Пластуны (от слова "пласт", т. е. лежащие пластом), личный состав пеших команд и частей Черноморского, а позже Кубанского казачьих войск в 19 и начале 20 вв. Первоначально П. назывались казаки-разведчики, которые специализировались на несении сторожевой службы в камышах и плавнях Кубани и ведении разведывательных действий. Первые штатные команды П. созданы в Черноморском казачьем войске в 1842. П. отличились в Севастопольской обороне 1854—55. В 1870 пешие батальоны Кубанского казачьего войска получили наименование пластунских и участвовали в русско-турецкой войне 1877—78, русско-японской войне 1904—05 и 1-й мировой войне 1914—18.
Яндекс.Словари › БСЭ. — 1969—1978
http://nvo.ng.ru/notes/2005-08-12/8_plastuny.html
Казачий спецназ – пластуны
Казаки - пластуны.
Иллюстрация из книги 'Кавказ: земля и кровь'
Сегодня ставшее практически непрерывным боевое применение и повышение значимости сил спецназа в вооруженном противоборстве с сепаратизмом и экстремизмом всех мастей являются объективной реальностью. Однако и в период Большой Кавказской войны XIX века эффективно действовал своего рода казачий спецназ - пластуны (от слова пласт, то есть лежащие пластом) - пешие команды и части Черноморского, а затем Кубанского казачьего войска
Главная задача пластунов заключалась в том, чтобы уберечь станицы от внезапного нападения кавказских горцев. С этой целью им предписывалось вести непрерывное наблюдение за кордонной линией из потайных мест-секретов, залегать своеобразным живым капканом на путях возможного проникновения врага в глубь казачьих земель.
КОМАНДЫ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ
Однако одним наблюдением из стационарных пунктов задачи пластунов не ограничивались. В знойное лето и в суровую зиму они совершали рейды по неприятельской земле, патрулировали по обоим берегам Кубани, открывали неизвестные тропинки в болотах и броды в пограничной реке, обозначали такие места только им одним известными метками, вскрывали следы, своевременно обнаруживали подготовку к набегу. Выбрав удобный момент, пластуны наносили, по нынешней терминологии, "точечные" удары по небольшим отрядам горцев, намеревавшихся совершить разбойничий рейд, уничтожали их вожаков, угоняли табуны лошадей, ограничивая этим мобильность противника.
Вначале пластуны располагались вдоль линии небольшими группами, как тогда их называли, "товариществами" или "батареями". Каждой батарее полагалась небольшая сигнальная пушка, из которой производился тревожный выстрел при обнаружении неприятеля, идущего в набег большими силами. В 1842 году в штатные расписания конных полков и пеших батальонов Черноморского казачьего войска были включены пластунские команды численностью соответственно 60 и 96 человек каждая. Оружие они имели более современное, чем прочие казаки, в частности, первыми получили дальнобойные штуцера с примкнутыми штыками. С учетом специфики трудной и полной опасностей службы пластунам было назначено и повышенное по сравнению с другими казаками жалование.
Боевые традиции и тактика пластунов складывались веками. В походе они находились в передовом разведывательном дозоре, на привале - в засаде в боевом охранении. В полевом укреплении - в постоянном поиске по окрестным лесам и ущельям. При этом пластуны ночью группами от 3 до 10 человек проникали глубоко в расположение неприятеля, наблюдали за ним, подслушивали разговоры.
Пластуны и одевались как горцы, причем как самые бедные. Каждый поиск по теснинам и дебрям основательно изнашивал обмундирование. Походное убранство пластуна составляли черкеска, потрепанная, покрытая разноцветными заплатами; вытертая, порыжелая папаха, как правило, лихо заломленная на затылок; чувяки из кожи дикого кабана, щетиною наружу. В руках верный штуцер с тесаком, на поясе - кинжал и так называемые причиндалы: пороховница, мешочек для пуль, жирник-масленка, шило из рога дикого козла, котелок. Брали с собой в поиск и ручные гранаты (если прижмет противник, зажигали фитили и забрасывали его гранатами, а сами - давай Бог ноги). Иногда экипировку дополняли балалайка или скрипка - развлечь себя и товарищей в редкие минуты отдыха.
В интересах скрытности ведения разведки пластунам разрешалось носить даже крашеную бороду. Многие из них знали местные наречия, нравы и обычаи. В некоторых аулах у пластунов были приятели - кунаки, сообщавшие им замыслы противника. Однако сведения, полученные даже от самых закадычных друзей-кунаков, всегда подлежали тщательной проверке.
ЛУЧШИЕ ИЗ ЛУЧШИХ
Привлекались пластуны и для разблокирования осажденных неприятелем казачьих укреплений. Так было, например, когда горцы численностью около трех тысяч человек предприняли попытку захвата Крымского укрепления, расположенного за кордонной линией на реке Кубани. На помощь гарнизону атаман Бабич направил 40 пластунов.
Командир отряда казак Крыжановский решил оттянуть на себя возможно большее количество атаковавших. Он рассредоточил и укрыл пластунов на берегу реки за стволами деревьев, принесенных во время весеннего половодья. Меткий огонь стрелков наносил неприятелю ощутимые потери. Попытки горцев в конном и пешем строю смять горстку храбрецов успеха не принесли. После двухчасового боя пластуны во взаимодействии с гарнизоном укрепления вынудили противника отступить на свою территорию.
При боевом столкновении в ходе разведывательного рейда пластуны почти никогда не давались в руки врагам. Считалось правилом, что пластун скорее потеряет жизнь, чем свободу. Умело выбрав позицию и заранее наметив пути отхода, пластуны в случае преследования отстреливались или молча укрывались на местности. В обоих случаях противник опасался немедленно открыто атаковать небольшой отряд разведчиков, зная меткость пластунского выстрела и опасность засады. Сбив таким образом "кураж" у преследователей, пластуны отходили. Раненых в беде не бросали, погибших - хоронили на месте или по возможности уносили с собой.
Опытные пластуны были отличными психологами. Например, учили молодежь, что в разведке при встрече с противником один на один "даже храбрейший из горцев не откажется немножко струсить, если на него никто не будет смотреть, если не случится свидетелей с длинными языками. Когда речь не идет о добыче, горец любит, чтобы яркое солнце светило на его подвиг, чтобы на него смотрели, если не сорок веков, так сорок земляков, у которых, разумеется, сорок языков". Поэтому в такой ситуации, говорили ветераны, горец вряд ли по своей инициативе пойдет на обострение и скорее всего, уклонится от столкновения с вооруженным и готовым к схватке казаком.
Сложилась своеобразная система отбора в пластуны. В пластунские команды казаки не назначались, а выбирались "стариками" из среды надежных и проверенных в деле воинов. Стремились брать молодое пополнение из проверенных и надежных пластунских династий, в которых секреты боевого и охотничьего ремесла передавались по наследству от дедов и отцов. Пройти придирчивый отбор могли только казаки, способные на трудную пластунскую службу и кроме природной удали и отваги, имеющие верный глаз и твердую руку для стрельбы без промаха.
