пожалуй, известно всем. Его звали Мартин Борман. На борту кораблей находились, кроме моряков, полярники, а также добровольцы из состава СС, люфтваффе и штурмовых отрядов. Все они дали подписку о неразглашении тайны.

29 июня четыре корабля, снявшись с якоря, в обстановке строжайшей секретности вышли в Атлантический океан. В конце июля эскадра А достигла берегов Антарктики. Первая остановка была сделана у побережья Антарктического полуострова. Здесь была основана база «Хорст Вессель», которую немецкие полярники называли между собой станцией Мартина Бормана. Дело в том, что в течение всей экспедиции Борман, вместо того чтобы наслаждаться покоем в комфортабельных каютах, находился на ледяном побережье Антарктиды, чем заслужил уважение остальных участников экспедиции.

Немцы обнаружили и исследовали покинутый древний город в горной долине. Говорят, несколькими десятилетиями позже этот город видели русские. Кроме того, нацисты нашли целую систему теплых карстовых пещер, вполне пригодных для обитания. Попасть в них можно было только под водой – или используя сложную систему тоннелей. В апреле 1939 года Ритшер с тремя из четырех своих кораблей вернулся на родину. В Новой Швабии он оставил авианосец, который исследовал побережье, пять подводных лодок и две полярные станции. Капитан намеревался вернуться на ледовый континент в самом ближайшем будущем. Его планам не суждено было осуществиться – в Европе разразилась Вторая мировая война.

Тем не менее Гитлер планировал продолжать колонизацию ледового континента, причем рассчитывая, в первую очередь, на встречу с его коренными обитателями. Фюрер отлично понимал: тот, кто первым получит доступ к тайнам неведомой цивилизации, станет обладателем мощнейшего козыря в борьбе за господство над миром. О том, что антаркты могут начать играть не по его правилам, Гитлер и не задумывался: такая постановка вопроса была для него непривычной.

Антарктические базы не были эвакуированы, а наоборот, достаточно активно развивались. Численность находившегося на них персонала с нескольких сотен человек весной 1939 года выросла до двух тысяч весной 1941-го. К берегам Антарктики было выслано несколько рыболовных судов, которые помогали снабжать продовольствием «население» Новой Швабии. Еще несколько аналогичных кораблей было захвачено германскими рейдерами, орудовавшими в тех водах. Очевидно, использованы были и пещеры с плодородной почвой. По крайней мере, там довольно быстро смонтировали несколько миниатюрных гидроэлектростанций, которые обеспечивали всю систему пещер и находившуюся над ними полярную станцию электричеством. Оборудование было изготовлено в 1940 году на фирме «Сименс» – об этом свидетельствует документация компании; заказ был сверхсрочный и оплачивался в двойном размере.

В 1941 году в Антарктиду был направлен Гесс (в Англию в это же самое время улетел его предварительно зомбированный двойник). С 1941 года Вальгалла – так называли нацисты свою ледовую колонию – начинает приобретать все более важное значение для Германии. Гитлер рассчитывал на «молниеносную войну», однако жизнь опрокинула все его расчеты. Страна втянулась в долгую европейскую бойню, к которой была не готова. И Антарктида с ее редкоземельными металлами, которые нашли нацистские геологи, была здесь как нельзя более кстати.

Существуют также определенные свидетельства, указывающие на то, что уже в 1941 году наиболее прозорливые представители элиты рейха понимали, что война может закончиться тяжелой катастрофой. На этот случай нужно было приготовить себе плацдарм для отступления. Что при таком раскладе может быть лучше, чем никому не известные карстовые пещеры на ледовом материке!

И Антарктида начала постепенно превращаться в убежище на случай, если Германия все-таки проиграет войну. Первым ее увидел в таком качестве Мартин Борман. Умный и циничный прагматик, он задолго до окончательного краха почувствовал его приближение. Именно ему, похоже, Антарктическая база обязана тем, что пережила крушение Третьего рейха. На юг подлодками и гигантскими транспортными самолетами отправлялись специалисты, оборудование, целые небольшие заводы. Задачей Бормана было сделать базу совершенно автономной, независимой от внешних поставок. Ему удалось в значительной степени преуспеть в этом.