Особенно жесткие требования предъявлялись к физической подготовке. Пластун должен был способен совершать длительные марши в горно-лесистой местности, в холод и жару, сытый и голодный. Обязательными считались такие качества, как хладнокровие и терпеливость, чтобы в непосредственной близости от неприятеля пролежать многие часы в камышах, кустарнике и траве, нередко в ледяной воде, на снегу или летом в тучах надоедливой мошкары, не изобличив при этом своего присутствия неосторожным движением.
Тактика действий пластунов в полной мере соответствовала поставленным им задачам, характеру местности, особенностям противника. Современники определяли ее как "волчий рот и лисий хвост". В поиске в тылу противника главным считалось обеспечить скрытность собственных передвижений, обнаружить неприятеля первыми, умело завлечь его в засаду. У пластунов не задерживались казаки, не умевшие убрать за собой собственный след, не освоившие искусство бесшумного передвижения по тростникам и лесному валежнику. Ценились люди, способные читать следы и определять по ним состав участников готовящегося набега и направление их движения.
Переправившись на сторону противника, пластуны исчезали. А когда по росистой траве или снежному насту за ними тянулись предательские следы, умело их запутывали, хитрили, как старые зайцы: двигались вперед спиной, прыгали на одной ноге, всячески скрывали истинное направление движения и численность группы.
Прирожденные охотники, пластуны умело применяли в противостоянии с врагом многие охотничьи правила. Например, "преследуй с оглядкой".
И НЕ ТОЛЬКО НА КАВКАЗЕ
Выдающиеся качества пластунов послужили Отечеству не только на Кавказе, но и на других театрах военных действий. В Крымской войне (1853-1856 годы) 2-й и 8-й казачьи пластунские батальоны отличились в боях под Балаклавой и при обороне Севастополя на легендарном четвертом бастионе. Пластуны осуществляли вылазки в окопы противника, с особой, свойственной только им аккуратностью снимали часовых, уничтожали орудия, а однажды захватили и с помощью пленных французов утащили к себе три неприятельских мортиры. Находясь в дозорах, секретах, в разведывательном поиске, пластуны обращали внимание на многие малозначительные на первый взгляд детали в деятельности врага. Вскрывали новые артиллерийские позиции, обнаруживали ведение работ по рытью туннелей с целью закладки мин под расположением русских войск.
Глядя на пластунов, командиры армейских пехотных полков в Севастополе начали заводить у себя по их образцу особые команды. Отбирали самих храбрых и сметливых солдат, выдавали им редкие в то время в регулярных войсках штуцера и высылали в ночные дозоры. Солдаты перенимали у бывалых пластунов их ухватки, привычки и даже стали подражать в одежде.
Отличились в Севастополе и были награждены пластуны Кравченко, Чиж, Белый, Онищенко, братья Сопельняки, Семак. 2-му Кубанскому пластунскому батальону пожаловали Георгиевское знамя с надписью "За примерное отличие при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов", 8-му батальону - Георгиевское знамя с надписью "За отличие при взятии крепости Анапы 12 июня 1828 года и примерное мужество при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов".
Участвовали пластунские части в русско-турецких, Русско-персидской, Русско-польской и Русско-японской войнах. Двадцать четыре пластунских батальона сражались на фронтах Первой мировой войны. На Кавказском фронте разведгруппы пластунов проникли в Месопотамию (на территории нынешнего Ирака), где установили контакт с передовыми частями союзных России британских войск. В этой войне в конных казачьих полках сменилось два состава, в пластунских батальонах - три...
Участие пластунов в боевых операциях разных лет
Пластуны принимали участие не только в боевых операциях на Кавказе, их выдающиеся качества приносили пользу Отечеству и на других неспокойных рубежах. Во время Крымской войны пластунские подразделения успешно участвовали в боях под Балаклавой и в легендарной обороне Севастополя. Пластуны предпринимали вылазки в окопы неприятеля, и с присущей им аккуратностью бесшумно снимали часовых, уничтожали вражеские орудия, а однажды даже захватили и донесли к своим три мортиры противника.
Пластунские подразделения были задействованы во всех русско-турецких войнах, в Русско-персидской и Русско-польской войнах, а на фронтах Первой мировой сражалось 24 пластунских батальона. Для организации знаменитого Брусиловского прорыва в 1916 году было привлечено 22 батальона пластунов.
В Великой Отечественной войне пластунскими назывались несколько казачьих батальонов, полков, а также Краснодарская пластунская стрелковая дивизия. За свои боевые качества и бесстрашие фашисты называли пластунов «сталинскими головорезами». Высокую оценку боеспособности бойцов-пластунов давало не только командование Советской армии, но и западные военные специалисты, в числе которых были и эмигрировавшие офицеры-пластуны служили в качестве консультантов при подготовке морской пехоты США, а также некоторых специальных частей французской армии, например, Иностранного легиона.
Напрашивается вопрос, возможно, теперь с целью сохранения традиций нашему военному руководству стоило бы задуматься о присвоении особо отличившимся подразделениям сил спецназа почетного наименования «пластунские».
Напрашивается вопрос, возможно, теперь с целью сохранения традиций нашему военному руководству стоило бы задуматься о присвоении особо отличившимся подразделениям сил спецназа почетного наименования «пластунские».
Казаки в Великой Отечественной войне
В 1936 году в связи с возникновением опасности агрессии со стороны Германии были сняты ограничения на службу казачества в отрядах РККА. Данное решение получило большую поддержку в казачьих кругах, в частности, донским казачеством Советскому правительству было отправлено следующее письмо, опубликованное в газете «Красная звезда» от 24 апреля 1936 года:
Пусть только кликнут клич наши Маршалы Ворошилов и Буденный, соколами слетимся мы на защиту нашей Родины ... Кони казачьи в добром теле, клинки остры, донские колхозные казаки готовы грудью драться за Советскую Родину...
В соответствии с приказом Наркома обороны К. Е. Ворошилова N 67 от 23 апреля 1936 года некоторые кавалерийские дивизии получили статус казачьих. 15 мая 1936 года 10-я территориальная кавалерийская Северокавказская дивизия была переименована в 10-ю Терско-Ставропольскую территориальную казачью дивизию, 12-я территориальная кавдивизия, размещенная на Кубани была переименована в 12-ю Кубанскую территориальную казачью дивизию, 4-я кавалерийская Ленинградская Краснознаменная дивизия имени товарища Ворошилова была переименована в 4-ю Донскую казачью Краснознаменную дивизию имени К. Е. Ворошилова, 6-я кавалерийская Чонгарская Краснознаменная имени товарища Буденного переименована в 6-ю Кубано-Терскую казачью Краснознаменную дивизию им. С. М. Буденного, на Дону так же была сформирована 13-я Донская территориальная казачья дивизия. Кубанские казаки проходили службу в составе 72-й кавалерийской дивизии, 9-й пластунской стрелковой дивизии, 17-го казачьего кавалерийского корпуса (позже переименован в 4-й гвардейский Кубанский кавалерийский корпус), оренбургские казаки служили в 11-й (89-й) 8-й Гвардейской Ровенской ордена Ленина, ордена Суворова казачьей кавалерийской дивизии и ополченческой казачьей дивизии в г. Челябинске. В состав отрядов иногда включались казаки, ранее служившие в Белой армии (как, например, К. И. Недорубов [3]) или имеющие родство с репрессированными и неблагонадежными лицам. Специальным актом было восстановлено ношение ранее запрещенной казачьей формы[10]. Казачьими частями командовали Н. Я. Кириченко, А. Г. Селиванов, И. А. Плиев, С. И. Горшков, М. Ф. Малеев, И. В. Тутаринов, Я. С. Шарабурко, П. Я. Стрепухов, В. С. Головской, Ф. В. Камков, М. И. Суржиков и другие военачальники как казачьего, так и не казачьего происхождения.
2 августа 1942 года близ станицы Кущевской 17-й кавалерийский корпус генерала Н. Я. Кириченко в составе 12-й и 13-й Кубанских, 15-й и 116-й Донской казачьих дивизий остановил наступление крупных сил вермахта, продвигающихся от Ростова на Краснодар. Казаками были уничтожены до 1800 солдат и офицеров, взяты в плен 300 человек, захвачены 18 орудий и 25 минометов.
На Дону казачья сотня из станицы Березовской под командованием 52-летнего казака, старшего лейтенанта К. И. Недорубова в бою под Кущевской 2 августа 1942 года в рукопашной схватке уничтожила свыше 200 солдат вермахта, из которых 70 было уничтожено К. И. Недорубовым, получившим звание Героя Советского Союза.
В большинстве случаев вновь сформированные казацкие части, добровольческие казацкие сотни были плохо вооружены, в отряды, как правило, приходили казаки с холодным оружием и колхозными лошадями. Артиллерия, танки, противотанковые и зенитные средства, подразделения связи и саперов в отрядах, как правило, отсутствовали, в связи с чем отряды несли огромные потери. К примеру, как упоминается в листовках кубанских казаков «они прыгали с седел на броню танков, закрывали смотровые щели бурками и шинелями, поджигали машины бутылками с зажигательной смесью»
С 1943 года происходило объединение казачьих кавалерийских дивизий и танковых частей, в связи с чем образовывались конно-механизированные группы. Лошади использовались в большей степени для организации быстрого перемещения, в бою казаки были задействованы в качестве пехоты. Из кубанских и терских казаков так же было сформированы пластунские дивизии. Из числа казачества, 262 кавалериста получили звание Героя Советского Союза, 7 кавкорпусов и 17 кавдивизий получили гвардейские звания.
*Запрещенная ссылка*
Пластуны
Казачество. Чаще всего с этим словом ассоциируется несущаяся в полный намет конная лава, яростные сабельные рубки. Что ж, вполне естественно, ибо казачество вошло в военную историю как лучшая кавалерия мира.
Недаром некоторые армии Европы пытались создать у себя, правда, безуспешно, такую же. Однако, не попав в яркий свет славы казачьей кавалерии, в неоправданной тени остаются деяния и подвиги другой части казачьего воинства. В свое время она стяжала репутацию непревзойденных мореплавателей, грозы морей, а затем прочно вошла в состав войск Российской империи. Речь идет о пластунах, созданные из них подразделения стали лучшими разведкомандами русской армии и не знающей поражения пехотой, с одинаковой отвагой сражавшейся и побеждавшей в разных климатических условиях, на любой, самой сложной по рельефу местности, в атаке и обороне, на суше и море.
Необходимость иметь в составе казачьей вольницы не только конницу, но и отряды, специально приспособленные к боевым действиям в пешем строю либо на
судах, стала диктоваться сразу, как только у запорожского и донского казачеств
появились свои постоянные места обитания. Во-первых, казачьи городки нуждались
в постоянной, надежной охране, способной предотвратить или отразить внезапное
нападение противника. Во-вторых, воинственность казачества, специфика его
жизни, а также неизбежная потребность наносить ответные удары по врагу,
ослабляя и предотвращая этим возможные набеги на собственную территорию,
требовали сильного речного и морского флота. Казачество, находясь на порубежье
восточного славянства с его самыми опасными соседями, было вынуждено решать
боевые задачи без проволочек и самым эффективным образом - вопрос всегда стоял
о жизни или смерти. Поэтому вместе с наилучшей в Европе конницей у казачества
появились отличная пехота и первоклассный флот с экипажами, сочетающими в одном
лице матросов и морских пехотинцев.
Казачьи пешие команды, наряду с конными
дозорами, охраняли подходы к своим селениям; стерегли пути сообщения с Россией
и Украиной, по которым доставлялись необходимые для жизни на Дону и Запорожской
Сечи товары (в первую очередь продовольствие и боевые припасы); осенью
отстреливали в степи и плавнях дичь и заготавливали ее на зиму; вели лов,
засолку и вяление рыбы. Костяк пеших команд составляли бывалые казаки. Они
руководили разведкой в степи и на реках, устройством секретов и засад на путях,
ведущих в казачьи районы. Под их началом постигала воинское искусство и
набиралась боевого опыта казачья молодежь.
Роль казачьей пехоты постоянно увеличивалась, возрастала ее численность и качество подготовки. На Дону это происходило из-за расширения территорий, требовавших защиты, в Запорожской Сечи - определялось борьбой казаков против полонизации Украины и насильственного насаждения католичества и униатства. Поскольку большинство участников восстаний против польского владычества составляли пешие селяне-посполитые, запорожское казачество обучало повстанцев военным действиям, формировало из них организованные боевые единицы - курени, сотни, полки, подготавливало опытных, профессиональных командиров. Возглавляемая запорожцами пехота, состоявшая из обычных селян, не только побеждала турецкие и татарские войска, но и на равных сражал ась против регулярной польской армии. Громкая боевая слава казаков, их победы на суше и море, независимость, которую Сечь отстаивала в борьбе с такими сильными врагами как Турция, Польша, Крымское ханство, вызывали интерес и
уважение к запорожцам. На Сечи часто появлялись представители и посольства
западно-европейских стран, предлагавшие запорожцам вести боевые действия в
составе их армий. Особенно настойчиво стремились привлечь казаков в ряды своего
флота государства Средиземноморья, побережья которых постоянно подвергались
нападениям пиратов. В период Тридцатилетней войны (1618-1648) к услугам
запорожцев обратилась Франция. Через посла в Польше графа де Брежи кардинал
Мазарини предложил казакам прибыть к крепости Дюнкерк, захваченной испанцами, и
участвовать в ее осаде. 2400 запорожцев спустились тогда на чайках (казачьих
судах) по Висле в Данциг, откуда морем приплыли к Дюнкерку. В боях за овладение
крепостью казаки поразили союзников своей храбростью, некоторые из старшин
стали обладателями высших французских наград.