Продолжалось и исследование континента. В 1941 году в глубине континента, примерно в 100 километрах от побережья, был открыт огромный оазис, совершенно свободный ото льда, с незамерзающими пресноводными озерами. Здесь находилось также множество горячих источников. Площадь оазиса, получившего название «Райский сад», превышала 5 тысяч квадратных километров. Что самое важное – вместо скал у первооткрывателей оазиса под ногами оказался пусть тонкий, но все же достаточный для земледельческих работ слой почвы. С конца 1941 года Новая Швабия полностью обеспечивала себя продовольствием. Важные шаги на пути к автономности были сделаны.

В начале 1945 года усилиями Мартина Бормана была проведена тайная подготовка к эвакуации в Вальгаллу всего наиболее ценного. Отбирать экипажи и персонал для эвакуации за океан начали еще в апреле. Ведал этим лично Дёниц. К 1 мая, когда фюрер уже был мертв, а судьба рейха не вызывала сомнений, все проблемы были решены. Всего для великого исхода было подготовлена около 150 лодок, включая субмарины из секретной эскадры А. Треть из них были транспортными, достаточно большой вместимости. Всего на борту подводного флота могло разместиться более 10 тысяч человек. Кроме того, за океан отправлялись реликвии и ценные технологии.

С 1 по 5 мая субмарины отправлялись в путь – по 30 лодок в день. Прекрасная организация перехода привела к тому, что потери оказались на удивление невелики. Практически все подводные лодки благополучно достигли ледового континента.

Собственно говоря, называть майские конвои «эвакуацией» не совсем правильно. Это была последняя, хотя и наиболее значительная, часть исхода. Стараниями Бормана многое уже было переправлено в Антарктиду. Это, например, относилось к новейшим моделям самолетов, в том числе реактивных, которые только-только начали поступать на вооружение люфтваффе. Конечно же, рейхсляйтер не заикался о необходимости сохранить лучшие образцы техники – упаси бог, за подобное пораженчество он был бы мгновенно отправлен в концлагерь! Речь шла о модернизации авиагруппы находившегося в антарктических водах германского авианосца «Рихтгофен» и об исследованиях внутренних районов Антарктиды, не более того. Правда, для этих целей на юг было направлено почти три сотни самолетов – этого хватило бы, чтобы укомплектовать «Рихтгофен» авиагруппой пять раз.

Что же увозили с собой субмарины гибнущей империи?

Во-первых, весьма ценный персонал. Не секрет, что после поражения в войне Германию недосчиталась многих известных ученых. В основном это были те, кто крепко связал себя с нацистским режимом и не ждал ничего хорошего от победителей. Среди эмигрировавших были биологи, специалисты по ракетной технике, ядерной физике, самолетостроению. В числе этих людей было немало фанатичных нацистов. С ними ехали квалифицированные рабочие, которым предстояло расширять производство в Новой Швабии.

Кроме того, к новым берегам отправилось множество нацистских функционеров, в том числе специалистов «Аненэрбе». Эти последние везли с собой множество мистических реликвий, собранных за годы существования Третьего рейха. О некоторых из них я уже рассказывал в своей первой книге. Было среди них, например, Копье Судьбы, которым, по преданию, пронзено сердце Иисуса Христа, распятого на кресте. Этот древний артефакт считается одним из самых могущественных. Был там и Святой Грааль – памятник еще более древней эпохи, о котором известно очень мало. Мы знаем лишь, что сложившееся в христианской традиции представление и Граале как о чаше не соответствует действительности. Гитлер считал Грааль священным камнем древних германцев, на котором рунами высечена мудрость веков. Впрочем, не буду повторяться. Гораздо большее практическое значение, нежели все эти музейные экспонаты, имели новейшие технологии, которыми владели нацисты.

Далеко не секрет, что наука в Третьем рейхе развивалась очень бурно, намного опередив науку других развитых стран. Многие историки считают, что, если бы Вторая мировая война затянулась еще немного, немцы смогли бы в полной мере реализовать свое техническое превосходство и вырвать победу из рук противников. По крайней мере, накануне поражения в Германии были созданы атомные бомбы (факт, который до сих пор тщательно замалчивается). Обо всех технических чудесах рассказывать нет смысла – им я посвящу отдельную книгу. Хочу отметить только одно: весной 1945 года Антарктида стала настоящей кладовой передовой технической мысли.

Туда эвакуировалось в том числе и все связанное с ракетным проектом. Все новейшие разработки, все ультрасовременные технологии – все уплыло через Атлантический океан в страну вечных льдов. Значительная часть инженеров, принимавших участие в данных работах, также была направлена в Антарктиду.

То же самое касается и атомного проекта. Очевидно, Борман собирался эвакуировать на юг все бомбы и основных деятелей, связанных с разработкой ядерной бомбы. Почему же у него это не получилось?
El jaguar

#19

Гиммлер против Бормана

Единственное заслуживающее внимания предположение – ему кто-то помешал. Кто-то достаточно могущественный для того, чтобы вступить в единоборство с самим рейхсляйтером. И еще – имеющий достаточные мотивы для того, чтобы это сделать. И такой человек мог быть всего один – это Гиммлер.

Действительно, рейхсфюрер СС стал предавать Гитлера еще в 1943 году, завязав первые контакты с американцами. С тех пор эти контакты поддерживались и расширялись. Чем ближе был крах Третьего рейха, тем больше усилий прикладывал Гиммлер для того, чтобы договориться с западными союзниками. При этом он тешил себя надеждой, что после устранения фюрера сам встанет во главе Германии.

Зачем англичане и американцы общались с этим запятнанным множеством преступлений типом? На это у них были свои причины. Во-первых, больше всего Черчилль и Рузвельт боялись коммунистического господства в Европе. В условиях, когда русские стремительно продвигались на запад, а население оккупированных немцами стран горячо сочувствовало им, такая угроза была вполне реальной. Чтобы не допустить этого, англосаксы были готовы пойти на сделку с самим дьяволом. Известен секретный план «Немыслимое», разработанный под руководством Черчилля в 1945 году. Он предусматривал войну с русскими, при этом планировалось использовать подразделения уже разоруженной на тот момент германской армии. Очевидно, Гиммлер прекрасно знал опасения своих партнеров по переговорам и искусно играл на них.

Во-вторых, рейхсфюреру СС было чем поторговаться. И речь даже не о евреях, которым он мог сохранить жизнь – в политической элите Запада евреи, откровенно говоря, мало кого интересовали. Куда интереснее были те разработки, которыми обладал Третий рейх, научные достижения нацистов. К их числу принадлежала и атомная бомба.

Я не знаю, какие условия выторговал Гиммлер в обмен на передачу ядерного оружия американцам. Знаю одно: допустить, чтобы Борман увез все в Антарктиду, он не мог. Именно поэтому три атомные бомбы остались в Германии. Что же произошло? Может, Гиммлер и Борман договорились между собой? Вряд ли. Если бы рейхсфюрер открыл рейхсляйтеру свои карты, тот бы немедленно уничтожил его. Скорее всего, имела место закулисная борьба, какой немало в Третьем рейхе.

В связи с этим стоит вспомнить и судьбу фельдмаршала Моделя, который якобы покончил жизнь самоубийством после того, как его окружили в Рурском котле. Честно говоря, этот поступок меня всегда удивлял – Модель был энергичным, безжалостным человеком, готовым на все ради победы и способным сражаться до последнего. Если бы он погиб – то, скорее всего, с винтовкой в руках отбиваясь от американцев, а не пустив себе пулю в лоб. Один исследователь, изучавший биографию Моделя и обстоятельства его смерти, пришел к выводу, что фельдмаршала вполне могли убить. Только вот за что? Похоже, я нашел ответ на этот вопрос. Видимо, Модель мешал эсэсовцам – помогая Борману либо просто намереваясь использовать атомное оружие в боевых действиях. И то, и другое было для Гиммлера абсолютно неприемлемо.

Как бы то ни было, семь атомных бомб достались Борману, и он отправил их в Антарктиду, а три Гиммлер совершенно спокойно передал американцам. Что же стало потом с главными героями этой драмы?

Как известно, Мартина Бормана видели в последний раз в Берлине в начале мая. Затем он якобы пошел на прорыв через русские позиции под прикрытием нескольких танков и… пропал из поля зрения. Официальных доказательств гибели Бормана не нашли.