Казак (рисунок с гравюры 18 века)
Однако в роли наемников запорожская пехота выступала довольно редко. Основные сражения она вела на суше и море против Турецкой империи и Крымского ханства, защищая южные рубежи Украины, России, Польши. Запорожские и донские казаки зачастую действовали вместе, порой их флотилии из небольших суденышек появлялись даже у Стамбула и атаковали один из сильнейших в Европе турецкий регулярный флот.
А вот мнение турецкого историка Наимы: "Можно уверенно сказать, что не найти во всем мире людей более отважных, которые бы меньше думали о жизни или меньше боялись бы смерти ... Эта голь своим уменьем и храбростью в морских битвах превосходит все другие народы".
Француз Боплан, которого не упрекнешь в предвзятости, писал: "По Нипро спускаются казаки на своих чайках ... На море же ни один корабль, как бы он ни был велик и хорошо вооружен, не находится в безопасности, если, к несчастью, встретится с ними, особенно в тихую погоду". Француз де-Сези: "Казаки пользуются такой славой, что нужны удары палкой, чтобы заставить турецких солдат выступить против них". Итальянец д' Асколи: "Казаки так отважны, что не только при равных силах, но и 20 чаек не побоятся 30 галер ... как видно это ежегодно на деле. «На море ни один корабль не находится в безопасности, если встретится с чайками".
Поляк Пясецкий: "По словам самих турок, никого они не страшатся больше казаков». В чем же секрет успехов казачьей пехоты? Конечно, здесь и высокий воинский дух, и железная дисциплина в походах, и проникший в плоть и кровь казачества принцип
взаимовыручки, и, конечно же, физическая подготовка и мастерское владение оружием. С ним казак не расставался никогда, оно являлось для него необычайной ценностью. Бывалый сечевик одинаково хорошо пользовался всеми видами холодного и огнестрельного оружия. В морские походы он обычно брал с собой четыре пистолета - два за поясом, два в кобурах, саблю или ятаган и вдобавок - кинжал или боевой нож. Помимо этого легкого оружия, постоянно находившегося на казаке в любое время суток, у него было еще два мушкета и копье. Казачьи морские лодки - чайки, вмещавшие от 50 до 80 человек, оснащались легкой артиллерией: на каждой, как правило, стояли 4-6 фальконетов либо одна среднего калибра короткоствольная пушка или мортира. Такое обилие огнестрельного оружия и прекрасное владение им позволяло запорожцам побеждать противника даже в несколько раз большего по численности. В рукопашных и абордажных схватках мало кто мог устоять перед натиском казачьей пехоты. Сейчас трудно точно сказать, какой была форма и методика обучения казачьей борьбе, но, похоже, она была весьма эффективной. В казачьих монастырях тайно готовились
профессионалы-разведчики, засылавшиеся в разные страны, даже в Ватикан. Будущие
разведчики обучались побеждать "голыми" руками вооруженного противника, в одиночестве противостоять нескольким врагам, совершать длительные пешие переходы, быстро бегать и плавать, уметь задействовать в экстремальной ситуации все резервы тела, в нужный момент придавать конечностям и суставам неестественное положение. Заодно закалялась и воля будущих лазутчиков: их учили "держать удар", быть невосприимчивым к физической боли, не теряться в любой ситуации: например, внезапно провалившись при беге по ночному лесу в яму-ловушку, обучаемый во время падения должен был поразить цель из пистолета или нанести по сторонам несколько ударов кинжалом. Лучшим из выпускников доверялись тайные миссии, остальные усиливали различные спецотряды. Отсюда изобретательность, хитрость, всевозможные уловки, с помощью которых запорожцы выходили победителями из самых, казалось бы, проигрышных ситуаций.
Например, чтобы пройти из Сечи по Днепру в Черное море, чайкам приходилось миновать находившийся посреди реки остров Тавань. На правом берегу против него турки построили крепость Кизы-кермень, на левом, при впадении в Днепр притока Конка, крепость Ослан. Узнав о приближении чаек, турки перегораживали Днепр железными цепями: одну протягивали от Кизы-керменя до Таваня, другую - к нему же от Ослана, причем так, чтобы перегородить сразу и Днепр, и Конку. Правда, в одном месте на реке оставляли свободные ворота, на которые наводились пушки. Однако запорожцы нашли способ прорываться мимо Таваня с минимальными потерями. Дождавшись темной, а чаще грозовой ночи, они рубили на берегу высокие, стройные деревья, освобождали их от
Например, чтобы пройти из Сечи по Днепру в Черное море, чайкам приходилось миновать находившийся посреди реки остров Тавань. На правом берегу против него турки построили крепость Кизы-кермень, на левом, при впадении в Днепр притока Конка, крепость Ослан. Узнав о приближении чаек, турки перегораживали Днепр железными цепями: одну протягивали от Кизы-керменя до Таваня, другую - к нему же от Ослана, причем так, чтобы перегородить сразу и Днепр, и Конку. Правда, в одном месте на реке оставляли свободные ворота, на которые наводились пушки. Однако запорожцы нашли способ прорываться мимо Таваня с минимальными потерями. Дождавшись темной, а чаще грозовой ночи, они рубили на берегу высокие, стройные деревья, освобождали их от ветвей привязывали к толстому концу ствола цепи так, чтобы дерево становилось на попа.
Затем деревья, напоминавшие в темноте мачты чаек, пускались по течению к Таваню, где били в натянутые цепи, вызывая на себя огонь турок. К острову же направлялись и чайки, на которых предварительно были сложены паруса и убраны мачты. Работая
только веслами, казаки незаметно подплывали к цепям, рвали их несколькими судами с наскока или перешибали взрывом бочонка с порохом. Путь к морю был свободен!
Позже, когда турки стали стеречь выход из Днепровского лимана в Черное море, используя береговые крепости Кинбурн и Очаков, между которыми курсировали галеры,
запорожцев не остановило и это. Неоценимую помощь оказали России запорожские чайки с казачьей пехотой в период войн с Турцией во второй половине XVIII в., когда на Дунае господствовал турецкий флот. По распоряжению Екатерины II, "переданному запорожскому кошевому П.Калнышевскому генерал-прокурором князем А. А. Вяземским, весной 1771 года с Запорожской Сечи мимо Кинбурна и Очакова прорвались в море 20 чаек с тысячью отборных казаков-добровольцев под командованием полковника Я. Сидловского. Пробившись с боями на Дунай, дав несколько боев турецкому флоту, запорожцы нарушили вражеское судоходство по Дунаю и захватили прибрежные укрепления и батареи. За прорыв из Сечи и бои на Дунае полковник Сидловский, есаул В.Пишмич, хорунжий Я. Качалов, полковой писарь С. Быстрицкий и старшина Я. Проневич Указом императрицы Екатерины были награждены золотыми именными медалями, остальные члены отряда - серебряными. Такой же поход на чайках из Сечи на Дунай повторился в следующем, 1772 году, и его командиры - полковники Мандро и Коленка, также были награждены именными золотыми медалями.
Запорожская пехота сражалась не только на Дунае в Первой армии генерал-фельдмаршала Румянцева, но и на Перекопе в составе Второй армии генерал-аншефа Долгорукова. Это она взяла штурмом Перекопскую крепость, распахнув русским войскам дорогу в Крым. Подвиги запорожцев были столь многочисленны и колоритны, что в России распространилась "мода на запорожцев". высокопоставленные русские персоны стремились вступить в сечевики и с удовольствием принимали запорожские прозвища и звания. Так, очетными запорожцами стали генерал Потемкин, из-за своего огромного парика получивший прозвище Грицько Нечоса, генерал Прозоровский и подполковник М. И. Кутузов. В запорожцы "записался" даже знаменитый математик, физик и астроном Леонард Эйлер, швейцарец по происхождению ...
Высоким воинским мастерством запорожцев объясняются их боевые успехи при заселении Кубани, где они сохранили полученное после переселения на Буг название казаков-черноморцев. Камыши и плавни новой Родины мало чем отличались от украинских, поэтому многие прежние навыки пригодились пешим казакам-черноморцам полностью. А вот овладевать искусством войны на горно-лесистой местности им пришлось почти с нуля. Однако вскоре бывшие сечевики уже ни в чем не уступали своим противникам – воинственным кавказским горцам-абрекам.
Специфика боевых действий в горно-лесистой местности привела к появлению в лексиконе бывших пеших запорожцев нового слова - пластун. Противостояние нападениям горцев на казачью пограничную линию и на станицы было бы невозможным без постоянной разведки сил абреков, определения путей их выдвижения к казачьей
территории , устройства засад на них, внезапных контр-нападений на врага. Все
это требовало от казаков в первую очередь виртуозного передвижения по любой
местности - горам, лесам, болотам, камышам. Чаще всего приходилось незаметно подкрадываться к противнику, распластавшись по земле. Да и находясь в засаде, пешие казаки часами неподвижно лежали пластом. Так и появилось обозначение - пластуны.
Считается, что пластунами впервые стали называться лучшие разведчики из числа казаков-черноморцев, несших охранную и сторожевую службу в плавнях и камышовых зарослях реки Кубань и ее притоков. Затем их опыт, сноровка, изобретательность, позволявшие побеждать малой кровью умного и храброго врага, распространились среди пеших команд Черноморского казачества. Целый ряд старейших кубанских станиц, появившихся еще в период пребывания на Кубани генерала А.В.Суворова, вплоть до событий 1917 года назывались Суворовскими или пластунской линией. Так в конце XVIII века великий полководец по достоинству оценил казачью пехоту. В 1842 году в составе Черноморского казачьего войска впервые стали числиться
штатные команды ластунов-разведчиков. Этот год знаменовал официальное признание
казачьей пехоты военным ведомством. Причиной послужили прекрасные боевые
качества, продемонстрированные пластунами-черноморцами в кавказских войнах, их
явное преимущество перед армейской пехотой регулярной армии.
Пластуны прославились непревзойденным умением бесшумно передвигаться и
незаметно подкрадываться к самому чуткому и осторожному противнику. Никто не
мог сравниться с ними в умении читать чужие и запутывать собственные следы. Они
были неистощимы по части устройства хитрейших засад и неожиданных ловушек.
Пластуны одинаково легко передвигались "задки", то есть задом наперед, умело использовали привязанные к ногам копыта горных животных, ловко ходили друг за другом в один след, ночевали на деревьях, могли разжечь зимой костерки в дуплах деревьев. От внимания пластуна не ускользали ни малейший шорох, ни далекий крик зверей, ни траектории кружения птиц или изменение полета летучих мышей. По десяткам лишь ему известных примет пластун издалека определял приближение врага. Особенно натренирован был слух: пластуны без промаха стреляли из засад-залогов "на хруст", то есть на звук. Их девиз звучал так: "лисий хвост, волчья пасть". Они неожиданно появлялись там, где их не ждали, и наносили молниеносный, уничтожающий удар.
Серьезным испытанием для пластунов-черноморцев стало участие в обороне Севастополя во время Крымской войны. Примером боевых действий пластунов могут служить события конца ноября 1855 года на легендарном четвертом бастионе.
Бастион глубже других врезался в неприятельские позиции, подвергался жесточайшему обстрелу и нес значительные потери . Больше всего защитникам бастиона досаждала врытая глубоко в землю вражеская шестимортирная батарея, расположенная на расстоянии ружейного выстрела. 28-го ноября воюющие стороны для уборки убитых заключили на несколько часов перемирие. На бастион прибыли главнокомандующий Меньшиков и начальник Севастопольского гарнизона граф Сакен. Когда вице-адмирал Новосельский главной причиной больших потерь на бастионе назвал неприятельскую мортирную батарею, и встал вопрос, как ее уничтожить, ни один из участников совещания предложить ничего не смог.
И лишь командир пластунов-черноморцев полковник Головинский заявил: все предельно просто - надо напасть на батарею и уничтожить ее. На ироническое замечание графа Сакена, нет ли у казачьего полковника желания доказать реальность такого предложения, Головинский ответил утвердительно и пообещал разделаться с батареей этой же ночью. Сформировав вечером сводный отряд из 390 пластунов и 150 добровольцев - 50 матросов и 100 солдат, Головинский в полночь отправил к неприятельским позициям отборных разведчиков-пластунов. Установив расположение вражеских караулов и секретов, разведчики возвратились и ближе к утру скрытно провели весь отряд к позициям, прикрывавшим мортирную батарею. Дружно выстрелив по первой траншее, пластуны бросились на уцелевших неприятелей в кинжалы, матросы и солдаты - в штыки. Захватив батарею, пластуны хотели заклепать три больших медных мортиры, но тут уряднику Ивану Герасименко пришла в голову мысль: зачем портить добро, возьмем лучше себе. Великан и силач, он поднял одну из оставшихся исправных мортир, и выбросил ее наверх из подземного капонира . Отразив несколько вражеских контратак и выдержав сильнейший обстрел при отходе, отряд отступил на четвертый бастион с тремя трофейными орудиями, множеством новейших нарезных штуцеров, четырнадцатью пленными, среди которых один оказался полковником, другой - поручиком. Однако в операции пластуны потеряли 8 человек убитыми и 5 ранеными, причем трех убитых не удалось отыскать в темноте и вынести с собой.