На самом деле до 1947 года рейхсляйтер отсиживался в монастыре в северной Италии. Выходить во «внешний мир» было опасно – повсюду шла охота на нацистских преступников, и продолжительность свободной жизни за пределами монастыря могла измеряться для Бормана днями, если не часами. Тем более что его искали – никто не был до конца уверен в смерти «серого кардинала». Даже Нюрнбергский международный трибунал принял решение судить Бормана заочно. Рейхсляйтер был приговорен к смертной казни. После этого у него оставался лишь один путь: в Антарктиду.

Через два года после поражения Германии, наконец, представился удобный случай для того, чтобы вывезти Бормана из Европы. С помощью Скорцени и его организации бывший рейхсляйтер, снабженный поддельными документами и загримированный до неузнаваемости, садится на корабль, который идет… нет-нет, не в Южную Америку – все подобные рейсы достаточно тщательно проверялись – а в Восточную Африку через Суэцкий канал. Именно так, кружным путем, через Индию и Австралию, Борман и добрался до Новой Швабии. Здесь он возглавил базу и, по сути, спас ее от неизбежной гибели, перехватив бразды правления из рук впавшего в апатию Гесса.

Сложнее обстоят дела с судьбой Генриха Гиммлера. Вынужден сознаться – у меня слишком мало данных для того, чтобы утверждать что-то наверняка. Известно, что в конце войны рейхсфюрер рванул к Дёницу во Фленсбург чтобы там занять ключевой пост в новом, последнем правительстве Третьего рейха. А может быть, для того, чтобы успеть эвакуироваться в Антарктиду? В любом случае у него не вышло ни то, ни другое. А дальше, как уверяют официальные историки, переодетый Гиммлер смешался с толпой беженцев, сделав себе предварительно документы на чужое имя, и попытался скрыться. Его задержал бдительный часовой на британском контрольно-пропускном пункте, и рейхсфюрер, не дожидаясь суда и следствия, принял яд и таким образом оборвал свою жизнь. Тело быстро сожгли и забыли.

Слишком все гладко, вам не кажется? Не исключено, что погибший вовсе не был Гиммлером – иначе к чему такое тщательное уничтожение его останков? Возможно, рейхсфюрер СС все-таки получил от победителей свое вознаграждение и тихо доживал свой век под чужим именем где-то в дальних странах.

Хотя, возможно, официальные историки правы и Гиммлер действительно покончил жизнь самоубийством в конце весны 1945 года. Ведь что мешало американцам, когда они получили все желаемое, попросту избавиться от неудобного и компрометирующего их партнера? Истину, возможно, мы так никогда и не узнаем…
El jaguar

#20

Версия № 3. А кто сказал, что ее не взорвали?

Уже после того, как я закончил эту книгу, мне попалась на глаза одна странная и любопытная история. Речь идет о гибели конвоя LW-143, шедшего из Соединенных Штатов к берегам Британии. Это был один из сотен таких же конвоев, пересекавших Атлантику в годы войны, причем далеко не самый крупный. Но упоминания о нем вы не найдете на страницах книг по истории. Более того, официальные лица флота делают вид, что такого конвоя вообще никогда не было.

Натолкнулся я на него случайно, изучая деятельность немецких субмарин в годы Второй мировой войны. Весной 1945 года германским подлодкам, казалось, было уже нечего ловить в Атлантике. Им противостояли сотни противолодочных кораблей и самолетов. Редко кому из ребят Дёница удавалось записать на свой счет транспорт, не говоря уж о боевом корабле.

И вот в списке американских эскортных авианосцев, погибших при сопровождении конвоев, я натыкаюсь на неизвестное ранее название. Легкий эскортный авианосец «Секвойя», введенный в состав флота в ноябре 1944 года, 18 марта сорок пятого гибнет, как указывалось в справочнике, «от атаки германской субмарины». Самое интересное, что по другим публикациям, в том числе официальным справочникам Министерства обороны США, этот корабль вообще никак не просматривается. Такое ощущение, что его вообще не существовало!

Так была «Секвойя» или нет? Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось перелопатить кучу источников и в дополнение ко всему слетать в США, хотя я не особенно люблю эту страну. В итоге я могу дать совершенно четкий ответ: да, «Секвойя» существовала, но этот факт почему-то замалчивается.