Утром пластуны увидели одного из них - Ерофей Кобец был привязан к внешнему брустверу вражеской траншеи с таким расчетом, чтобы русские, ведя стрельбу по противнику, попадали в него. Подступы к трупу находились под плотным непрерывным огнем. Но пластуны не могли смириться с глумлением над телом боевого товарища, и наступившей ночью двое отправились к вражеской траншее. Впереди, с привязанной к поясу длинной веревкой, полз Порфирий Семак, за ним - напарник. Под сильным огнем они незаметно подползли к телу Кобеца, что называется под носом у вражеских стрелков привязали к его ногам веревку, и необнаруженные возвратились к своим.
Под утро тело подтянули к ближайшему ложементу и на другой день предали земле.
Пластуны-черноморцы с честью выдержали Крымскую кампанию, в результате - все пешие батальоны Кубанского казачьего войска (образовано в 1860 году на базе слияния прежних Черноморского, Старолинейного и Новолинейного казачеств) получили официальное название пластунских. Немного позже пластунскими стали все пешие подразделения Казачьих войск России, и с той поры пластунские батальоны, отдельные дивизионы и сотни стали неотъемлемой частью русской армии. Так, на фронты первой мировой войны кубанское казачество выставило 24 пластунских батальона и один отдельный дивизион, донское - 6 пластунских батальонов, терское - 2 батальона.
Пластуны проявили чудеса героизма, например, при удержании карпатских теснин, спасая от окончательного разгрома войска союзной, королевской Румынии. Во время Брусиловского прорыва в числе лучших частей из 24 кубанских пластунских
батальонов были стянуты 22. Пластуны постоянно находились на острие наступления,
опережая в преследовании противника, даже свою кавалерию, действия которой
сковывались предгорьями Карпат, лесисто-болотистыми поймами рек, а также обилием глубокоэшелонированных фортификационных и проволочных заграждений противника. Для пластунов же не существовало никаких преград!
Не минула пластунов и лихая година революционной смуты и гражданской войны. Как и все казачество, пластуны сражались по ту и по другую стороны баррикад, их ценили военачальники обеих противоборствующих сил. Известны случаи, когда красные назначали пленных пластунских урядников сразу командирами своих разведывательных взводов и рот (естественно под неусыпным надзором политкомиссаров). На долю пластунов белых армий затем выпала тяжкая судьба эмигрантов, но и на чужбине казачья пехота не оставалась без внимания.
Не минула пластунов и лихая година революционной смуты и гражданской войны. Как и все казачество, пластуны сражались по ту и по другую стороны баррикад, их ценили военачальники обеих противоборствующих сил. Известны случаи, когда красные назначали пленных пластунских урядников сразу командирами своих разведывательных взводов и рот (естественно под неусыпным надзором политкомиссаров). На долю пластунов белых армий затем выпала тяжкая судьба эмигрантов, но и на чужбине казачья пехота не оставалась без внимания.
Не минула пластунов и лихая година революционной смуты и гражданской войны. Как и все казачество, пластуны сражались по ту и по другую стороны баррикад, их ценили военачальники обеих противоборствующих сил. Известны случаи, когда красные назначали пленных пластунских урядников сразу командирами своих разведывательных взводов и рот (естественно под неусыпным надзором политкомиссаров). На долю пластунов белых армий затем выпала тяжкая судьба эмигрантов, но и на чужбине казачья пехота не оставалась без внимания. Пластунам отдавали предпочтение при вступлении в иностранные легионы и схожие с ними формирования европейских армий, офицеров-пластунов охотно брали на службу инструкторами по стрельбе, рукопашному бою, борьбе, особенно много оказалось их в морской пехоте США и спецчастях французской армии.
http://ruk-boi.livejournal.com/25022.html
Тайны черноморских пластунов
Во все времена у всех народов особо почитались воины не только мужественные и отважные на поле брани, но и обладающие незаурядной хитростью и смекалкой. Про таких героев, пробиравшихся под покровом ночи в самое сердце вражеского стана, сказители слагали песни и легенды, передававшиеся из уст в уста не одно поколение. Были подобные удальцы и среди запорожцев, которых враги называли "урус-шайтан" - "русскими дьяволами", а сами казаки - пластунами...
Возникновение пластунов теряется в толще столетий и восходит ко временам стародавним, к эпохе зарождения самого казачества в южнорусских степях. Среди тридцати восьми куреней Запорожской Сечи был и Пластуновский курень - факт сам по себе удивительный в силу двух причин, поскольку все сечевые курени назывались либо в честь атамана-основателя, как-то: Васюринский, Брюховецкий, Поповичевский, либо по местности, откуда вышли первые запорожцы, как-то: Уманский, Полтавский или Каневский. И лишь Пластуновский курень назывался по роду деятельности казаков, его составлявших. И кроме того, названия и численность всех без исключения куреней было постоянным с момента основания самой первой, Хортицкой Сечи еще знаменитым Байдою Вишневецким во 2-й половине XVI века. Таким образом получается, что пластуны, как отдельное воинское подразделение со своими боевыми приемами, существовали уже в момент зарождения самого запорожского казачества и потому вопрос о происхождении пластунов остается открытым. Вполне возможно, что традиция эта столь древняя, что уходит своими корнями в уловки славянских воинов, которые, по словам византийских и древнерусских летописей, умели врага "руками поясти".
Покров тайны окутывал деятельность пластунов на протяжении всей запорожской истории, хотя эти неутомимые разведчики были щупальцами казачьего войска в походах, проводниками в безбрежном море сухих степей, где днем правили путь по солнцу, по высоким курганам, по скрутням травы, а ночью больше ухом да слухом. Без труда узнаем пластунов в следующих строках "Истории запорожских козаков" Д.И.Яворницкого: "Скрываясь, будто звери, по тернам и камышам, умея выть волком, выкрикивать перепелом, питаясь всем, что только попадалось по пути, запорожские козаки зорко высматривали врагов, внезапно нападали на них и с малыми силами разбивали и побеждали множество неприятелей". Однако из-за скудости сведений, сообщаемых хрониками, запорожских пластунов легко спутать как с казаками-могильниками, устраивавшими свои наблюдательные посты на высоких "могилах" (курганах) и сообщавшими о передвижении татарской орды в степях, так и со знаменитыми "характерниками", о которых ходили легенды. В народной песне про Семена Палия, также считавшегося характерником, есть и такие слова, которые в равной степени можно отнести и к пластунам:
"Хто в траві врівні з травою?
Хто в воді врівні з водою?
Хто у лісі врівень з лісом,
Перевертень в лісі бісом?
То Палій, то Палій..."
Столь малое внимание, уделяемое пластунам историками той эпохи, легко объяснить событиями тех далеких времен, когда деятельность запорожских разведчиков была просто незаметной и незначительной на фоне грандиозных по своим масштабам казачьих восстаний и походов под руководством Сагайдачного, Хмельницкого и Сирка, сотрясавших Польшу и Украину не одно десятилетие. И как это ни покажется странным, завеса тайны приоткрылась над пластунами лишь после разрушения Запорожской Сечи в июне 1775 г. российской армией, возвращавшейся из крымского похода. Действуя согласно манифесту Екатерины II, напуганной размахом Крестьянской войны во главе с Емельяном Пугачевым и стремившейся избежать подобного в Малороссии, войска генерала Текели окружили Сечь, арестовали казачью старшину и разоружили запорожцев. Часть из них под покровом ночи сумела тайком уплыть вниз по Днепру на лодках, перебраться через море во владения Оттоманской империи и, приняв турецкое подданство, основать Задунайскую Сечь. Большинство же сечевиков рассеялось по всей Украине, дожидаясь лучших времен.
В конце 80-х гг. XVIII века, в преддверии новой войны с Турцией, всесильный фаворит императрицы генерал-фельдмаршал Григорий Потемкин, светлейший князь Таврический, испытывая нужду в легком флоте, решил возродить запорожское войско, названное сперва "Войском верных Козаков". Запорожцы храбро проявили себя в русско-турецкой войне 1787-1791 гг., особенно отличившись при взятии Очакова и крепости Березань. Именно тогда казачье войско и переименовали в Черноморское. За заслуги в войне царское правительство отвело черноморцам земли сперва в низовьях Южного Буга и Днестра, а затем, из соображений охраны рубежей на Северном Кавказе и по просьбе самих запорожцев, выделило им указом от 30 июня 1792 г. территорию "...так, чтобы с одной стороны река Кубань, с другой же Азовское море до Ейского городка служила границей войсковой земли".
Переселившись в 1792-93 гг. на Кубань, запорожцы нашли здесь не только плавни и степи, напоминавшие им днепровские, но и новых врагов в лице многочисленных горских племен - бесленеевцев, темиргоевцев, шапсугов, абадзехов и других, известных под общим названием черкесов. Науськиваемые турецкими пашами и имамами, горцы под зеленым знаменем "газавата" (священной войны) стали совершать разорительные набеги на казачьи поселения, угоняя стада и выжигая поля с хлебом. Эта приграничная партизанская война, длившаяся без малого полвека, породила с той и с другой стороны отчаянных храбрецов совершенно особого склада.
Кубанские плавни представляли собой первозданный в своей природной дикости мир, полный кипучих страстей и борьбы за жизнь. Эти приречные, слегка подтопленные низины, сплошь заросшие высоким камышом, а местами и густым лесом, являлись настоящим раем не только для разнообразной пернатой живности, но и для диких коз, лисиц и вепрей. Но часто узкими извилистыми тропками пробирались вовсе не охотники, выслеживающие дичь, а хитрые и беспощадные "психадзе", что значит "водяные псы". В отличие от конных "хиджретов" (от арабского "хиджра" - исход Магомета из Мекки), про набеги которых говорили, что они "подковами пашут, свинцом засевают, шашками жнут", пешие психадзе, словно оправдывая свое название, действовали по большей части ночью, подкрадываясь и таясь, и при малейшем удобном случае поголовно вырезая казачьи сторожевые пикеты. Имея таких коварных противников, пришлось запорожцам выставить из своей среды воинов, ни в чем не уступавших им по сметливости и знанию всевозможных уловок - такими и были черноморские пластуны.
"Они учились быть разведчиками и были непревзойденные разведчики; они учились часами без малейшего движения сидеть или лежать в засаде; они учились без промаху стрелять из штуцера или из пистолета и владеть кинжалом, как мог бы владеть им только природный горец", - напишет позднее про ратную службу пластунов С.Н.Сергеев-Ценский, известный историк и писатель.
Черноморские пластуны бродили в плавнях небольшими группами по три, пять или десять человек, устраивая в густых зарослях у троп свои "засеки" или "залоги" (засады), в которых и сидели они на корточках, не шелохнувшись, порой всю ночь, выставив перед собой штуцер и прислушиваясь ко всему происходящему в плавнях. Однако, почуяв опасность, пластун мог отреагировать на нее молниеносно метким выстрелом "на хруст" даже в полной темноте, поскольку посредственных стрелков в пластуны не брали. Сама специфика их службы с чередованием долгой, томительной бездеятельности и постоянной готовности к схватке породила особый тип воина. Пластунами были в большинстве своем люди средних лет, поскольку считалось, что молодые слишком горячи для этого, или "жвавые", как говорили запорожцы, а к старости человек уже становится "валкуватым", т.е. тяжелым на подъем, не обладающим нужной сноровкой.
Живописен был и сам внешний вид пластуна. Обутый в мягкие постолы из шкуры для бесшумной ходьбы, одетый в черкесский бешмет, подраный и заплатанный чуть не в сорока местах в силу долгих странствий по плавням и "хмеречам" (кустарникам), пластун всегда носил с собою свой неизменный штуцер, кинжал и различные "причиндальи" - пороховницу, сумку-пулечницу, огниво и прочие необходимые мелочи. Порою пластуны прихватывали в плавни скрипку, чтобы развлечься в часы досуга, ибо среди них было немало хороших музыкантов. На всю Кубань прославился пластун Корсунского куреня Омелько Вернигора, захваченный черкесами в плен и отпущенный ими, очарованными волшебной игрой, на волю.
Вся деятельность пластуна, так или иначе была связана с понятием "сакмы". Само это слово в переводе с татарского означает вообще любой след, оставленный человеком или зверем, но у пластунов оно приобрело более широкое значение. Еще во времена Запорожья бывалые сечевики "слушали сакму", прислонив ухо к земле - и если слышен был гул от татарской орды, то говорили, что "сакма гудит". Медленно пробираясь потайными тропами в кубанских плавнях, пластуны так же чутко присматривались ко всем следам, оставленным на мягкой заболоченной почве. Порою передвижение противника можно было определить по стаям всполошенных появлением человека птиц, а вражескую засаду с головой выдавали тучи кровожадной мошкары, клубившейся над этим местом.
Частенько черноморцы и сами переправлялись через Кубань и уходили далеко вглубь вражеской территории, подкрадываясь тайком к черкесским аулам и выведывая намерения горцев. И когда утром на влажной росистой траве оставался широкий след ночного соглядатая, черкесы устраивали погоню. Но опытный пластун мог не только бесшумно ползать "по-пластунски", вжимаясь телом в землю и работая локтями и коленями, но и с легкостью уходить от преследователей. Тогда он начинал "путать сакму", применяя различные хитрости - долго петлять, прыгать на одной ноге или идти спиной вперед (по-козацки: "задковать"), вводя противника в заблуждение.