Кто же из немецких капитанов ее утопил? Еще более сложный вопрос, потому что с немецкой стороны уничтожение авианосца не просматривается вообще! И это совсем странно, потому что любой командир подлодки с радостью записал бы на свой счет авианосец. Вероятность того, что кто-то был не уверен в своем успехе и поскромничал, ничтожно мала. Скромность не входила в число достоинств германских подводников.

Возможно, авианосец был потоплен лодкой из «антарктический конвоев»? Очень вряд ли. Субмарины, шедшие в Антарктиду, имели четкий приказ избегать любого боевого столкновения с противником. Даже если бы перед одной из них возник самый могучий линкор флота США с самим Рузвельтом на борту, командир не имел права стрелять. Большинству из них даже не давали торпед, чтобы не вводить в искушение. Секретность антарктической базы была превыше всего.

Может быть, все совсем банально – произошла ошибка, и «Секвойю» потопила своя же субмарина? Трудно поверить. Впрочем, может быть, я в конце концов и остановился бы на этой версии, если бы не одно любопытное обстоятельство. Дело в том, что от списка авианосцев я перешел к спискам других кораблей и обнаружил, что 18 марта 1945 года флот США лишился еще легкого крейсера, семи эсминцев и доброго десятка противолодочных кораблей других классов! Все они значились как потопленные субмаринами, хотя ни один немецкий капитан не взял на себя ответственность за гибель этих кораблей.

Честно говоря, такая массовая гибель посудин под звездно-полосатым флагом меня озадачила. Особенно учитывая почти полное отсутствие потерь до и после 18 марта. Кроме того, что-то еще смущало меня в этом списке. Приглядевшись, я понял, что: перечень потопленных кораблей был фактически полным комплектом охраны небольшого конвоя!

Список американских конвоев я взял в руки быстрее, чем вы прочли эту строчку. Какой конвой находился в пути 18 марта? Таких было несколько, но все они благополучно прибыли в порт назначения. И тут я обратил внимание на отсутствие в списке конвоев серии LW номера 143. LW-142 есть, LW-144 тоже, а вот 143-го почему-то не наблюдается. Интересно почему? Конвои выходили из Штатов один раз в три дня; 142-й отправился в путь 9 марта, 144-й – 15-го. Почему же отменили 143-й? Или его никто не отменял и он спокойно вышел в море 12 марта? Значит, 18-го он находился в плавании?

Чем больше смеркалось за окном, тем мрачнее становились мои подозрения. Почему правду о 143-м конвое скрывают? И главное, что это за правда?

Предположим, конвой был уничтожен одной из «волчьих стай» – групп германских подлодок. Но почему тогда немцы молчат? Они должны были бы кричать о таком успехе на каждом углу! К тому же тщательная и беспристрастная проверка показывает, что немцам в марте сорок пятого уже не удалось бы собрать достаточно крупную группу подлодок для того, чтобы разгромить целый конвой. Ведь полтора десятка боевых судов должны были сопровождать не менее 20–30 транспортов. Чтобы перетопить такую кучу посудин, нужно было собрать не менее полусотни субмарин. А это было нереально для ведомства Деница, особенно в условиях, когда лучшие подлодки сновали между Германией и Антарктидой.

Разгадка пришла внезапно. В одном из архивов мне удалось наткнуться на каким-то чудом уцелевшие воспоминания старого американского моряка. В них он довольно долго и занудно описывает свой боевой путь (всю войну сей морской волк прослужил на тяжелом крейсере в Атлантическом океане, поэтому противника в глаза не видел). Более скучного чтива я не видел в своей жизни – наверное, поэтому его мемуары никто не удосужился прочесть до конца. А там, посреди огромного стога сена, скрывалась настоящая жемчужина.

В конце марта 1945 года нас срочно направили в довольно отдаленный район Атлантики. Это был так называемый «резервный маршрут» – когда на пути конвоев вставали шторм или крупные отряды немецких субмарин, они шли именно этим обходным путем. Мы спешили как на пожар, шли на максимальной скорости, не считаясь с расходом топлива. Все, кто был на борту, гадали: что же такое ждет нас впереди, что заставляет нас нестись сломя голову? Два дня спустя мы получили ответ.