Именно за своеобразный способ передвижения пластуны и получили свое название, поскольку украинское слово "пластувати" и означает ползать на животе. Однако Ф.А.Щербина, автор "Истории Кубанского казачьего войска", приводит относительно пластунов такие сведения: "По роду их деятельности, в дозоре или в тылу противника, им приходилось нередко часами, не шелохнувшись, лежать пластом на земле, слившись с окружающей местностью, и вести наблюдения. Отсюда и пошло название "пластуны".
По всей Черномории гремела слава таких пластунов как Таран, Васькович, Завгродний, Рогач, Чернега, Гуртовый, Мандруйко, Шульга, Даниленко и многих других удальцов, неоднократно выходивших победителями в схватках с горцами. Про подвиги некоторых из них слагались легенды при жизни, как, например, про Алексея Бескровного, который четыре раза бежал из черкесского плена, прежде чем добрался к своим. Весь израненный, в последней схватке он один отбился шашкой от десятка наседавших на него горцев; с гордостью говорили казаки про своего героя: "Это у черноморцев атаман не Бескровный, а Бессмертный!"
Такая действительность не могла не породить волшебных преданий и сказочных небылиц, своими корнями уходящих в запорожские верования. Считалось, что у пластунов есть особые "характерства" - заговоры от кровотечения, от змеиного укуса, от опоя коня, от пули летящей и сабли разящей, многие из которых начинались словами: "Я буду шептать, а Ты, Боже, спасать..." Рассказывали, что такие характерники могли наводить на врагов "мару" (наваждение), да так, что те друг друга поубивают или вместо казака "цапа" (дикого козла) к дереву привяжут, в то время как хитрый запорожец стоит себе сбоку и посмеивается в свои длинные усы. Но как бы там ни было, а все же черноморцы больше полагались на свою отвагу, поскольку верили, что заговоры от пуль и сабель действуют лишь тогда, когда в бою не поворачиваешься спиной к врагу.
С пластунами времен Запорожья связывают и возникновение гопака. Те, кто знаком с этим казачьим танцем, знают, что все фигуры в нем делятся на два уровня - прыжки в воздухе, или собственно гопак, и так называемые "ползунцы", выполняемые сидя на корточках, причем до наших дней сохранились народные названия большинства из них. Рисунок самого танца удивительным образом похож на своеобразную тренировку, в которой есть как разминочные упражнения (ползунцы "гусак", "жабка", "колесо"), так и фигуры, напоминающие боевые приемы - "стрижак", "чепак", "млын", "коса", "садить гайдука" и прочие. Это предположение вполне правдоподобно, особенно если учесть, что пластун, сидя на корточках в засаде и внезапно окруженный подкравшимися врагами, порой не имел времени подняться на ноги и ему приходилось отбиваться сидя. Да и сами значения слов "ползунец" и "пластун" (т.е. ползающий) слишком близки, чтобы быть простым совпадением. Что же касается гопака, то скорее всего такие фигуры как "разножка", "пистоль", "голубец", "чорт" и другие, выполняемые в прыжке, использовались для спешивания всадников передовых татарских разъездов, пробиравшихся днепровскими плавнями на своих низкорослых степных конях.
Само собой разумеется, что такая мощная воинская традиция как пластунство не могла долго оставаться в тени. Еще в 30-х гг. XIX в. генерал-фельдмаршал князь А.И.Барятинский стал заводить первые пластунские команды, поставленные на казенное довольствие, а в 40-х гг. для строевых пластунских батальонов была введена единая войсковая форма черного цвета.
Но самой яркой страницей в истории пластунов стало участие в Крымской войне 1853-56 гг. Для обороны Севастополя из Черномории прибыли 2-й и 8-й пластунские батальоны во главе с полковниками Головинским и Беднягиным. Уже 13 сентября 1854 г., на четвертый день своего прибытия 120 пластунов уничтожили тактикой прохождения сквозь конный строй 2 французских полуэскадрона близ Балаклавы, рассеявшись по полю и спокойно перестреляв мчавшихся на них кавалеристов. В героической битве за Севастополь пластуны с успехом выполняли самые сложные задания, неоднократно совершая ночные вылазки. 28 ноября 1854 г. казаки захватили неприятельскую батарею, но при отступлении потеряли несколько человек убитыми, над трупами которых французы глумились весь следующий день. Наступившей ночью Порфирий Семака совершил беспримерный поступок, выкрав из-под самого носа неприятеля тело своего товарища. За эти и другие подвиги оба пластунских батальона, численность которых сократилась более чем вдвое, были награждены георгиевскими знаменами с надписью "За мужество при обороне Севастополя в 1854-55 гг."
Во всех следующих военных кампаниях черноморские (с 1860 г. кубанские) пластуны проявили себя столь же героически. В русско-турецкой войне 1877-78 гг. участвовало шесть пластунских батальонов, которые особенно отличились при переправе Дуная, штурме Систова и Шипкинского перевала. Многие кубанцы были награждены знаком отличия военного ордена св. Георгия IV степени и серебряными сигнальными рожками с гравировкой "За оборону Шипки в 1877 году".
К началу XX в. команды пластунов получили всеобщее признание и широкое распространение в российской армии. Пластунские батальоны по численности приближались к конным полкам, имея четырепять сотен по 180 человек каждая, 22 офицера и 858 нижних чинов. В одном только Кубанском казачьем войске насчитывалось 18 таких батальонов, которые по первому мобилизационному призыву в июле 1914 г. тут же отправились на фронт. На Кавказе они сражались в составе четырех Кубанских пластунских бригад и уже к апрелю 1915 г. награждено было свыше девяти тысяч (!) пластунов - факт сам по себе красноречивый.
Бурный семнадцатый и последующие за ним годы принесли немало горя кубанскому казачеству. В это смутное кровавое лихолетье сгинули бесследно полки Линейный, Екатеринодарский, Черноморский, Полтавский, Хоперский, Запорожский, Уманский, Кавказский, Таманский, Лабинский, а с ними и знаменитые пластунские батальоны. Но не пропала сама традиция, приемы которой перекочевали в арсенал пограничников и войсковой разведки, служа верой и правдой родному Отечеству.
Мискин Р.В.
Форма оджды и вооружение пластунов в 1904-1912гг.
Пластуны-бомбометатели. Кавказский фронт
Пластуны. На некоторых фото с армейским тесаком и винтовкой со штыком.
Пластуны и одевались как горцы, причем как самые бедные.
Пластун подхорунжий Русанов.
ластуны 6-го пластунского батальона Кубанского Казачьего Войска.
Казак и обер-офицер пеших пластунских батальонов (парадная форма).
Войны XIX века. Эффективно действовал своего рода казачий спецназ - пластуны
Летом 43-го дивизии ввели казачью форму - пластуны.
Пластуны в Великую Отечественную.
В какую форму были одеты казаки-пластуны.