На вечернем океане дрейфовали примерно два десятка кораблей. Вернее, уже не кораблей, а обугленных остовов. В одном из них можно было узнать эсминец, другой напоминал транспорт типа «Либерти». От большинства из них поднимались в воздух струйки дыма.

Мы стояли на палубе, завороженные этим зрелищем. Никогда никто из нас не видел ничего подобного! Словно огромный пожар превратил какой-то конвой в сонм «летучих голландцев», мрачных и безжизненных. Впрочем, долго рассуждать нам не пришлось: командир соединения отдал приказ топить ужасающие развалины. Наши эсминцы развернулись в боевой порядок и стали выпускать торпеду за торпедой в мертвые корабли.

Впрочем, не такие уж и мертвые: с палубы одного из них, на вид наименее пострадавшего, взвилась сигнальная ракета. На другом показалась неуклюжая человеческая фигура, пытавшаяся махать рукой. Выглядела она как-то странно, настолько, что никто даже не рискнул рассмотреть ее в бинокль. Тем не менее наш адмирал отдал приказ топить все, что держалось на поверхности воды. Три часа спустя все было закончено. Мы старались не задумываться над тем, что это было и оставались ли там живые люди. Впоследствии мы так и не получили никакого объяснения этим странным явлениям.

Объяснение легко находится, если сравнить этот рассказ с воспоминаниями очевидца американских ядерных испытаний, проводившихся в 1948 году. Тогда янки согнали к пустынному атоллу кучу старых кораблей и грохнули одну из своих (действительно своих) бомб. Картина после взрыва выглядела следующим образом:

Покинутые корабли и до взрыва-то не были особенно привлекательны, а после испытаний просто ужасны. Большинство из них горело, те, которые находились ближе к эпицентру, напоминали обугленные головешки. Странно, что они вообще держались на воде. Если бы там были люди, у них не имелось бы никаких шансов спастись.

Это был последний штрих, подкрепивший мою уверенность в том, о чем я уже давно догадывался: немцы таки использовали свою атомную бомбу. История, скорее всего, разворачивалась по такому сценарию.

Конвой LW-143 вышел из американских портов 12 марта. Он насчитывал примерно 30 транспортных и 15–20 боевых кораблей охранения. После пары дней пути командир конвоя получил сообщение о бушующем в центре Атлантики шторме (шторм, кстати, действительно был) и пошел резервным маршрутом. Здесь конвой засекли германские субмарины и передали информацию на базу.

Утром 18 марта с германского аэродрома взлетел один из тяжелых транспортников «Юнкерс-390». Однако не сей раз он вес не оборудование для антарктической базы, а гораздо более страшный груз. В его чреве находилась одна из немецких атомных бомб. Пилот имел прямую радиосвязь с субмариной, которая передала ему последние данные о местонахождении конвоя, после чего получила приказ смываться на максимальной скорости. После этого для опытного летчика (возможно, за штурвалом сидел один из асов германской бомбардировочной авиации) не составило труда обнаружить американцев.

Тем временем радары американских кораблей зафиксировали быстрое приближение тяжелого самолета. Конвой быстро собрался в компактную группу, чтобы обеспечить лучшую плотность зенитного огня. Это и погубило моряков. Сброшенная немецким пилотом бомба попала точно в центр боевого порядка кораблей. Что произошло дальше, легко себе представить. Страшный взрыв, атомный гриб над Атлантикой, горящие корабли конвоя…

Единственное, что меня удивляло, – почему немцы сбросили бомбу на конвой, а не на какую-нибудь более привлекательную цель? Разбомби они, к примеру, Лондон – человеческие жертвы у противника оказались бы куда выше. Видимо, гибель конвоя LW-143 была всего лишь ходом в игре Гиммлера, демонстрацией собственных возможностей. Рейхсфюрер СС показывал американцам, что он не блефует, что у Германии действительно есть атомное оружие. В интересах обеих сторон было минимизировать человеческие жертвы и избежать ненужной огласки. В этом случае конвой, идущий по пустынной Атлантике, был оптимальной целью.
Ответить
  • Похожие темы
    Ответы
    Просмотры
    Последнее сообщение

Вернуться в «Литература»